– В чем заключается этот ритуал? – спросил он и только потом понял, что он, барон Уимберлей, ведет себя как послушная игрушка в руках двух цыган. Но ведь церемония эта языческая и вряд ли имеет законную силу. Почему бы не ублажить старого человека? Ни двор, ни духовенство не примут эту свадьбу во внимание при аннулировании брака.
– Во-первых, – произнес Ласло, подняв свое смуглое лицо, словно гончая, учуявшая добычу, – мы должны собрать весь табор.
– Но ты же приехал один, остальные цыгане далеко отсюда...
– Лорд Уимберлей! – раздался полный ужаса голос Нэнси, а затем и вся ее громоздкая фигура появилась в кабинете. Она прижалась спиной к деревянной панели двери. Двойной подбородок и грудь старой женщины тяжело вздымались, взгляд ее остановился на Ласло. – Ой, – вскрикнула она, – еще один!
Терпение Стивена иссякло. На мгновение он прикрыл глаза.
– Что, Нэнси? Что случилось?
– К нам приехали цыгане, милорд, – подняв подол передника, она обмахивала разгоряченное лицо. – Я узнала об этом только что от парня, торговца свечами. Это отвратительные, грязные существа, должна вам заметить... Кстати, все свечи сальные и не содержат ни капли пчелиного воска, должна вам сказать. А все фитили в свечах...
– Да, да, – Стивен махнул рукой, – о свечах мы поговорим позже, Нэнси. Ну так ты сказала, что парень видел цыган?
Ласло и Юлиана обменялись веселыми взглядами.
– Целая толпа оборванных распутников, милорд. – Нэнси хлопнула пухлой рукой себе по лбу. – Они заполнили всю округу. Целый караван приехал по Чиппенхэмской дороге, прямо к вашей усадьбе. Имейте это в виду. – Нэнси остановилась, чтобы перевести дыхание. – Стивен не знал никого, кто так любил бы преувеличивать любую опасность, как Нэнси Харбут. – Они нас ограбят, это точно, – бурно возмущалась она. – Они уносят посуду, а матерям нужно прятать теперь своих детей. Всем известно, что египтяне крадут детей, – закончила женщина, вызывающе взглянув на Ласло, как будто была уверена, что он не сможет опровергнуть ее слова.
– Зачем нам красть детей у гаджо? – проворчал Ласло, – у нас своих полно.
Нэнси опустила передник и уперлась руками в бедра.
– Хм! Да простит меня Бог, милорд, но мы должны принять меры предосторожности, чтобы они не...
– Нэнси... – Стивен всегда был очень терпелив с Нэнси.
– ... эти воры и бездельники проникнут в наш дом...
– Нэнси.
Женщина замигала глазами.
– Да, милорд.
– Я верю вам, – мягко произнес Стивен, – что приехали цыгане.
– Ох! – она снова замахала передником. – Я еще не сказала вам, милорд, что эти оборванцы...
– Они не приехали сюда красть детей и посуду, Нэнси.
– А для чего...
– Они приехали, моя дорогая Нэнси, – Стивен не спускал глаз с очаровательного личика Юлианы, – оно светилось пониманием, – чтобы присутствовать на моей свадьбе.
– Мой господин, – Кит Янгблад отступил назад, осматривая костюм Стивена, – простите меня за вопрос, но скажите, для чего все это?
Стивен осмотрел украшенные кружевом бархатные рукава. В разрезе манжет виднелась батистовая рубашка.
– Я решил, что мой праздничный костюм должен быть в порядке, так как наши гости очень серьезно относятся к этой церемонии. Ты считаешь, что я должен был надеть темно-красный камзол?
Отчаяние отразилось на лице Кита.
– Вы знаете, что я не имею в виду костюм, мой господин. Почему вы решили участвовать в этом цыганском обряде? Это же язычество.
"Я к невесте отношусь как к язычнице". Стивен решительно сжал губы: он ни за что не признается, что ему хотелось это сделать ради Юлианы, чтобы выражение муки исчезло из ее глаз. Он провел рукой по только что вымытым волосам.
