– Мы всегда ходили кругами, – объясняла она ему за ужином в гостинице в первый вечер. – Трудно узнать местность. Бродягам и ворам не разрешается собираться в общественных заведениях, иначе те будут лишены лицензии. Хозяева таверн вызвали бы констеблей очень быстро, как, впрочем, и другие.
– Но на этой дороге вы грабили не один раз, – сказал Дэвид.
– Да, глупость какая-то. – Она нахмурилась. – Флинн отказывался перебраться на другое место только потому, что это предлагала я. Когда больше раза идешь на дело на одном участке, народ начинает поговаривать. А сейчас уже каждый сторож и фонарщик ищут Черного Герцога. Флинн просто мог разослать объявление, что желает быть повешенным.
– Меня это никак не коснется, если мы найдем их первыми, – пожал плечами Дэвид.
Вивьен кивнула, не переставая думать о Саймоне. Ей тоже было все равно, повесят Флинна или нет, но он мог потащить за собой Саймона. Куда только денутся его показные благородство и отвага, когда станет ясно, что он обречен. Они просто должны найти их первыми.
– Расскажи мне про Саймона, – попросил Дэвид, будто читая ее мысли. – Что он за парень?
– Ему шестнадцать, – сказала Вивьен, взяв ложку и возвращаясь к ужину. Ее жаркое остывало, пока она сидела тут и хандрила. – Хороший мальчик. Он всегда был хорошим. Ты не должен думать о нем плохо. Это я занималась воровством, не Саймон. Он всегда это ненавидел.
– Понятно. А какая у него роль в схеме?
– Он в основном на подхвате у Флинна, – ответила Вивьен виноватым тоном. – Он заботится о лошадях. Он украл одну или две. Он ходит со мной, чтобы потом передать весточку Флинну или Круму. Крум – это тот здоровяк. У Саймона доброе сердце. Эта я виновата, что он оказался в этом дерьме, – вздохнула она.
– Как это произошло? – спросил Дэвид, облокачиваясь о стол и внимательно глядя на нее. Вивьен вспыхнула:
– Он был совсем маленьким, когда умерла мама. Я хотела, чтобы он оставался со мной, и это был единственный способ. Мамаша Тейт согласилась взять Саймона и держать его, пока я ворую для нее. Какой у него мог быть выбор, если он рос у скупщицы краденого и воровки?
– Ты жалеешь, что оставила его с собой? – спросил Дэвид. – Ты когда-нибудь хотела передать его в приют?
– Нет, – сказала она, – никогда.
– Тогда нечего себя винить. Это единственное, что ты могла сделать.
Она покачала головой и кивнула. Она знала, что поступала так просто потому, что другого пути не было.
– К счастью, я оказалась хорошей карманницей. Уверена, что мамаша Тейт не держала бы его так долго, если бы не мои быстрые пальцы. С самого начала было ясно, что Саймон не подходит для этих дел. Она и его посылала на дело, но он не мог. Не один раз я помогала ему выбрасывать украденные вещи в реку или на дорогу и удирать. Мне приходилось чуть ли не ходить с ним и красть за него. – Понимая, что она слишком много рассказала о себе и брате, Вивьен подняла глаза. – Ты дал слово не выдавать его ищейкам.
Дэвид улыбнулся, но взгляд его оставался серьезным.
– Думаешь, я забыл?
– Нет. – Она будто уверяла себя в том, что так оно и было.
– Я буду рад познакомиться с твоим братом, – сказал он так, будто они с Саймоном завтра будут пить чай. – Я никогда не встречал неумелого вора.
– Ты встретил меня, – возразила она.
– Ты, любовь моя, самая умелая из всех, – засмеялся он.
– Тогда будем надеяться, что мне удастся их найти.
– Конечно, мы их найдем, – сказал он. – Я верю в тебя.
Эта его уверенность растревожила ее. Что-то было не так. Он, благородный джентльмен, разыскивал воров. Ему нужно вернуться в Лондон и ходить по театрам, а не помогать карманнице идти по следу своего брата-вора.
– Нужно поработать над твоим акцентом, – сказала она, чтобы сменить тему разговора. – Ты говоришь слишком правильно.
