Боснийская война продолжалась три с половиной года, ее итогом стали, по оценкам аналитиков, 100 тыс. погибших и до 50 тыс. женщин, подвергнутых насилию. Примерно 2,2 млн человек были вынуждены превратиться в беженцев или каким-то иным образом покинуть места своего проживания. Большинство имен и названий, которые сделались известными во время югославских войн 1990-х гг., относятся к Боснийской войне, которая стала самой жестокой. Боснийских сербов возглавлял Радован Караджич, их войсками командовал Ратко Младич – оба предстали по обвинению в совершении военных преступлений в Югославии перед Гаагским международным трибуналом. Несколько географических названий неоднократно звучали в выпусках мировых новостей – например, Мостар – в связи с уничтожением моста-символа 427-летней давности, или Баня-Лука как место устроенного сербами концлагеря. Но подлинными символами войны стали, пожалуй, два названия – Сараево и Сребреница.
Боснийская столица Сараево в 1984 г. была местом проведения зимних Олимпийских игр, но в апреле 1992 г. понесла большой ущерб при осаде, начавшейся после того, как мусульманский президент Боснии Алия Изетбегович провозгласил ее независимость от Югославии. Эта независимость была моментально признана международным сообществом, в ответ на что сербы начали стягивать к городу войска. Осада продолжалась дольше самой войны и закончилась лишь в феврале 1996 г.
Население городка Сребреница не превышало 8000 человек, но в годы конфликта достигло 40 тыс. человек – за счет боснийцев, спасавшихся там от этнических чисток. Находящийся под защитой ООН город был подвергнут обстрелу и разграблению сербскими войсками в пасхальный понедельник 1993 г., когда были убиты десятки человек. ООН объявила город "зоной безопасности", но должная военная защита ему не была обеспечена, и в июле 1995 г. сербские войска захватили предположительно демилитаризованный город и уничтожили, по некоторым оценкам, 8500 боснийских мужчин. Этот эпизод позднее дал основание Международному трибуналу в Гааге, рассматривавшему дело о военных преступлениях в Югославии, объявить расстрел геноцидом и обвинить Сербию в том, что она не смогла предотвратить его. В 2014 г. суд по гражданским делам в Гааге постановил, что Нидерланды несут ответственность за смерть 300 человек из этого числа, поскольку голландские солдаты, входящие в состав миротворческих сил ООН, преднамеренно передали 300 боснийских мужчин сербским войскам.
Боснийская война подходила к концу, когда вмешалось НАТО и в августе и сентябре 1995 г. приступило к бомбардировкам сербских позиций в Боснии. Обстрелы завершились в ноябре 1995 г. Дейтонским соглашением, которое определяло права представителей разных этнических групп в пределах новых независимых государств. Мира удалось добиться, но в результате Босния сделалась чем-то вроде мини-Югославии. В итоге даже успехи страны, например выход в финальный турнир чемпионата мира по футболу 2014 г., так и не стали источником общей радости для ее жителей.
Итак, к концу 1995 г. Словения, Македония, Хорватия и Босния провозгласили независимость. Это означало, что в составе Югославии остались только Сербия и Черногория. Однако страна продолжала существовать под прежним названием, и в 1997 г. Слободан Милошевич стал президентом уже не Сербии, а Югославии. Но он и не собирался останавливать националистические войны.
Четвертая война началась в 1998 г., ее центром стало Косово. Многие факторы, породившие этот конфликт, достаточно типичны для территориальных споров в нынешнем мире, где путешествовать, а значит, и мигрировать совсем не трудно. Именно эта война оказала наибольшее влияние на историю Джоковича.
Оборона Косово в 1389 г. ознаменовала завершение средневековой эпохи господства Сербии и начало возвышения Османской империи. То есть Косово с давних времен служило горьким напоминанием о поражении сербов. Оно оставалось провинцией Сербии, но процветающей территорией так и не стало, и с середины ХХ в. сербы старались перебраться на север с его более благоприятными экономическими перспективами. По мере переселения сербов их место занимали этнические албанцы. Эти мигранты-мусульмане, которых сербы называли "шиптар" (довольно оскорбительное название), часто покупали землю у уезжающих сербов. И что самое важное, рождаемость у мигрантов была феноменально высока; в итоге к началу 90-х гг. ХХ в. большую часть населения Косово составляли этнические албанцы.
