Подробнее об оппозиции "внутреннего" и "внешнего" в китайской культуре той эпохи см. Малявин В. В. Сумерки Дао. Китайская культура накануне Нового времени. М.: АСТ, 2001. Среди старых мастеров тайцзицюань имелось мнение, что "внутренние школы" относятся к светскому учению (конфуцианцев), противостоящему идеалам монашествующих. В шаолиньской же традиции оппозиция "внешнего" и "внутреннего" трактовалась совершенно иначе. Согласно сообщению современного даоса, боевое искусство буддийских монахов называлось "внешним" потому, что монахи "вышли из мира", тогда как "внутренний" стиль практикуется теми, кто "живет монахом, не приняв пострига", и представляет собой "обыкновенное искусство мира пыли", так что "внутренним школам" здесь отводится приниженное положение. Те же шаолиньские хроники сообщают, что бойцы "внутреннего" стиля являются заклятыми врагами Шаолиня, объясняя это обстоятельство тем, что их патриарх Чжан Сунси претерпел унижение от какого-то шаолиньского монаха. Позднее шаолиньские летописцы предприняли попытки инкорпорировать тайцзицюань в их традицию рукопашного боя, не забыв оставить завет шаолиньским бойцам не вступать в поединки с мастерами "внутренних школ" ввиду… превосходства последних в кулачном бою. См.: Чжэн Цинь. Даоцзяо юй ушу, с. 109, 118.
ника школы кулачного боя имел одинаково звучащее, но записываемое разными иероглифами имя.
Несоответствия в данных источниках можно объяснить позднейшим смешением двух граней личности Чжан Саньфэна. Правда, рассказ Хуан Цзунси носит настолько откровенно легендарный характер, что достоверность его независимо от исторических обстоятельств вызывает серьезные сомнения. Странно выглядит уже имя Чжан Саньфэна, означающее буквально "три вершины". Оно совпадает с понятием, часто встречающимся в даосских книгах о сексуальных отношениях. Кроме того, о Чжан Саньфэне с таким именем больше нет никаких известий. Ни в своде из ста с лишним рассказов о божественном патроне Уданшань-ских гор, ни в собрании более чем 900 житий даосских святых, ни даже в хрониках горы Уданшань нет никаких упоминаний об этом персонаже, хотя все они были составлены спустя примерно столетие после описанного Хуан Цзунси события. Некоторые авторы полагают, что этот сунский Чжан Саньфэн появился вследствие неосведомленности самих мастеров "внутреннего искусства". Но трудно поверить, что Ван Чжэннань не слышал о прославленном Чжан Саньфэне времен воцарения минской династии, тем более что примерно за сто лет до него его предшественник по школе Чжан Сунси со товарищи ходил на поклон к легендарному даосу в Уданшаньские горы. Еще труднее поверить, что об этом выдающемся подвижнике не знал такой великий эрудит, как Хуан Цзунси.
Надо учесть, впрочем, что Хуан Цзунси жил в начале царствования династии Цин и был преданным сторонником свергнутой маньчжурами династии Мин, которая благоволила уданшаньскому святому. Неблагонадежному ученому надо было отвести подозрения новых властей в нелояльности к ним великого даоса. По той же причине, вероятно, время жизни Чжан Саньфэна отнесено к царствованию династии Сун. Читатели же эпитафии, надо полагать, хорошо понимали, о ком в действительности идет речь. И примечательно, что, согласно одной легенде, Чжан Саньфэн учинил побоище не заурядных разбойников, а воинов северокитайского царства Цзинь, основанного племенем чжурчжэней из Маньчжурии. Прямо скажем, не лучшая рекомендация в маньчжурском Китае.
Прежде патриарх тайцзицюань, как правило, поминался в сопровождении эпитета "легендарный", но многие свидетельства, ставшие доступными в последнее время, дают основания считать его вполне исторической личностью. Другое дело, что без ореола красочных легенд его, как всякого учителя традиции, в самом деле представить трудно, а сам он, как и положено даосу, предстает фигурой летучей, почти неуловимой. Само собой разумеется, даосский подвижник получил свое искусство
Гун Пэнчэн. Даоцзяо синь лунь, с. 348.
