Мертвый охранник не напугает Эйдена. Она должна была послужить ему напоминанием. Она! Ее смерть, по его замыслу, Эйден должен был запомнить навсегда. Ах, он так хорошо все продумал! В том, что все пошло наперекосяк, нет его вины. Но Эйден все же нуждается в напоминании. Должен быть выход.
Впрочем... Он снова осмотрел тело. Через несколько мгновений его лицо озарила улыбка, он кивнул. Снять шкуру с кошки можно несколькими способами.
Эйден скривился, когда певица взяла не ту ноту. Да, брат Натан ему или не брат, но он убьет его! Чендлеру было отлично известно, что он терпеть не может оперы. Даже при нормальных обстоятельствах Эйдену всегда было тошно высиживать в театре все представление. Но в здании, предназначенном не для оперы, а для обычного театра... Он оглядел тускло освещенный зал и утвердился во мнении, что бостонский театр был лишь жалким подражанием роскошным залам в Лондоне, Эдинбурге и Дублине. Певица опять сфальшивила, и Террсл снова недовольно поморщился. Труппа заявила о себе как о лондонском коллективе, но судя по искусству певцов, их набирали где-то очень далеко от английской столицы. Похоже, они в спешке покидали Лондон, а потому у них попросту не было времени как следует спеться и отрепетировать спектакли. Он снова посмотрел на программку, которую Дарси держала на коленях. "Женитьба Фигаро". Хорошо хоть антрепренеры догадались сообщить зрителям, что те слушают.
В зале было не так много дам, как обычно бывает в европейских театрах, к тому же ни одна из них не была модно одета, не говоря уже о таких драгоценностях, как у Дарси.
Эйден улыбнулся, вспомнив, как по театру пронесся шепот, когда он вел Дарси к их ложе. Некоторые дамы украдкой смотрели на них, прикрываясь биноклями или лорнетами, но многие, не смущаясь, в открытую глазели на Дарси. Причем публика не сочла даже нужным повернуться к сцене, когда занавес поднялся и опера началась. Террел поздравил себя с тем, как удачно ему удалось ввести Дарси в высшие бостонские круги. Как он и предполагал, мужчины были в восторге от появления новой красавицы, внимание которой они непременно постараются завоевать в ближайшее время. Женщины были весьма недовольны появлением новой соперницы, внедрившейся в их ряды.
В конце первого акта дамы повставали со своих мест и устремились в вестибюль. Эйден узнал нескольких джентльменов, с которыми он встречался в мужских клубах, но никак не отреагировал на их молчаливые приглашения вывести Дарси на прогулку в вестибюль во время антракта. Одно дело показывать всем Дарси и позволять на расстоянии восхищаться ею, а другое – пустить ее к этим людям, которые смогут дотрагиваться до нее и будут пытаться увести ее от него. Чем сильнее будет их желание познакомиться с Дарси, тем скорее они пригласят их в свой круг. Приглашения так и посыплются в их руки, при этом все будут опасаться, как бы им не отказали.
Негромкие аплодисменты вернули Эйдена к реальности. Занавес с непривычным грохотом упал на сцену. Вздохнув, Дарси улыбнулась и повернулась к своему спутнику.
– Ну и как вам эта опера, мисс О'Киф?
– Никогда не слышала такого странного итальянского акцента, – проговорила девушка. – Но сюжет замечательный.
– Тебе бы понравилось еще больше, если бы артисты умели петь, – сухо заметил он.
– Это как раз не так важно. – Дарси помотала головой. – Мне приятно просто быть здесь. Я говорила тебе, что никогда в жизни не бывала в настоящем театре?
Нет, этого она не говорила. Впрочем, в подобном признании и не было необходимости. Он видел, каким восторженным огнем горели ее глаза, когда они вошли в вестибюль. И этот восторг до сих пор не оставил ее. Это напомнило Тсррелу, как она относилась к занятиям любовью. Вынув из кармана часы, Эйден посмотрел на них и даже застонал от досады: им предстояло выдержать в театре еще два акта.
– Ты плохо себя чувствуешь, Эйден?
