Новый союз был составлен очень вовремя и помог моему супругу. Увидев новоприбывших в числе армии Энтони, кое-кто из армии противника перешёл на нашу сторону, боясь умереть или быть взятым в плен после поражения. Это умножило наши шансы на победу.
Я получила от короля Ричарда письмо, в котором тот сообщал о внезапном нападении варваров на их северные земли. В связи с этим, мой друг был вынужден сам встать во главе своей армии и отправить все свои силы на защиту собственного государства.
Тем самым, число людей, за которых я молилась, увеличилось, и мы потеряли одного союзника. Страшные картины прошлой битвы всплывали перед глазами, даже когда я шептала молитву. Как бы я хотела, чтобы люди никогда не начинали войны, но, как мы знаем, даже из исторических книг, война и жажда обогащения заложена в природе человеческой, и, в отличие от животных, которые убивают для того, чтобы выжить, мы убиваем ради того, чтобы обрести власть, деньги и земли. Думаю, что варвары особенно отличались жаждой кровопролития и их с детства учили убивать, иначе я не могу объяснить, как так выходит, что наши жизни висели на волоске, даже если численность нашего войска превосходила их.
Решающее сражение произошло в четверг. Я спряталась в церкви с молитвенником в руках, зная, что совсем далека сейчас от этого священного места и вряд ли смогу прочитать хоть одну из молитв. Телом я была здесь, но мыслями и духом я была сейчас со своим супругом, и любимым мужчиной, Уильямом Кофером.
Когда же я осознала, что на самом деле люблю этого человека, несмотря ни на какие предрассудки и прочие обстоятельства? Думаю, что только сейчас. Тогда, когда мой возлюбленный находился в смертельной опасности, когда он был так далеко от меня, и так близок к моему сердцу. Даже тогда, когда я прощалась с ним, я не осознавала, как он много значит в моей жизни. Он был для меня не просто добрым другом. Я любила его, любила всем своим небольшим израненным сердцем, которое когда-то, при такой же войне, закрыла на замок от всех прочих мужчин. Кофер появился в моей жизни так же стремительно, как и прорвался в глубинные коридоры моей души, найдя дверцу к моему сердцу.
Я видела в нём родственную душу, знала, что этот человек – тот единственный. Он пролил свет в моей жизни, придал ей новый смысл. И хоть любовь моя не имела будущего, я была счастлива. Счастлива уже от того, что могу снова любить. Мы не калеки, изувеченные в прошлой войне, как все, да и мы сами, думали. Мы ещё можем любить, а, значит, мы ещё живы.
В это же время на северных землях Лавадии состоялась другая битва. Я отговаривала своего друга, короля Ричарда Белкрафта, от идеи возглавить войско и вместе с ним выступить против варваров. Он был уже не тот могущественный воин, каким слыл ещё семь лет назад. Прошлые раны разбили в нём ту непробиваемую стену. И я всерьёз обеспокоилась, получив от него ответ. Я понимала его, и даже восторгалась его решимостью, но вместе с тем, будучи его другом, я беспокоилась о том, что в такой войне он может погибнуть. Все свои силы и молитвы я посылала на север Лавадии, где мой храбрый старый друг боролся с превратностями судьбы, упорно защищая своё королевство, и на юго-восток Креонии, где армия, под предводительством моего супруга, и в которую входил мой любимый, сражалась со своим врагом.
Радостные вести пришли только с одной стороны: армия моего мужа и его союзников вдребезги разбила своего противника. Народ ликовал, ликовал и мой двор, вот только я лишь тихонько содрогалась при той мысли, что это ещё не конец. Мы нужны были Ричарду, от которого я получала лишь плохие вести: армия варваров прорывалась уже вглубь страны, всё сильнее ударяя по армии Ричарда и заставляя того ретироваться.
