Они еще долго проговорили, а потом Джейсон ушел, до наступления сумерек он должен был успеть в Портси-хаус проведать Саймана. Старенький "форд" с трудом завелся, Джейсон позволил пользоваться своей машиной Вере и Фредерику, но по всей видимости они почти на ней не ездили. Джейсон оставил автомобиль у дома, свет горел только в кабинете Саймана. Прислуга сразу узнала его, впуская в дом. Он безошибочно двигался в сторону кабинета друга. Он постучался, услышав приглашение, зашел. Сайман поднялся, на его лице застыло немое удивление.
- Здравствуй, Сайман, - Джейсон прерывисто обнял Саймана.
- Как твоя жизнь? – Сайман постарел за эти годы, похоже последние события выбили его их привычной колеи.
- Как у всех вдовцов, - просто сказал Джейсон, присаживаясь в кресло.
- Значит Кат погибла, - выдавил из себя Сайман, понимая, что их боль общая, похожая.
- Нет, ее расстреляли эти ублюдки, - он еле сдерживал рвущийся наружу гнев, - я знаю о тебе, сочувствую. Но как ты мог допустить все это? Ты ее любил и предал!
- Ты ничего не знаешь! – прошипел Сайман, - Тебя здесь не было! Знаешь, что я пережил за эти годы?! Ее ненависть к Теа убила во мне все, все, что было во мне доброго. Я нуждался в любви, и ту появилась Роуз. Да, она старше моей дочери всего на четыре года, но мне было хорошо с ней. Она забеременела, родила сына, Теа нас поддерживала во всем.
- Как та девушка и твой ребенок? – Джейсон залпом выпил виски.
- Я редко ее вижу, а Джулиана я очень люблю. После смерти Аманды все стало каким-то сложным, - Сайман потупил взгляд, - ты вернешься в Лондон?
- Нет, я остаюсь в Кенте с дочерьми.
- Я тебя понимаю, - прошептал Сайман, - бежишь от воспоминаний.
Джейсон еще не был готов увидеть остальных. Воспоминая обрушились на него с новой силой, будто на него упал пятиэтажный дом. Он терялся в этом городе, смотря на знакомые вывески, на зеленые сады, гладь Темзы, ощущал, как внутри него все переворачивается. Проезжая мимо галереи Кат, он почувствовал очередной приступ одиночества. Только через пять дней собравшись с силами, он решился навестить Артура и Урсулу.
В Грин-Хилле жизнь, как всегда кипела. Джейсон отметил, как вырос Чарльз, юноше исполнилось уже восемнадцать, он поступил на журналистский факультет, мечтая стать поэтом, хотя он боялся славы и признания. Темные кудри завивались на лбу колечками, темные глубоко посаженные глаза казались пугающими, в Чарли было что-то, что отталкивало. Энди, ровесница Джулии, выглядела вполне взрослой и обаятельной девушкой. Такая же зеленоглазая шатенка, с острым язычком и пытливым умом, как ее мать.
- Все также влюблена в медицину? – подколол ее Джейсон.
- Да, - ответила она, поднимая нос к верху. Впервые, за столько месяцев он по-настоящему рассмеялся.
Он остался на ночь в доме Урсулы и Артура, проговорив с ними до полуночи. Артур за эти годы изменился, он стал жестче что ли, когда Джейсон покидал Лондон, Артур занимал всего лишь лидирующую позицию в госпитале, но сейчас он стал заведующим. Конечно, каждый день приходилось трепать нервы, дома приходилось бороться со странностями сына, и поддерживать внутреннее стремление Энди, ведь из нее получиться потрясающий врач, стоит вспомнить только, как она стала ассистенткой отца, спасая мать. Одна Урсула осталась все той же. В свои тридцать девять она выглядела безупречно, все также покоряя общество своим умом и красотой. Времена изменились и они все вместе. Они уже не являлись теми юнцами, готовыми покорять этот неприступный Лондон, бороться за любовь и играть пышные свадьбы. Их времена безропотно уходили в прошлое, а вместе с ними и они, выдвигая вперед новое поколение – их детей.
Гарден-Дейлиас встретил Джейсона холодным молчанием. Он вошел в дом, замечая пустые комнаты, завешанные стены и окна, похоже кроме Барбары здесь никого нет. Барбара пугливо смотрела на него, протянув ему какой-то конверт.
