– Напоминаю, Маделейн, служанка ты, а не я! Я не подчиняюсь твоим приказам и не буду действовать по тому плану, который не одобряю, ясно?
Маделейн не ответила.
– Ясно?
– Я поняла тебя... хозяйка.
Высоко держа голову, Селеста вышла в коридор, решительно закрыв за собой дверь. За дверью она остановилась, прислушиваясь к тем звукам, которые издавала негритянка, стараясь вылезти из кресла, чтобы лечь в кровать.
Селеста довольно улыбнулась. Ставить Маделейн на место становилось все труднее. Она решила, что не позволит сделать из этого очередную проблему.
Это место было хуже, чем он ожидал.
Беллами откинулся на шаткий деревянный стул, держа в руке стакан. На столе перед ним стояла бутылка виски. Он оценивающе оглядел интерьер салуна "Последний шанс". Название заведению было дано подходящее. Несмотря на ранний вечер, в воздухе уже висело облако дыма. Несколько ковбоев стояли у барной стойки, покачиваясь на нетвердых ногах, несколько тихих посетителей угрюмо сидели за столиками в зале, а две ярко одетые девушки, работающие в салуне, громко смеялись над комплиментами, которые отпускали нищие ковбои, , когда девушки наполняли их стаканы. Стул у фортепиано был пуст, и отсутствие музыки добавляло уныния, а девушки коротали время у барной стойки, посматривая на дверь в ожидании клиентов. Беллами уже прогнал обеих женщин. Он не настолько истосковался по женскому обществу, чтобы уложить их в постель. Он надеялся на то, что, когда наступит вечер, появятся женщины, приятные настолько, что он сможет провести с ними время.
Беллами залпом допил виски и налил себе еще. Здешняя атмосфера действовала угнетающе на человека с такими запросами, как у него. Он начинал думать, что заслужил деньги, которые получит от Коуберна, уже тем, что терпит примитивную жизнь Лоуэлла.
Возбуждение взыграло в Беллами, когда он опрокинул еще одну порцию и снова наполнил стакан. Ему нужно поскорее завершить эту работу. А еще ему нужно вернуться в Нью-Йорк, где его ждет чек с непроставленной суммой.
Внимание Беллами привлек неряшливый бородатый субъект, остановившийся в дверях, прежде чем войти. Этот человек показался ему знакомым. По выражению его лица было видно, что он голоден, ради пищи согласен на все и вдобавок абсолютно беспринципен. Несколько приветствий, раздавшихся из бара, свидетельствовали о том, что он частый гость этого заведения. Негромкие замечания, раздавшиеся за спиной Беллами, подтвердили правильность его предположения.
Беллами чуть улыбнулся. Он никогда раньше не встречал этого субъекта, но наверняка знал его лучше, чем тот знал себя, потому что сам был точно таким же, когда был моложе. Разница заключалась в том, что, повзрослев, он оставил позади эту часть своей жизни. И в отличие от этого человека понял, как следует применить свои способности.
Беллами поддался порыву, взял бутылку и направился в бар. Он добрался туда как раз в тот момент, когда незнакомец что-то рассказывал.
– Да, у меня куча всяких дел – дел, о которых я никому из вас, ребята, не скажу.
– Ну что ж, у тебя всегда есть деньги в кармане, это мы знаем точно. Хотелось бы только знать, откуда ты их берешь, Дерек, – с улыбкой ответил один из ковбоев, нетвердо стоя на ногах.
– Благодаря уму, вот откуда. У меня все слишком хорошо, чтобы что-то менять.
– Ну а как ты ловишь удачу?
– Ты хотел бы это узнать?
Небритое лицо Дерека расплылось в хитрой улыбке. Беллами заинтересовался. Прошло много лет с тех пор, как он потворствовал той стороне своей натуры, которая, похоже, составляет суть этого человека. Ему пришло в голову, что возможность ненадолго вернуться в прошлое может стать единственным развлечением, которое может предоставить ему этот несчастный городишко.
– Позвольте вас угостить.
Беллами улыбнулся, когда незнакомец повернулся к нему.
