- Только это вам и остается, мисс Келлевэй, и мы готовы принять вас. Приказано было заботиться о вас, пока не придет лодка с Острова.
Немного расстроенная тем, что не попасть мне сегодня на Остров, я утешалась добротой и вниманием, пусть пока заочными, моих новообретенных родственников.
- Джим сейчас занесет наверх ваши вещи, а мы будем надеяться, что эти коварные барашки завтра тихо побудут в загоне.
Вслед за хозяином я через двор прошла к дверям дома, он впустил меня внутрь, и мы оказались в прихожей, главной особенностью которой был огромный дубовый комод и стоявшее на нем большое оловянное блюдо.
- Где ты там, дорогая! - пропел хозяин, и в прихожей появилась женщина.
- Вот и мисс Келлевэй, - сообщил ей хозяин. Глаза женщины расширились от удивления, какое-то время она смотрела на меня с интересом.
- Вот те на! - негромко воскликнула она и поклонилась. - Пожалуйста, мисс, пойдемте я провожу вас в комнату.
- Мне бы хотелось умыться с дороги, - сказала я, - переодеться…
- Все будет по-вашему, - ворковала жена хозяина, - идите за мной, мисс Келлевэй.
Хозяин смотрел нам вслед, когда мы поднимались по лестнице.
- Вот и ваша комната, мисс Келлевэй, - распахивая дверь, сообщила хозяйка, - лучшая комната к гостинице. Мы ее приготовили специально на случай, если вам придется останавливаться у нас. Я велю сейчас же принести вам горячей воды.
- Спасибо вам большое.
- Да на здоровье, на здоровье, мисс Келлевэй. Мы для вас все готовы сделать. И вещи ваши вмиг доставят.
Она все не уходила, медлила. С первой минуты нашей встречи она не сводила взгляда с моего лица. Я с удивлением наблюдала за ней, в полном ощущении, что она хочет что-то сообщить мне.
Так и вышло. Поколебавшись еще чуть-чуть, она выпалила:
- А я знала вашу матушку. Вы так похожи.
- Вы знали маму! Удивительно.
Хозяйка кивнула.
- Я была ее горничной, пока не вышла за Тома Пенджелли. Я была при ней… до самого ее отъезда.
- Как приятно встретить человека, знавшего ее! Мне пять лет было, когда она умерла, а что запоминает ребенок в таком возрасте…
Она опять кивнула.
- Стало быть, теперь вы здесь. Малышка мисс Эллен! Прямо скажем, вы подросли.
- Да уж, с той поры, как вы последний раз видели меня, - улыбнулась я. - Тогда мне едва три года было.
- Время бежит, - вздохнула она, - кажется, все будто вчера было, хотя сколько лет прожито. Сын мой там, - кивнула она куда-то в окно, - служит у мистера Яго. Можете спросить там Августа, хотя все зовут его Слэк.
- Обязательно спрошу, - пообещала я.
- Свадьба наша была сразу после отъезда вашей матушки, потом и Август родился. С ним все в порядке. На белый свет, может, чуток поспешил явиться, а так он хороший мальчик.
Раздался стук в дверь, вошла горничная с кувшином горячей воды, за ней работник с моим багажом.
- Да ведь у меня в духовке поросенок запекается, - воскликнула миссис Пенджелли и быстро вышла.
Я встала у окна, очарованная восхитительной картиной моря. Я напрягала глаза, стремясь увидеть хоть очертания Далекого Острова, но все, что я видела, это мрачные темные облака, которые неслись по серому небу, подгоняемые тем самым ветром, выгнавшим на морскую гладь стадо коварных барашков, чьему появлению я и была обязана задержкой на берегу.
Постучав, в комнату вошла другая горничная с бельем и полотенцем.
- А отсюда вообще можно увидеть Далекий Остров? - спросила я у нее.
- При относительно ясной погоде можно, мисс.
Я умылась, сменила платье; настроение мое поднималось - скоро я разузнаю историю жизни моих родителей.
До сих пор я знала, что вместе они не были счастливы, раз мать решилась оставить отца. Часто я думала о нем; он представлялся обычно мне жестоким, чуть ли не настоящим злодеем.