– Я в нетерпении, – признался он, убирая часы. Взяв руку Дарси, он поднес ее к своим губам. – Я бы хотел, чтобы ты восторгалась кое-чем другим и при иных обстоятельствах.
– Когда мы будем наедине, – добавила девушка, нежно поглаживая его губы своими пальчиками.
Террел заерзал на месте: брюки внезапно стали жать ему.
– Уходить до конца третьего акта нехорошо – это сочтут проявлением дурного тона, – промолвил он. – Но могу ли я попросить тебя потихоньку выскользнуть со мной отсюда в начале четвертого, последнего, акта?
– Это не вызовет скандала?
– Да вся публика глаз с нас не сводит с того мгновения, как мы появились в театре. – Окинув взглядом ложи, находящиеся напротив них, он усмехнулся. – Даже пожилые матроны глазеют на нас и сплетничают.
Приложив к глазам бинокль, Дарси встретилась глазами с одной пожилой дамой, которая смотрела прямо на нее. Дарси опустила бинокль на колени и, чуть приподняв брови, удивленно промолвила:
– Кажется, вон та особа напротив – моя бабушка.
У Эйдена едва хватило выдержки не повернуться тут же в ту сторону, куда указывала Дарси.
– Думаешь, она узнала тебя? – спросил он.
– Если и так, то она считает, что это всего лишь неумелая судомойка каким-то непостижимым образом взметнулась на самый верх Олимпа.
– Если тебе неловко оставаться здесь, то мы можем плюнуть на этикет и уйти немедленно, – с надеждой в голосе произнес Эйден.
Тут звонок известил зрителей о начале третьего акта. Толпа, прогуливающаяся в вестибюле, медленно поползла к зрительному залу. Улыбнувшись, Дарси сжала его руку.
– Ее мнение меня вообще не интересует. Мы с тобой пришли сюда для того, чтобы вызвать к себе интерес, и если ее голос присоединится к общему хору сплетников, можно считать, что мы достигли своей цели. И уйду я отсюда только тогда, когда решу, что опера мне неинтересна, а не потому, что мне докучают сплетни любопытных.
– Ты уверена, Дарси?
Приподнявшись и наклонившись к нему, она лениво поцеловала его прямо на глазах у всех зрителей.
– Совершенно уверена, – прошептала она, опускаясь на свое место.
Эйден тяжело вздохнул, но тут, словно по мановению волшебной палочки, занавес медленно пополз вверх. Он почти не слышал ни пения, ни музыки, потому что в ушах у него шумело. Господи, Дарси не переставала удивлять его! Никогда. Она так сильно возбуждала его, что при ней все его благоразумие, все его хорошие манеры куда-то улетучивались.
Закинув ногу на ногу, Эйден сел таким образом, чтобы носком ботинка попасть под подол ее юбки. Дарси взволнованно вздохнула, причем вовсе не действие, разыгрывающееся на сцене, заставило ее волноваться. Эйден улыбнулся и продолжил свои игривые атаки на нее. Ко второй половине акта он решил, что можно действовать и посмелее. Положив локоть на спинку ее кресла, он стал осторожно водить пальцем по ее голой спине и плечам. Едва не вскрикнув, девушка опустила руку ему на бедро.
Террел стал украдкой осматривать людей, сидевших вокруг них и внизу, в партере. Одного человека Эйден узнал – его взгляд был устремлен прямо на них с Дарси. Джон Джемисон, вспомнил Террел. Кивнув ему, он с удовлетворением подумал, что они с Дарси достигли своей цели – их заметили, о них говорили.
Наклонившись к Дарси, будто для того, чтобы сделать какое-то замечание об опере, Эйден прошептал прямо ей на ухо:
– Как только занавес начнет опускаться, мы уйдем. Она понимающе кивнула, а потом подвинулась к нему и, касаясь губами его уха, тихо промолвила:
– Я заставлю вас заплатить за ту пытку, что вы мне тут устроили, Эйден Террел. – Кончик ее языка скользнул по его уху.
Кровь Эйдена мгновенно закипела, но он испугался того, что все видят, чем занята Дарси, однако тут же понял, что ее прикрывает его собственная голова.
– Сделаешь это еще раз – и я овладею тобой прямо здесь, – заявил он.
