- Даже в таком случае ты не должен верить этому в отношении Дадли, если веришь мне. - "Дурак!" - подумала я про себя и решила, что атака будет лучшим средством обороны. - А я должна сказать, что оскорблена твоей манерой узнавать о поведении жены, встречаясь с грязными людишками по углам.
- Я не верю этому, Леттис. Его, должно быть, видели с кем-то еще.
- Но ты, наверняка, подозреваешь меня, - обвинила я его, намеренно разжигая злобу к Уолтеру. Это оказалось наиболее эффективно, ибо бедняга Уолтер уже готов был просить прощения.
- Не совсем. Я хотел бы, чтобы ты сама сказала мне, что это - чистая ложь. Я вызову на дуэль человека, который осмелился донести эту ложь.
- Уолтер, - сказала я, - ты же знаешь, что это - ложь. И я знаю это. Если ты устроишь из этого шум, то все дойдет до ушей королевы, и она обвинит тебя. Ты же знаешь, она не потерпит, чтобы ей говорили плохо о Роберте Дадли.
Он молчал, но, по выражению его лица, я поняла, что мои доводы попали прямо в цель.
- Мне жаль любую женщину, которая связана с ним, - проговорил, наконец, Уолтер.
- Мне тоже, - парировала я.
Но волнение мое не улеглось. Я должна была сказать Роберту, что произошло. Это было трудно. Нужно было выискивать возможность, а так как Роберт также искал такой возможности, совместными усилиями мы все же нашли ее.
- Я схожу с ума, - сказал Роберт. Я отвечала:
- Есть кое-что, что сведет тебя с ума окончательно. - И я рассказала ему все.
- Кто-то проговорился, - отвечал Роберт. - Теперь заговорят о том, что твоя болезнь - последствие твоего избавления от ребенка.
- Кто бы это мог быть?
- Дорогая моя Леттис, за нами шпионят и следят те, кому мы более всего доверяем.
- Если это дойдет до ушей Уолтера… - начала было я.
- Вот если это дойдет до королевы, тогда нам придется поволноваться, - с досадой сказал Роберт.
- Что же нам делать?
- Предоставь это мне. Мы с тобой собираемся пожениться. Остальное будет обеспечено. Но нужно преодолеть много препятствий.
Я поняла, как много усилий он прилагает для осуществления этого, лишь тогда, когда пришло Уолтеру распоряжение от королевы посетить ее по поводу, не терпящему отлагательств. Когда после визита к королеве он вернулся домой, я с нетерпением ждала его.
- Что там было? - спросила я.
- Это сумасшествие, - раздраженно ответил он. - Она не желает понять. Приказала мне вернуться в Ирландию.
Я очень постаралась не показать радости и облегчения. То была, несомненно, работа Роберта.
- Она предложила мне пост маршала Ирландии.
- Это большая честь, Уолтер.
- Она так думает. Я попытался объяснить ей свое положение.
- И что она сказала?
- Она не стала слушать. - Он беспомощно посмотрел на меня. - Лейстер был с нею. Он говорил о том, как важна для короны Ирландия и что именно мне предначертано стать маршалом. Думаю, что он приложил большие усилия, чтобы уговорить на это королеву.
Я молчала, притворяясь озадаченной и унылой.
- Лейстер сказал, что для меня это будет хорошая возможность исправить свое поражение. Они даже не стали слушать, когда я попытался объяснить, что они не понимают ирландцев и их политики.
- И… чем все закончилось?
- Королева дала мне понять, что ожидает моего отъезда. Не думаю, чтобы тебе все это пришлось по вкусу, Леттис.
Теперь я должна была быть очень осторожной, поэтому я сказала:
- Ну что ж, Уолтер, мы должны сделать все, что возможно.
Это удовлетворило его. Он все еще подозревал Лейстера, и, хотя он безгранично мне доверял, я видела, что сомнения у него были.
Я сделала вид, что отправлюсь с ним в Ирландию, хотя, конечно, и не собиралась ехать никуда.
На следующий день я сказала:
- Уолтер, я очень волнуюсь за Пенелопу.