чудесным образом в вещем сне – признаке чуткого бодрствования. Миф обязан дать этому событию хотя бы символически точную датировку. Явившийся даосскому подвижнику бог войны – это божество Сюаньу, которому посвящен комплекс даосских монастырей в горах Уданшань. Тот же Сюаньу дал этим горам их нынешнее наименование. В китайском фольклоре бог Сюаньу слывет обожествленным полководцем древности Гуань Юем, а по совместительству богом северных пределов мира и богом богатства. В даосской же традиции он считается следующей после Лао-цзы реинкарнацией верховного даосского божества.
Предание утверждает, что Чжан Саньфэн, которого звали на даосский манер Чжан-Настоящий человек или Чжан-Небожитель, пришел в Уданшань с далекой северо-восточной окраины Китая – из Ляоду-на. К тому времени ему уже шел седьмой десяток, родился же он, если верить источникам, в 1247 г. Кстати, он был сыном ученого человека и сам в молодости усердно изучал конфуцианские каноны, даже состоял на государственной службе. Конечно, Чжан-Небожитель наделяется экстравагантным обликом: он был великаном почти двухметрового роста, имел "облик черепахи и кости журавля" (оба существа были в Китае аллегориями долголетия), большие круглые глаза, необычно длинные мочки ушей (признак мудрости) и длинную, звеневшую как металл бороду. Зимой и летом он носил один и тот же халат и бамбуковую шляпу, мог проглотить за один присест огромное количество пищи или месяцами не есть вообще, запоминал любое сочинение с одного взгляда. Как многие даосы, он был неутомимый странник и якобы мог преодолевать за день по тысяче ли (двести с лишним верст). Примечательно, что на старинных портретах Чжан Саньфэн изображен иногда с посохом, а иногда с мечом. Любил Чжан Саньфэн по обыкновению даосов и пошутить со смертью: взаправду умирал, а потом на собственных похоронах восставал из гроба.
Правда, об изобретении святым Чжаном тайцзицюань в его жизнеописаниях не говорится ни слова. Первое упоминание об этом, как оказалось, великом событии китайской истории принадлежит как раз Хуан Цзунси. Сходные суждения высказывали и другие современники Хуан Цзунси, так что к тому времени Чжан Саньфэн был уже широко известен как патрон "внутренних школ". Сообщается также, что идея тайцзицюань пришла Чжан Саньфэну в голову, когда он наблюдал поединок между журавлем и змеей (этот явно вымышленный рассказ, впрочем, не вошел в книги даже многих мастеров школы Ян). Имеется, наконец, вполне стереотипная легенда о том, что Чжан Саньфэн сам научился тайцзицюань от безымянного даоса, которого он встретил в безлюдных горах.
Немало сведений о тайцзицюань содержится в сочинениях, приписываемых этому святому обитателю Уданшаньских гор, и в преданиях, бытовавших в Чжаобао, где издавна существовала школа тайцзицюань. В этих преданиях говорится, что Великий Предел (т. е. тайцзи) происходит от основоположника (разумеется, мифического) китайской цивилизации Фуси и охватывает все три учения Китая, которые учат тому, что (далее следует ряд синоптических формул китайской мудрости) "духовные превращения есть смысл природы и жизни, в пустотной одухотворенности постигается сиятельная добродетель, всеобщий принцип определяет состояние ци и формы, сердце пребывает в подлинных образах (букв. "следах")" и т. д.
