– Но вы не были обязаны. Другим же наплевать на меня. Почему же вы всегда так добры ко мне? – Ошеломлённо спрашивала я. – И не оправдывайтесь тем, что вы обещали что-то моего отцу. – Сразу предупредила его я. Он усмехнулся:
– Но я ведь думал, мы друзья. Или я недостоин вашей дружбы?
– Это я недостойна вашей дружбы! Ведь вы помните, кто вы, а кто я? – Вдруг вспомнила я жестокие слова Теодора. Но только Чарльз вскинул брови и на секунду вытянул губы так, словно обиделся:
– С каких пор вас стало это волновать? Ведь вы единственная из всех моих знакомых, кто осмеливается спорить с королями и считает себя ничем не хуже остальных. – Даже как-то гордо высказался принц. Мне было лестно это услышать, поэтому я подарила ему улыбку:
– Просто недавно мне напомнили о моём положении… – Запнулась я, но тут же добавила: – Но почему вы мне сразу не сказали о том, что это вы наняли повитуху, что вы распространили слухи о том, что я уехала к родственникам?
– Но зачем? Для меня ведь не это главное. Я делал это для вас, а не для того, чтобы вы относились ко мне лучше или были благодарны. – Его ответ поразил меня до глубины души. Мне так хотелось обнять его, прижаться к нему, чтобы его тепло распространилось и на моё тело, что я даже немного качнулась к нему. Он это заметил и по его лицу пробежала тень каких-то чувств. Каких, я даже не могла предположить. Наверное, ему не хотелось связываться со мной, ведь я итак принесла ему столько неприятностей и хлопот. К тому же он знал, какой легкомысленной я бываю и как часто меняю мужчин. Так что состоять со мной в дружбе – самое верное решение.
– Я, наверное, никогда в своей жизни не встречу такого доброго человека, как вы. – Честно призналась я, мой собеседник смутился:
– Вы преувеличивайте, миледи. Я не сделал ничего особенного, друзья помогают друг другу. – Опять пытался выдумать себе достойное оправдание мой друг, а я даже хихикнула, услышав это.
– Вы так упрямы. – Я закатила глаза: – Впрочем, как и я. – И мы оба засмеялись. Я вдруг задумалась и тут же озвучила свои мысли: – А Изабелла тоже ваш друг?
– Да, но эта дружба не похожа на нашу с вами дружбу. – Почти без эмоций произнёс Чарльз.
– Ясно. – Я проглотила огромный комок в горле, подавляя свои чувства. Принц внимательно посмотрел на меня и таинственно улыбнулся:
– Нет, Адриана, это не то, о чём вы подумали. – Это прозвучало как вызов.
– А я ни о чём плохом и не думала! – Возмутилась я. – Изабелла юна, красива, умна. Каждый может в неё влюбиться. – Раскрыла все карты я. Чарльз покачал головой:
– Я не знаю, почему вы так решили, но я не влюблён в Изабеллу. Она ведь станет женой моего брата. – Упрекнул меня за мысли принц.
– Но сердцу ведь не прикажешь: мы не выбираем, кого нам любить, а кого нет. – Грустно заметила я, но Чарльз попытался меня разуверить:
– Вы правы. Но, тем не менее, я не люблю принцессу. Она хороша собой, мы с ней беседуем на интересные темы, но это всё. Я не люблю её… – Отчаянно пытался меня убедить Чарльз. Я отмахнулась рукой и пыталась выдавить из себя беззаботную улыбку:
– Простите за моё любопытство. Раз вы говорите, что это так, то я вам, конечно, верю. – Даже я слышала нотку сомнения в своих словах. Но Чарльз лукаво мне улыбнулся, и мы разошлись в разные стороны, чтобы нас не заметили вместе и ни в чём не заподозрили.