– Вас зовут Дерек, да? А меня Беллами, – представился он.
Он взглянул на револьвер, висевший у Дерека на бедре.
– Похоже, этот револьвер неплохо потрудился. Думаю, вы умеете с ним обращаться.
Хитрая улыбка Дерека стала еще шире.
– Лучше многих, я бы так сказал.
– Но не лучше меня.
Дерек изучающе посмотрел на Беллами и только тогда ответил:
– Это надо доказать, ведь правда?
– Может быть.
Беллами начал получать удовольствие от ситуации.
– Но не сейчас. Думаю, мы оба пришли сюда, чтобы просто выпить.
Беллами наполнил стакан Дерека до краев. Дерек взглянул на него, поднял стакан и, осушив его одним глотком, гром ко рыгнул.
Беллами с улыбкой снова наполнил стаканы. Кажется, скучный вечер подходил к концу.
Глава 9
С каждым шагом он чувствовал себя все увереннее.
Джейс вышел во двор ранчо, залитый светом раннего солнца, и огляделся. Работники ушли час назад. С тех пор как он разбил голову, прошло три дня, в течение которых он постепенно восстанавливал силы. К чести работников следует сказать, что они были настолько внимательны к нему, насколько могли. Они старались поменьше шуметь, когда возвращались по вечерам в сарай для угля. Они разговаривали за дверью, чтобы не мешать ему спать, но он часто слышал их разговоры.
Большой Джон жаловался на трудности, с которыми они столкнулись, когда чистили водоем, а трудности эти в немалой степени объясняли тем, что они не смогли выяснить, из-за чего пруд засорился. Рэнди выражал серьезную озабоченность по поводу того, что они не успевают выполнять другие задания, порученные им Баком. Митч говорил, что Бак, похоже, поправляется и с каждым днем у него становится все больше причуд.
Маделейн передвигалась по дому в своем кресле и вызывала раздражение у каждого, кого встречала. Мужчины вздыхали, думая о том, с чем приходится мириться Онор в их отсутствие, но они радовались тому, что ко времени их возвращения Маделейн настолько уставала, что едва добиралась до кровати.
Бак продолжал выполнять любую прихоть Селесты, вызывая отвращение у мужчин и оставляя Онор равнодушной. Работники не могли понять, как у Онор хватало духу так открыто выражать свое мнение, при этом почти не встречая возражений со стороны Бака. Они знали, что беспристрастные замечания Онор приводят Селесту в ярость. Они не могли понять, почему Селеста ее терпит. Они решили, что рано или поздно Онор придется расплатиться за все.
При мысли об этом Джейс похолодел. Он размышлял, как бы отреагировал Бак, если бы Онор призналась ему, кто она такая.
Он не знал, скажет ли Онор отцу об этом.
По общему мнению, в последние дни он почти все время спал, но он не забывал об Онор наяву и даже во сне.
Он со страхом и надеждой ждал того момента, когда она войдет в дверь и принесет ему поесть. Мысль о том, что она явно учла его предостережения и держалась от него на расстоянии, вызывала у него облегчение и – разочарование. Облегчение сменялось тупой болью в груди, когда она избегала его взгляда. Он напоминал себе, что проблемы Онор его не касаются, и все же ему так хотелось снова испытать сладость ее доверия.
Смущение настолько овладело его мыслями, что он начал жалеть, что вообще оказался на ранчо "Техасская звезда". Тогда он решил покинуть ранчо так скоро, как только сможет, ради них двоих.
Джейс решительно направился к конюшне. Приветственное ржание Уистлера вызвало у него улыбку, но она тут же погасла, когда он увидел, как сильно пострадал жеребец. Он поморщился при виде покрытых шрамами колен животного. Должно быть, его бедный приятель очень неудачно упал, если раны до сих пор не затянулись. В этом было что-то странное. Та часть дороги, на которой произошел несчастный случай, была усыпана листьями, но при этом ровной и гладкой, и он никогда не считал ее опасной.
Джейс присел на корточки, чтобы осмотреть ноги Уистлера. Колени у него почти зажили, но, пока затянутся глубокие горизонтальные раны над копытами, понадобится гораздо больше времени, чем он может себе позволить.
