Кто бы ни реставрировал восточное крыло, он блестяще справился со своей задачей, ибо абсолютно подлинными казались не только интерьер, но и мебель в доме. Более того, длинная античная лестничная площадка, видная из холла, где сейчас стояла Сидония, была украшена великолепными георгианскими зеркалами.
"Должно быть, тут устроили музей", - заключила Сидония удивившись, что здесь в субботний летний день не видно вездесущих туристов. В полной тишине, она неторопливо поднялась по лестнице, разглядывая богатое убранство, способное соблазнить на кражу любого коллекционера.
Наверху коридор поворачивал вправо, затем влево, и Сидония увидела, что он освещен свечами - большинство их было укреплено возле зеркал, отражающих свет.
- Что же это такое? - вслух произнесла она и остановилась у двери, находящейся справа, стараясь подавить искушение заглянуть в комнату. Не сумев справиться с собой, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
Комната оказалась спальней с великолепно отреставрированной мебелью георгианской эпохи и камином, в котором потрескивали дрова. Сидония во все глаза рассматривала кровать с пологом, мебель палисандрового дерева и девушку, сидящую за туалетным столиком спиной к двери. Ее отражение ясно виднелось в зеркале.
Эта девушка со смоляными кудрями, рассыпанными по плечам, будто сошла с полотен Джошуа Рейнольдса в своей свободной, отделанной лентами одежде. Минуту-другую она не замечала присутствия Сидонии, а затем увидела ее в зеркале. Сидония успела разглядеть, что у незнакомки блестящие и глубокие как море глаза и прелестно очерченные губы. Внезапно опомнившись, Сидония прикрыла дверь, повернулась и сбежала по лестнице, промчалась по холлу и опрометью выскочила наружу, твердо зная, что впервые в своей жизни увидела призрак.
Потом, в уютной атмосфере собственной квартиры, Сидония выругала себя за глупость. Очевидно, она видела актрису театра в Холленд-Парке в одной из гримерных, скопированных по манере того времени для пущего эффекта.
- Я просто дура, - сказала она коту, который выгнул спину и замурлыкал, выклянчивая еду. Он уже освоился в квартире и успел воспользоваться откидной дверцей, выходящей в сад. - Кажется, тебе определенно нравится здесь, - заключила Сидония, погладив кота, - но надо еще решить проблему с соседями.
Кот дернул ухом.
- Да, знаю. Надо поговорить с ними сегодня же. Нелегко жить рядом с музыкантшей, а мне нелегко объясняться по поводу шума.
Кот повертел головой - его тоже не слишком радовали те дни, когда Сидония готовилась к концертам.
- Не следует поддаваться глупому страху. Я позвоню к ним через полчаса - обещаю!
Кот утратил интерес к беседе и прошествовал к лестнице.
Спальня с занавесками на окнах и вещами Сидонии на туалетном столике выглядела вполне презентабельно Сидония уселась перед зеркалом, готовясь к предстоящему трудному разговору и одновременно думая об очаровательной девушке, которая как будто явилась из прошлого века.
- Теперь - одежду и макияж, - очень решительно заявила Сидония и начала собираться.
Она тщательно потрудилась над собственным тонким и выразительным лицом. Однажды ей сказали, что у нее чувственный рот, и Сидония была готова поверить этому. За исключением периодов депрессии, уголки ее губ всегда приподнимались кверху, и это в сочетании с широко расставленными огромными глазами придавало ей очаровательный вид. Но, разумеется, лучшим ее украшением были волосы. В кругу музыкантов Сидонию прозвали Лисичкой, поскольку немногие из друзей могли найти точное определение цвету ее богатых оттенками пышных волос, в котором, однако, отсутствовали тона меди или имбиря. Это был глубокий, сочный каштановый цвет.
Сидония выбрала губную помаду клубничного цвета, который ей шел. Она не считала, что к цвету ее волос подходят, только особые тона косметики, и красилась так, как ей нравилось.