– Иногда лучше всего пойти на компромисс, мой юный друг. Если бы я отказался, это наверняка отразилось бы на спокойствии жителей деревни. Лучше уж я приму участие в этом языческом ритуале, а потом цыгане, успокоившись, уедут.
У Кита запершило в горле.
– А баронесса, мой господин? Она уедет с ними?
– Увы, нет. – Ради собственного спокойствия Стивену, действительно, хотелось, чтобы Юлиана ушла из его жизни. Но еще не время. Король все еще наслаждается своей выдумкой. – Боюсь, что после этой plotchka цыгане будут считать, что она должна остаться здесь.
Кит вспыхнул, щеки и даже уши его стали красными. Стивен мог поклясться, что парень, с трудом сдерживая смех, склонился над сундуком и стал выбирать для него шляпу.
– Тебя устраивает мой ответ? – в голосе Стивена прозвучали суровые нотки.
– Э... мой господин, это не мое дело говорить о леди или ваших... э... обстоятельствах.
– Ты не был бы сыном своего отца, если бы не нашелся, что ответить.
Выбрав шляпу, Кит выпрямился и сказал, не скрывая усмешки:
– После того как Джилли одела ее в красивые платья и причесала, мой господин, я понял, что баронесса, действительно... – он остановился и поднял глаза к потолку, будто надеялся там найти нужное слово.
– Действительно, что? – Стивен, как всегда с удовольствием наблюдал за юношей. Джонатан Янгблад представления не имел, какой подарок он сделал Стивену, прислав Кита на воспитание.
– Трудно сказать. – Парень пощипывал редкие волоски на подбородке. – У нее такой вид... Она...
– Хорошенькая? – Стивен мог устоять перед хорошенькой женщиной. На это он способен.
– Нет, мой господин. Хорошенькая – это не то слово.
Стивен сжал зубы, затем предложил:
– Прекрасная.
Красота – это уже опаснее, но устоять можно.
– Я бы сказал, мой господин, что в ней есть что-то большее.
Стивен хотел сказать парню, что не его дело столь подробно обсуждать жену другого человека. Комок встал у Стивена в горле, и он не смог ничего сказать в ответ. Хотя Кит был уже почти мужчина, он еще не научился одному из самых распространенных искусств – обману.
– Она не просто прекрасна, мой господин, – продолжал Кит, сама бесхитростность. – Она... излучает свет. Она излучает свой, какой-то особенный свет. Это что-то магическое. – Довольный результатами своих размышлений, Кит подал Стивену шляпу с изящным фазаньим пером на полях.
Онемевшими руками Стивен взял шляпу. Кит был молод и простодушен, и он говорил правду. В Юлиане было что-то особенное. Если бы она была просто хорошенькой или даже красивой, он бы легко смог держать ее на расстоянии.
Да, действительно, она излучала какой-то волшебный свет. Никогда раньше ему не приходилось встречаться с такой опасностью. Когда Кит прикреплял парадный меч к его перевязи, Стивен чувствовал себя как воин, которого готовят к бою.
"В самом деле, так оно и есть", – мрачно подумал он.
Юлиана стояла в окружении цыган. Со свойственной им проворностью, цыгане расположились лагерем в восточной части парка. Там стояли повозки с животными, привязанными в тени деревьев. На опушке у реки Эйвон уже горел большой костер.
Из длинных кусков ткани соорудили шатер. Там находилась Юлиана с женщинами. До plotchka невесту никто не должен видеть.
– Не шевелись, – пробормотала Лейла, одна из старших среди женщин. – Вот еще одно украшение, – осторожными движениями она прикрепила тонкую золотую проволочку к одной из ноздрей Юлианы.
Юлиана подавила улыбку. Муж и так находил ее странной, но он даже не догадывался, что его ждет.
– А теперь ожерелье из монет, – сказала Мандива. Согласно старинной традиции женщина собрала по монете с каждого мужчины в таборе: невеста придет к своему суженому со знаком добрых пожеланий от каждого мужчины их племени.
Юлиана перебирала пальцами пенсы и фартинги. Среди монет был один золотой нобль, возможно, от Ласло. Она почувствовала неловкость за то, что принимала деньги за свадьбу, которая на самом деле и не была свадьбой. Но она не могла опозорить Ласло.