Джейс прищурился и взглянул на раны повнимательнее. Они были глубокими и чистыми, будто нанесены острым лезвием.
Джейс подумал, что эта его мысль абсурдна, и покачал головой. Ему пришло в голову, что единственный способ, каким он сможет удовлетворить свое любопытство насчет того, как Уистлер мог так странно пораниться, это осмотреть место падения.
Он должен все знать.
Джейс погладил морду жеребца. К сожалению, придется подождать, пока старина будет готов к путешествию.
– Я принесла вам завтрак в сарай, но вас там не было. Джейс повернулся, услышав тревожный голос Онор.
– Док Мэгги не понравится, когда она увидит, как быстро вы встали с постели.
Джейс негромко выругался, когда Онор подошла к нему. Что такое в этой женщине возбуждало в нем желание ею обладать? Она не была красавицей вроде Селесты, имевшей поразительный цвет волос и изумительные черты лица, но сияющие рыжие и золотые пряди в рыжевато-каштановых волосах, казалось, удерживали тепло солнца и завораживали его. В глазах Онор, окаймленных густыми ресницами, появлялись разноцветные искорки, когда она страдала, и это заставляло его забыть обо всем. Губы ее, мягкие и теплые, манили его. Она умело скрывала свои переживания от других, и только он один знал, как она страдает.
Ему хотелось защитить ее, укрыть от боли и всех тревог мира, но почему он решил, что должен это делать? В аналогичной ситуации он уже потерпел неудачу. Эта неудача навсегда изменила его жизнь. Онор заслуживала лучшего, чем любовь и защита такого человека, как он. Он не переставал думать на эту тему и потому сердито ответил:
– Я не нуждаюсь ни в чьем одобрении, для того чтобы находиться здесь.
– А если у вас закружится голова и вы упадете...
– У меня не кружится голова, и я не собираюсь падать. И еще я не намерен валяться в постели, лишь бы доставить удовольствие пожилой женщине, даже если она врач.
– Я уверена, что Док Мэгги была бы просто счастлива услышать ваши слова.
– Док Мэгги была бы счастлива увидеть, что я на ногах. У нее на ранчо станет одним пациентом меньше.
– Она делает свое дело, и не важно, сколько у нее здесь пациентов.
– Я не стану этого отрицать.
– А что же вы тогда со мной спорите?
Джейс помолчал, услышав резкий ответ Онор, потом заговорил снова:
– Как я погляжу, отец к вам уже не столь дружелюбно относится, как раньше?
Онор побелела, услышав это. Она, даже не взглянув на него, молча пошла прочь. Но тут Джейс поймал ее за руку. Он искренне раскаивался в своих словах.
– Простите, я не знаю, зачем я это сказал.
Онор не ответила.
– Онор, я не хотел вас обидеть.
– Я была дурой, когда доверилась вам. Не знаю, почему я так поступила, но теперь я понимаю, что только добавила еще одну ошибку к длинному списку уже совершенных, – ответила она, выдергивая руку.
– Вы не ошиблись.
Боль в сердце Джейса мешала ему дышать.
– Я сожалею о том, что сказал и сделал. Я сожалею о многом.
– Я принимаю ваши извинения, а теперь отпустите меня.
– Онор...
Она взглянула на него. Ее губы дрожали. Она была готова заплакать, и сознание того, что до слез довел ее именно он, убивало его. Как ей дать понять, что он знает – она пришла к нему, чтобы хоть раз в жизни убежать от проблем, потому что проигрывала битву, которую не может позволить себе проиграть? Как ей объяснить, чтобы она поняла, что как бы решительно он ни был настроен соблюдать между ними определенную дистанцию, но сейчас, видя, как по щекам ее текут слезы, он быстро слабеет? Как ей объяснить, чтобы она поняла, что, несмотря на все его убедительные доводы, все, чего он сейчас хочет, это...
Джейс опустил руки.
– Думаю, мне следует вернуться в сарай и позавтракать.
