- Очень сильно, моя дорогая. Мы все в них влюблены. - Казалось, ничто не способно поколебать невозмутимость доньи Беатрисы. Она поднялась с кресла и потрепала племянницу по щеке. - Пора кончать с вашим уединением, дитя мое. Вы немного покажетесь в свете, а вскоре, не забудьте, мы покинем этот утомительный город, чтобы немного передохнуть.
Глаза Доминики были опущены, но у нее перехватило дыхание.
- Хорошо, сеньора, - послушно сказала она. - Мы действительно уедем из Мадрида?
- Очень скоро, моя дорогая. Мы поедем на север, в Васконосу, как только сможем, и будем надеяться, что Диего в деревне понравится вам больше, чем Диего в городе.
Доминика присела в реверансе.
- Не думаю, сеньора.
- Нет? Но почему не попытаться, моя дорогая?
Донья Беатриса удалилась своей неторопливой походкой, и через минуту вдали захлопнулась дверь.
Доминика сидела у камина и ждала. Вскоре она услышала, как мимо ее двери прошла камеристка тетки к лестнице, которая вела наверх - туда, где жили слуги. Дон Родригес, поднявшись, пожелал сыну доброй ночи и проследовал к себе в комнату. Дон Диего вошел в свою гардеробную и, как показалось его нетерпеливой кузине, оставался там целую вечность. Наконец он вышел и, пройдя через зал, зашел в свою спальню. Доминика услыхала, как он резко говорит со слугой, потом со щелчком закрылась дверь. Наступила тишина, затем снова открылась и закрылась его дверь: слуга наконец-то уложил дона Диего в постель.
Шаги слуги прозвучали на лестнице, удаляясь, и в доме все стихло. Но Доминика продолжала ждать, отсчитывая медленные минуты. Через некоторое время она подошла к дверям и тихо их отворила. В коридоре было темно. Придерживая подол платья, чтобы оно, зашуршав, не выдало ее, девушка прокралась по короткому коридору в верхний зал. Полоска света под одной из дверей показывала, что дон Диего еще не спит. Доминика неподвижно стояла у стены. Через несколько минут свет погас. Она прокралась обратно в свою комнату, подложила в камин еще дров и, подойдя к зеркалу, принялась поправлять локоны. Наконец, решив, что дон Диего уже уснул, девушка снова вышла в коридор. На этот раз она подошла к дверям своей камеристки и прислушалась. Услышав храп, она успокоилась, по опыту зная, как трудно разбудить Кармелиту. Неслышно ступая босыми ногами, она дошла до зала и, затаив дыхание, прислушивалась у каждой из трех дверей. Она должна быть абсолютно уверена, что все в доме спят, прежде чем подать сигнал Бовалле, потому что, если его обнаружат, ему не миновать смерти.
Ничто не нарушало тишину. Доминика на цыпочках вернулась к себе, тихонько закрыла дверь и осторожно повернула в замке ключ. Раздался щелчок, который, как ей показалось, прогремел в тишине. Она замерла, прижав ухо к скважине. До нее не доносилось ни звука, только где-то в коридоре за обшивкой стены возилась мышь.
Затем Доминика подошла к окну и раздвинула тяжелые шторы. С лампой в руке она вышла на небольшой полукруглый балкон.
Сад был залит лунным светом, и деревья отбрасывали на землю темные тени. Одна тень выступила из темноты. Доминика увидела, что Бовалле пересекает сад, и махнула ему рукой. Он был уже под балконом, и, перегнувшись через перила, она могла увидеть его. Девушка не знала, каким образом он заберется наверх, но не сомневалась, что это ему удастся.
Бовалле проделал это удивительно легко. Цепляясь за виноград, покрывавший стену, он быстро и бесшумно вскарабкался по ней, поставил ногу на водосточную трубу, измерил взглядом расстояние и прыгнул.
Доминика невольно протянула руку, чтобы помочь, но Бовалле ухватился за перила балкона, перекинул ногу и через секунду уже стоял возле нее.
Ни один из них не произнес ни слова. Сэр Николас обнял Доминику за талию и повел в комнату, легонько прижав руку к ее губам. Пока она ставила лампу на стол, он закрыл высокие окна и задернул портьеры.
