Я же держалась в стороне, словно была просто картиной на стене замка, неодушевлённым предметом, с которым нельзя поговорить. Я не хотела тогда никого видеть и ничего слышать. Но это было невозможно: люди вокруг говорили так много и слухи разносились так быстро, что уже за пару дней весь народ Лавадии узнал, что их принц вернулся, что он жив и готов служить своему народу.
А затем народ поведывал друг другу красивую историю о том, как принц доблестно сражался за освобождение своего королевства, как он благодаря своему мужеству и храбрости пробил себе путь к сердцу короля Ричарда. И как отец узнал своего сына, отдав по праву принадлежащий ему трон. Конечно, в ходе этой истории были опущены такие детали, как желание Эдварда отказаться от короны и моя роль в принятии им решении.
Обо мне вообще никто не знал. Мы с Эдвардом, как будто бы снова вернулись с того, с чего всё начиналось. Но в этот раз мы не могли позволить себе даже редкие встречи и проявления чувств. Казалось, теперь Эдвард должен был погибнуть для меня окончательно. Ведь если раньше я не решалась отпускать его из своего сердца, то сейчас, когда он вновь, словно ворвавшийся полевой ветер, появился в моей жизни, я должна была смириться с тем, что вместе нам уже не быть никогда.
Это чувство пустоты, наполняющей всё моё естество, нечем было восполнить. Я чувствовала себя так, словно всё живое во мне постепенно погибает, да вот только я не считала, что после затяжной зимы вновь обрету силы и зацвету ярким цветом, как сирень в саду. С каждым днём моё счастье крошечной тенью отдалялось от меня всё дальше и дальше.
Глава XVII
"Жизнь не будет ждать момента, когда мы будем готовы к счастью. Она может, как даровать его, так и вмиг отнять"
Сразу после похорон я вернулась в Креонию. Мне не хотелось попадаться на глаза Эдварду, разговаривать с ним или замечать в его голосе потаённой обиды. Его злость сводила меня с ума, подливала масла в уже пылающий огонь. Да и совсем скоро, после сорока дней со смерти предыдущего короля наследнику следовало начать приготовления и вспомнить, что значит управление государством. Благодаря этим заботам, я надеюсь, мой возлюбленный сможет позабыть о моём отказе. Я надеюсь, что его гнев, обрушившийся на меня, сможет вытеснить собой ту боль, которая так же, как и в моём сердце, образовалась в самом начале нашего романа.
Ведь даже тогда мы понимали, что будущее не сулит нашим отношениям ничего обнадёживающего. Мы смирились со своей судьбой и сейчас должны были это сделать. Я, конечно, старалась не терять веру в то, что смогу после стольких лет разлуки с любимым вновь попрощаться с ним и постараться жить без него. Но сейчас, вновь обретя его и впустив в своё сердце, эта задача казалась мне недостижимой.
Любовь – это, наверное, самое противоречивое чувство, которое испытывает человек за всю свою жизнь. Я не перестану поражаться тому, что могут испытывать наши сердца, воспылавшие то от любви, то от ненависти. Мы бросаемся из крайности в крайность. Мы не можем быть всё время счастливы. Любовь – это боль, которая вонзается в сердце так резко и неприятно, как если бы по нам провели острым лезвием охотничьего ножа. Порой любовь – это лёгкость в теле, воздушность, нежность. Любовь – это большая ответственность, тяжёлый багаж за спиной и дополнительная ноша. Любовь – это то, из-за чего страдаешь и из-за чего хочешь жить. Любовь – это два полюса: южный и северный, холодный и ещё холоднее…
Для меня же любовь – это непостоянство. В один день кажется, что я – самый счастливый в мире человек, в другой – что я самая несчастная женщина. Кто-то утверждает, что человеку было бы лучше и вовсе не испытывать этого чувства. Но с ними явно не смогут согласиться те, кто хоть раз в своей жизни любил и испытывал маленькую частичку небесного счастья, переливающегося светлыми лучиками по всему телу и обжигающего при близком расстоянии. Любовь – это фортуна. Тебе может улыбнуться удача, а может крупно не повезти. Любовь – это жизнь, она такая же непредсказуемая. Но и без неё не выживешь в этом мире. Ведь смысл её будет потерян.