- Что случилось? - Он выглядел удивленным.
- Я знаю, что она рано для своего возраста созрела. Она не слишком опытна в вопросах противоположного пола. Дороти также волнует меня, а Уолтера я вчера обнаружила в слезах. Роберт выглядит мрачно, хотя и пытается успокоить Уолтера. Роберт сказал, что будет просить королеву о милости не посылать меня в Ирландию. Если я уеду, я не найду себе места от беспокойства за детей.
- У них есть няни и гувернеры.
- Но им нужно гораздо большее. В особенности Пенелопе, ведь у нее такой возраст… А мальчики еще слишком юны, чтобы их оставить. Я разговаривала с Уильямом Сесилом. Он возьмет Роберта к себе в имение перед тем, как ему поступить в Кембридж, но пока еще рано. Мы не можем оставить детей совсем одних, Уолтер.
Дети спасли меня. Уолтер был расстроен, однако он любил семью и не хотел, чтобы дети страдали. Я проводила с ним все свое время, слушая его рассуждения по ирландскому вопросу и сочиняя вслух планы нашей жизни по его возвращении домой, что произойдет очень скоро, заверила его я. Тогда его положение как маршала при дворе упрочится, говорила я ему, и уж если придется вернуться в Ирландию, мы сможем поехать вместе.
И вот он уехал. Он с чувством обнял меня на прощанье и даже просил прощения за обвинения в мой адрес. Он сказал, что было бы хорошо привезти детей обратно в Чартли, и, как только он вернется, мы спланируем наше будущее.
Мы расстались, мечтая о том, как выдадим дочерей замуж, а мальчиков определим на обучение.
Я обнимала его с любовью, так как слишком грустным он выглядел, и, наряду с облегчением по поводу его отъезда, я чувствовала жалость к нему и стыд за то, что делаю.
Я сказала, что мы должны примириться с разлукой во имя благополучия детей, и, хотя это могло бы показаться величайшим лицемерием, в моих глазах в тот момент стояли искренние слезы, и я была рада тому, что они утешили его на прощанье.
В июле он отплыл в Ирландию, и я возобновила свои встречи с Робертом Дадли. Роберт признался мне, что он долго убеждал королеву в том, что присутствие Уолтера необходимо в Ирландии.
- Ты всегда получаешь то, чего желаешь, - сказала я ему. - Теперь я ясно вижу это.
- Я получаю то, чего я заслуживаю, - парировал он. Я притворилась, что встревожена:
- Тогда я боюсь за вас, милорд Лейстер.
- Не бойтесь, миледи будущая Лейстер. Если кому-то суждено преуспеть, он должен знать, что идти вперед нужно смело. Это наилучший путь к успеху.
- А что теперь? - спросила я.
- Мы должны подождать - и увидим.
Я ожидала около двух месяцев.
Как-то один из слуг приехал из Чартли в Дюрхэм Хауз. Я увидела, что этот человек страшно встревожен.
- Миледи, - начал он, когда его привели ко мне, - случилось ужасное: родился черный теленок, и я подумал, что вам нужно дать знать.
- Ты правильно поступил, что приехал сообщить, - сказала я. - Но это всего лишь легенда, и пока мы все здоровы.
- Миледи, в народе говорят, что эта примета никогда не обманывает. Она всегда означала смерть для хозяина замка. Милорд сейчас в Ирландии… это дурное место.
- Это правда, он там по делам королевы.
- Его нужно предупредить, миледи. Нужно, чтобы он приехал.
- Боюсь, что королева не пожелает менять свою политику из-за рождения черного теленка.
- Но если бы ваша милость объяснили бы королеве…
Я отвечала, что все, что в моих силах - это написать графу Эссексу в Ирландию и сообщить ему о рождении теленка.
- Ты будешь вознагражден за то, что привез мне вести, - сказала я ему.
Когда он уехал, я задумалась. Может ли это быть правдой?
Как это странно, что именно теперь родился черный теленок и что эта легенда находит себе оправдание из поколения в поколение.
И еще до того, как я смогла отправить письмо мужу, я сама получила известие о том, что Уолтер умер от дизентерии в Дублинском замке.