Бовалле повернулся, с минуту глядел на нее и наконец раскрыл объятия. Доминика кинулась к нему, и он крепко прижал ее к груди.
- Моя любимая! Моя голубка!
Она только смогла вымолвить:
- Вы приехали! Это вы, в самом деле вы!
- Разве я не дал вам слово?
- Как я могла поверить? Как я могла предположить, что вы осмелитесь - даже вы? О, querido, зачем вы приехали? - Ее руки вцепились ему в плечи. - На каждом углу вас поджидает смерть!
- Любимая, я играл в кости со смертью много раз и всегда выигрывал. Верьте мне.
- Бешеный! - шепнула она. - Бешеный Николас!
Бовалле поцеловал ее. Доминика замерла в его объятиях, но вскоре произнесла со вздохом:
- Безумие, настоящее безумие! Я привела вас к гибели!
- Нет-нет, я приехал сюда по собственной воле - ведь я поклялся, что сделаю из вас англичанку. - Он приподнял ее голову. - Ну как, радость моя? Вы поедете с Бешеным Николасом?
Она попыталась спрятать лицо.
- Это невозможно. Вы знаете, что это так. Одному Богу известно, как вы сюда добрались, но вам нужно быстрее уезжать. Со мной вам не сбежать - я буду обузой.
- Дорогая, ответьте мне прямо. Вы едете со мной?
Доминика ускользнула от прямого ответа.
- Я была так несчастна, - жалобно сказала она.
- Клянусь, больше этому не бывать. - Бовалле отстранил ее от себя. - Вы доверитесь мне и дальше? Вручите в мои руки свою жизнь?
Доминика взглянула ему в глаза тревожно и вопрошающе. Бовалле нагрянул как буря. Он был возлюбленным из сказки, и она тосковала по нему, мечтала о нем, но теперь, когда он так упорно требовал ответа и смотрел так проницательно, она осознала, что для нее будет значить отъезд с ним. Он чужестранец, англичанин, и, если ему удастся выбраться из Испании, ее ожидает чужая земля и чужие люди. Она любит его, но так мало о нем знает! Она дрожала от девичьих страхов и глядела на него испытующе, словно всматриваясь в будущее. Она побледнела. Он ждал ответа. Какие у него ясные и неотразимые глаза!
- Николас, вам не понять, - проговорила она нерешительно. - Я так одинока. Я не знаю…
- Я все понимаю, - быстро ответил Бовалле. - Я люблю вас. Доверьтесь мне!
Ее пальцы нашли его руку.
- Вы будете ко мне добры? - тихо спросила она.
Он улыбнулся.
- Я никогда не буду вас бить, - пообещал он.
В ответ она тоже улыбнулась, но улыбка тут же исчезла.
- Нет, не шутите, не смейтесь надо мной! - сказала она.
Сэр Николас поднес ее руки к губам и поцеловал.
- О, моя ненаглядная, у меня осталась только одна цель - любить вас.
Она прильнула к нему.
- Если бы мы могли! Если бы только мы могли!
- Что, вы все еще сомневаетесь? - поддразнил он. - Чего вы боитесь, маленькая трусиха?
- Привести вас к гибели, - ответила она. - Как я могу этого не бояться?
- Нет-нет, вести буду я, - улыбнулся Бовалле. - Верьте мне, о миледи Надменность!
- Это не так! - возразила Доминика, но губы у нее дрогнули в улыбке при воспоминаниях, навеянных этим именем.
Крепкая рука обхватила ее плечи.
- Вы любите меня? - спросил он, и глаза его требовали ответа.
Она взглянула ему в лицо.
- Разве вы не знаете, что люблю?
Бовалле поцеловал ее, не дав опомниться. Все еще обнимая ее, он спросил с шутливой ноткой в голосе:
- Ну так как же, моя птичка, буду я в конце концов делать из вас англичанку?
Доминика кивнула.
- Только увезите меня отсюда, - сказала она. - Как угодно!
С минуту сэр Николас крепко сжимал ее в объятиях, потом выпустил, подвел к камину и усадил в итальянское кресло. Он пошевелил носком сапога тлевшее полено, которое тут же рассыпалось. В камине вспыхнуло пламя.