Моё путешествие сопровождалось грустными воспоминаниями, размышлениями на тему "что если", и надеждой на скорую встречу с дочерью. Моя маленькая малышка, моя несравненная рыжеволосая Маргарита должна была выйти замуж за незнакомого и нелюбимого человека. Я пожертвовала счастьем дочери ради того, чтобы мой народ обрёл кров и мир над головой, хотя бы на некоторое время.
Не пожалею ли я о своём поступке? Я уже сейчас жалела, но выхода у меня не было. Надеюсь, моя малышка сможет смириться со своей участью и обрести хоть какое-то счастье с будущим супругом. Сейчас ей было всего шесть, до брачного возраста оставалось восемь лет. Но я знала, как быстро пролетит время. Ведь, кажется, только вчера я держала её на руках, и её головка могла уместиться у меня в ладошке.
Мне так страшно было потерять её, хоть я и знала, что это неизбежно. В моей груди ныла неустанная боль при мысли, что смысл моей жизни покинет меня. Конечно, сейчас она была рядом со мной, я должна буду заботиться о ней с ещё большей отдачей. Но я оглянуться не успею, как моя малышка достигнет возраста, когда ей нужно будет устраивать свадьбу. Было бы неплохо увидеть сына короля Ницберга и убедиться в том, что этот юноша не такой уже и плохой, каким я его себе заранее представила. А что если моей дочери повезёт больше, чем мне когда-то и она сможет полюбить своего мужа, за которого должна была выйти замуж по принуждению?
В столице меня встретили очень тепло и радушно. Мой муж был очень обходительным со мной и даже словом не обмолвился о том, что ему стало известно. Похоже, он решил играть в давно известную нам обеим игру, когда оба партнёры стараются не затрагивать какую-то щекотливую тему и попросту делают вид, будто ничего о ней не знают. Наверное, так было лучше для нас двоих. Но в глубине души я упрекала мужа за то, что он даже не поинтересовался, как я себя ощущаю после того, как узнала, что мой возлюбленный Эдвард восстал из мёртвых. Быть может, ему просто плевать? Наверное, он просто довольствовался тем, что у него было. А у него ведь, в отличие от Эдварда, была я. И победителем в этой ситуации оказался всё же он.
Мы продолжили заниматься делами государства, принимать различных иностранных послов, налаживать отношениями с представителями других королевств, в общем, делать всё, чем были обязаны заниматься все последующие годы. Два дня спустя в замок прибыла моя дочь Маргарита. Казалось, я не видела её целую вечность. Иногда, достаточно мне было заглянуть в её зелёные кристальные глаза, и я сомневалась в том, что этой девочке всего шесть лет. Возможно, она выглядела ещё слишком юной, говорила как ребёнок. Но внутри её развивалась умная не по годам личность, которая превзойдёт по мудрости и меня, и её отца. Неужели этой великой женщине предстоит увядать в чужом королевстве? При этой мысли моё израненное жизненными перипетиями сердце больно сжималось в груди. Но я должна была смириться и с этим ударом судьбы.
В глубоких страданиях протекали последующие восемь лет моей жизни. Я беспрестанно заботилась о своей дочери, прививала ей все правила придворного этикета, учила её различным женским премудростям и воспитывала в ней смиренную жену молодого супруга. Король Ницберга прислал портрет своего сына, дабы мы смогли ежедневно лицезреть его лик и напоминать себе о своём долге. Скажу по правде, будущий наследник престола этого королевства произвёл на меня хорошее впечатление. Он был немногим старше моей дочери: когда ей исполнилось четырнадцать лет, ему уже подступал семнадцатый год. Он был высоким стройным молодым человеком со смуглым лицом и широко посаженными карими глазами. Во всём его внешнем виде не было ничего отталкивающего.