– А Родион внес деньги? – спросила она.
Мандива отрицательно покачала головой.
– Еще нет. Но я оторву ему уши, если он не сделает этого.
– Дайте мне пройти, черт бы побрал ваши колдовские глаза, – раздалась английская речь снаружи. Деликатно отстранив цыганок, Юлиана откинула полог шатра: Джилли Игэн, словно лодка под парусом, прокладывала себе дорогу сквозь толпу мужчин и детей.
Малыши изумленно смотрели на великаншу.
– Джофранка! – закричал один ребенок, называя имя ведьмы из цыганских легенд.
Кто-то замахал на нее связкой чеснока – верный способ отпугнуть злого духа. Джилли схватила чеснок, понюхала его и вернула назад.
– Спасибо, я уже поела.
Один цыган замахнулся на нее костью летучей мыши, чтобы заколдовать.
– У-у! – закричала она.
Дети бросились врассыпную, их лица выражали испуг и недоумение.
– Ведьма, которая не боится колдовства, должна быть очень могущественной, – прошептал кто-то.
– Пропустите ее, – сказала Юлиана, – это друг.
Хотя Лейла и Мандива были недовольны, они позволили Джилли войти в шатер, с подозрением осмотрели ее, прежде чем уйти.
– Ну слава Богу, – обрадовалась Джилли, осматривая цыганские юбки Юлианы, блузку, звенящее ожерелье, кольцо в носу. – Вы прекрасно выглядите.
Юлиана улыбнулась.
– Ты уверена?
– О да. Хотя и очень необычно. – Джилли наклонилась и дотронулась до венка на голове Юлианы, поправив вуаль.
– Что это такое?
– Венок из пшеничных колосьев – для богатства, дикий розмарин для того, чтобы помнить вечно, лаванда – для любви. Это традиция.
Одобрительно кивнув, Джилли осмотрела распущенные волосы Юлианы – они почти достигали колен. Юлиана опустила тонкую шелковую вуаль на лицо.
– Господин не должен видеть моего лица, пока мы не обменяемся клятвами.
– Слишком поздно. Он уже видел ваше лицо и еще кое-что. – Джилли лукаво улыбнулась. – А теперь нам остается ждать жениха.
Она вышла и остановилась у костра, подбоченившись. На лице ее играла детская улыбка. Юлиана почувствовала симпатию к своей огромной грубоватой горничной. Все в доме Стивена причитали от страха и закрывали окна, опасаясь цыган, одна только Джилли с интересом рассматривала необычных гостей. Она ни разу не покидала графства, вспомнила Юлиана. Возможно, цыгане приоткроют для нее кусочек нового мира.
Несколькими мгновениями позже в шатер вошел Ласло. Он осмотрел Юлиану, и его смуглое лицо потеплело.
– Это же надо, – сказал он по-русски, на этом языке они обычно говорили, когда оставались одни. – Я бежал из Новгорода с перепуганной маленькой сиротой. Когда ты успела стать женщиной?
Юлиана улыбнулась под вуалью.
– Я сделала это тайно, когда ты не следил за мной.
Он вздохнул.
– А когда ты стала самостоятельной? Ох, Юлиана, почему ты тогда сбежала? О чем ты тогда думала?
– О моем будущем, – просто ответила она, брызгая на себя розовой водой, которую ей дала Мандива. – Я пыталась объяснить тебе, но ты не хотел ничего слушать. Я никогда бы не вышла замуж за Родиона.
– Я считал, что это лучший выход для тебя. Время пришло определиться. Нужно было породниться с табором.
– Я никогда не принадлежала к табору. Ты это таешь, Ласло. Если бы я вышла замуж за Родиона, я должна была бы отказаться от мести за гибель моей семьи.
– Это всего лишь мечта. Ты должна отказаться от своих планов. Назад в Новгород дороги нет. Вернуться туда невозможно.
Юлиана взяла свою брошь и прикрепила на блузку.
– А я думаю, возможно. И именно теперь более чем когда-либо.
– С этим бледным безбородым гаджо? – спросил Ласло. В его голосе звучало презрение. – Как?