Весь последующий вечер я старалась даже не смотреть на принца и его новую подругу. Не знаю, почему, но я просто не могла видеть их вместе. В голове сразу всплывали неправильные образы, далекие от реальности, но настолько осязаемы, как будто я видела всё это своими глазами. Нет, я не потеряла его, единственного человека, который остался у меня на всём белом свете. Но я боялась, что он может пострадать. То, что я пережила, я никому не пожелаю пережить, тем более, моему лучшему другу Чарльзу. Так что, пока все спокойно сидели на стульях и распивали бесконечное вино, я затаилась в уголке и настороженно прислушивалась к каждому слову, произнесённому кем-то за королевским столом. Испанская принцесса громко смеялась, что было противоестественно привычному для неё поведению. Видимо, она, наконец, почувствовала себя в Англии, как рыба в воде: её здесь приняли, ею восхищались, задаривали вниманием, подарками. И пусть даже её будущий супруг был невысокого мнения о ней, все прочие, казалось, были влюблены в эту девушку. Все, кроме меня. Ведь за маской обаятельной, милой, умной девушки скрывалась двуличная расчётливая натура, готовая на всё ради своего успеха. Мне были знакомы такие личности, потому что я, в какой-то мере, сама была такой. Возможно, в других обстоятельствах мы бы подружились с принцессой. Но раз уж она решила "поиграть" с моим другом Чарльзом, то я ей этого никогда не прощу и буду тщательно следить за ней.
Ночью я подождала, пока все мои подруги уснут, накинула на себя тёплый плащ и вышла из дамских покоев. Я точно не могу сказать, как решилась на такое, но что-то терзало меня изнутри, я хотела очиститься. Пройдясь по холодным, ещё не нагревшимся весенним теплом коридорам, я добралась до часовни. Присутствие потусторонних сил не раз пугало меня, но вместе с тем как-то ужасающе завораживало. К Богу же я редко обращалась, так как считала, что он меня просто не будет слушать. Я была не самой набожной девушкой в королевстве и часто мною двигали низменные чувства: я совершала такие деяния, которые, по мнению церковников, считаются недопустимыми и греховными. Но сейчас я почувствовала, что должна прийти сюда. В душе остались тёмные разводы от мерзких сточных вод, которые обрушились на мою жизнь. Хотелось омыться молитвой. Я встала на колени и опустила голову: казалось бы, обычная поза молящегося, но всё же я не могла взглянуть на Христово распятие по другим причинам.
Мне было очень стыдно, казалось, я подвела кого-то, кого даже видеть не могла, и сейчас Бог отвернулся от меня. Он забрал у меня ребёнка, забрал родителей, которые всё ещё живы, но далеки от меня, забрал у меня любовь, женское счастье. Всё это он сделал для того, чтобы наказать меня, не иначе. Я была повинна во многих человеческих грехах, за что сейчас расплачиваюсь. Конечно, где-то глубоко внутри я была обижена на Бога и не могла понять, почему он наказывает меня через моих близких. Но вскоре поняла, что, наверное, в этом и заложен смысл наказания: сделать человеку как можно больнее. Ведь будь боль моя, я бы смогла её снести, я бы не плакала, не жаловалась на судьбу, а терпеливо сносила все мучения. Но когда дело касается людей, которых я люблю, тут я была бессильна. Моего ребёнка, ещё не родившегося на свет, не познавшего горести и радости, забрали. Я не держала его на руках, не целовала ему лоб, даже не придумала ему имени. Кому-то показалось, что я не заслуживаю ребёнка, поэтому его мне не подарили. Эта потеря, как многие другие, была для меня больнее, чем, если бы я лишилась рук и ног, или ещё каких-то частей тела. Это не физическая боль, хоть я чувствовала себя какой-то калекой, неполноценным человеком. Это была жгучая боль, проникающая как в тело, так и в голову, мысли, душу. Описать словами эти ощущения невозможно. Это смерть, не маленькая, не большая. Это смерть в самом полном значении этого слова. Я действительно чувствовала себя так, словно погибаю. Поэтому мне нужно было помолиться, попросить прощения у Господа в надежде, что больше никто из моих близких не пострадает.