- Они собираются выдать вас за этого красивого кузена? - внезапно спросил Бовалле.
- Я ненавижу его! - ответила Доминика. - Я заявила тете, что никогда, никогда не выйду за него, но она… О, Николас, вы ее не знаете! Тетя улыбается, кивает и соглашается со мной, но она как скала! Она пугает меня, Николас. Она такая спокойная, и она как судьба, которая меня преследует! Да, я боюсь, боюсь!
- Не надо бояться, - заверил он. - Помните, что я рядом с вами, и приободритесь. Так как же вас похитить?
- А как вы приехали? - спросила она. - На "Отважном" - через ту рыбачью деревушку?
- Нет, через границу, открыто, с письмами к королю Филиппу, - ответил он.
Она изумилась:
- Так значит, вы колдун? Расскажите, как это вам удалось?
- Очень просто, дитя мое. Мне повезло, только и всего. Я случайно столкнулся с тайным посланником к королю, потом вынужден был его убить и занял его место. Но теперь сложность заключается в том, чтобы вывезти вас на побережье. Предстоит долгий утомительный путь, а за нами отрядят настоящую погоню. Да, это будет непросто!
Доминика выпрямилась в кресле.
- Но послушайте, сеньор Николас! Мы скоро уезжаем из Мадрида - не знаю когда, но скоро. Донья Беатриса сказала мне это сегодня вечером и выразила надежду, что, возможно, в деревне Диего понравится мне больше, чем здесь. Мы едем на север, в Васконосу, это возле Бургоса. Тетя хочет уехать поскорее.
- В таком случае, да поможет ей Бог! Так что же ее держит?
- Я думаю, Диего. О нет, она его не любит, но какой смысл везти меня в деревню, если его там не будет? А у него тут еще какие-то дела, и он не поедет, не закончив их.
- Дьявол побери этого щеголя! - выругался Бовалле. - Севернее Бургоса? Это хорошо - очень хорошо.
Она взглянула на него в волнении.
- Оттуда не более суток до побережья, но они будут глядеть за мной в оба. Вам это удастся, Николас?
- Конечно, дорогая. Не бойтесь. "Отважный" будет стоять возле того порта, который вы знаете, и, если удача будет по-прежнему с нами, мы благополучно попадем туда.
Бовалле подошел к окну и заглянул за портьеру.
- Светает, дитя мое. Мне нужно идти. - Он вернулся к ней и взял за руки. - Предоставьте мне найти выход, дорогая. Только позвольте мне видеться с вами, чтобы переговорить в случае необходимости. Если я вам понадоблюсь, то я остановился в "Восходящем солнце", и со мной Джошуа, который может передавать весточки. Я побывал повсюду в этом городе, но нигде не встретил вас. А вы, оказывается, живете совсем рядом.
- Я никуда не выходила. Но теперь с этим покончено. В понедельник мы с тетушкой собираемся к дону Алонсо де Алеперо. Вы там будете?
- Я могу это устроить, - ответил Бовалле. - У вас в доме я тоже еще появлюсь, как только будет можно. Ваша тетушка, кажется, расположена ко мне. - Он наклонился и поцеловал ей руку. - А сейчас до свидания, моя любимая, и ничего не бойтесь.
- Только за вас, - ответила Доминика.
- Бойтесь за меня, когда услышите о моей смерти, не раньше, - улыбнулся Бовалле и прижал ее к груди. - Держите Диего на расстоянии, - добавил он, блеснув глазами, - а то у меня может явиться искушение проткнуть его шпагой.
- О, вы должны быть благоразумны! - воскликнула она. - Обещайте мне! Диего вас уже ненавидит. Сегодня вечером он это ясно дал понять.
- Боже, пощади его юность! - беззаботно отозвался сэр Николас. - Неужели я буду дрожать от страха перед мастером Модный Чулок? Мы с ним еще схватимся - он сам напрашивается. - Бовалле нагнулся, чтобы поцеловать ее в губы. - Последний поцелуй на прощанье.
Она ответила на поцелуй, прильнув к нему.
- Вы должны идти! О, мой милый, я вас люблю!