Я надеялась, что предстоящие события дадут мне необходимые силы, чтобы порвать с прошлым, в котором я могла только скорбеть о смерти Филиппа и раскаиваться, что не ценила его должным образом при жизни.
Вещи я не разбирала, так как надеялась, что уже на следующий день барашки уймутся. Меня сильно интересовало, приедет ли сам Яго Келлевэй встретить меня и что он собой представляет. Письма его было наполнены такой теплотой, что я уже просто мечтала познакомиться с ним.
Спускаясь вниз в столовую, я ощутила аппетитный запах жаренной в духовке свинины и впервые со дня гибели Филиппа почувствовала здоровое чувство голода. Других постояльцев я нигде не замечала и поинтересовалась у миссис Пенджелли, где же они, на что она ответила, что еще рановато.
Я стала уверять ее, что довольна всем, и тишиной в частности, и видела, что и хозяйка рада, что мы с ней оказались вдвоем в столовой - это давало нам возможность поговорить спокойно.
- Вы, наверное, хорошо знали мою маму, - начала я, настроившись выяснить как можно больше.
- Да уж, мисс Келлевэй. И вас тоже малышкой отлично помню. Такой славной девочкой вы были! А уж удержать вас от шалостей та еще была работенка…
- А почему моя мать вдруг покинула этот Остров?
Миссис Пенджелли осторожно оглянулась на дверь.
- Ну, наверное, моя милая, у нее были на то свои причины. Похоже, не ладили они с вашим отцом.
В столовую шумно вошел хозяин гостиницы и заявил, что он непременно хочет знать, понравилось ли мне угощение, и, услышав мои похвалы, с довольным видом принялся потирать руки. Однако я заметила взгляд, которым он скользнул по жене, и подумала: действительно ли он явился из хозяйского радушия или же хотел таким образом предупредить жену, чтобы та не болтала лишнего?
- Если вы желаете еще чего-нибудь.. - тем временем говорил он.
Я отказалась, тогда хозяйка спросила, не угодно ли будет мне выпить кофе, на что я ответила согласием, после чего узнала, что кофе здесь подают в маленькой гостиной.
- Я вам накрою, - добавила миссис Пенджелли, как мне показалось, молчаливо обещая продолжить наш разговор попозже. Однако когда она появилась уже с подносом и я принялась вновь расспрашивать ее о родителях, она напряженно молчала, сжав губы, будто пытаясь сдержать рвавшиеся с них слова. Скорее всего, супруг сделал ей выговор за болтливость.
Неужели здесь кроется какая-то тайна, связанная с Островом и его обитателями?
Допив кофе, я поднялась в свою комнату, посидела еще немного у окна, глядя на ночное море. Луна уже взошла, и на черной воде серебрилась, мерцая, лунная дорожка. Море показалось мне более спокойным, чем днем, и ветер не таким крепким и порывистым.
Наверное, утром за мной придет лодка, решила я.
Стоявшая в моей уютной комнате огромная кровать с периной была теплой, однако спала я неважно; задремав, я снова оказалась во власти своего навязчивого сновидения. Грезы мои были смутны и неопределенны, но по-прежнему я видела уже знакомую комнату, красные занавески, правда, едва предметы - кресло-качалка, картина, столик с выгнутыми ножками - начали приобретать отчетливые очертания, я проснулась. И не было в этот раз привычного дурного предчувствия, скорее я ощущала беспокойство и непреодолимое желание выяснить, что же скрывалось все эти годы за смутными ночными грезами, и казалось, вот-вот удастся мне раскрыть эту тайну.
Очнувшись, я сразу не могла сообразить, где нахожусь. Потом я встала, подошла к окну, оглядываясь в черноту ночного моря, туда, где скрывался сейчас во тьме Далекий Остров. Наверное, только что виденный сон отразил в какой-то степени мои надежды на то, что путешествие в эти края ответит на многие мои вопросы.
Под утро ветер вновь разгулялся, волны изо всех сил бились о берег. Какая досада! Вчерашнее "стадо барашков" так и не успокоилось, более того, оно стало еще больше.