Дэвид откинулся на стуле и положил ногу в ботинке на колено другой ноги.
– Ерунда какая! Я буду мычать и бормотать.
– А что, если потребуется говорить? Одно слово, и все поймут, что ты джентльмен.
– Ну давай, – сказал он без особого интереса. – Это трудно? Мне годами внушали, что я не умею разговаривать как джентльмен.
– Но ты не говоришь и как фермер. – Вивьен сдвинулась на край стула, одновременно подбирая по краям деревянной миски кусочком хлеба остатки жаркого. – Вот тебе еще одна забава.
Дэвид рассмеялся:
– Беспокоишься обо мне? Очень мило.
Вивьен пожала плечами.
– Тогда иди сюда, моя скиталица! – сказал он, обвивая ногу вокруг ножки ее стула. Одним ловким движением он повернул ее лицом к себе, схватился за ручки и придвинул стул ближе к себе. – Научи меня.
– Хорошо, научу, – сказала она, строго глядя на него. – Как ты хочешь разговаривать?
– Да как самый обычный мужлан.
– Это важный момент, – сказала она колко. – Хочешь быть ирландцем? – И она стала округлять гласные по-ирландски напевно. – Или шотландцем? Или фермером из Корнуолла? Перегонщиком скота из Кента? – Перечисляя, она говорила с тем акцентом, который упоминала. – От акцента зависит, как с тобой будут обращаться, поэтому делай правильный выбор.
– Ну и ну, – сказал он восхищенно. – Полезная штука!
Вивьен усмехнулась:
– Правда? Это единственная польза, которую я получила на Сент-Джайлсе. – Воры приезжали отовсюду. Вивьен не составляло труда слушать и запоминать многочисленные акценты притонов, чтобы потом их использовать. Ирландская девушка могла красть яблоки, но когда разгневанный хозяин хватал ее, перед ним была уже крестьянка из Дербишира, которая, пришла на рынок, чтобы продавать собственные яблоки.
– Я вижу, передо мной настоящий мастер. – Он наклонился вперед, сцепив ладони и поставив локти на колени. Его лицо было лишь в нескольких дюймах от ее лица. – Учи меня!
Волнуясь, Вивьен ерзала на стуле. Трудно было думать, когда его глаза были так близко и он так пристально на нее смотрел.
– Скажи "та".
– Та-а.
– Нет, короче, – покачала она головой.
– Та-а.
– Ты что, не слышишь разницы? – Вивьен вздохнула. – Звук должен быть короче. – Она говорила теперь на сильном йоркширском диалекте.
– Ты говоришь, будто совсем другой человек, – пробормотал Дэвид, не сводя глаз с ее губ.
– Вот так, любовь моя. Во та-ак, любовь мойа.
Он замолчал на какое-то время.
– У меня практически нет шансов, да?
– Есть, конечно, – сказала она. – Слушай и повторяй! Один билет до Лондона, пожалуйста.
– Адин блет да Лондона, пажалста.
Она вздрогнула.
– Люди подумают, что говорит какой-то идиот…
– Хм-м… – Он не сводил глаз с ее губ.
Вивьен старалась не обращать внимания на этот взгляд, заниматься делом, чтобы, хоть как-то помочь ему замаскироваться. Если бы она научила его произносить слова. Люди бы не поняли его диалект, но хотя бы не приняли за лондонского щеголя.
– Попробуй, когда говоришь, проглатывать часть слова, – говорила она, положив пальцы на его горло, чтобы показать, как это делать.
– Поцелуй меня, – пробормотал он, еще ближе наклоняясь к ней, – если можешь.
– Неподходящее время для поцелуев, – засмеялась она.
– Подходящее, – прошептал он, водя губами по ее губам. – Для поцелуев всегда подходящее время. – И он поцеловал ее, не давая ей возможности возразить.
Вивьен сдалась, позволяя своим сомнениям раствориться в поцелуях. Кто знает, сколько еще им осталось? И хотя она старалась об этом не думать, вопрос оставался открытым. Завтра, а может, послезавтра или через несколько дней они настигнут Флинна. Дэвид получит свое кольцо, положит конец всей этой глупой истории с Черным Герцогом. А что будет с ней?