ГРАФИНЯ ЛЕЙСТЕР
Джентльмен из свиты Ее Величества напомнил Ей о том, что граф Лейстер все еще неженат, на что Ее Величество раздраженно ответила, что будет недостойно ее и неразумно с точки зрения королевского положения предпочесть своего слугу, которого она сама подняла до нынешнего его могущества, всем принцам мира.
Уильям Кэмден
Таким образом, я стала вдовой. Я не могла даже изобразить горя. Я никогда не любила Уолтера, а с тех пор, как я стала любовницей Роберта, я всегда глубоко сожалела о своем браке. Однако некоторая доля симпатии, смешанной с жалостью, у меня к Уолтеру была; я родила от него детей, и совсем не почувствовать печали я не могла. Но я не замыкалась на ней, поскольку перспективы, которые мне сулила свобода, переполняли меня восторгом.
Я едва смогла дождаться, когда увижу Роберта. Пришел он ко мне так же тайно, как и прежде.
- Мы должны продвигаться к цели очень осторожно, - сказал он, и холодный страх охватил меня. "Не пытается ли он теперь ускользнуть от брака?" - спрашивала я себя. И еще один вопрос не давал мне покоя: "Каким образом Уолтер скончался столь скоропостижно?"
Было сказано, что это дизентерия. От нее умерли многие, но в таких случаях всегда было некое подозрение. Я лежала без сна, гадая, действительно ли это ирония судьбы или здесь какую-то роль сыграл Роберт.
И каковы будут последствия? Я была обеспокоена, но так же желала Роберта, как и прежде. Неважно, что он совершал, какими мотивами руководствовался - моя страсть к нему не изменилась.
Именно я сказала детям о смерти их отца. Я собрала всех в своих апартаментах и, притянув к себе Роберта, провозгласила:
- Сын мой, теперь ты - граф Эссекс.
Он посмотрел на меня огромными изумленными глазами, и любовь к нему захлестнула меня. Я продолжала:
- Роберт, дорогой мой, отец твой умер, и ты - его наследник как старший сын.
Роберт принялся всхлипывать, и в глазах Пенелопы появились слезы. Дороти уже плакала, а маленький Уолтер, видя всеобщее горе, принялся громко ныть.
И я подумала с удивлением: "Значит, они и вправду любили его".
Но почему бы им не любить отца? Когда он был с ними груб или жесток? Он всегда был любящим отцом.
- Нам это принесет перемены, - продолжала я.
- Мы уедем назад в Чартли? - спросила Пенелопа.
- Мы не можем пока ничего планировать, - сказала я. - Нужно подождать.
Роберт осторожно посмотрел на меня:
- Если я теперь - граф, что я должен делать?
- Пока ничего. Некоторое время ничего не изменится. Все пока остается так, как если бы ваш отец был жив. У тебя будет титул, но тебе нужно будет закончить свое образование. Не бойся, милый, все будет хорошо.
"Все будет хорошо!" - Эта фраза поминутно звучала у меня в ушах, дразнила меня. Важно было предвидеть в ней обман.
Королева прислала за мною вскоре. Всегда сочувственная к горю, она тепло встретила меня.
- Дорогая моя кузина, - сказала она, обнимая меня, - это печальное для вас время. Вы потеряли хорошего мужа.
Я опустила глаза.
- У вас четверо детей, нужно позаботиться об их благополучии. И юный Роберт теперь стал графом Эссексом. Очаровательный молодой человек: я надеюсь, он не слишком потрясен горем.
- Он в горе, Мадам.
- Бедный ребенок! А Пенелопа с Дороти и малыш?
- Они глубоко переживают смерть отца.
- Вне сомнения, вы пожелаете оставить на время двор.
- Не знаю, Мадам. Иногда мне кажется, что для оплакивания своей потери мне нужен покой провинции, но иногда это представляется совсем непереносимым. Куда бы я ни кинула взгляд там - все будет напоминать о нем.
Она понимающе кивнула.
- Тогда я предоставляю вам возможность решать, что вас более устраивает.