– Я еще не знаю, но что-нибудь придумаю. Хотя мы оба не хотели этого, но Стивен и я – муж и жена. К тому же он лорд.
– А что с ним такое? Почему он не нашел себе англичанку?
– Я не знаю. – Юлиана вспомнила сумрачного лорда Уимберлея, боль в его глазах, когда он говорил о вещах, близких его сердцу. – Но я думаю, скоро узнаю.
Ласло взял Юлиану за руку.
– Пять лет я был дня тебя как отец. Мы проехали много миль и видели много удивительного. Сначала ты была для меня незнакомкой – принцесса гаджо, спасающая свою жизнь – беспомощным маленьким ребенком, попавшим в метель. Но ты изменилась, Ульяна... Юлиана. Стала отважной и сильной, и теперь ты, как дерево, выдержавшее снежный буран в степи. Я научился чувствовать твое сердце и понял, что твое сердце мало чем отличается от цыганского сердца. Ты гаджо и всегда ею останешься. Но ты женщина, Юлиана.
Слезы выступили у Юлианы на глазах. Она смотрела на Ласло из-под вуали. Лицо дорогого ей человека, до боли близкое, светилось добротой. Ласло смутился.
– Ты всегда был добр ко мне, Ласло. Вот увидишь, я отомщу убийцам моей семьи.
Ласло выпустил руку девушки.
– Ты все еще надеешься вернуться и отомстить. Неужели ты не понимаешь, что это невозможно? Ты писала полные надежды письма семье своего жениха Алексея Шуйского, я отправлял твои послания известными одному мне способами, платил золотом, чтобы ускорить доставку.
Юлиана помнила это. С тех пор как они с Ласло благополучно бежали из Новгорода, она отправила четыре письма, заплатив за каждое по гранатовой пуговице, отделанной серебром с ее накидки. И каждому, кто брался доставить в Московию послание, было обещано, что если тот доставит письмо именитым боярам Шуйским, то получит и от них щедрое вознаграждение.
– Семья Алексея так и не разыскала меня, – прошептала Юлиана. – Я сообщала им о нашем побеге и местонахождении.
Ласло всплеснул руками.
– Прошло пять зим. Значит, они уже не приедут за тобой. Твоя судьба здесь, с теми, кто стал твоей новой семьей.
Пламя костра просвечивало сквозь шатер. На мгновение Юлиана вспомнила имение отца. Вот она стоит в амбаре, рука ее протянута Заре.
"Я вижу кровь и огонь, и потерю всего, а затем любовь, настолько огромную, что ни смерть, ни время не сокрушат ее".
– Нет, – твердо произнесла она, касаясь пальцами рукава Ласло. – Ты хорошо ко мне относился, но я должна была уйти. Я не хотела попасть в рабство к Родиону. Возможно, это нехорошо с моей стороны, но я решила стать самостоятельной. И начала действовать. Я не сказала тебе о своем плане, потому что была уверена, что ты будешь возражать.
– Конечно, я бы возражал.
– Я должна осуществить свои мечты. – Юлиана коснулась его погрустневшего лица. – Почему ты так смотришь на меня? Ты считаешь, я хочу слишком много?
– Возможно, малышка, ты мечтаешь не о том.
– Я не знаю, что ты имеешь в виду.
Ласло коснулся пальцами рубина на ее броши.
– Месть, верность и честь. Ты живешь и дышишь только ради одного – отомстить. Мне это не нравится. Эта страсть пожирает тебя, словно яд. Когда ты подумаешь о себе самой, Юлиана?
Девушка прикусила губу.
– Когда получу то, что потеряла.
– О-о! – Он вскинул руки. – Разве ты оживишь своих родных, пролив кровь других? Ты восстановишь свою честь, но душа твоя превратится в пепел в этой невероятной борьбе.
– Если для этого понадобится отдать мою душу, – сурово ответила девушка, – я сделаю это.
Ласло опустил голову.
– Я думал, что ты уже обрела мир. Но, возможно, цыганам никогда не понять до конца гаджо.
Слезы подступили к глазам Юлианы. Ласло сделал все, что было в его силах. И все же он понимал, что этого было недостаточно. И Юлиана ненавидела себя за то, что желала большего, чем могли ей дать цыгане.