Даже если Дэвид захочет взять ее с собой обратно в Лондон, там нет для нее будущего. Что остается? Чтобы получить кольцо, ей придется поторговаться с Флинном. Вивьен знала, что Флинн легко не сдастся. Он потребует хорошую цену, особенно после того как ее не было в шайке несколько недель. Это была не ее вина, по крайней мере сначала, но Флинну-то все равно. Вивьен вообще сомневалась, что он согласится отдать кольцо даже за увесистый кошелек. Он наверняка захочет, чтобы она вернулась к прежней жизни, где приходилось красть, обманывать и прятаться. После того чудесного времени, когда все это оставалось далеко, возвращение казалось жестокой неизбежностью.
Но что она могла сделать? Зачем ей жить, если Дэвид попадет на виселицу за преступления Флинна, Саймона и, что хуже всего, за ее собственные? Да лучше она сама накинет петлю себе на шею, чем будет жить с мыслью, что вместо нее пострадал невиновный, а главное, любимый человек. Воровство, вот что! Она сделает это в последний раз. Она достанет это проклятое кольцо и спасет Дэвида от всех этих подозрений, а уж потом будет страдать от обстоятельств, которые сама на себя навлекла.
Она позволила Дэвиду целовать себя и, когда он посадил ее на колени, качая, как ребенка, прижалась к нему. Она засунула руки под его пиджак из грубой шерсти и гладила его, стараясь запомнить ощущение теплого сильного тела. Она молча признавалась ему в любви. Он мягко водил рукой по ее шеке, плечам, спине, заставляя повернуться к нему лицом. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы ослабить ее закрытое рабочее платье и снять его. Вивьен вздохнула, запрокинув голову, пока он покрывал ее поцелуями, спускаясь по шее, проходя по нежной коже, которая открылась над корсажем, до ложбинки между грудями. Он творил чудеса своими волшебными поцелуями.
– А как же твои уроки? – вздохнула она.
– Я учусь, – прошептал он, – и это лучший урок в моей жизни.
– Я не это имела в виду, когда собиралась тебя обучать, – засмеялась она, обнимая его за шею.
Его пальцы справились с завязками, и корсаж соскользнул, освобождая путь для его легких, как перышко, губ. Вивьен задрожала.
– Я уже смирился с тем, что я трудный ученик, – сказал он деловым тоном. – Мои учителя меня пороли каждую неделю.
– Наверное, это были не очень хорошие учителя.
– Совсем не такие, как ты, – сказал он, продолжая стягивать корсаж. Потом его пальцы потянули завязки корсета.
– Ты безнадежен, – произнесла она, подвигаясь ближе.
Он обхватил ее за бедра, тесно прижимая ее живот к своему. Она чувствовала, как под ней крепнет его плоть. Она еще подвинулась, чтобы видеть, как темнеют его глаза.
– Я безнадежен? – спросил он. – А кто сидит обнаженный в объятиях мужчины, пытает его, проверяя на прочность? – Говорил он, одновременно проводя руками по ее бедрам и собирая в складки остатки одежды. Вивьен улыбалась, сердце ее учащенно билось.
– Я не голая.
– Сейчас мы это проверим. – Он стянул с нее через голову нижнюю юбку, оставив в одних чулках. – Скажи "поцелуй меня, Дэвид" с этим твоим акцентом, – пробормотал он.
– С каким?
– А все равно, с корнуэльским, уэльским.
– Поцелуй меня, Дэвид, – прошептала она и он поцеловал. – Поцелуй меня еще. И еше.
– Требовательная девчонка, – сказал он. – Что делать дальше?
– Занимайся со мной любовью, – она спрятала лицо в ладонях, – пожалуйста.
Веселье сошло с его лица. Он взял ее руки в свои, целуя каждый пальчик.
– Тебе никогда не придется просить об этом.
Он отнес ее в постель и делал все, о чем она просила. И даже то, о чем она никогда бы не догадалась попросить. Он заставил ее тело петь от удовольствия. Вивьен думала только об одном: "Целуй меня, Дэвид. Я так тебя люблю".
Они лежали утомленные, завернувшись в простыни. Совесть Дэвида, до этого немая и покорная, вдруг проснулась с неожиданной силой. Вивьен отдыхала в его объятиях, он гладил ее спину.