Именно она прислала ко мне лорда Берли. В Уильяме Сесиле, который теперь носил титул лорда Берли, было что-то внушающее доверие. Он был достойным человеком, то есть таким, который чаще действовал из соображений порядочности, чем из эгоистических надежд, а это можно сказать лишь об очень немногих государственных деятелях. Он был среднего роста, весьма худ и производил впечатление человека меньшего масштаба, нежели было в действительности. У него была темная борода и довольно большой нос, но именно в добрых глубоких глазах его скрывалось нечто, что успокаивало и внушало доверие.
- Время для вас очень тяжелое и печальное, леди Эссекс, - сказал он, - и Ее Величество очень озабочено вашим и детей благополучием. Слишком молодым умер граф - дети все еще нуждаются в отцовской опеке. Вероятно, это было его желанием, чтобы старший сын Роберт поступил под мою опеку.
- Я говорила с ним об этом, - отвечала я. - Он высказывал такое желание.
- В таком случае я буду счастлив принять у себя Роберта, когда вам будет угодно прислать его ко мне.
- Благодарю вас. Ему потребуется некоторое время, чтобы оправиться от горя по отцу. В следующем мае он поступает в Кембридж.
Лорд Берли одобрительно кивнул:
- Я слышал, что он умный мальчик.
- Он хорошо начитан по-латыни и по-французски и любит учиться.
- В таком случае дела у него пойдут хорошо.
Таким образом, дело с Робертом было улажено: для меня это было наилучшим вариантом, ибо я слышала, что в кругу семьи лорд Берли - добрый и внимательный отец и что уж совсем редкость - прекрасный верный муж.
Было неизбежным, как я полагала, что сейчас же о смерти Уолтера начнут ходить темные слухи.
Кто-то, скорее всего тот же человек, что нашептал Уолтеру о моей связи с Робертом, теперь принялся обсасывать слухи о его смерти.
Роберт явился ко мне встревоженный и настоял на разговоре. Он сказал, что, по слухам, Уолтер был убит.
- Кем? - резко и прямо спросила я.
- Разве не понятно? - парировал Роберт. - Кто бы ни умер скоропостижно, и если при этом я состоял в знакомстве с этим лицом, подозревают сразу же меня.
- Значит, о нас уже говорят! - прошептала я.
Он кивнул.
- Шпионы - повсюду. Кажется, я и пошевелиться не могу без того, чтобы быть незамеченным и необсужденным. Если это дойдет до королевы…
- Но если мы когда-нибудь поженимся, это все равно до нее дойдет, - заметила я.
- Я мягко намекну ей об этом, но не допущу, чтобы она узнала от кого-либо кроме меня!
- Возможно, - прямолинейно сказала я, - для тебя было бы предпочтительнее, если бы мы расстались?
Он со злостью повернулся ко мне:
- Не смей говорить так! Я женюсь на тебе, на иное я не согласен. Но теперь мы должны соблюдать осторожность. Бог знает, что придет в голову Елизавете, если все откроется. Леттис, они собираются вскрыть тело Эссекса, чтобы убедиться в отравлении.
Я не осмелилась взглянуть на него. Я даже не желала знать правды: сделал ли это Роберт. Я все время думала об Эми Робсарт, найденной на лестнице со сломанной шеей, и о муже Дуглас, который умер как раз перед разводом с женой. И вот теперь… Уолтер.
- О, Бог мой, - молилась я, - сделай так, чтобы яд не был найден!
- Не волнуйся, - успокаивал меня Роберт, - ничего не будет найдено. Он умер своей смертью… от дизентерии. Эссекс не отличался хорошим здоровьем, а Ирландия - суровая страна. И еще… думаю, будет лучше, если ты поедешь ненадолго в Чартли, Леттис. Это приостановит слухи.
Я понимала, что он прав, и, получив разрешение королевы, покинула двор.
Только когда я получила известия, что при вскрытии тела Уолтера не было обнаружено ни яда, ни признаков насильственной смерти, я вздохнула с облегчением. Тело было привезено в Англию, и в конце ноября произошли похороны в Кармартене. Я не позволила сыну Роберту присутствовать на похоронах - он в то время был простужен и настолько подавлен, что я опасалась за него.