– Пожалуй, стоит. А потом покинуть ранчо "Техасская звезда" и больше никогда сюда не возвращаться, – горько добавила она, дрожа всем телом.
От слов Онор он чуть не задохнулся.
– Вы и правда этого хотите, Онор? – прошептал Джейс, едва сознавая, что говорит.
– Я знаю точно лишь одно. Я не покину "Техасскую звезду" до тех пор, пока не улажу дело, ради которого сюда приехала, и не имеет значения, чего мне это будет стоить, – твердо заявила она, а слезы бежали по ее щекам.
Ответ Онор отозвался болью в его душе.
– Вы правы, я дал вам неправильный совет, теперь я это понимаю. Ваш путь на ранчо "Техасская звезда" был долгим и трудным. Вам нужно покончить с прошлым. Вы должны сделать то, что наметили, – серьезно ответил Джейс.
Биение его сердца отдавалось у него в ушах.
– И черт побери... я сделаю то же самое, – добавил он решительно и заключил ее в объятия.
Ее красота... тепло... вкус ее губ.
Настроение Джейса улучшилось, когда Онор перестала вырываться и покорилась его силе... Его поглотило чудо момента, от которого он так отчаянно старался убежать.
От желания... потребности в ней поцелуй Джейса стал глубже. Было так хорошо, так правильно – наконец-то обнимать ее! Он так долго был потерявшимся странником. Его объятия были пусты, но ему совсем не хотелось никого в них заключать. С того самого мгновения, когда они с Онор впервые встретились, он почему-то знал, что все будет так, как случилось сейчас.
Джейс обнял Онор еще крепче. Ее руки обвились вокруг его шеи, его страсть рвалась наружу. Оторвавшись от ее губ, он погладил ее трепещущие веки, гладкую щеку, изящный контур ее ушка. Провел губами по изгибу ее подбородка, шепча признания в любви, и снова впился в ее губы. Да, он хотел ее. Она была ему нужна. Каким-то образом она стала его неотъемлемой частью, и он так хотел наконец назвать ее своей.
Его поцелуи стали настойчивее, а ласки интимнее. Она дарила ему ответные поцелуи и ласки, и тут реальность напомнила о себе горячей вспышкой, и он отпрянул от нее, как будто укололся.
– Это было ошибкой, – пробормотал он.
Онор не отвечала и не двигалась. Джейс продолжил неуверенно:
– Я не собирался этого делать. Я пришел в конюшню лишь для того, чтобы узнать, выздоровел ли Уистлер настолько, чтобы можно было уехать с этого проклятого ранчо. Я бы так и поступил. Я бы повернулся к ранчо и к тебе спиной и уехал бы, не оглядываясь, если бы его раны зажили. Вот такой я человек, Онор, а ты заслуживаешь лучшего.
Руки Джейс повисли вдоль тела.
– Я не знаю, что еще сказать, как убедить, что я тебе не пара, и попросить тебя держаться от меня подальше, потому что теперь я знаю, что у меня не хватит выдержки держаться подальше от тебя.
И с этими словами Джейс устремился прочь, оставив за собой безжизненную тишину.
Онор смотрела вслед Джейсу, не в силах сдвинуться с места. Она смотрела, как он исчезает из виду.
Ее губы еще хранили тепло его поцелуев, а тело трепетало, пока она ругала себя на чем свет стоит. Что с ней такое? Она упала в объятия едва знакомого человека – человека, который признался, что провел в тюрьме пять лет за убийство и не сожалеет об этом, признался, что уехал бы как можно дальше и от нее, и от "Техасской звезды", если бы только мог.
Онор всхлипнула. Джейс предупреждал ее о том, что любовь таит в себе опасность, но она пропустила его слова мимо ушей. Он предупреждал ее о том, как опасно чрезмерное сближение, но именно ему хватило здравого смысла отступить.
Осознав жестокую реальность, Онор зажмурилась. Она росла, зная, что ее мать уступила похотливому мужчине, а потом всю жизнь казнила себя за это, одновременно безумно любя его. Она взрослела и начала понимать, что в тот момент решалась ее судьба и судьба ее матери. Она поклялась, что никогда не совершит такой ошибки, ценой которой станет боль длиною в жизнь, но, оказавшись в теплых руках Джейса, глядя в его темные глаза, вспоминая слова, которые он произнес и которые она так хотела услышать, она забыла о своей клятве.