На протяжении чуть ли не всего сорокалетнего правления Тито в Югославии Косово имело статус автономного края, но в 1989 г. Милошевич аннулировал его. Вдобавок началось насаждение сербской культуры: закрыли албанское телевидение и радио, учителям-албанцам запрещали преподавать в школах и вузах, албанцев увольняли с работы в государственном секторе (в который входила почти вся промышленность). В 1996 г. недовольные албанцы образовали Армию освобождения Косово, которая начала атаки на Сербию. Некоторые соглашения были достигнуты в 1998 г., но они не могли просуществовать долго, так как этнические албанцы стремились к независимости для Косово, а Милошевич хотел, чтобы оно оставалось частью Сербии.
Косовская война началась в 1998 г. Кровопролитие достигло такой степени, что НАТО потребовало от Сербии прекратить наступление на Косово. Сербия отказалась выполнить приказ, вероятно, считая, что НАТО не вправе вмешиваться – ведь, согласно конституции, Косово является частью Югославии. Но когда стало известно о все новых случаях массовых убийств гражданского населения, НАТО приступило к бомбардировкам и Косово, и Белграда. В течение 76 дней, с 24 марта по 8 июня 1999 г., Белград находился под налетами авиации, от которых горожане, в том числе и семья Джоковича, спасались в подземных убежищах. Наконец Сербия приняла предложение ООН передать Косово под его управление, и война завершилась.
На протяжении девяти лет в Косово сохранялась временная администрация ООН. Затем, в 2008 г., была провозглашена независимость края. Ее признала большая часть международного сообщества, но несколько стран – в частности, Россия, Китай и несколько членов ЕС – поддержали Сербию, не желающую признавать Косово суверенным государством. В апреле 2013 г. ЕС выступил посредником в сделке, по условиям которой сербам с севера Косово были гарантированы сербские общины и на севере, и на юге края. Белград отрицал, что эта сделка означает признание Сербией независимости Косово, и утверждал, что речь идет только о кратковременной нормализации положения, чтобы Сербия и Албания могли вести переговоры об их вступлении в ЕС.
В настоящее время сербы составляют не более 10 % населения Косова, однако они по-прежнему преобладают примерно на четверти территории – в окрестностях города Митровица, где рос отец Новака, Срджан Джокович. Напряженность в отношениях между сербами и албанцами продолжает медленно нарастать, но поскольку обе страны стремятся вступить в Евросоюз, а ЕС заявляет, что это может произойти лишь при "полной нормализации" отношений (что бы это ни означало на практике), необходимо найти какие-то долгосрочные решения. Добиваясь "полной нормализации", ЕС настоял, чтобы Сербия оказала содействие в предании суду двух подозреваемых в совершении военных преступлений (Ратко Младича и Горана Хаджича). Тем временем Косово существует в своего рода подвешенном состоянии – как государство, признанное многими, но не настолько, чтобы войти в состав ООН. Это означает, к примеру, что оно не может стать членом УЕФА или ФИФА – поэтому такой футболист, как играющий за "Манчестер Юнайтед" Аднан Янузай, родители которого – этнические албанцы из Косово, не мог бы при желании выступать за Косово в международных турнирах (за исключением товарищеских матчей), поскольку Косово не состоит в этих ассоциациях (по иронии судьбы Янузай мог бы играть либо за Сербию, либо за Албанию).
Вполне возможно, этнические сербы в Косово в конце концов присоединятся к Сербии по условиям окончательного соглашения, если Белград признает независимость Косово. Будет ли Косово в этом случае стремиться к объединению с Албанией, пока неизвестно, но на каком-то этапе это может произойти. Вероятнее всего, Сербия и Албания обе войдут в ЕС, в итоге экономическая взаимозависимость между ними может привести к разработке более мирного решения, неважно, будет в нем участвовать суверенное Косовское государство или нет.
Четыре гражданских войны в Югославии 90-х гг. ХХ в. стали предметом судебных процессов в связи с военными преступлениями. Эти процессы проходили в специально учрежденном ООН судебном органе – Международном трибунале по делам бывшей Югославии (ICTY). Он собирался в голландском городе Гааге, месте размещения Международного уголовного суда, и также известен под названием Гаагского трибунала по военным преступлениям. Ряд обвинительных вердиктов уже на ранних стадиях работы стал способом жестко заявить о том, что же сегодня приемлемо на театре военных действий. Но в последние годы несколько оправданий по формальным признакам бросили тень сомнения на долговечность этих заявлений. Предполагалось, что трибунал завершит всю работу к концу 2014 г., но взятие под стражу Младича и Хаджича означает, что дело подойдет к финалу лишь в 2016–2017 гг.