- Где они? – Джейсон столько лет не видел Хомсов, для него было разочарованием, что они продавали дом.
- Уехали три недели назад в Аргентину, у сэра Виктора там живет тетка, - ответила служанка, - сэр Виктор уехал из-за войны…
₪
Наконец-то свобода! Наконец-то она избавиться от страха, каждый раз подступающего к горлу, видя лица и слыша голоса своих мучителей. Сможет спокойно спать, не смотря на войну, обнять сыновей и увидеть друзей. Вдохнуть и исцелиться окончательно воздухом Лондона. Она с радостью покидала Берлин, позади остались все невзгоды. Лондон ждал их с Вильямом. Правда новости ее не совсем обрадовали.
Вильям в возбужденном состояние пришел к жене, он стал кидать кипы своих бумаг со стола в старый кожаный чемодан. Мария долго наблюдала за ним, стоя на пороге, не решаясь зайти в комнату. Неужели провалилась очередная операция, или еще хуже их деятельность рассекретили, и им пришлось скорее заметать следы. Мария шагнула к мужу.
- Что случилось, дорогой? – спросила она с тревогой.
- Мы уезжаем из этой дыры! – крикнул он, - мы уезжаем! Все война началась, этот идиот Чемберлен проглядел все на свете. Он не мир привез нам из Мюнхена, а позор! – это было, как раз 2 сентября, когда Англия и Франция объявили войну Германии, - Господи, только коммуняги оказались правы! Он разделается с нами, а когда те подготовятся, дай Бог, задавят этих треклятых немцев!
- Когда мы едем? – спросила Мария, ощущая, как волнение захватывает ее.
- Через неделю, неделю мы побудем во Франции, а потом в Англию, - он улыбнулся ей, притягивая ее к себе.
- Счастье, а вдруг тебя опять куда-нибудь пошлют? – с тревогой в голосе задала она вопрос.
- Не отправят, меня позвал Черчилль, в адмиралтейство, я нужен своей стране там, а не где-нибудь, - Мария счастливо вздохнула, Вильям нашел ее губы, приникая к нем в нежном поцелуи.
Приехав в Лондон, Мария не могла надышаться его воздухом, она не могла не налюбоваться этим городом, что звал и манил ее в юности. Долгих шесть лет она умирала от расставания с ним. Мария сразу же принялась вновь обустраивать свой дом на Виктории-роуд, приглашая в гостей, давая понять всем, что она все та же, ослепительная леди. Ей было всего лишь сорок два, но она смогла сохранить былую молодость и привлекательность, для всех казаться феей. Мария горевала по Аманде, по Каталине, переживала за Теа и брата. Она не застала их всех и все из-за этого проклятого Берлина. Брат оставил ей длинное теплое письмо, сообщая, что решил спасти свою семью. Конечно. Это было немного эгоистично с его стороны, а что еще ему оставалось делать. Сейчас они все, старые друзья, старались жить, как могли, не взирая и не опираясь ни на кого. На Артура свалилось бремя ответственности, и конечно, он и не думал уезжать из города, да и Урсула сказала, что будет помогать всем во время войны. Джейсон остался в Кенте, убегая от воспоминаний. Вера аргументировала тем, что кто-то же должен защищать культурные ценности Британской империи. Фредерик не мыслил, как он главный фармацевт, бросит Лондон в трудные минуты. Война разделила их, развела в разные стороны и возможно уже навсегда.
- Мама, я ухожу на войну, - заявил Кевин. Мария посмотрела на него, совсем не понимая сына, зачем ему это, неужели война его удел?
- Ты с ума сошел! Пока они все сидят в окопах, но подожди, все не будет так легко, как ты думаешь, - ответила она.
- Я знаю, я хочу быть полезным своей стране, как отец, - Кевин отвернулся от матери, - мы же Трейнджи, мы просто обязаны служить своей родине.
- Ты еще и Хомс, и им абсолютно не обязательно служить своей стране, - заключила Мария, - каждый раз, как кто-то из нашей семьи пытался жить так, то что-нибудь да случалось.