Сначала я подумала, что это заслуга художника, но вскоре воочию убедилась в своих предположениях. На одно из празднеств к нам приехал принц со своей свитой. Увидев мою дочь, этот парнишка не смог скрыть своего восхищения, и весь вечер проводил время с ней. Он что-то шептал ей на ухо, приглашал на танцы, скакал подле неё на лошади и делал всё, чтобы она чувствовала себя особенной. Я ещё никогда не видела Маргариту такой счастливой. И даже тогда, когда отец играл с ней в прятки в саду, она не искрилась таким светом, как сейчас. Вот что значит любовь для женщины. Она преображает её и делает самым счастливым человеком. Всей душой и сердцем я желала дочери познать такую любовь. И, кажется, мои молитвы были услышаны.
Что касается моего личного счастья, то о нём я пожелала и вовсе забыть. Вся моя жизнь была соткана из сотни событий, сплетающихся между собой невидимой нитью. И все они вели к одному человеку, с которым мне не суждено было познать блаженного счастья. Конечно, до меня доходили слухи о том, как шикарно прошла коронация нового короля Лавадии, о том, как блаженствует его народ от того, что все их беды наконец закончились. За все эти годы Эдвард ни разу не дал о себе знать, но я была уверенна, он всё ещё вспоминает обо мне. Ведь до сих пор он не нашёл себе жену…
Всё это я могла услышать из уст кухарок, запекающих наших гусей, из уст конюхов, которые когда-то были друзьями вымышленного Уильяма Кофера. Все говорили об этом, не подозревая, какой наносят ущерб мне, их королеве. Мне казалось, что по истечению такого срока я смогу проститься с этим человеком навсегда. Я молила Господа об этом, я никогда не теряла надежды. И до сих пор не утратила веры. Я смогу. Я думаю, что смогу когда-то навсегда выпустить Эдварда из своего сердца. Конечно, после него там останется глубокая рана, но я предпочту всю жизнь прожить с болью, чем терзать себя пустыми мечтами и запретными желаниями. Поэтому для того, чтобы помочь себе в этом стремлении, я предпочитала пропускать все новости, касающиеся королевства Лавадии и его жителей, мимо своих ушей.
Приближался день свадьбы моей дочери. Почти всей подготовкой этого торжества занимались мы с Энтони. Мы хотели подарить Маргарите сказочный праздник, чтобы она на всю жизнь запомнила этот день и воскрешала его в своей памяти, если ей будет нестерпимо грустно по ночам. Но мне почему-то верилось, что моей дочери не грозит холодная постель и что её будущий супруг сможет одарить её безграничной заботой и любовью. По крайней мере, сейчас он буквально ходил за ней по пятам и восхвалял небеса за преподнесённый ему подарок.
С наступлением праздника я чувствовала, как нарастает моё волнение. Я понимала, что с каждой минутой приближаюсь к тому моменту, когда буду вынуждена распрощаться со своей дочерью. После королевского бракосочетания, прочтения клятв и прочих атрибутов, сопровождающих этот праздник, мы разместились в большом зале для пиршеств.
Молодожёны сидели друг подле друга, я восседала с мужем и нашим сватом. Король Ницберга оказался интересным пожилым старичком, жена которого умерла ещё при рождении своей второй дочери, сестры Дастина, мужа моей дочери. Этот приятный человек был совсем немногословным, но мы быстро нашли с ним общий язык, и сошлись на любви к семье и детям. Огромная глыба упала с моего сердца, когда я узнала этого человека лучше. Я не боялась отправлять дочь во дворец такого доброго короля, который будет хорошо с ней обращаться.
И пусть он не заменит моего мужа, я знала, что у моей дочери уже имеются в наличии два друга в чужой стране: её собственный муж и свёкор. Я радовалась, что судьба оказалась благосклонной к моей дочери. Растворившись в её счастье, я считала, что смогу оправиться и от своих недугов.
После долгого торжества, затянувшегося до глубокой ночи, я провела дочь в её покои, которые она должна была разделить со своим мужем. Придворные дамы помогали переодеть мою дочь, подготовили постель для последующего обязательного обряда. Расчёсывая шелковистые волосы Маргариты, я словно погрузилась в затяжной сон. И лишь мягкий голос дочери помог мне вернуться в реальность.