Разве может то, что кажется таким правильным, быть ошибкой?
Растерянно покачав головой, Онор слушала звук удаляющихся шагов Джейса.
Секунду спустя она услышала сердитый голос Док Мэгги:
– Что это вы тут расхаживаете, Джейс? Вы еще не выздоровели.
Спрятавшись в дверном проеме конюшни, Онор смотрела на невозмутимое лицо Джейса.
– Я здоров. Вы можете вычеркнуть меня из списка своих пациентов.
– Неужели? Когда это вы получили медицинское образование, молодой человек? – Мне не нужно быть врачом, чтобы знать, как я себя чувствую. Я думал, что вы обрадуетесь, увидев меня на ногах. Если я не ошибаюсь, Бак хотел от вас, чтобы я поскорее приступил к работе.
– Вы недалеки от истины, но Бак Стар мне не указ. Вы должны были давно понять это. Следует вам знать также и то, что я не собираюсь пререкаться с таким здоровяком, как вы, Джейс Рул, – твердо ответила Док.
– Я не хотел пререкаться с вами, Док.
– Как вы себя чувствуете? – спокойным тоном спросила Док, удовлетворенная его ответом.
– Хорошо.
– Никакой головной боли, головокружения, слабости, ухудшения остроты зрения... вас не качает?
– Нет, мэм.
– Постойте немного неподвижно.
Док сделала шаг вперед и оглядела его с ног до головы.
– У вас чистые глаза, это хорошо. Как у вас с желудком? Говорите правду, а то кончится тем, что вы опять сляжете в постель.
– Повторяю, я чувствую себя хорошо. Хотел бы я сказать то же самое про Уистлера.
– Ему потребуется время. Бак уже приказал Рэнди дать тебе другую лошадь, когда ты будешь готов вернуться к работе.
– Прекрасно.
– Может быть, но я бы испытала себя хотя бы за день до того, как возвращаться к полному рабочему дню. Думаю, для начала имеет смысл заняться чем-нибудь во дворе ранчо. Поездите немного вокруг. Убедитесь, что голова не кружится, когда снова сядете в седло. – Джейс молча слушал врача. – Знаете, в конюшне можно много чего сделать, да и Уистлеру пошло бы на пользу, если бы ему уделили побольше внимания.
Джейс кивнул:
– Наверное, вы правы.
– Я знаю, что я права, но я рада услышать это от вас. Если вы умный человек, вы обязательно съедите что-нибудь, чтобы проверить свой желудок. И тогда легко сможете проработать целый день.
– Еще что-нибудь, Док?
– Кое-что вам следует запомнить. – Выражение ее лица стало суровым. – Я врач и знаю, о чем говорю, так что лучше вам делать то, что я велю.
– Как скажете, Док.
Онор снова спряталась, когда Док направилась к дому. Она проводила Джейса взглядом, пока тот не исчез в сарае для угля.
Она опять подумала: "Как же может то, что кажется таким правильным, быть ошибкой?"
Это был настоящий праздник.
Док изумленно застыла на месте, когда дверь в комнату Бака отворилась и он уверенно вышел в коридор. Она покачала головой:
– Что, и ты тоже?
– О чем это ты, старуха?
К этому мешку с костями явно начала возвращаться сила, поэтому он ехидно спросил:
– Почему ты опоздала? Я ждал тебя целых полчаса.
Док засмеялась, но тут же приняла серьезный вид, когда за Баком в коридор вышла Селеста.
– Ты должен радоваться, что я вообще приехала, потому что все мои здешние пациенты считают себя вправе игнорировать мои распоряжения, – отчеканила Док.
Бак остановился в нескольких футах от нее.
– То есть?
– Ты должен быть осторожен и не перенапрягаться, а Джейсу надо быть умнее и не думать, что он уже настолько здоров, чтобы вернуться к работе.