Я послала своему мужу инструкции и попросила его немедленно направить армию в Лавадию, и спасти положение нашего старого союзника. Тот ответил, что остаётся пока на юге страны, дабы разобраться с пленными и раненными. Большую же часть войска во главе с Уильямом Кофером он отправляет в Лавадию. Когда посланник мужа дочитал письмо, я вырвала у него его и сама убедилась в том, что там действительно написано имя Уила. Но как такое возможно? Это что, новая выходка моего супруга? Может, он считает, что Ричарду не победить и для того, чтобы не подвергать себя новой опасности, сам не отправился в Лавадию, а отправил туда возлюбленного своей жены? Чёртов трус! Да как он посмел так поступить?! Как мог оказаться таким трусом? И остаться там, на пустынном поле, занимаясь совсем никчёмными делами, которые мог поручить кому угодно, даже бывшему конюху.
Теперь меня накрыло новой волной тревог и волнений. Мои подданные даже не сомневались, что я молюсь не только за своего старого друга Ричарда, но и за нового: Уильяма Кофера. Я, наверное, была слишком глупой, раз так неумело играла на публику и наплевательски относилась к чужому мнению. Но мне было действительно плевать на других, в то время как близкие люди находились в опасности.
На улицу я не выходила, ела мало, особо ничем не могла заниматься, кроме ведения корреспонденции, подсчётом расходов в ходе войны, отправкой средств на лечение раненных и похороны умерших. Я скорбела вместе с теми, чьи мужа, сыновья, братья не вернутся домой после этой войны. Нельзя сказать, что эта победа нам досталась легко, ведь ни одна из войн не может пройти бесследно, не нанеся ущерба даже победившим. Мы потеряли множество сил, средств, а, главное, мы потеряли людей. Неважно, сколько их было: сто или тысяча, всех их уже нет, их уже не вернуть. Поэтому вместо того, чтобы праздновать одну победу, я облачалась в белое, и отдавала дань моему народу, который ради меня и моей семьи жертвовал своими жизнями и жизнями своих близких. Для меня эта победа была не праздником, за эту победу я слишком дорого заплатила: моя дочь, ставшая пешкой в наших с королём руках, выйдет замуж за незнакомого ей человека, и дай Бог, чтобы он не оказался таким же жестоким, как мой первый муж, Говард.
Я сгорала от непреодолимого желания написать Уильяму, но всё же смогла преодолеть его. Каждая весточка от короля Ричарда была для меня спасением. В очередном письме он сообщал, что благодарит меня за то, что я прислала ему на помощь своё войско и с особой благодарностью отзывается об Уильяме, который стал настоящим драгоценным камнем как для моей, так и для его армии. Такого ловкого лучника, как он, ему не удавалось ещё встречать. Я лишь обомлела, прочитав это, и прижалась к стене, чтобы не упасть от удивления. Мой Уильям ещё и прекрасный воин? Я просто слезами захлёбывалась от счастья и невероятной гордости. И тут же сравнивала его с моим мужем, который чёрти чем занимается на юге моей страны. Я послала туда проверенного человека, которому доверяла, и которому дорого заплатила за то, чтобы он сам отправился к моему мужу, и выяснил, что там происходит. Любовницу очередную завёл, которая зализывает его раны? От этой мысли у меня к горлу подступил завтрак, и я чуть не вырвала.
Посланник вернулся уже через пару дней. Он ещё не успел переодеться после дороги, умыться и поесть, как я вцепилась в него своими руками и приказала, не медля, обо всём мне доложить. Тот даже не удивился, и вид его был довольно омрачён. На лице прослеживалась тревога и сомнение, как будто он переживал внутреннюю борьбу с самим собой.
– Ваше величество, не знаю, как вам сказать… – Замялся он.
– Говори, как есть. Ведь за этим я тебя и послала! – Внутри меня уже начали зарождаться новые ужасающие догадки.
– Его величество, король Энтони болен. – Посланник наконец с этими словами скинул всю тяжесть со своих плеч.
– Что? Ты, наверное, что-то путаешь? Мой муж не может быть болен. Он занят там различными делами. Это он приказал тебе соврать? – Грозно поинтересовалась я.