Скрестив руки, я подбирала слова для молитвы, но в памяти почему-то не обнаружила ни одной строчки. Мне стало очень страшно: я даже схватилась за сердце, так как почувствовала, что неведомый мне дух пронизывает меня до костей. Я вновь закрыла глаза, молча шевелила губами, вспоминая хоть какие-то слова из молитв. Но ни единого слова не смогла произнести. Это открытие настолько испугало меня, что я даже подняла глаза на распятие. Крест был покрыт тенью, как если бы напротив него кто-то стоял, причём такой высокий, что его смело можно было назвать великаном. Я встала и осмотрелась по сторонам: в часовне я была одна. Никого поблизости, лишь я, и Господь, и тень… Холод пробрался под одежду, ветер откуда-то дул, как если бы кто-то открыл окно: хотя в этой комнате была лишь дверь. Я онемела от страха, растерянная и озадаченная.
– Господь, прости меня. Я знаю, что не имею права просить тебя ни о чём. Я слишком много раз согрешила в своей жизни. Но я молю тебя, сжалься над людьми, которых я люблю. Они ни в чём не виноваты. Если и нужно кого-то наказывать, то только меня. – И едва я произнесла последнее слово, как шальной ветер сдул все свечи, которые в тот же миг погасли. Часовню окутала кромешная тьма. И пускай здесь было предельно тихо, мне казалось, что я слышу чьи-то голоса. От природы нетрусливая, сейчас я ощущала себя так, словно меня загнали в клетку и мне из неё было не выбраться. Но я всё же преодолела страх, по памяти дошла до выхода из молельни и остановилась. Сердце выпрыгивало из груди, да и всё, что я оставляла позади, словно выталкивало меня из часовни. Я долго не задержалась у двери – стремительно выбежала из темноты и направилась в сторону спальней. Несмотря на то, что я оставила ту тень, мне казалось, что она преследует меня повсюду: держит меня за плечо, шепчет что-то в ухо, чего я не могла разобрать. Я почувствовала себя кем-то, кто был "персоной нон грата" в доме Божьем, и все эти странные образы с ветром и тенью выводили меня из равновесия, хотя обычно я могла сохранять спокойствие даже в самых напряжённых ситуациях. Но сейчас что-то мне говорило, что это лишь начало".
Глава IX. В шаге от пропасти
Весна была в самом разгаре. В воздухе витали цветочные запахи. Кое-где растаял оставшийся после зимы снег, влажная земля не успела просохнуть под лучами яркого апрельского солнца. Но, тем не менее, вся природа ожила, начался новый этап жизни. И не только растений, деревьев, но и людей. Адриана, снедаемая непонятным ей чувством к Изабелле, была несколько успокоена, когда принц Чарльз сообщил ей о том, что они могут, наконец, отправиться в поездку. К сожалению, кроме них во Францию поедет и отец принца, король Англии. Внешне этот визит напоминал один из тех, которые наносят в качестве чистой формальности для укрепления дружеских отношений между странами. На самом же деле, Чарльз и Адриана уже давно мечтали о том, чтобы встретиться со своим астрологом и узнать с его помощью одну из тайн предков английских королей. Генрих же, весьма вероятно, предпочёл сделать всё, лишь удалиться из королевского дворца и, не испытывая угрызения совести, продолжить кутежи и всевозможные оргии. В этом деле ему поможет его закадычный друг – король Франции, который открыто держал при дворе любовниц и любовников. Этому человеку были чужды понятия приличия или умеренности: он предпочитал жить так, словно был уверен в том, что окажется в аду. Так зачем же лишать себя удовольствий? Генрих и Яков, король Франции, были действительно хорошими друзьями, что редкость для королей. И дело не в том, что они были дальними родственниками – просто их взгляды на жизнь были настолько похожи, что им иногда казалось, что они родились от одной женщины. Возможно, так оно и было. Но сам тот факт, что Генрих отправлялся в дальнее путешествие для того, чтобы поразвлечься, должен был удовлетворить искателей тайны, если бы только Чарльз не был сыном этого человека и не любил свою мать. Ему казалось неправильным то, как себя ведёт отец, он, конечно, не смел ему перечить или советовать что-то, но, несмотря на достаточно сдержанную манеру поведения принца, Адриана догадалась, что сын гневается на своего отца.