- Ну, как я выгляжу? - обратилась она к вернувшемуся коту. Тот зевнул и выбежал на кухню. - Благодарю за комплимент! - произнесла Сидония вслед его удаляющемуся хвосту и быстро высунула язык, подумав, что любой человек, увидев ее в эту минуту, счел бы сумасшедшей. - Ну ладно, - вздохнула она, решительно направляясь к входной двери. - В конце концов, это результат холостяцкой жизни.
По звонкам у входа она установила, что в доме четыре отдельные квартиры, причем она сама занимает самую большую и дорогую из них. Над ней жил некто О’Нейл; в квартире под номером два - Паркер, а в мансарде, которую Сидония со свойственным ей юмором тут же переименовала в Пентхаус, - мистер и миссис Руперт Каррузерс-Грин.
"Сначала к ним", - решила Сидония. На ее звонок никто не ответил, и Сидония опустила в почтовый ящик заранее приготовленную записку. "Уважаемые соседи, - говорилось в ней, - я только что переселилась в этот дом и считаю своим долгом сообщить вам, что я - музыкант-профессионал, специализируюсь на старинных клавишных инструментах.
Поэтому я вынуждена упражняться по нескольку часов в день, но я стараюсь делать это в обычное рабочее время - с десяти утра до шести вечера. Иногда, когда я готовлюсь к концертам, мне приходится играть по восемь часов, о чем я обязуюсь извещать вас заблаговременно. Надеюсь, что мое музицирование не доставит вам неудобств, и все же при возникновении любых проблем не стесняйтесь сообщить мне. С уважением, Сидония Брукс".
Дверь второй квартиры открылась после небольшой паузы, во время которой магнитофон эгоистично приглушил Вивальди. Затем раздался шум, как будто за дверью разбирали баррикаду. Наконец звякнула цепочка, повернулся ключ и на пороге возникла хозяйка квартиры.
Сидония слегка откашлялась:
- Добрый вечер. Меня зовут Сидония Брукс, я ваша новая соседка. Я только вчера переехала в этот дом и…
Ответом ей была ослепительная улыбка, обнажающая мелкие зубки.
- О, входите! Я слышала, что кто-то приехал. Мистер Бивер, прежний владелец, недавно устраивал вечеринку и сообщил, что уезжает. Знаете, в этом доме все жильцы очень дружны между собой. Кстати, меня зовут Дженнет Паркер, но чаще просто Дженни. - Женщина захихикала, очевидно, пытаясь изобразить "серебристый смех". - Простите за этот беспорядок, но я давно не убирала квартиру. Обычно я делаю это на уик-энд, но день был так хорош, что я целиком провела его в Холленд-Паркс. Что будете пить - джин с тоником, сухое белое вино? А может, шерри?
- Вино, если можно.
Дженни сбросила с кресла на пол кипу старых номеров "Гардиан".
- Присаживайтесь, сейчас я принесу вино.
Она упорхнула на кухню в вихре оборок стилизованной под народную юбки, дав Сидонии несколько минут, чтобы осмотреться. Комната была большой, с двумя высокими окнами, выходящими на Филимор-Гарденс, в ней помещались несколько старинных кожаных кресел и диван. Компактный проигрыватель и магнитофон, продолжающий приглушенно играть Вивальди, стояли на старинном буфете рядом с бронзовой мужской головой. Сидония решила, что это самая отвратительная вещь, какую она когда-либо видела.
- Неплохо, верно? - спросила Дженни, возвращаясь с подносом. - Это работа одной из моих девочек. Я ведь социальный работник. Дело настолько утомительное, что я просто не знаю, как это назвать, но, конечно, благодарное. Недавно я водила своих подопечных на концерт. Можете себе представить - некоторые из них никогда не были в концертном зале, только одна из них слушала Моцарта!
- Им понравилось?
Дженни задумчиво покачала головой:
- Всего одной-двум, не больше.
Она остановилась, чтобы отпить глоток вина, и Сидония с умело замаскированным любопытством оглядела ее. У новой соседки были ловкие крохотные ручки и проворные ноги. Казалось, она не в силах посидеть неподвижно ни единой минуты.