– Нет, ваше величество. Я с королём не виделся. К нему мало кого пускают вообще. Говорят, он получил обширную рану в плечо во время первой битвы. – С жалостью в глазах промолвил мой посланник.
– Этого не может быть. – Я думала обо всём, что угодно, строила различные догадки, но мне даже в голову не приходило, что мой муж мог заболеть. Теперь было ясно, почему мой муж сам не отправился в Лавадию, но зачем он скрыл от меня свою болезнь? Ему было стыдно или он не хотел меня беспокоить, как всегда? – Но ведь это не смертельно?
– Не могу знать, ваше величество. Вначале это была просто рана. Королю необходим был отдых, но он никого не слушал и продолжал вести войско во втором сражении. После него ему стало хуже. – Этому человеку было искренне жаль моего мужа, что говорило о том, что народу плевать на то, какое происхождение у короля или королевы, что для них главное, чтобы их правитель был добрым и справедливым государем.
– Так, значит, он может умереть? – Как попугай повторяла я. Губы, и всё лицо тотчас побледнели, как будто у меня самой появилась смертельная болезнь. Посланник испугался, что я могу лишиться чувств и попытался успокоить меня.
– Ваше величество, врачи делают всё возможное, чтобы помочь ему. Я не могу говорить точно, выживет ли король, всё в руках Господа Бога. – Простодушно ответил слуга.
Я поблагодарила его, велела кухарке приготовить ему ужин, а сама отправилась к себе, выпроводив из своей комнаты всех, кто пытался попросить у меня аудиенции. Затем я призвала совет собраться в кабинете моего мужа.
– Дорогие мои советники и друзья, кто-то говорит, что эта война была самой успешной за всю историю существования нашего королевства и что далась она нам легко. Но я бы хотела опровергнуть это лживое заявление. Во-первых, мы потеряли наших людей, и кое-кто из сражавшихся не вернётся к своим семьям. Во-вторых, мы посягнули на счастье моей дочери, нашей принцессы Маргариты, обещая выдать её замуж за сына короля, который стал нашим союзником лишь по принуждению. В-третьих, наше войско отправилось на помощь нашему союзнику в войне против варваров. И кто знает, сколько ещё будет смертей. А, в-четвёртых, мы можем потерять нашего горячо любимого короля, моего супруга, Энтони Джонсона. Он храбро сражался за то, чтобы мы сейчас спокойно ложились в постель и не беспокоились о будущем нашей страны, хотя бы на некоторое время. И за эту победу он расплатился своим здоровьем. Наш король находится сейчас на юго-востоке страны лишь потому, что его состояние очень тяжелое, и он может умереть.
Советники переглянулись между собой и с замиранием сердца ловили каждое произнесённое мною слово. На их лицах больше не было празднества и торжественности. Они были напуганы, словно маленькие зверьки, на которых объявили охоту. Страх, подобно писклявой флейте, разнёсся по их устам.
– Я отправлюсь к нему. Я нужна ему там. И сделаю всё от меня зависящее, чтобы наш король вернулся в столицу в полном здравии и бодрости духа. – Высокопарно отчеканила я. На самом деле, я почти слышала, как сильно стучат мои зубы от страха. Но "толпа" придавала мне сил. – Вальтер Брелье, я ставлю вас во главе совета. Будете писать мне о самых срочных и важных делах. В остальных случаях, господа, рассчитываю на вашу преданность мне, мужу и нашему королевству. – Затем мы обсудили кое-какие другие важные государственные вопросы и простились в глубоком унынии.
Эту ночь я не спала. И вообще провела её вне стен своей комнаты. Я знала, что мне нужно отдохнуть, но как же тяжело мне было сейчас уснуть крепким сном, когда я знала, что мои любимые люди подвергаются смертельной опасности. Я хотела бы раздвоиться, раствориться в их бедах, и как губка вбирать в себя всю кровь, которую они проливали. Я бы пожелала сама умереть вместо них, и подарить им возможность прожить ещё много лет.