Путешествие затянулось на пару недель, но и этого времени не хватило девушке для того, чтобы изучить все материалы по истории древней Англии и узнать что-то о правлении Матео, одного из первых королей Британии. В книгах о нём не было упомянуто ни единого слова, но это не только не раздосадовало Адриану, но даже пробудило интерес девушки. Ей казалось, что если они с Чарли смогут расшифровать руны из свитка, то перед ними откроется тайна, способная изменить не только их жизни, но и мир к лучшему. И вообще эта погоня за "сокровищами" была для неё своеобразным отвлекающим фактором от всех насущных проблем. Ей хотелось занять чем-то свои мысли, лишь бы не думать о том, что произошло в её жизни. И это "занятие" ей, видимо, помогало, так как она постепенно начала чувствовать себя лучше.
Во время путешествия девушка сидела на палубе под палящим солнцем и читала различные книги, не замечая даже того, что повсюду снуют симпатичные матросы, готовые выполнить любое её пожелание. Нельзя сказать, что Адриана кардинально изменилась, так как любовь к физической близости никуда не исчезала. Но всё же в последнее время она не спешила находить себе любовника, так как последний из них разбил ей сердце. Чарльз часто сидел в компании девушки и подолгу с ней разговаривал о книгах, которые они прочитывали или о предположениях, которые строили вместе; конечно, втайне ото всех. Между ними сложились такие доверительные отношения, что, казалось, Адриана готова не только рассказать мужчине любую из своих тайн, но и доверить жизнь. Она часто спорила с ним, но не потому, что не соглашалась в чём-то, а потому, что ей нравилось спорить с ним и вызывать в нём какие-то, пусть даже негативные, чувства и эмоции. Но и Чарльз заметно преобразился: он уже не был тем угрюмым, суровым принцем, каким предстал перед дочерью посла в их первую встречу. Его сердце постепенно оттаяло, подобно оттаявшему снегу в начале весны.
Генрих особо не досаждал ни своему сыну, ни Адриане. Он запирался в каюте со своей новой любовницей или пил до самого рассвета с капитаном корабля. Когда они высадились на суше, Адриана заняла место в экипаже рядом с любовницей короля. Эта экстравагантная немолодая женщина была весьма хороша собой: у неё были выразительные голубые глаза, рыжие длинные волосы, пышная грудь и полные губы. Она была весела и всю дорогу болтала с Адрианой о французском дворе, о котором ей хотелось узнать от неё как можно больше. Дочери посла пришлась по душе такая компания, так как поездка в экипаже выдалась довольно-таки утомительной: во Франции весна резко сменилась летом, и они прямо-таки поджаривались на костре, словно ведьмы, хоть и сидели в транспорте. Чарльз постоянно сопровождал их, то и дело поглядывал на Адриану, заботливо интересовался об их самочувствии, хотя, судя по всему, его волновала лишь она одна. Дочери посла была приятная такая забота, так как за всю её жизнь никто о ней особо не пёкся. И Чарльз был единственным, кто оказывал ей всякую поддержку и помощь, даже если она к нему не обращалась. Но, как сам Чарльз иногда ей говорил: "Мужчина для того и создан, чтобы помогать женщине, даже если она об этом не попросит". И это его отношение к ней вызывало в ней такую бурю эмоций и тёплых чувств, что она готова была поклясться, что ничего подобного прежде не ощущала. Этот человек занимал какое-то особое место в её сердце. Она, в самом деле, любила его: как брата, как друга, как человека. Нельзя сказать, что в этой любви было что-то вульгарное или непристойное. Скорее наоборот, она считала, что ни за что на свете не станет портить их отношения и дружбу сексом. Та связь, которая установилась между ними, была для неё дороже всех низменных желаний. И ради этой дружбы ей хотелось жить.