Лорд Берли написал ему письмо, уведомляя, что он теперь его опекун и что он будет рад приветствовать Роберта в своем имении, где мальчик станет готовиться к Кембриджу.
Я предложила, чтобы он поехал после рождественских праздников, и он согласился.
Я все время находилась в состоянии ожидания. До прошествия определенного срока я не могла выйти замуж за Роберта, ибо поспешный наш брак вновь развязал бы языки злопыхателям, а этого нам обоим хотелось менее всего. Нам нужно было переждать около года, полагала я. Мы могли принять это как необходимость, а тем временем изредка видеться, и, как только мой сын уехал к лорду Берли, я собралась вернуться ко двору.
Какими длинными и тоскливыми казались те зимние дни! Я постоянно думала о Роберте, о том, что происходит при дворе, и, как только окончились рождественские праздники, мы всей семьей, за исключением Роберта, двинулись в Лондон.
Несколькими днями позже моего приезда я получила записку с просьбой о разговоре от леди, которую я бы предпочла не видеть. Это была Дуглас Шеффилд, и тема разговора внушала мне дурные предчувствия.
То, что она очень привлекательная женщина, не вызывало сомнений, и поэтому история, рассказанная ею, показалась мне весьма вероятной.
- Я очень хотела поговорить с вами, леди Эссекс, - начала она, - потому что я чувствовала, что вам остро необходим совет. Поэтому я пришла к вам в надежде, что вы, услышав мою историю, предпримете меры предосторожности в общении с одним джентльменом из королевского окружения.
- Нас никто не услышит, леди Шеффилд, - холодно заверила я ее, - так что можете говорить совершенно откровенно. О каком джентльмене вы говорите?
- О Роберте Дадли.
- Отчего вам вдруг вздумалось предостеречь меня в отношении него?
- Оттого, что до меня дошли слухи.
- Слухи? Какие? - Я постаралась, и боюсь, что не слишком убедительно, выглядеть удивленной.
- Что вы с ним - интимные друзья. Для такого мужчины, как он, невозможно иметь в друзьях женщину и не подвергаться сплетням… ввиду его отношений с королевой.
- Ну, да, - сказала я нетерпеливо, - но почему именно я должна быть предупреждена?
- Каждая женщина, чье имя связано с его именем, должна быть настороже, и я чувствую свой долг в том, чтобы рассказать, что произошло со мной.
- Но вы уже мне рассказывали об этом.
- Да, но я сказала вам не все. Граф Лейстер обручился со мной и подписал контракт в 71-м году в Кэнон Роу в Вестминстере, но он не пожелал жениться на мне официально во избежание гнева королевы. Когда я забеременела, я умоляла его заключить брак, и он сделал это в Эшере в конце 73-его года.
- У вас нет свидетелей, - резко сказала я, чувствуя, что все мои надежды на брак с Робертом испаряются.
- Есть. Я уже вам говорила, что присутствовали сэр Эдвард Хорси и доктор Джулио. Позже родился мой мальчик. Он назван Робертом в честь отца. Я могу сказать с уверенностью, что граф Лейстер гордится своим сыном. Его брат, граф Уорвик, стал крестным отцом мальчика и проявляет к нему живой интерес.
- Если все это - правда, отчего тогда существование ребенка держится в секрете?
- Вам хорошо известна ситуация с королевой. Она ненавидит мысль о женитьбе своих фаворитов, и в особенности Роберта Дадли, ее вечного фаворита и самого любимого из них. И это только из-за ее отношений с Робертом наш брак и рождение ребенка держатся в тайне.
- Но если он так гордится своим сыном, то…
- Леди Эссекс, вы все хорошо понимаете. Я пришла сюда не соперничать с вами, но предупредить вас, потому что, мне кажется, лорд Лейстер переключил свое внимание с меня на вас, но теперь настало для нас обеих время быть с ним настороже.
- Умоляю, будьте благоразумны, леди Шеффилд.