Я не хотела прощаться ни с кем из этих людей. Ричард Белкрафт, мой дорогой друг, который когда-то был моим врагом. Сейчас мы стали друг для друга какой-то связующей нитью, возвращающей нас в прошлое. Мы потеряли в той войне близких, но остались друг у друга и стали от этого роднее. И пусть Ричард не мог мне вернуть моего Эдварда, он дарил мне частичку его, делясь некоторыми своими воспоминаниями о сыне.
Энтони Джонсон, мой друг и муж. Я не могла ни в чём упрекать его, т. к. сама была несправедлива к нему. Он никогда не был эгоистичным человеком, всегда думал только обо мне, моей дочери и королевстве. Я не злилась на него, я всегда злилась на себя и незаслуженно вымещала эту злость на муже. Я не могла простить не его, а себя, за то, что так и не смогла полюбить его. Конечно, я его ценила, уважала, восхищалась им. Но это не то, что ему было нужно. Он был достоин любви любимой женщины. А я, наверное, всю жизнь себя буду корить за то, что не смогла в полной мере любить этого человека.
Уильям Кофер, мой новый друг и возлюбленный. Как так вышло, что я полюбила его, незаметно для самой себя, и так очевидно для окружающих? Завязав с ним знакомство, я ведь и не предполагала, что всё обернётся этим. Я всё ещё не могу разобраться в себе, всё ещё путаюсь в мыслях, желаниях. Я разрываюсь на части. Разум мой говорит, что я должна опомниться. А сердце, сердце уже давно никого не слышит. Оно безоговорочно отдано ему. И хоть я знаю, что мы с ним не будем вместе, мои чувства от этого не ослабевают. Они лишь переливаются разными цветами, оттенками, как будто играя со мной. Я не знаю, почему судьба уготовила мне такую любовь, и почему я вновь не могу быть со своим любимым. Но я стараюсь быть благодарной уже за то, что вновь смогла впустить мужчину в своё сердце. Только теперь моё сердце разрывается от боли, от страха, что мой возлюбленный погибнет… Любовь – это боль и постоянный страх. Во всяком случае, у меня.
Прохладный вечер уступал дорогу морозной ночи. Воздух был по-особенному свеж, как будто пропитан влагой водного источника. Деревья понуро склоняли ветки по велению ветра. Круглолицая луна осторожной поступью ступала на ещё голое небо. А звёзды спрятались под буро-зелёными тучами, как будто боясь увидеть ещё один труп на земле. Вся природа и всё живое оплакивали умерших, а печальная осень своим холодом наказывала всех тех, кто был тому виной. Но я не замечала этот холод, хоть синюшные руки подсказывали, что тело моё всё сильнее охладевает. Ночь окутывала меня бледной пеленой, в которой даже моя тень и очертания тела казались невесомыми, относящимися к иному миру, миру призраков.
Я просила, словно какая-то язычница, у небес спасения, не для себя, пропащей, а для своих близких. Я уже не знала, в какого Бога верить, и какому поклоняться, чтобы спасти дорогих мне людей. Через какое-то время я перестала чувствовать своё тело, и даже руки, сомкнутые в замке, казались мне чужими. Поняв, что скоро я превращусь в ледышку, я попрощалась со своими внутренними богами и направилась обратно в замок.
Порой я удивлялась, откуда во мне появляются эти силы? Ведь вряд ли меня можно назвать сильной личностью: я не могу скрывать своих эмоций. Если мне больно – я плачу, если мне хорошо – я искренне радуюсь. Я жалею людей, многое могу прощать, из-за чего не раз уже пожалела об этой своей черте характера.