- Я сыт этими байками, мама, - Кевин снова повернулся к ней, - когда, ты поймешь, что я не тот мальчик! Мне уже двадцать один! Я хочу сам все решать! – самодовольный мальчишка, подумала Мария, и тут же одернула себя.
- О, в этом ты Хомс! – Мария истерично засмеялась, - спроси у дяди Джейсона, он тебе расскажет, как там было сладко на войне!
- Я спрашивал. Этот вопрос закрыт, мама! Ты всегда твердила, что будешь разрешать выбирать свою судьбу, что в этом ты отличаешься от своих родителей. Но сейчас, я вижу, ты не лучше их, - широкими шагом он вышел из комнаты, оставляя мать в раздумьях.
Он прав. А чем она лучше Каролины? Она поступала так же, как и она, абсолютно нехотя считаться с мнением и решением сына. А он ведь вырос, и уже давно. Славу Богу, что Джастин не выкидывал подобных номеров, он хотя бы понимал, что пока ему необходимо учиться. Мария ожидала, что Вильям будет придерживаться такого же мнения, как и она, но он оказался на стороне сына. После Нового года Кевин собрался воевать с немцами.
Мария снова пережила тот ужас переживаний, что и пережила четверть века назад. Время "долго перемирия" ушло в прошлое, пришла новая эпоха. Кто знает, какую карту разыграет новое время.
₪
Ноябрь - декабрь 1939
Буэнос-Айрес заворожил их всех, очаровал своей непонятной магией, заманил в сети нотками аргентинского танго, и ароматами аргентинского вина. Прилетев в Аргентину, Виктор пожалел, что хорошо говорил по-французски, и совсем не знал испанского. Как же ему сейчас не хватало Джейсона или Каталины. Только в столице этой чудной страны, он заметил, что Джордж не плохо говорит, наверное, научился у Джулии, и смог легко объяснять таксисту, куда их везти. Они ехали молча, в разных машинах, каждый из по-своему прощался с Англией, кто знает сколько они пробудут здесь. Виктор строил планы, подумывал через пару-тройку лет отправить Джордж в Америку получать образование, если война затянется. Война, только это слово звучало в голове, оно вытеснило все прежние мысли о старых заботах.
Поместье "Приют Мечты" поразило их своими размерами. Зеленые поля, осиянные горячими лучами благодатного поля, отдаленно напоминая Ирландию. Трава только после дождя становилась плотным благоухающим ковром. Дожди здесь были нечастыми гостями, но когда они шли, в отличии от лондонских, (порой казалось они вечные) совсем не утомляли. Радуга раскидывалась на глубоком, бездонном небе, смотря на которое казалось смотришь в бесконечность. Вокруг поместье Ленце почти не было деревьев, почти не слышался шелест листьев, не чувствовалось утренняя свежесть леса. Роскошные фруктовые сады настолько одурманили разум, заволакивая другие воспоминание о других ароматах. Часто скача по пыльным дорогам, можно было беспредельно долго смотреть на линию, где небо встречалось с землей, сливаясь в мягком объятье. Впервые оказавшись у секвойи, Виктор почувствовал связь с детством. Дерево было испещрено надписями – признаниями в любви и верности. Чего только оно не повидало за свою длительную жизнь. Их жизнь здесь отличалась от лондонской, другие люди, другие мысли, другой мир, к которому они быстро привыкли, но в глубине души отвергали его.
Их встретила маленькая служанка темненькая служанка, говорящая на английском. Трехэтажный коричневый с белой отделкой дом просто утопал в английских и тропических цветах. Колонны подпиравшие огромный балкон, где находились кресла и столики, обвитые лианами, на каждой ступеньке ведущей в дом стояли кадки с маленькими кустами роз, а перед входом в дом рос в расписном горшке гибискус. В гостиной стало прохладно, во время сиесты солнце всегда необычайно горячо. Виктор оглядел стены обитые небесно-голубым муаром, резную мебель из красного дерева. К ним вышел седой мужчина под руку с молодой дамой. Диана улыбнулась, поздоровалась. Женщина помогла сесть мужчине в кресло обитое плюшем.
- Я Виктор, помните меня, - поняв, что перед ним Даниэль Ленце, начал Виктор.
- Отчего же помню. Кристины нет, - он вздохнул, - она умерла полтора года назад.