- Как раз по поводу музыки я и побеспокоила вас, - осторожно начала Сидония.
- В самом деле?
- Видите ли, я музыкант, каждый день должна помногу упражняться. Уверяю вас, я буду играть только в дневные часы - когда вы уходите на работу, так что музыка вам не помешает.
Глаза Дженни блеснули, она с энтузиазмом вскинула голову.
- Музыкант? На чем же вы играете?
- На старинных клавишных инструментах, главным образом на клавикордах.
- Черт, вот здорово! Как, говорите, вас зовут?
- Сидония Брукс.
- Я слышала ваш концерт в Уигмор-Холл. О, что за чудо! Нет, я не стану возражать. - Она в восхищении всплеснула миниатюрными ручками. - Играйте сколько вам угодно! - Она глотнула вина. - Я обязательно расскажу друзьям, что вы поселились здесь. Все мы связаны с миром искусства, и они будут умирать от желания познакомиться с вами. Если вы не против, я бы хотела устроить небольшую вечеринку в вашу честь.
Сидония допила вино и встала, улыбнувшись:
- Вы очень любезны. С удовольствием бы осталась поговорить подольше, но, к сожалению, мне надо зайти еще в одну квартиру.
- О, к знаменитому доктору О’Нейлу! - захихикала Дженни. - Это, что называется, "лихой парень" - в нем бездна обаяния.
- Мне необходимо повидаться с ним.
- Конечно. - Дженни вновь посерьезнела. - Какая жалость, что вы уходите! Прошу вас, заходите еще!
- Очень благодарна вам за понимание, - ответила Сидония и поскорее улизнула.
Из-за двери квартиры номер один тоже доносилась музыка - на этот раз с компакт-диска звучал голос Каллас в "Норме". К своему удивлению, Сидония услышала, что арии "Пречистая дева" искусно аккомпанирует мужской голос, на октаву ниже. Пение резко оборвалось, когда Сидония позвонила в дверь, и спустя несколько секунд на пороге появился высокий, энергичного вида мужчина в фартуке, с шапкой черных вьющихся волос.
- Добрый вечер, - произнес он. - Чем могу служить?
- Доктор О’Нейл? - спросила Сидония, протягивая руку.
- Да. А вы, должно быть, моя новая соседка. Я видел вас утром с балкона - не подглядывал, уверяю вас, просто полюбопытствовал.
Он был чистокровным ирландцем - об этом свидетельствовало и его мягкое обаяние, и напевный звучный голос.
- Вы позволите войти?
- Прошу вас. Выпьете чего-нибудь? Сам я уже принял порцию.
- Я тоже только что выпила в компании мисс Паркер, но не откажусь.
- Отлично. Кстати, она совсем не "мисс", причем самым решительным образом, если вы понимаете, о чем я говорю. Будете джин?
- Пожалуй, да, - ответила Сидония, невольно подражая выговору доктора.
Он не обиделся.
- Вам нравится мой акцент? Я всегда клялся, что, уехав из Ирландии, я останусь типичным ее уроженцем - более типичным, чем сами ирландцы.
- И правильно. Я никогда не понимала, как могут приобрести акцент люди, всего пару лет прожившие в Америке или Австралии.
О’Нейл протянул ей высокий бокал.
- Ваше здоровье, мисс… или миссис?
- После вашего замечания я едва ли смогу назвать себя "мисс". Я Сидония Брукс, некогда "миссис", но, слава Богу, уже нет.
- Уже не так плохо, верно?
- Да, неплохо.
- А я Финнам - странное имя, если вспомнить, что так англичане называют копченую треску. Работаю консультантом в больнице святой Марии, так что ваши упражнения мне не помешают - я ухожу рано утром и редко оказываюсь дома до семи часов.
Сидония уставилась на него.
- Откуда вы узнали, что я пришла поговорить об этом?
- Ну, я прибыл из страны эльфов, к тому же обладаю даром ясновидения. На самом же деле вчера я работал дома и видел, как вносили ваши клавикорды. Прекрасный экземпляр.