– Дочь моя, вот ты и вышла замуж. Хвала Господу, твой брак построен на любви и дружбе. С минуты на минуту к нам зайдёт Дастин с отцом, который засвидетельствует ваше слияние и благословит ваш брак на плодородие и долговечность. Я буду рядом и прошу тебя не беспокоиться ни о чём. Хоть Дастин и молод, он знает, что нужно делать и постарается, чтобы тебе не было больно.
Четырнадцатилетняя дочь посмотрела мне прямо в глаза. Её острый орлиный взгляд иногда приводил меня в смятение. Мне порой казалось, что она знает всё, что творится вокруг, и даже больше. Дочь обернулась ко мне и крепко взяла мои пальцы в свои тёплые руки. Она улыбнулась мне так нежно, что я не смогла сдержать слёз, и пролила несколько капель на её ночную подвенечную сорочку. Мне всё равно было больно с ней расставаться. Она ведь была и остаётся для меня самым ценным в жизни. И, потеряв её, я навсегда потеряю саму себя.
– Ваше величество, королева – мать, мне невыносимо жаль, что я не всегда проявляла к вам тех чувств, которые вы, несомненно, заслуживали. Я жалею, что так мало говорила вам о том, что для меня значит всё, что вы для меня делаете. Я вовек жизни буду вам благодарна. Спасибо вам за то, какой я стала.
– Дочь моя, я никогда не таила в себе обиды. Я всегда мечтала лишь об одном: чтобы мой единственный ребёнок был счастлив и обрёл любовь. И моё желание сбылось. – Я склонилась над ней, прижалась губами к её лбу и неслышно поцеловала её.
За дверью послышались голоса. Я знала, что совсем скоро моя дочь станет женщиной. Она ещё на одну ступень отдалится от меня. Она будет уже не моей девочкой, юной и невинной. Она станет полноправной женой и будущей матерью. У неё будут свои дети, а затем и внуки. Но я надеюсь, что она никогда не позабудет обо мне, той, которая ради неё была готова отдать всё на свете, даже своё собственное счастье. Я уже хотела подойти к двери, как дочь меня остановила, и еле слышно прошептала, не поднимая на меня взора.
– Моя королева, зачем вы живёте с отцом, если вы его не любите?
– Я его люблю, дорогая. Но по-своему. – Почти не задумываясь, ответила я на неожиданный вопрос.
– Но он ведь не принёс вам счастья. А любовь, которая не приносит счастье, не любовь.
– Он подарил мне тебя, а ты – моё счастье.
– Но я уезжаю от вас. Вы больше не должны жертвовать собой.
– Не всегда в нашей жизни всё выходит так, как мы хотим…
– Может, в этом наша вина? – Наконец, взглянула на меня моя смышлёная и мудрая девочка.
А затем в комнату вошла мужская чета, среди которой был супруг дочери, её свёкор и мой муж. По обряду свёкор моей дочери присутствовал в момент слияния тел молодожён, чтобы убедиться, что они стали полноправными мужем и женой. Мне кажется, я больше своей дочери боялась за её первую брачную ночь. Но ведь я – мать, а это – моя маленькая 14-летняя дочь, которая ещё не осознаёт в полной мере, каково это – быть женщиной. Конечно, она всем своим видом пытается показать, что уже готова ко всем трудностям взрослой жизни, но я-то знаю, в глубине души она всё ещё маленькая пугливая девчонка, которой нужны мать и отец.
На следующий день мне пришлось прощаться с самым дорогим для меня человеком. Я не плакала, моё хрупкое тело, подобно застывшему льду, не могло пошевельнуться. Подул лёгкий осенний ветерок, но я уже чувствовала, как до костей продрогла. Меня сносил ветер скорого расставания, пустых обещаний и приближения одиночества. Я понимала, что совсем скоро утрачу единственный свет в своей жизни, и погружусь в чернильную тьму, обволакивающую меня своей тёмной краской. Что ожидает меня после этого? Разве я смогу найти в себе силы радоваться жизни, когда моя любимая и единственная дочь уезжает от меня к своему мужу и новому дому? Разве смогу я найти утешение в обычных мирских делах, в управлении королевством, в заботах о муже, которого не люблю? Как мне дальше прикажете жить, когда моя светлая лазурная река изменила своё направление и оставила меня наедине со своей пустыней?