- Нам очень жаль, - вставила Диана. Виктор всех представил.
- Это моя дочь Мелоди, - его кузене было всего лишь тридцать пять лет. Она совсем не была похожа на женщину из рода Хомс. Тоненькая, маленького роста, со светлыми волосами собранными в греческий узел, серые глаза, как у Даниэля ярко сверкали в полумраке гостиной, - Консуэло, - Даниэль позвал кого-то, из светлого коридора выбежала темноволосая девчушка, примерно ровесница Роберта, - а, это моя внучка. Познакомься, это твои кузены Роберт и Джордж, и кузина Элеонора.
- Я не буду с ними играть, - фыркнула она по-английски, - а если будут обижать Мануэл их побьет!
- Еще чего, - ответил Джордж, - больно надо.
В 1894 году, в восемнадцать лет Кристина вышла замуж за дипломата Даниэля Ленце, что начинал свою карьеру в Дублине. В отличии от своего брата Эдварда, она отличалась силой духа и целеустремленностью. Уговорив отца отдать ее за племянника английского лорда Роктона, она вышла замуж по любви. Дезмонд и Фелисите были очень рады за дочь, и даже хотели, чтобы они остались в Ирландии. Но Даниэль, который был старше своей жены на десять лет, не хотел всю жизнь прозябать в Дублине, и принял предложение о работе в посольстве в США. В последний раз Кристина видела брата на его свадьбе с их соседкой, в тот же год она уехала. В Вашингтоне родился их сын Майлс, бывши младше Виктора на год, а потом и появилась на свет Мелоди. После Первой мировой войны Даниэль продолжил свою работу в посольстве. Однажды их друзья пригласили их в Аргентину, где они купили небольшое ранчо, за месяц проведенный там чета Ленце влюбилась в эту страну. Майлс женился на прекрасной американке Стейси, стал заниматься строительством метро и дорог, навсегда поселившись в Штатах, а вот Мелоди не спешила выйти замуж. После окончания своей работы, выйдя на заслуженную пенсию, Даниэль купил поместье в Аргентине. Кристина с энтузиазмом принялась обустраивать новый дом, совсем не желая вернуться в Ирландию. Иногда они были в Нью-Йорке, очень редко в Европе. Аргентина стала их домом. Мелоди, очарованная этой страной, вышла замуж за аргентинца, политика Альфредо Аллонсо, но счастье это было недолгим, когда дочке Консуэло исполнилось четыре, его нашли застреленным у их дома в Буэнос-Айресе. Убийц так и нашли, хотя поговаривали, что Альфредо поплатился за свои социалистические взгляды. Мелоди перебралась к отцу, она опять была беременна, но потеряла последнюю нить связывавшую ее с любимым мужем.
По-испански Хомсы быстро научились говорить, Виктор без страха и сомнений отпускал Диану в город вместе с Мелоди. Они ходили по магазинам, принося забавные вещички. Диана еще надеялась, что они вернуться в Лондон когда-нибудь. Но если Гитлер победить? Что тогда? Что тогда будет? Пока не приходило тревожных сведений о потерях и баталиях, пока немцы выжидали, пока англичане и французы и остальные не расслабиться окончательно, потеряв всякую бдительность. Что ж тогда будет? Наполеон не смог покорить его страну, неужели это сделает этот чертов немец? Эта война буде превосходить по жестокости все предыдущие войны, событие до войны уже говорили об этом. Мы все решаем сами, и мир сам решил, что будет дальше, совсем не ведая о последствиях.
Дети беззаботно проводили время, Консуэло все-таки быстро привыкла к юным Хомсам. Утром наспех завтракая сыром с фруктами и домашними лепешками, они бежали кататься на лошадях, часами проводя под солнцем, в них уже с трудом можно было увидеть половину ирландской крови. На обед их с трудом можно было дозваться, хотя Даниэль быстро раскусил их, узнав, что они лазали по фруктовым деревьям, лакомясь спелыми плодами. Часто можно было услышать плески воды и смех, стук ударов теннисной ракетки о мяч или споры по поводу того или иного научного факта. Правда, Джордж не очень-то часто проводил время со всеми. Четырнадцатилетнего мальчика интересовали, как и прежде пресловутые химические реакции, поэтому он предпочитал много читать. А вот Роберт и Элеонора живо воспринимали игры Консуэло и Мануэла. Мануэлу было пятнадцать, и им с Джорджем было очень сложно найти общий язык. Мануэл знал о своей неотразимости и великолепии. Этот шатен с пылкими синими глазами, мужественными чертами знал, как очаровать любую девчонку.