- Я купила их на аукционе в Ирландии год назад. Это инструмент восемнадцатого века, снизу на крышке клавиатуры вырезаны инициалы первого владельца - С.Л. Я часто размышляю о том, что это был за человек.
- Разве устроители аукциона не знали историю клавикордов?
- Только самую недавнюю. Все, что они смогли рассказать мне, - что клавикорды прежде находились, в одном доме близ Дублина.
- Какое совпадение! - Финнан допил джин. - Говорят, что ирландцы отличаются гостеприимством. Может быть, вы останетесь поужинать? У меня найдутся кое-какие запасы, и этого хватит на двоих.
Сидония смутилась.
- Я собиралась пораньше лечь спать…
- Мне жаль нарушать ваши планы, спящая красавица, но, с другой стороны, мне необходима компания.
Да в чем дело, удивлялась Сидония, почему даже звуки этого голоса кажутся невозможно обаятельными?
- Когда заходит речь о силе воли, - ответила она, - мое "я" не существует. Я с удовольствием останусь.
- Тогда пойдемте на кухню. Там мы сможем продолжить разговор.
- Вы позволите осмотреть вашу квартиру? Мне интересно, как может выглядеть внутри такой оригинальный особняк.
- Дайте мне только время запихнуть еду в духовку, и я охотно стану вашим гидом.
Квартира оказалась отличной - просторной и светлой, с окном в форме фонаря в гостиной, откуда две застекленные двери вели на увитый плющом балкон. Выйдя на него, Сидония вскрикнула от неожиданности.
- Как мило вы все здесь устроили - будто маленький сад!
Повсюду на балконе висели и стояли горшки с цветами, даже в старой лохани росла алая герань. В затененной части балкона, где пышно разрослась глициния, Финнан поставил шезлонг, а в солнечной части помещались два металлических садовых стула и стол.
- Не хотите ли поужинать здесь? Я часто так поступаю.
- Прекрасная идея!
Он ушел на кухню, а Сидония облокотилась о перила и взглянула вниз. Ее терраса, находящаяся прямо под балконом, была не видна, зато хорошо просматривались лужайка и клумбы.
- Вы не против, что я буду там, внизу? - спросила она, когда вернулся нагруженный посудой Финнан.
- Ничуть. А вы не возражаете, если я буду наверху? Обещаю не подсматривать, пока вы загораете. По крайней мере, не слишком часто.
- Я буду осторожна, - рассмеялась она. Приготовления к ужину продолжались. Сидония сидела на балконе, потягивая коктейль, а Финнан сновал с кухни на балкон и обратно. Он поразительно спокойный человек, решила Сидония; ей самой захотелось стать такой, вместо того чтобы каждый раз мучиться перед концертом, накапливая напряжение, а потом изливать чувства в музыке, оставаясь полностью обессиленной.
Солнце садилось над парком, окрашивая в розоватые тона остатки стен Холленд-Хауса. С такого расстояния и высоты Сидония едва могла различить здание и не знала, было ли оно просто тенью, восстановленной пустой скорлупой или величественным особняком ее сна.
- Хотела бы я увидеть его во всем величии, - пробормотала Сидония скорее себе, чем своему собеседнику.
- Холленд-Хаус? - спросил Финнан, взглянув в том же направлении.
- Да. - Она отвернулась. - Вы случайно не бывали на представлении театра в Холленд-Парке?
- Несколько раз, и не жалею об этом.
- А вы не знаете, где находятся гримерные актеров?
Ирландец удивился:
- Что за странный вопрос! Наверное, в доме. А в чем дело?
- Я случайно оказалась сегодня там и видела одного из актеров.
- И вам не попало за нарушение правил?
- Нет, я успела ускользнуть, пока меня не поймали.
- Очень разумно с вашей стороны, - рассмеялся Финнан.
- Почему же?
- Потому что на этой неделе они ставят "Джека-Потрошителя". Вы могли подвергнуться опасности.