Но вместе с тем, иногда я похожа на нерушимую скалу, которая способна встретиться лицом к лицу с любыми бурями и штормами. Я никогда не опускаю руки, несмотря на то, что мне тяжело нести ношу одной. Я ступаю по земле, ударяясь ступнями об острые камни, сбивая колени в кровь, но продолжаю идти. Иногда я вижу впереди себя свет, иногда я иду в абсолютной темноте, не видя перед собой никакой надежды. Но она есть, она живёт в моём сердце. Всегда жила. И сейчас я, помолившись, не утратила надежды и веры в то, что нависшие над нами тучи вскоре обойдут нас стороной.
Глава XV
Лёд растаял
Утром мы наспех собрали необходимые мне вещи и отправились в дорогу. Слуги, стражники, некоторые мои придворные. Все мы ехали туда, где нас могло ожидать что угодно. Нашими путниками был морозный сентябрьский ветер, тревожные лица крестьян, встречавшихся нам на пути, и наши собственные внутренние страхи.
Вечером и ночью ехать было особенно трудно. Заезжая в город, мы останавливались в поместье какого-нибудь графа или герцога, который любезным образом принимал нас с распростёртыми объятиями и обеспечивал кров. К сожалению, мы не могли долго пользоваться их радушием, т. к. хотели как можно скорее добраться до пункта назначения. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Я предпочла бы своими глазами увидеть, в каком состоянии находился Энтони, хоть и не особо разбиралась в медицине. Но мне нужно было увидеть его, а мужу нужно было увидеть меня, чтобы иметь достаточно сил для того, чтобы бороться.
На следующий день, к полудню, после изнурительного путешествия, мы всё-таки добрались до небольшой деревушки, находящейся в двух милях от того места, где произошло второе сражение. Мы заняли небольшой постоялый двор, где, как мы знали, находился мой муж. Слуг и прочих я отправила отдыхать, а сама направилась к мужу.
Войдя в унылую, почти пустую, тёмную комнату, я чуть было не перекрестилась, почуяв запах гноившейся раны. Во рту стало горько, и я еле сдержала рвотный рефлекс, подойдя к постели.
На меня смотрел как будто бы другой человек. Глаза его обращались то на потолок, то на меня, не понимая, что есть сон, а что реальность. Мне стало так страшно, что я не сразу обратилась к нему, сама падая в глубокую бездну, в которую попал мой супруг. Лицо его, ещё некогда пленяющее своими мужественными чертами и от которого всегда веяло молодостью и природным магнетизмом, теперь было лишено всех этих признаков. Пот выступил на лбу, и каштановые волосы прилипали к нему, словно он был помазан какой-то липкой жидкостью. Губы казались жёлтыми и почти сливались с лицом такого же цвета. Мутные болотные глаза были лишены всякого блеска и жизни. Передо мной лежал не человек, не мой муж, это был призрак. И лишь кровавая повязка на плече говорила о том, что он всё ещё жив.
Но я не собиралась так легко отдавать Энтони в руки смерти. Я должна была ещё побороться. Бережно кладя руку на его, сжатую в кулак, я обратила на себя его внимание.
– Элизабет. Это ты? – Как будто находясь во сне, произнёс мой муж. Даже голос его сейчас подводил.
– Да, мой дорогой супруг, это я. Ты не спишь. – Силилась я поднять уголки своих губ в бодрящей улыбке. Но мой муж недоверчиво на меня посмотрел, словно был уверен, что я – самозванка.
– Но как такое возможно? Как ты тут оказалась? Я же не посылал за тобой. – Понемногу придя в себя, сказал Энтони.
– Ну, за это ты у меня ещё ответишь. – Пыталась подшутить над мужем я. – Я узнала о твоей болезни и сразу же приехала. Теперь ты выздоровеешь. – Убеждённо сказала я, словно не замечая его состояния.
– Не знаю, Элизабет. Ох, не знаю. Врачи не видят надежды. – Признался муж.
– Да я хоть сатану сюда призову, я сделаю всё, чтобы ты выжил. – Стиснув зубы, прошептала я.
– Но зачем тебе это? – Снова взглянув на меня, сказал он. – Тебе ведь лучше, если я погибну. Тебя ничто не будет удерживать, и ты сможешь быть со своим любовником.