– Завтра ты останешься здесь, – прошептал он.
– Не дури, – сонно ответила она.
– Это небезопасно для тебя. – Он сжал ее крепче. – Не думай, что я не понимаю, чем это тебе грозит.
Она освободила руку из простыни, отыскивая его руку. Их пальцы переплелись. Дэвид закрыл глаза от нахлынувших чувств. Он не мог ее потерять.
– Тебе потребуется помощь, – сказала она тем же расслабленным голосом. – Уж не думаешь ли ты, что Флинн так легко расстанется с кольцом?
Дэвид молчал. Он боялся, что Флинн заберет ее с собой и, разозленный ее долгим отсутствием, застрелит. Он боялся всего, что могло представлять хоть малейшую опасность для Вивьен. Он знал, как выглядит Флинн, и был уверен, что сможет выследить его, после того как заметит. За себя он не боялся. Только за Вивьен.
– Мне будет лучше, если ты останешься здесь.
– Дэвид, – она повернулась так, чтобы видеть его лицо, – ты сам не знаешь, что делаешь. Ты торопишься. Флинн будет просто счастлив приставить пистолет к твоему виску. Он потребует выкуп или до смерти напугает тебя. – Она подперла щеку ладонью и сонно ему улыбнулась. – У нас есть план, давай будем ему следовать, а?
– Я боюсь за тебя, – сказал он очень серьезно. Что-то на секунду мелькнуло в ее взгляде, но потом она широко улыбнулась:
– За меня? Ты боишься за меня? О чем ты думал, когда запирая меня в своем доме?
– Поклянись мне, – он закрыл глаза и уперся лбом в ее лоб, – что будешь очень осторожна. Я просто хочу найти их, не вступать с ними в схватку прямо на дороге.
– О, Дэвид, – она коснулась его губ кончиком пальца, – я все это знаю. Ты помнишь, я делала так и раньше?
Он заметил, что в ее речь вернулся ирландский акцент, правда, совсем чуть-чуть. Он заметил, что она становится спокойнее и беззаботнее, когда он начинает высказывать сожаления по поводу их плана. То, что в его лондонском доме казалось таким оправданным и допустимо опасным, здесь, в маленькой гостинице, начинало выглядеть глупо и опасно. О чем он думал, когда из-за дурацкого кольца втянул в такое опасное предприятие женшину, которую разыскивают?
Он всегда был бесшабашным: никакая опасность его не отпугивала, ни одно приключение не казалось ему рискованным. Он многократно рисковал и своей головой, и своим состоянием, и своей репутацией – особенно репутацией. Тут ему нечего было терять. Для него иногда было развлечением сделать что-то запретное, хулиганское, это заводило его. Непередаваемое ощущение подъема энергии и возбуждения появлялось у него, когда ему удавалось избежать наказания, будь это такая мелочь, как последний кусок пирога, который он не должен был брать.
Теперь он понимал: все это подкреплялось уверенностью, что наказания удастся избежать. Его фамилия – Рис. Его отец и брат – герцоги Эксетеры. Само имя защищало его от многих обстоятельств. Что бы он ни проделывал, ему все сходило с рук. Он, без сомнения, мог погубить себя своими шальными выходками, но даже тогда ему не пришлось бы страдать из-за последствий, связанных с собственной гибелью. Благодаря великодушным вливаниям брата он всегда вернет себе состояние. Даже последние недели показали, как легко он смог восстановить свою репутацию, стоило ему этого пожелать. Дэвид знал, что от него не потребуется больших усилий, чтобы обрести положение в обществе, даже будучи дебоширом и смутьяном.
У Вивьен ничего такого не было. Если бы ее арестовали за грабеж на большой дороге, ни одно влиятельное семейство не вступилось бы за нее. Дэвид мог бы, конечно это сделать, но ненависть к ворам была так велика, а правосудие так сурово, что пользы от этого не было бы. Единственный правильный путь обеспечить ей безопасность – это не позволить, чтобы ее арестовали. А для этого ему нужно садиться в дилижанс одному.
– Пожалуйста, Вивьен, – прошептал он.
– Спи, – ответила она.