Наибольшее внимание привлек вывод трибунала о том, что некоторые зверства военного времени являлись геноцидом. В 1948 г. на "Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него" резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 260 геноциду было дано определение как "действиям, совершаемым с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую". Однако до трибунала по военным преступлениям в Югославии ни одну страну не обвиняли в нарушении Конвенции. Международный трибунал признал Сербию невиновной в непосредственном участии в геноциде, тем не менее она стала первой страной, подвергшейся критике за нарушение международных законов и неспособность предотвратить геноцид 1995 г. в Сребренице. Трибунал предъявил обвинения по Конвенции о геноциде 161 подсудимому и признал 69 из них виновными в совершении геноцида или менее тяжких военных преступлений. Однако самый высокопоставленный подсудимый, Слободан Милошевич, избежал правосудия: в 2006 г. он был обнаружен в камере мертвым. Предполагалось, что он покончил с собой, но конкретная причина смерти так и не была установлена. Чем бы ни была его гибель – самоубийством, внезапной смертью из-за болезни или убийством, – она лишила мир возможности вынести вердикт в ходе редкого явления – судебного процесса над главой государства, обвиняемым в кровавых преступлениях, совершенных при его правлении.
Пока трибунал занимался своим делом, Сербия и другие бывшие республики Югославии восстанавливали серьезно пострадавшие экономики. В 2003 г. Сербия и Черногория отказались от притязаний на роль прежней Югославии и назвались просто "Сербией" и "Черногорией" – по условиям трехлетнего соглашения, которое завершилось проведением референдума по вопросу независимости Черногории. В 2006 г. черногорцы с незначительным перевесом голосов проголосовали за независимость, завершив тем самым распад Югославии, начавшийся в 1991 г. и затянувшийся на 15 кровопролитных лет. К тому времени, по оценкам международных гуманитарных организаций, войны уже успели унести жизни более чем 140 тыс. человек.
Несомненно, что львиная доля вины за распад Югославии лежит на Сербии. Возможно, во многом это объясняется воинственностью Слободана Милошевича, и в докладе ООН 1994 г. говорилось, что Сербия скорее пытается создать Великую Сербию, нежели возродить Югославию. Трибунал по военным преступлениям также отмечал, что большинство погибших в конфликтах стали жертвами сербской агрессии, и, по некоторым сведениям, сербы, выступавшие за сдерживание сербского национализма, подвергались нападкам и гонениям, их даже убивали. Но справедливо ли клеймить одних лишь сербов, хотя статистика во всех четырех войнах указывает на них как на главных виновников? Национализм Хорватии тоже всегда носил "эксклюзивный" характер: известно множество историй о том, как мусульманские общины в Боснии распаляли себя до исступления. И если в Боснии мусульмане и хорваты действительно страдали от рук сербских националистов, то во время гражданской войны 1941–1945 гг. именно сербы столкнулись с жестокостью хорватских фашистов – усташей и, пусть в меньшей степени, боснийских мусульман. Это многое объясняет, но не оправдывает трагические события. Было бы неправильно уделять в этой книге вопросу вины сербов слишком много внимания, но справедливым будет отметить, что представления о югославских войнах, согласно которым все сводится к агрессии сербов, а хорваты, боснийцы и другие выступают в роли невинных жертв, выглядят предельно упрощенными.
Важно также помнить, что в прежней Югославии многие не имели никакого отношения к межнациональным "разборкам". Знаменательно, что марш, проведенный в Сараево в марте 1992 г., объединил боснийцев, сербов и хорватов, выступавших против межэтнических конфликтов, однако он был прерван, когда с сербских позиций прозвучали выстрелы, а первым погибшим в Сараево стал студент, участвовавший в этом марше мира. Но голоса в защиту мира редко бывают услышаны.
Легко усмотреть в гражданских войнах в Югославии 1990-х гг. итог десятилетиями нараставшей межэтнической розни, но самого по себе этого объяснения недостаточно. Этнические и религиозные различия между большинством народов, составлявших Югославию, если и существовали, то в гораздо менее выраженном виде, чем различия между жителями немецкоязычных регионов, образовывающих Германию с 1871 г. и по-прежнему входящих в состав страны. Столкнувшись с общей для них угрозой в 20-х и 40-х гг. ХХ в., югославские государства с готовностью объединились – сначала как Королевство сербов, хорватов и словенцев, затем как Югославия во главе с Тито, – создавая государство, способное противостоять внешней угрозе, и пользуясь поддержкой и Москвы, и Вашингтона. Но когда Тито не стало, а влияние Москвы начало ослабевать, исчезла и внешняя угроза, способствовавшая сплочению республик. Вероятно, сам факт их объединения на протяжении большей части периода с 1918 по 1990 г. – главным образом благодаря харизме Тито и отсутствию подробного расследования преступлений гражданской войны 1941–1945 гг. – означал, что подспудно межнациональные отношения лишь накалялись, и мало-помалу страна превратилась в пороховую бочку, только и ждущую малейшей искры.