- О! - воскликнула Сидония и удивилась тему, с какой неприязнью она восприняла это замечание.
Потом, когда ужин был закончен, она попрощалась со своим новым знакомым и вернулась к себе. Внезапно ее осенила догадка: Джеком-Потрошителем называли жестокого убийцу из Ист-Энда в Лондоне викторианской эпохи, а девушка, которую она видела, была одета по моде более раннего времени.
- Ну и что, даже врачи могут ошибаться, - с улыбкой произнесла она, вспоминая глаза и голос Финнана и радуясь тому, что ее сосед оказался таким приятным, а совсем неподалеку находятся руины одного из самых великолепных зданий восемнадцатого века.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Длинное и жаркое лето наконец-то закончилось, и, хотя в сентябре было еще тепло, небо приобрело уже легкий красноватый оттенок - точь-в-точь как листва Холленд-Парка в дни ранней осени. Затем наступил октябрь, воздух наполнился горьковатым ароматом костров, под ногами шуршали листья, которые служителям парка постоянно приходилось сметать с дорожек.
Сидя на балконе с воскресной газетой в руках, Финнан О’Нейл в первый раз за осень накинул свитер. Глядя в сад, он размышлял, когда Сидония вернется из своего европейского турне, - он надеялся, что это произойдет скоро и в саду вновь будут мелькать ее блестящие волосы. Доктор рассмеялся в неподдельном изумлении, когда, будто в ответ на его мысли, внизу хлопнула застекленная дверь, и спустя минуту он увидел Сидонию в прелестном синем костюме, в котором она ухитрялась выглядеть одновременно и деловитой, и женственной. На ее руках устроился кот.
- С возвращением, - громко произнес Финнан.
- Привет! - обрадовалась она, вскинув голову. - Как ваши дела?
- Отлично. А ваши?
- Устала, но воспряла духом.
- Все прошло успешно?
- Очень!
- Поднимайтесь ко мне и выпейте что-нибудь, прежде чем рухнете замертво.
- Откуда вы знаете?
- Я же прибыл из страны эльфов…
- И так далее, и тому подобное! Все верно. Я только переоденусь и приду.
Неожиданно вышло солнце, и прежде угрюмый день прямо-таки засиял. Посвистывая, Финнан поставил на проигрыватель диск с записью Каллас и протер свои лучшие бокалы, ибо впервые за последние три года он почувствовал, что наконец-то начинает возвращаться к жизни.
Сидония была очень бледна, ее золотистые глаза припухли, под ними появились тени, но рыжеватые волосы блестели, как прежде, а уголки губ приподнимала лукавая улыбка.
- Мне сегодня везет, - заметил Финнан. - Я никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь появлялся так неожиданно, стоило мне только подумать о нем.
- Мне тоже, - ответила она.
И оба рассмеялись: Сидония - утомленно, а Финнан - с уверенностью, что где-то близ его сердца начинается оттепель.
- Жаль, но я не могу задержаться подольше, - пожалела Сидония. - Я действительно падаю с ног.
- Десяти секунд вполне достаточно, - любезно отозвался Финнан. - Вы уже воодушевили меня.
Сидония удивилась:
- А вы нуждаетесь в воодушевлении?
- Да, время от времени.
Они вышли на балкон и молча сели рядом, слушая Каллас, пока Сидония, в конце концов, не нарушила молчание, спросив:
- Что случилось новенького без меня? Приходили чинить замок у калитки?
- Да, я дал рабочему ключ, а потом он вернул его мне.
- Все сделано как следует?
- Не знаю, не догадался проверить. Но рабочий сказал, что обновил щеколду со стороны сада, поставил новую ручку и замок со стороны аллеи.
- Отлично. Вы заслужили свою беспошлинную бутылку, доктор. - И Сидония извлекла литровую бутылку ирландского виски из глубин сумки, больше напоминающей набитый мешок.
- Приму с благодарностью, мадам.
- Только не выпивайте все сразу.
- Постараюсь запомнить ваш совет.