Глава 18
Первые пять дней они колесили по окрестностям в дилижансах. Дэвид, к огромному облегчению Вивьен, усвоил кое-что из того, о чем она ему говорила. Изменил голос и манеры, сделав их грубее. Он не выглядел совсем уж неотесанным, его можно было принять за мелкопоместного дворянина или торговца. По крайней мере он ни у кого не вызывал подозрений, и, главное, ни Дэвид, ни Вивьен не заметили, чтобы за их экипажами следили констебли.
На протяжении всего пути они представляли себя: Дэвид – как человек со скромными средствами, а Вивьен – небогатая благородная особа, едущая либо в Лондон, либо из Лондона. Когда они доезжали до конечного пункта, Дэвид нанимал повозку, они ехали, стараясь держаться подальше от лондонских окраин, пока не добирались до очередной станции, которая была в списке Вивьен. Он высаживал ее раньше, чтобы они прибывали по отдельности. Ночью он тайком пробирался в ее комнату, и они занимались любовью. Утром он уходил до рассвета, чтобы никто не догадался, что они знакомы.
Для Вивьен все это стало нормой. Каждый день она просыпалась одна, потом как бы знакомилась с Дэвидом, позволяла быть с ней вежливым и внимательным, пока в конечном итоге он не оказывался в ее постели. Днем она, конечно, уставала. В экипаже не заснуть было практически невозможно, несмотря на всю тряску. Еще сложнее было не терять самообладания, когда Дэвид, который сидел напротив, посылал ей взгляды, как бы напоминая о тем, что он делал с ней накануне ночью.
Шестой день ничем не отличался от других. Она зевала, прикрывая рот ладонью, когда раздался выстрел и экипаж съехал на обочину. И хотя Вивьен не просто ждала – она надеялась на это, сердце ее екнуло. Это был обычный сигнал для нее начинать свою игру. Но сегодня все было по-особенному значительно.
Дэвид, который сидел сзади, тайком под складками одежды сжал ее руку. Она хотела отдернуть ее, но он вовремя убрал свою. Она провела языком по пересохшим губам, старательно отводя от него взгляд. Она должна помнить, что они незнакомы. Ей нужна ясная голова.
– Что случилось? – спросил кто-то недовольно.
– Грабители!
– Грабители? – повторил Дэвид, – Не может быть.
– Уж поверьте мне, – ответил мужчина, который высунулся в окно. – Едут прямо за нами.
Экипаж вильнул и стал трястись еще больше, набирая скорость. Мужчина напротив почти выпрыгнул со своего места, едва удержавшись за перекладину. Экипаж наполнился криками о помощи, проклятиями и воплями. Дэвид вытянул перед ней руку, чтобы она не упала на пол.
– Что происходит? – проревел один пассажир.
– Этот чертов кучер хочет нас опрокинуть, – закричат другой, снова высунувшись из окна и рискуя жизнью.
Вивьен упала всей тяжестью на руку Дэвида, инстинктивно отпрянула, привычно приняв позу несчастной вдовы. Она столько времени не занималась этим, и грабеж для нее был как-то по-новому ужасен. Теперь она поняла, как страшно, когда тебя по-настоящему грабят.
Дэвид вел себя прекрасно. Конечно, в этот раз он приготовился. Но Вивьен не видела разницы между его реакцией сегодня и в прошлый раз. Рот его был сжат в прямую линию, глаза сузились. Он внимательно за всем наблюдал, слегка недовольный неудобствами от всего этого. Невольно Вивьен вспомнила снова, как он безвольно лежал в грязи, кровь стекала по лицу, после того как Саймон его ударил. Она судорожно сглотнула и убрала его руку.
Снова раздался выстрел, судя по звуку, он прогремел прямо над экипажем. Мужчина, который высунул в окно голову, быстро вернулся на место и стал сыпать проклятиями. Дилижанс замедлил ход.
– Почему мы останавливаемся? – спросил кто-то из пассажиров.
– Потому что нас поймали, – ответил тот, который высовывался из окна. – Какой смысл мчаться к смерти? Они уже совсем близко.
– Мы будем с ними драться, – сказал молодой человек в углу. – Я не хочу, чтобы меня грабили. Я…