Бесспорно, величайшей трагедией стало нагнетание сербского национализма до той степени, когда каждого, кто не принадлежал к сербской нации, причисляли к гражданам второго сорта, а этнические чистки считались (некоторыми политиками) законным способом укрепления государства. Наличие у Сербии "инклюзивной" идеологии в 50-х гг. XIX в. и в 20-х гг. ХХ в., рассматривавшей хорватов, черногорцев и македонцев как младших братьев, которые могут мирно сосуществовать в одной стране с сербами, выглядят, пожалуй, слишком упрощенным объяснением истоков сербского национализма. Согласно документу 1844 г. под названием "Начертанье", который служил проектом создания суверенного государства Великая Сербия, в ее состав должны были входить также Черногория, Босния, Герцеговина и север Албании. Кое-кто убежден, что сербские националисты усмотрели в королевстве 1918 г. нужную им модель. Однако то, что сербы с умеренным успехом сотрудничали с пятью другими югославскими республиками вплоть до 1990 г., а также близость сербского языка и культуры к языку и культуре многих соседей, указывает, что укоренившаяся позиция "мы и они" по отношению к национальной принадлежности в настоящее время нецелесообразна. Есть надежда, что подача Сербией заявки для вступления в Европейский союз означает возврат к "инклюзивности", пусть даже только потому, что от него зависит экономическое благополучие Сербии.
Итак, Сербия вступила в XXI в. вновь как суверенное государство, но уже поставленное перед необходимостью предпринимать огромные усилия, чтобы реабилитироваться. То, с чем Германия, Италия и Япония столкнулись после Второй мировой войны, ЮАР – после апартеида, а Аргентина – после жестокого правления военной хунты, Сербия столкнулась после своего кровавого выхода из Югославии. Если бы в таких условиях нам понадобилось набросать портрет идеального посланника, способного представлять молодое сербское государство на мировой арене, то, скорее всего, это был бы пылкий серб смешанной этнической принадлежности, плоть от плоти своего народа, но также обладающий высоким интеллектом и тонким восприятием, чтобы понять известное недоверие к его соплеменникам со стороны международного сообщества, все еще не оправившегося от потрясения, вызванного сценами ужасов сербских войн на своих телевизионных экранах в 1990-х гг.
Сербии повезло: в ней нашелся именно такой человек.
Глава пятая
Закаленные бомбардировками НАТО
Поколениям людей, не знающих тягот войны, непросто понять рассказы переживших ее. Европейцам, родившимся после 1945 г., приходилось выслушивать истории своих родителей и дедов, вспоминающих, как они справлялись со страхом и лишениями в годы двух мировых войн, как повсюду вокруг гибли люди, какой мучительной была неизвестность для тех, кто понятия не имел, кто погибнет следующим. Подсознательный предостерегающий посыл этих рассказов звучит так: "вы даже не представляете себе, как вам повезло".
От Роджера Федерера, Рафаэля Надаля, Энди Маррея и многих других современников Новака Джоковича отличает то, что он знает, что такое война. Ему было 11 лет, когда самолеты НАТО начали бомбить Белград, его двенадцатый день рождения прошел в сопровождении одной из таких бомбардировок. Он не бросил играть в теннис, хотя ему чуть ли не каждый день приходилось тренироваться на разных кортах. Война стоила ему 76 ночей, проведенных в подвале во время бомбежек, лишила его сна, заставила испытать свою долю того страха, который ощущало население целого города, и особенно те люди, с которыми Новак и его младшие братья прятались в одном подвале. Джоковичу еще предстоит наскучить своим будущим детям и внукам рассказами о том, как он пережил войну.
Когда начались бомбардировки, вся семья как раз находилась в Белграде после зимнего сезона в Копаонике. Почти все свое время Джоковичи проводили в двухкомнатной квартире деда Влады, но не потому, что в ней было больше места, а потому, что под домом имелся подвал, куда вся семья спешила всякий раз, когда слышался вой сирен.