Глава 13
Пожалуй, неудивительно, что за такой короткий срок веселый шевалье де Гиз наделал в городе шуму - он это хорошо умел. По-видимому, затаиться и вести замкнутый образ жизни не входило в его планы. У него были надежные документы, покровительство Лосы открывало ему любые двери, куда бы он ни пожелал отправиться, и он вовсю пользовался этими обстоятельствами. Вряд ли в Мадриде нашелся бы кто-нибудь, не слыхавший о шевалье, и почти не было таких, кто бы никогда его не встречал. Двор короля не подавал признаков жизни. Филипп должен был обдумать ответ, снабдить депешу примечаниями и отложить в сторону, чтобы еще раз все обдумать. Те, кто тщетно пытался поторопить его католическое величество, приходили в отчаяние. Филипп ничего не делал, не взвесив все тщательнейшим образом. Если его мозг работал медленно, то сам он, по крайней мере, это не сознавал. Он был методичен, усидчив, бесконечно добросовестен и гордился своими продуманными решениями.
Медлительность Филиппа в данный момент вполне устраивала сэра Николаса, так как, насколько он понимал, пока Доминика находилась в Мадриде, ничего нельзя было предпринять. Однако, если бы Филипп слишком затянул дело, ему пришлось бы передать свой ответ Гизу с другим посланником. Сэру Николасу, конечно, очень хотелось получить этот ответ в собственные руки, так как он обещал быть интересным для английского протестанта. Уолсингем бы очень ему обрадовался, но у сэра Николаса не было ни малейшего желания услужить государственному секретарю в ущерб своим собственным планам. Для Уолсингема было достаточно пищи для размышлений в зашифрованном письме Гизов, копия которого находилась у Бовалле. Оно касалось некой Марии Стюарт, несчастной леди, в настоящее время томящейся в заточении в Англии, и некоторых планов касательно ее будущего, составленных его величеством королем Филиппом и герцогом де Гизом. Хорошенькие дела тут творятся! У государственного секретаря волосы дыбом встанут.
Пока что сэр Николас слонялся по городу, между делом собирая важные сведения, представлявшие интерес не только для Уолсингема, но и для сэра Фрэнсиса Дрейка, а также для лорда Хауарда Эффингема. В гавани Кадиса строился флот. Сэр Николас запомнил множество ценных данных о размерах и оснащенности этих высоких галеонов и даже подумывал съездить на юг, чтобы посмотреть на все самому.
Его поведение в тот период вызывало нервные приступы у Джошуа Диммока, который объявил себя "боязливым существом" и время от времени дрожал. У него были все основания для появления нервных судорог, так как ему было хорошо известно, что когда Бовалле играл с опасностью, он бывал беспечен как никогда.
- Хозяин, - спросил Диммок, - неужели никто ничего не подозревает?
- Французский посол, - ответил сэр Николас. - Один из его приспешников был подослан ко мне с вопросами - весьма хитроумными, как ему казалось.
- Боже мой! Да ведь это все погубит! А что вы сказали, хозяин?
- О, я ответил ему весьма пространно, будь спокоен.
Вот все, чего он добился от сэра Николаса.
В понедельник вечером Доминика должна была появиться в доме Алеперо, неподалеку от Калье-Майор. Когда сэру Николасу удалось сбежать от ее приветливой тетушки, он подошел к ней, оттеснив какого-то кабальеро, рассыпавшегося в любезностях, и, по всей видимости, принялся за ней ухаживать.
Дон Диего, бдительно следивший за Доминикой издалека, сразу же приблизился, но ничего не добился.
- А, мой друг-жених! - весьма учтиво приветствовал его сэр Николас. - Вы как раз вовремя, сеньор. Донья Беатриса осведомлялась о вас. Мы не смеем вас задерживать.
- Моя мать, сеньор? - свирепо глядя на него, недоверчиво переспросил дон Диего.
- Да, мой дорогой друг. Я понимаю, вам не хочется нас покидать, и я был бы этим польщен, если бы не подозревал, что истинной причиной являются чары этой дамы. - Он поклонился Доминике.
- Не могу себе представить, сеньор, чтобы я так срочно понадобился моей матери, - еще более холодным тоном сказал дон Диего.