Я спустилась к завтраку. Миссис Пенджелли печально покачала головой.
- Море все бушует, - заметила она, - и сегодня лодка не придет с острова.
К столу подан был свежевыпеченный еще горячий хлеб, который я мазала сливочным маслом, торопясь откусить, пока оно не растаяло. Запивала я все это горячим душистым кофе, налитым в тяжелую глиняную кружку. В моем распоряжении был длинный день, и я решила как следует осмотреть окрестности.
В городе, кроме как по Главной улице, бродить было особенно негде. Я прошла мимо нескольких лавок, контор и, пожалуй, больше ничего примечательного не увидела. Прохожие, как я обратила внимание, с любопытством поглядывали на меня, вероятно, приезжие в городке были в диковинку.
Почта и магазин находились в одном здании, туда я решила заглянуть, чтобы купить марки и отправить письмо Эсмеральде; я обещала ей сразу же дать знать о себе после приезда в Полкрэг.
Добравшись до Острова, я обязательно напишу ей большое письмо, в котором изложу подробности своего путешествия и свои впечатления: я знала, что она очень ждет этого. Но это будет позже, а сейчас ей просто надо послать весточку.
Почтмейстер с женой были заняты с посетителем, но стоило мне войти, все взгляды обратились на меня. С улыбкой я пожелала им доброго утра, они немного настороженно приветствовали меня. Подбирая мне марки для письма, почтмейстерша, сразу признав во мне нездешнюю, поинтересовалась целью моего приезда.
Я отвечала, что не собираюсь долго оставаться на берегу.
- Вот жду, когда море немного успокоится, - сказала я.
- Стало быть, вы намерены добраться до Острова?
- Да. Мои родственники пригласили навестить их.
- А вы не бывали в этих краях прежде?
- Вообще-то я родилась на Далеком Острове, но с трехлетнего возраста не приезжала сюда.
- Так что, вы…
- Я Эллен Келлевэй.
Она в изумлении смотрела на меня.
- Ну, знаете, - наконец вымолвила она, - вот это да!
- Вы, должно быть, знаете моих родственников.
- Келлевэев всякий знает. Они живут на Далеком Острове уже не одно столетие.
- Приглашение мне прислал мистер Яго Келлевэй, Вы знаете его?
- О да! Властелин Острова, как мы его здесь называем.
Все посетители теперь смотрели только на меня, и я неожиданно сообразила, что, пожалуй, слишком разговорилась, да еще в таком легкомысленном тоне, поэтому, быстро заплатив за марки, я вышла и вернулась в гостиницу, где меня ждал ленч, состоявший из ветчины, сыра, фруктов.
День был уже в разгаре, и на море заметных улучшений не наблюдалось. Небо все так же хмурилось, как накануне, волны, в клочьях белой пены, бились о песчаный берег, ветер разносил по воздуху ледяные брызги.
В четырех стенах я сидеть не могла, поэтому вновь отправилась на прогулку. Теперь с Главной улицы я свернула к пристани. У причала болталось несколько суденышек. Я прочитала их имена: "Наша Сэлли", "Дженни", "Веселая девица", "Авантюристка". Лодки подпрыгивали на волнах, бились о пирс. Я миновала груды плетенок для омаров; рыбак, занятый починкой сети, с любопытством уставился на меня. В ответ на мое приветствие он пробормотал что-то неразборчивое и продолжил работу. Передо мной был большой крытый павильон, весь пропахший рыбой, рядом - огромных размеров весы. Я попала на рыбный рынок, сегодня пустой и молчаливый. Ни одно из рыбацких суденышек не решалось выйти в такую погоду в море. Над головой носились чайки, крича пронзительно и, казалось, раздраженно: никакой привычной добычи вроде ошметков улова или мелкой рыбешки им сегодня не досталось.
Покинув пристань, я направилась по извилистой тропке в ближнюю рощу, все думая о том, о чем тщетно пыталась забыть. Ох, как трудно оказалось вытравить из памяти, даже спустя столько времени, смеющееся лицо Филиппа, его ласковые насмешки при вечной готовности защитить меня. И точно так же не выходил из головы злобный осуждающий взгляд Ролло. Бесконечно больно было сознавать, что он заподозрил меня в обмане, который якобы довел Филиппа до самоубийства.