Нет серьезных оснований сомневаться в существовании Чжан Сань-фэна. Другое дело, что эта колоритная личность породила столько легенд о себе и приобрела такую популярность, что соблазн объявить ее еще и патриархом даосских боевых искусств был очень велик. Первые императоры минской династии настойчиво, но безрезультатно приглашали его ко двору, и еще в 1460 г. минский государь приказал создать портрет Чжан Саньфэна и пожаловал ему целый набор витиеватых, как было принято среди даосов, титулов, среди которых главный был такой: "Подлинный человек, проникший в мельчайшее и явивший преображение". Есть сообщения, что еще в то время Чжан Саньфэн имел учеников. В его жизнеописаниях действительно есть упоминания о том, что в горах Уданшань бродили шайки бывших солдат, промышлявших раз боем. Отоголоски этих сведений присутствуют, как мы помним, в эпитафии Хуан Цзунси. Наконец, задним числом Чжан Санфэн был объявлен основоположником целой дюжины даосских школ.
Неизвестно, как долго прожил Чжан Саньфэн. Еще в начале XVIII в. некий поклонник даосов уверял, что встречался с ним. Зато с уверенностью можно утверждать, что в горах Удан издавна существовали даосские школы боевых искусств. К началу XX в. их насчитывалось до полутора десятка. А сам Чжан Саньфэн слывет основоположником чуть ли не сотни школ боевых искусств и несчетных – по некоторым сведениям до 500 – комплексов боевой гимнастики.
Независимо от его реальной биографии этот персонаж имеет в традиции тайцзицюань совершенно исключительное значение, которым в Китае всегда наделяется основоположник целой традиции духовной практики. Патриарх школы (цзу) выступает олицетворением ее самобытного "духа" и даже более того – самой природы духовной практики, воплощающейся, строго говоря, не в отдельном индивиде, а в определенном вечносущем состоянии и типе личности, каковым и соответствует над-временная природа школы в ее качестве среды и способа духовного преемствования.
Можно сказать, что, если бы Чжан Саньфэна не было, его следовало выдумать, чтобы традиция тайцзицюань могла появиться на свет. Он стал полубожественным патроном даосских боевых искусств подобно тому, как Бодхидхарма занял положение патриарха всех буддийских школ ушу. Заметим попутно, что патриарху, в отличие от непосредственного учителя, невозможно подражать. Можно только добиваться, или, вернее, спонтанно открыть свое подобие его опыту. Это подобие не предполагает внешнего сходства. Духовная просветленность потому и может жить в поколениях, что являет собой чистое событие, недоступное мысли или восприятию, по сути недоступное подражанию, как гениальность у Аристотеля. Она есть неисчерпаемая конкретность, чистая изменчивость существования и потому остается иной по отношению к любой данности.
Опыт подобия дается на самом деле через сознание своего отличия от других. Этим объясняются, как мы знаем, необходимость учителя, а равно бытующее в даосских школах правило (надо сказать, сильно затрудняющее изучение даосских генеалогий): "называть патриарха и не называть учителя". Ибо только патриарх – уникальный и неповторимый, в своей уникальности чужой любому внешнему образу, но "единый в множестве лиц" (не оттого ли его иконографический канон несет на себе неизгладимую печать иронии?), представляющий тем самым типовые, сверхличные качества бытия – является истинной целью образования в школе и, следовательно, залогом бессмертия традиции.
Еще в начале XX в. А. Бергсон говорил о виртуальной природе памяти, которая в этом смысле не является образом чего-либо бывшего в истории, но обладает самостоятельностью и свойством продлеваться, воспроизводиться заново в потоке времени. Образ патриарха школы и есть явление этой подлинной реальности духовной жизни как чистого события. Существует временной лаг между событием и его проявлением и тем более фиксацией в сознании. Образ события никогда не совпадает с актуальным существованием и тем не менее не существует вне него, т.е. вне вечнодлящейся дифференциации, воплощенной чистой временностью. В этом смысле он носит характер фантасма, т. е. чего-то, пребывающего между присутствием и отсутствием, исчезающего без исчезновения, длящегося в самой своей сокровенности (не отсюда ли и ускользаемость образов даосов в истории?). Патриарх школы воплощает, в сущности, возможность посредования, дифференциальное отношение между бесчисленным множеством моментов (по сути, предельно коротких длительностей) существования. Ему сродни фигура "темного предшественника" отдельных и постоянно расходящихся цепочек смысла в "онтологии множественности" Ж. Делёза. Оттого же способ бытования патриарха в традиции есть непрерывное возвращение, но не просто в свой образ, а к собственному само-отличию.