Уже к середине мая они добрались до окрестностей Парижа. Адриана помнила, как всего несколько лет назад впервые прибыла в этот город. Столица Франции не только не впечатлила её, но и подарила некое разочарование. Будучи девушкой амбициозной, уже в юном возрасте она мечтала, что выйдет замуж за младшего французского принца и станет принцессой французской. Но даже ей, маленькой девочке из небольшого городка, было ясно, что принц королевской крови не наделён ни одним выдающимся талантом, ни даже обаянием, чтобы суметь завоевать её сердце. Так что ей пришлось оставить все свои мечты в прошлом и начать думать о том, как бы уехать на родину: в её любимую Англию. Но даже тогда Адриана не могла и мечтать, что её пригласят к английскому двору, она станет одной из фрейлин королевы и будет вовлечена в водоворот придворных интриг и даже тайн. Сейчас она въезжала в этот город с совершенно другими мечтами, планами. Та наивная девушка, часто озвучивающая то, что вертелось у неё на языке и мечтающая о том, чтобы стать принцессой, осталась в прошлом. Сейчас она была мудрой не по годам женщиной, которая знала, когда следует молчать, а когда правду лучше высказать вслух. Она училась на собственных и чужих ошибках, и схватывала на лету всё, то, что могло ей пригодиться в будущем. Поэтому сейчас она предпочитала играть одну из отведённых ей ролей и снять маску, когда придёт время.
К Лувру они ехали очень долго: люди вышли на улицу и приветствовали гостей с надлежащим шиком и блеском, характерным для французов. Адриане нравилась эта праздность, вот только она знала, чего это стоило остальным городам страны: в то время как Париж процветал, другие части королевства обнищали и погрязли в нищете за счёт высоких налогов. Конечно, столица – была лицом государства, но ведь голова не может функционировать без других частей тела.
Король Яков лично встретил своего друга короля и остальных гостей вместе со своей женой, двумя дочерями и тремя сыновьями. Многие знали и помнили Адриану, так как она публично высмеяла младшего принца, но сегодня все пребывали в такой эйфории, что предпочли забыть прошлые обиды и сделали вид, будто ничего страшного не происходило. Франсуа, тот глупый принц, заметно повзрослел с годами: он стал сильнее походить на мать – полноватую розовощёкую женщину, которая, для своих неполных сорока лет, была очень бодрой и подвижной. Увидев его, дочь английского посла подумала о том, что, должно быть, не всегда судьба была к ней строга, поэтому поблагодарила кого-то свыше за то, что её "отвели" от участи стать женой этого толстячка. Но даже Франсуа был весьма учтив и обходителен с Адрианой, как если бы не она называла его "пустоголовым олухом" ещё не так давно.
В этот раз девушке предстояло встретиться с очередным претендентом на роль её супруга: тридцатиоднолетним графом – кузеном дяди короля, служащим у него капитаном стражников. Этот высокий худощавый мужчина с гладковыбритым лицом, тёмными, почти чёрными глазами, высокими скулами, острым лбом и седыми волосами, производил приятное впечатление. И даже Адриана, особо не строящая никаких планов и не питающая особых надежд на этого суженого, заинтересовалась этим человеком.
Их познакомил сам король Яков, лестно расхваливающий своего родственника перед девушкой и убеждающий её в том, что более доблестного и смелого воина во всём его королевстве не найти. Николас слушал восхваления в свою честь с таким видом, словно сам "надрессировал" короля воспевать ему такие дифирамбы. Когда речь короля была окончена, мужчина с самым скептическим взглядом рассмотрел Адриану, как будто оценивал для себя новую кобылку в конюшню и произнёс:
– А я думал, вы гораздо выше ростом будете. – Строго заметил тот, словно был разочарован. Адриана же, пытаясь скрыть своё возмущение, мило улыбнулась и ответила:
– Так, значит, вы думали обо мне? – Кокетливо пролепетала она, словно флиртуя с ним, чем вызвала одобрение у всех, кто находился рядом и прислушивался к их разговору.