- Джордж, брось свои замашки, - вторил ему Мануэл, - неужели ты женишься на первой попавшийся?
- Заткнись, может эта первая попавшаяся окажется всей любовью моей жизни, - отвечал Джордж, не разрешая, аргентинцу смеяться над ним и его принципами.
Вечером в гости часто заходили соседи, родители Мануэла. Октавия и Карло являлись красивой парой. Он чуть моложе Виктора, пылкий, страстный и неверный. Карло говорил, что Октавия никогда не узнает о его грехах, и никогда не станет устраивать скандала. Соблазнять чужих жен и незамужних девиц было выше его достоинства, но посещать бордели, он считал милым делом. Безусловно, женщины сходили с ума от него, женщины всегда любят мужчин с мужественной красотой, смотреть на жесткие черты лица, темные почти мрачные глаза, жесткий рот, черный шелк волос. С Карло Виктор ощущал свободным, но он не его друзья, в нем не находилось то остроумие и серьезность присущая только его друзьям.
Виктора беспокоила Октавия. Она охотилась за ним. Ее томные взгляд насмешливых ореховых глаз был направлен на него. За ужинами она, словно невольно касалась его маленькой ножкой, крутила пряди золотистых волос, пив вино и смотря на него поверх бокала. Она соблазняла его движениями, он оставался ко всему этому абсолютно равнодушно. Виктора не прельщали ее прелести, ее многообещающие тело. Нет, у его есть любовь Дианы, он не может еще раз ее так жестоко предать. Он любил ее. Главная черта характера Дианы заключалась лишь в одном – она всегда пыталась видеть в людях что-то хорошее. Она и толком не замечала какая на самом деле Октавия, а Виктор не пытался разочаровать и развенчать представления Дианы.
Кто знает сколько они пробудут здесь, осталось перестать считать дни до отлета, и наконец научиться принимать новую действительность. Иначе их жизнь здесь станет настоящей мукой для них, а от тоски по любимой Англии разовьется хандра, что будет все снедать из внутри.
₪
Март – август 1940.
Тихо прошмыгнув по винтовой лестнице, ведущей в вниз, на кухню, Джулия оглянулась, чтобы ее никто не заметил. Она свернула в узкий коридор, бросая взгляд на музыкальную комнату освещенную лунным светом. В серебряно-голубом мерцающем столбе стояли двое. Она безошибочно узнала Эверта и его плоскогрудую жену. Она знала, что он ее не любил и женился на ней лишь из-за того, что ее отец являлся крупным меценатом. У Эверта хватало любовниц, кто этого не знал? Джулия фыркнула, проходя на кухню. Лучше бы он ушел на войну и не мозолил ей глаза, не вводил бы ее грех, ей порой думалось, что уже никогда не отмоется от этих грешных мыслей. Любить женатого мужчину, это настоящее преступление, это настоящий ужас. Джулия налила себе кружку смородинного пунша, отрезала кусок вишневого пудинга, и ей нужно поесть, а то пока она будет проявлять снимки, просто умрет с голоду.
Полночи девушка провела за проявкой, рано утром все вышли на завтрак. У Кендаллов было принято рано садиться за стол. Эверт поехал потом в Лондон, отец пошел на вызов, а Маргарет решила заняться штопкой вещей. Флер Андриана убежали играть в сад, не смотря на ветряную погоду. Джулия с книжкой, с очередным романом Голсуорси, и большой чашкой чая отправилась в музыкальную комнату. Джулия читала быстро, но успевала насладиться каждой новой строкой, в школе ее невзлюбили за быстроту чтения, да и за философские заключения.
- Вот, ты где маленькая шпионка! – услышала Джулия, она подняла лицо, смотря на Морион.
- Это вы о чем? – спросила она, невинно хлопая ресницами.
- Ты шпионишь за мной! – прошипела Морион.