- Филипп, - вырвалось у меня, - Филипп, ни за что, никогда не поверю, что ты сам сделал это! Невозможно, я же знаю. Но что, что произошло?..
Боль опять подступила так же к сердцу, как в то роковое утро, когда Ролло явился ко мне со страшным известием…
Мысли мои унеслись в прошлое, и я не заметила, что давно углубилась в лес; стало ясно, что надо той же тропой возвращаться в гостиницу, но я не спешила, все равно впереди меня ждал пустой одинокий вечер.
Вряд ли я заблужусь здесь, думала я, однако повернула обратно и пошла прежней, как я полагала, дорогой, в надежде вот-вот выйти на опушку леса, откуда будет видно море. Но этого не произошло, и очень скоро я вообще потеряла ориентацию и в смятении обнаружила, что заблудилась по-настоящему.
Я уверяла себя, что так или иначе случайно найду выход на побережье, но прошло полчаса, а я все бродила по лесу. Неожиданно среди деревьев я увидела калитку в заборе, и, обнадеженная, открыла ее, пошла дальше по тропинке, лес вокруг которой постепенно редел. Возможно, вскоре я выйду к какому-нибудь дому, где смогу узнать дорогу в город, обрадовалась я.
Я вышла на прогалину, когда вдруг услышала топот конских копыт и впереди показался всадник на лошади серой масти, который быстро приближался ко мне.
- Вы не могли бы помочь мне? Я заблудилась здесь, - обратилась я к нему.
- Вообще-то вы забрели в частные владения, - ответил он, - этот участок леса используется хозяевами для охоты на фазанов.
- О Боже, простите. Простите меня. Я пыталась выбраться отсюда, но…
- Куда вы хотите попасть?
- Я остановилась в "Полкрэг Инн".
- Долгий же путь вы проделали.
- Боюсь, дольше, чем сама предполагала.
- Самый короткий путь отсюда лежит через поместье. Права частных владельцев, конечно, святы, но иначе придется делать огромный крюк.
- Вы полагаете, хозяин будет возражать?
- Уверен, что нет, - с улыбкой ответил всадник, - вообще-то, он уже не возражает. Это мои владения. Я - Майкл Хайдрок.
- Значит, это ваши лесные угодья. Я вновь приношу свои извинения.
- О, ну что вы, к нам часто забредают нездешние, Не заметить границу поместья проще простого. Нам следовало бы расставить везде указатели.
- Я буду очень признательна вам, если вы окажете такую любезность и покажете мне дорогу.
- С огромным удовольствием.
Я сделала один только шаг, но неожиданно поскользнулась на старом корявом корне и растянулась на траве.
Он немедленно спрыгнул с лошади, помог мне подняться. Я успела заметить, какое благородное у него лицо, а искренняя тревога за меня внушала доверие к нему.
- Вы не поранились? - спросил он быстро.
- Не думаю.
Я встала, ощупала лодыжку.
- Ну, я вижу, стоять вы можете. А идти?
- Да. Похоже, могу.
- Боль может появиться потом. Пешком проделать обратный путь вам определенно будет не под силу. Вот что я вам скажу. До моего дома рукой подать. Мы сейчас зайдем туда, выясним, насколько серьезна ваша травма. А я могу отправить человека в гостиницу, чтобы он привел экипаж.
- Вы так добры.
- Не стоит. Давайте я помогу вам сесть на лошадь, а сам поведу ее.
- Вот это необязательно. Доковыляю как-нибудь…
- Только навредите себе, - мягко настаивал он.
- Но от меня вам и так столько неприятностей. Сначала я вторглась в частные владения, теперь вам приходится уступать мне лошадь.
- Это минимум, который я могу сделать для вас, - сказал хозяин поместья.
Он помог мне забраться в седло и повел под уздцы лошадь.