Я помню, как сильно кружилась голова. Надо мной неустанно кружили вороны и что-то выкрикивали в такт моему бьющемуся сердцу. Все внутренние органы как будто бы царапались о незримые шипы. На глазах застыли горячие слёзы, руки дрожали, лицо побледнело. Мне казалось, будто всё, что происходило со мной, было ночным сном. Но ощущение невыносимой боли, колющей раны в груди, напоминало, что это всё наяву. Когда Маргарита предстала передо мной, я заставила себя улыбнуться. Я не хотела огорчать её, не хотела, чтобы она видела меня такой. Я должна быть сильной, должна вселить в неё как можно больше веры. Она не должна предаваться грусти расставания, она должна смотреть лишь вперёд, не замечая тех булыжников, которые попадутся на её пути. Я хочу, чтобы она была счастлива, даже в этот прощальный день.
Молодая женщина подошла ко мне вплотную, склонила голову передо мной, взяла меня за руки и поцеловала их. Сердце сжималось как половая тряпка. Хотелось заплакать, но я сделала над собой усилие. Поцеловав мою дочку в макушку, я прижала её покрепче к себе, чтобы напоследок насладиться запахом её рыжих шёлковых волос. Мне хотелось, чтобы она всегда была со мной. Это ведь мой ангел, моя жизнь. Но я понимала, что была бы эгоисткой, если бы оставила её у себя под боком. Я желаю ей лучшей жизни, чем себе. И я вижу, что с Дастином она будет счастлива.
Мы не замечали никого вокруг, казалось, что остальных здесь даже не было. Мы просто обнимали друг друга и шептали друг другу какие-то бессвязные слова. Я даже не помню, что говорила. Мне хотелось поделиться с ней самым сокровенным, отдать ей частичку себя, которую она бы отвезла с собой в Ницберг. Мне хотелось рассказать ей обо всём, что я узнала за свою жизнь, но, взглянув в её зелёные, как огоньки, глаза, я поняла, что моя дочь отправится в свой собственный путь, она будет совершать свои собственные ошибки. Она будет умнее меня, мудрее и осмотрительнее. Я верю в это или, по крайней мере, надеюсь на это.
Наше прощание продлилось пару часов. Я с тёмными кругами под глазами провожала целую процессию во главе с королём Ницберга, его сыном и моей дочерью. Я смотрела им вслед и боялась обернуться. Мне страшно было увидеть позади себя тень, тень моего заточения в собственном замке, с короной на голове. Неужели таковой будет вся моя последующая жизнь?
Хотелось сжать кого-то в объятиях, окунуться с головой в воздушную нежность, в теплоту чьих-то глаз. Но чьи глаза смогут меня сейчас спасти? Те, о которых я мечтала, были сейчас далеко от меня. В последний раз те глаза смотрели на меня с гневом, яростью и обидой, но, даже несмотря на это, я хотела вновь их увидеть. Ведь для меня нет ничего дороже его радуги в глазах, его силы в руках, его любви, спрятанной во вздохах и сдержанном дыхании…
Все последующие месяцы я провела в хлопотах за вторым моим ребёнком – королевством. Моя усердная работа не прошла даром: мы разъезжали по городам, встречались с крестьянами, горожанами, решали как мелкие дела, так и более существенные. В стране наконец наступило счастливое время. К сожалению, я не могла разделить счастье своего народа из-за внутренних перипетий. Я улыбалась, пыталась притворяться, делать всё, что подобает моему положению, но саму себя я обмануть не могла. Моё опустошение не заполнялось ничем, даже заботами о собственном королевстве. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь вновь почувствовать подобие счастья. Хоть каплю его, хоть на долю секунды. Не знаю. Боюсь получить очевидный ответ…