Вернемся к так называемой истории тайцзицюань, которую, как мы уже убедились, практически невозможно – да и не нужно! – отделить от ее легендарного покрова. Сын Хуан Цзунси, Хуан Байцзя, оставил интересные сведения об истории "внутренних стилей". В написанной им биографии Ван Чжэннаня он утверждает, что Чжан Саньфэн в совершенстве владел кулачным искусством Шаолиньского монастыря, но потом создал "внутренний стиль", и "тот, кто овладеет хотя бы одной или двумя его частями из десяти, победит любого шаолиньского мастера". Секрет этого стиля заключается в том, чтобы "покоем контролировать движение", "мягкостью контролировать жесткость" и "малой силой контролировать большую силу". Кроме того, внутренний стиль зиждется на пяти принципах: почтительности, которая равнозначна покою; собранности, которая равнозначна собиранию; проницаемости, которая равнозначна близости; силе, которая равнозначна внутренней мощи, и, наконец, притирании, которое равнозначно чувствованию. Отметим, что, по крайней мере, четыре принципа из пяти объясняются посредством слов-омонимов и, следовательно, их перечень во многом носит характер тайнописи.
Хуан Байцзя приводит генеалогию внутренней школы, насчитывающую добрый десяток имен. По его словам, искусство Чжан Саньфэна получило известность в провинции Шэньси, где его главным учеником был некто Ван Цзун. Последний передал секреты "мягкого стиля" некоему Чэнь Чжоутуну из восточной провинции Чжэцзян, а самым прославленным мастером этой линии стал Чжан Сунси из города Вэнь-чжоу на восточном побережье Китая, где это искусство на протяжении какого-то времени "передавалось тайно". Взрослые годы жизни Чжан Сунси приходятся на вторую половину XVI в. (согласно некоторым данным, он умер в 1620 г. очень далеко от родины – в юго-западной области Гуйчжоу). О нем упоминает в своей книге Ци Цзигуан, отмечающий "мягкость" рукопашной техники Чжан Сунси и его манеру "бить накоротке" (и то, и другое свойственно тайцзицюань). Ци Цзигуан называет Чжан Сунси "парчовым Чжаном".
Примечательно, что география "мягкого искусства" даосского патриарха не стеснена локальными перегородками: в короткий срок оно перекинулось на другой конец минской империи. И еще одно достойное внимания обстоятельство: ни один из упоминаемых Хуан Байцзя персонажей формально не состоял в даосской общине, т.е. традиция "внутренних школ" явно была достоянием мирских людей, хотя, скорее всего, принадлежавших к маргинальной прослойке "людей рек и озер" (как уже отмечалось, в тайцзицюань понятие "внутренней школы" трактовалось именно как указание на светский характер этой традиции). Некоторые наследники школы Ян даже настаивают на самобытности тайцзицюань, зародившейся отдельно от даосизма.
Цай Чжаоци. Во со жэныии ды тайцзицюань, с. 147. Правда, это утверждение принадлежит ревностному поклоннику буддизма.