То, что я увидела через какие-то минуты, стало незабываемым на всю жизнь впечатлением: среди деревьев мелькнули очертания усадьбы Хайдрок. За зубчатыми стенами ограды возвышалось строение из серого камня, к дому вела через арку в башне дорога, створки ворот украшала готического стиля резьба. На лужайке, самой зеленой, самой гладкой, какую я только видела в жизни, расхаживал роскошный надменный павлин, сопровождаемый несомненно восхищенной им, но такой маленькой и скромной, спутницей.
Необыкновенное ощущение покоя, царящего здесь, поразило меня. Такой уголок кого угодно приведет в восхищение. Безо всяких причин счастливое чувство умиротворенности охватило душу, и все это несмотря на боль в лодыжке, на некоторую неловкость по отношению к столь внимательному и любезному незнакомцу - хозяину.
По гравийной дорожке, через арку, через весь внутренний двор мы подошли к конюшням. Мир и покой царили и здесь. Высокие, решетчатые окна нижнего этажа выходили на мощенный булыжником дворика, где среди камней яркими пучками пробивалась трава. Спутник мой крикнул "Том!", а сам помог мне спешиться. Появился и Том, судя по всему, грум; с некоторым удивлением он посмотрел на меня и занялся лошадью.
- Сюда, пожалуйста, - пригласил хозяин.
Мы поднялись на крыльцо. Раскрылись двери, и мы оказались в зале, небольшом, элегантных пропорций. Под потолком - толстые дубовые балки, пол выложен мозаичным узором, в дальнем конце с одной стороны невысокий помост, с другой - галерея.
- Я думаю, - сказал Майкл Хайдрок, - нам стоит пригласить мою экономку. Она определит, большая ли беда приключилась с вашей ногой. В таких делах она у нас большой авторитет. Но прежде всего прошу садиться.
Он дернул за шнурок, где-то в глубине дома зазвенел колокольчик, а я тем временем с благодарностью устроилась в одном из деревянных кресел, относившемся, должно быть, к семнадцатому веку, и принялась разглядывать изумительной красоты гобелен на стенах.
Он проследил за взглядом.
- Здесь изображены картины жизни аббата Трелони, который, считается, родом из этих мест, - объяснил он. - Здесь мы видим его на пути в лондонский Тауэр. А здесь - парад корнуэльских ополченцев. Вы, возможно, слышали старинную песню - ее многие знают…
- Как двадцать тысяч корнуэльцев, почуяв неладное, встали на защиту Трелони?
- Ага, - сказал он, - я вижу, и вы ее знаете.
- И очень даже хорошо знаю. Интересно, сколько стежков понадобилось, чтобы сделать такую работу? Гобелен удивительный.
На пороге зала возник слуга.
- Попроси миссис Хокинг прийти сюда, - велел ему хозяин, а мне объяснил, что миссис Хокинг - экономка.
- Всю свою жизнь я живу в этом доме, под ее "руководством", - добавил он.
Я ничего не успела ответить, потому что вошла сама миссис Хокинг, женщина лет шестидесяти. Весь ее облик говорил о том, что, проработав в этой семье и в этом доме столько лет, она считает себя личностью исключительной и особой привилегированной.
Майкл Хайдрок рассказал ей кратко, что со мной произошло. Миссис Хокинг, не откладывая, занялась моей лодыжкой.
- Болит? - спросила она.
- Немного.
- Встаньте, - скомандовала экономка. Я повиновалась. - Наступите на эту ногу, перенесите всю тяжесть на нее. - Я сделала и это - Ну как, терпимо?
Я ответила, что вроде ничего.
- Обошлось легким растяжением, - поставила она диагноз, - ноге надо дать отдохнуть. Скорее всего завтра все уже будет в порядке.
- Я отвезу вас до гостиницы в экипаже, - сказал Майкл Хайдрок.
- Да я смогу дойти сама, - запротестовала я.
Миссис Хокинг покачала головой.
- Не следует сегодня перетруждать ногу.
- Даже не знаю, как благодарить вас… и вас… - сказала я.
- Нам было весьма приятно помочь вам, мисс…
Э…
- Келлевэй, - представилась я, - Эллен Келлевэй.