- Я уверен, что вы себя недооцениваете, - возразил сэр Николас.
У дона Диего был разъяренный вид, но он не находил предлога остаться.
- Весьма вам признателен, шевалье, - сказал он саркастическим тоном. - Я не позволяю себе забывать, что вы гость Испании.
Эти слова были исполнены особого значения. Доминика беспокойно зашевелилась и бросила быстрый взгляд на сэра Николаса.
Бовалле выказал удивление: он ждал. Дон Диего на минуту встретился с ним взглядом, затем церемонно поклонился и отошел. Они прекрасно поняли друг друга: то, что им не позволено было выразить словами, сказали взгляды.
- О, это безрассудство! - тихо сказала Доминика. - Зачем его злить? Что это даст?
Сэр Николас наблюдал, как дон Диего пересекает комнату.
- Я уверен, что не покину Испанию до тех пор, пока мы с этим попугаем не скрестим шпаги, - задумчиво промолвил он.
- Сеньор Николас, думаю, что я никогда ничего не боялась, пока не встретилась с вами, - промолвила Доминика. - Зачем вы это делаете?
Бовалле взглянул на нее:
- Как, вы боитесь за меня? Оставьте, дитя мое, в этом нет нужды.
- Вы испытываете судьбу! - настаивала она.
Он рассмеялся.
- Я скорее буду ее испытывать, чем бегать от нее, любовь моя, - сказал он. - Какие для меня новости?
Ее лицо затуманилось.
- Вышло не так, как мы рассчитывали, сеньор Николас. Король откладывает свой отъезд в Вальядолид, а мы должны явиться к нему. До тех пор мой дядя не имеет права уехать. Правда, я тут кое-что замышляю. - Она вопросительно взглянула на него.
В глазах Бовалле заискрился смех.
- Расскажите же мне ваш план, маленькая заговорщица.
- Тогда не смейтесь надо мной, разбойник, - отплатила она ему той же монетой. - Дон Мигель де Тобар приезжает в город, а он - мой дядя по материнской линии. Я совершенно уверена, что он хотел бы выдать меня за своего сына Мигеля. - Она глубокомысленно кивнула и поджала губы.
- Как ее домогаются! - восхитился сэр Николас. - Да, чтобы ее завоевать, нужен разбойник.
Ямочка на щеке девушки задрожала.
- Возможно, сеньор. Итак, я не думаю, что моей доброй тетушке придется по вкусу мысль отдать меня под покровительство дона Мигеля, так как он пользуется влиянием при дворе и легко может получить разрешение забрать меня у Карвальо. Мне кажется, сеньор Николас, что, если я немного поразглагольствую на эту тему, они поторопятся увезти меня в Васконосу, подальше от дона Мигеля. Там меня, конечно, попытаются обвенчать, но рядом будете вы.
- Можете не сомневаться в этом. Плетите ваши сети, дорогая, но будьте осторожны - я подозреваю, что у вашей тетушки зоркий глаз.
Ее взгляд сделался насмешливым.
- Я отвечу вашими собственными словами, сеньор пират: доверьтесь мне.
Оказавшись возле матери, дон Диего не особенно удивился, зато сильно разозлился, когда она не могла припомнить, чтобы спрашивала о нем. Ее явно позабавил рассказ о том, как его отослали.
- Мошенник! - сказала она и хихикнула.
- А моя кузина, которая и думать не хочет о замужестве! - сказал дон Диего. - Она с удовольствием позволяет этому французскому хвастуну нашептывать себе на ухо сладкие речи! Заметьте это!
- Ну конечно, позволяет, - согласилась донья Беатриса. - Я не сомневаюсь, что он весьма ловок. Если бы у вас был его темперамент, вы бы добились от нее большего.
На следующий день дон Диего попытался добиться большего, предложив Доминике руку и сердце, причем в самых страстных выражениях. Она поняла, что ей представился удобный случай, и ухватилась за него. Девушка посоветовала дону Диего предложить руку и сердце в другом месте, после чего он еще больше воспламенился и сделал попытку поцеловать ее. Вырвавшись у него из рук, она исполнилась истинно королевского гнева и ринулась на поиски тетки.