За покровом легенд и анекдотов, окутывающих историю "внутренних школ", иногда проглядывают реальные факты. В изданной в 1733 г. хронике города Нинбо, источнике вполне объективном и достоверном, тоже помещено описание "внешних" и "внутренних" школ кулачного боя, сходное с тем, которое дано в эпитафии Хуан Цзунси. Там же имеются сведения (в современных очерках исчезнувшие) об упомянутом выше Чжан Сунси. Последний представлен в его краткой биографии человеком учтивых манер и учителем "мягкого" стиля кулачного боя. Его искусство, как в эпитафии Ван Чжэннаню, тоже противопоставляется "внешней школе" Шаолиня, причем различие между "внешним" и "внутренним" стилями объясняется несколько иначе: первый делает ставку на стремительную атаку и сильный удар, а второй – на "контроль" над противником посредством "притирания" и следования ему: этот стиль требует применять силу "только при серьезной опасности". Однажды, повествует хроника, группа шаолиньских монахов (по-видимому, служивших при Ци Цзигуане) вызвала Чжан Сунси на поединок. Дело происходило на высокой террасе. Один из монахов стремительно набросился на даоса, но тот лишь слегка посторонился и нанес удар вдогонку, да так сильно, что монах помчался вперед, "словно пушечное ядро", перелетел через перила и расшибся насмерть. В другом эпизоде Чжан Сунси, уже будучи семидесятилетним старцем, расколол огромный валун, выставив вперед правую руку, и т.д. Версия о преем-ствовании этой линии тайцзицюань принята в традиции тайцзицюань в Чжаобао и, по-видимому, в семействе Ян.
По преданию, Чжан Сунси имел много учеников, которые образовали так называемое южное направление тайцзицюань. Однако свидетельства о ее дальнейшей судьбе чрезвычайно скудны и смутны. Сохранилось лишь глухое упоминание о том, что представитель этой традиции некто Гань Фэнчи переехал на север и обучал тайцзицюань. Среди современных мастеров тайцзицюань одни считают, что южная традиция вымерла, другие верят, что ее наследники живы и сегодня, но никак не заявляют о себе. Правда, в самое последнее время объявились мастера, называющие себя ее восприемниками.
Сюй Чжии. Тайцзицюань цяныно. В книге: Ян Чэнфу дэн. Тайцзицюань сю-аньбянь.с. 4-5. У Тунань высказал предположение, что Южная ветвь тайцзицюань сохранила в первозданной чистоте исходные принципы и формы этой традиции. О ее современных представителях см.: Ни Цзинхэ. Ван Цзун наньчуань тайцзицюань. 2009. Впрочем, эта форма тайцзицюань обнаруживает близкое родство с традицией Чжао-бао. Согласно одному мнению, тайцзицюань Ван Цзунъюэ основывалась на принципе "хаотически-изначального" вращения (хунь юань), тогда как в основе южной ветви тайцзицюань лежал принцип "четырех ровных уровней" (сы пин): головы, плеч, поясницы, коленей. Ю Сюаньдэ, Мичуань удан тайцзицюань, с. 62. Согласно сообщению современного даоса Ли Кая, называющего себя восприемником школы Чжан Сунси, техника последней основывалась на следующих принципах: "тренировка" ("волей вести ци, взглядом выражать дух"), "видение" (развитие как внешнего зрения, так и внутреннего видения), "внимание" (умение внимать как ушами, так и "телесным чувствованием"), "применение" (умение действовать по обстоятельствам), "превращение" (гибкое применение технических приемов), "рассеивание" (способность контролировать ситуацию, предупреждая действия противника), "прозрение" (духовная чувствительность). Все это соответствует принципам "внутренних школ", но не обязательно обладает генетическим родством с современными формами тайцзицюань. См.: Ли Кай. Сунси нэйцзяцюань. // Лао-Чжуан, № 1, с. 55-56. Еще один наследник этой линии боевого искусства, на сей раз вполне светский человек, живет в Шанхае. Этот факт вновь напоминает о принадлежности традиции "внутренних боевых искусств" одновременно даосской общине и светскому обществу. Новейшее и наиболее полное описание генеалогий школ тайцзицюань, идущих от Чжан Саньфэна, см.: Оуян Сюэчжун. Тайцзицюань ды юань юй лю (Происхождение и эволюция тайцзицюань). // Тайцзицюань юаньлю чжи ми, с. 199-208.