Снаружи раздались звуки колокольчиков и тамбуринов. Ласло протянул ей руку.
– Пора идти к твоему мужу. Возможно, он даст тебе то, чего не смог дать я. Может, ему удастся научить тебя тому, чему я не смог тебя научить.
– И чему же?
– Тому, как важно быть просто Юлианой, – Ласло нежно поцеловал Юлиану в лоб. – Не ненависти, не мести, а просто быть самой собой.
Она подумала об Уимберлее, о том, что он всегда мрачен и молчалив.
– Я сомневаюсь в этом, Ласло, – ответила девушка, взяв Ласло за руку, когда они выходили из шатра.
* * *
– Что, черт возьми, я здесь делаю? – произнес вслух Стивен, услышав громкие звуки барабанов и дудок.
Рядом с ним в кругу цыган у костра стоял Кит.
– Женитесь... опять, – просто произнес Кит.
– Я сам не понимаю, почему я согласился на эту церемонию. Должно быть, на меня подействовала луна.
– Вы делаете это, чтобы доставить удовольствие леди, – когда Кит произносил эти слова, мимо прошла девушка с корзиной хлеба, покачивая бедрами. Глаза ее излучали улыбку. Кит облизнул губы. – Какой бы мужчина отказался?
– Верно. – И все же Стивен продолжал убеждать себя, что согласился на эту языческую церемонию только для того, чтобы задобрить Ласло и ускорить отъезд табора. – Пусть будет как будет.
Стивен подошел ближе к костру. На нем был его лучший камзол, облегающие брюки, высокие испанские сапоги. В руках он держал бутылку мускателя, обернутую в длинный кусок шелковой ткани и украшенную ожерельем из золотых монет.
Когда на противоположной стороне от костра появился Ласло, игра дудок и тамбуринов затихла.
Двое мужчин подхватили под руки Стивена. Это были старые цыгане, за ними шли две цыганки, они вели Юлиану, всю укутанную в вуаль.
Стивен сильно сжал руками бутылку. Все это было похоже на безумие. Его душа, возможно, будет гореть в аду за участие в этом языческом ритуале.
"Но все это не имеет никакого значения", – устало подумал Стивен. Он давно проклят самим собой. Эта еретическая забава с цыганами – совсем небольшой грех, по сравнению с остальными.
В самом мрачном расположении духа барон ожидал свою невесту. Но, прежде чем Юлиана успела подойти к Стивену, смуглый цыган преградил ей дорогу. Его штрокие красные штаны и зеленый жилет, украшенный крошечными колокольчиками, делали его наряд похожим на шутовской. Молодой цыган оттолкнул Ласло, его горящий темный взгляд остановился на Юлиане.
– Бог мой, – прошептал Кит, – это тот, кого называют Родионом. Он должен был жениться на Юлиане. Это от него она сбежала.
– Откуда тебе это известно, парень? – потребовал ответа Стивен. – Что за сплетни ты слушаешь?
Кит ничего не ответил, но было нетрудно догадаться. Долгие взгляды, которыми Кит обменивался с хорошенькой цыганской девушкой, стоящей недалеко от них, объяснили все.
– Она моя женщина, – заявил Родион громким голосом.
– О Боже, – Стивен не предполагал, что ему придется иметь дело с обманутым влюбленным.
Родион схватил Юлиану за плечо.
– Пошли, девушка. Родион научит тебя, как убегать от жениха. – Быстрым движением он притянул Юлиану к себе, не обращая внимания на толпу. Отбросив назад вуаль, он схватил Юлиану за волосы.
Стивен не мог ни сдвинуться с места, ни отвести взгляд. Грубая чувственность поцелуя и сексуальная агрессия, исходившая от Родиона, заставили Стивена замереть от неудовлетворенного желания. Он с болью понял, что отказал себе в том, что Родион позволил себе совершенно открыто. И даже громкие протесты Юлианы не подействовали. Каким страстным маленьким котенком она должна быть в объятиях любовника. Не такой как...
– Черт бы тебя побрал! – закричала Юлиана, с силой оттолкнув от себя Родиона.