– Я бы предпочла дождаться, пока мы окажемся в карете, но если ты хочешь... – Она взяла мочку его уха в рот.
Подавив стон удовольствия, он отодвинулся подальше от нее. Эйден схватил руку Дарси, лежавшую у него на бедре, и крепко сжал ее в опасении, что окончательно потеряет над собой власть. В оцепенении смотрел он на сцену, от всей души желая, чтобы кто-нибудь из артистов немедленно умер или чтобы занавес неожиданно рухнул на сцену, – не важно что, лишь бы у них появился повод поскорее уйти отсюда. Время едва ползло. Дарси молча сидела рядом, но даже ее дразнящая сдержанность сводила его с ума.
Едва занавес начал опускаться, Террел поспешно вскочил с места, снял с крюка у входа в ложу накидку Дарси, а потом повел свою спутницу к лестнице.
Несмотря на спешку, они не были первыми, кто пожелал уйти из театра до конца спектакля. Не успели они дойти и до середины лестничного пролета, как внизу Эйден увидел Джона Джемисона и еще трех клубных знакомых, которые явно обсуждали, что лучше: подойти прямо сейчас или дождаться, пока они сойдут вниз? Эйден напрягся: ему был неприятен их неприкрытый интерес к Дарси.
– Террел, – начал Джон, – да вы, я вижу, утаили от нас кое-что.
– В самом деле? – медленно спросил Эйден. – Каким же образом?
– Вы ни словом не обмолвились о вашей очаровательной компаньонке. Уверяю вас, я бы не забыл описания такой красавицы.
– Прошу прощения за мою оплошность, – извинился Террел. – Мне и в голову не пришло, что вам будет интересно, – солгал он не моргнув глазом. – Мисс Дарси О'Киф, позвольте представить вам мистера Джона Джемисона, мистера Майкла Смита, мистера Джорджа Роджерса и мистера Вильяма Брауна.
Каждый из представляемых мужчин вежливо поклонился Дарси, а потом она приветливо произнесла:
– Мне очень приятно познакомиться с вами, джентльмены.
Все наперебой принялись говорить о том, как они рады свести с ней знакомство, а Эйден тем временем накинул плащ Дарси на плечи.
– Мы собирались поужинать после спектакля, – промолвил мистер Браун, явно пытаясь задержать их. – Не хотите ли присоединиться к нам, мисс О'Киф?
Краем глаза Дарси заметила, как удивленно взметнулись вверх брови Эйдена. Без сомнения, Браун тоже заметил это, потому что поспешил добавить:
– И вы тоже, Террел. Разумеется.
– Все зависит только от Эйдена, – промурлыкала Дарси, пытаясь смягчить возникшее было напряжение. Потом она многозначительно посмотрела на Эйдена, взглядом напоминая ему, что подобное приглашение – именно то, чего они добивались. – Дорогой, что скажешь?
Он едва заставил себя улыбнуться:
– Кажется, ты жаловалась только что на головную боль?
– Может, вам просто поесть надо, мисс О'Киф? – предположил мистер Майкл Смит. – По собственному опыту знаю, что еда творит с нами чудеса.
Дарси пришло в голову, что по виду мистера Смита можно было сказать, что он либо очень здоров, либо, напротив, очень болен.
– Возможно, – с улыбкой кивнула она, а потом вновь перевела взор на Эйдена. – Может, тебе хотелось бы перекусить и поболтать немного в компании, дорогой?
Задумчиво посмотрев на Дарси, Террел перевел взгляд сначала на мужчин, стоявших вокруг них, а потом на длинную вереницу экипажей, запрудивших всю улицу. Дарси поняла, что он принял решение. Напряжение исчезло, он наградил Джемисона и остальных мужчин приветливой улыбкой.
– Насколько я знаю, свежий воздух способен удивительным образом исцелять головную боль, – сказал он Брауну. – Если вы будете так любезны сообщить мне, где намереваетесь поужинать, мы с мисс О'Киф присоединимся к вам позже.
Дарси молча наблюдала за тем, как Браун рассказывал ее спутнику, где будет вечеринка. Не успел он сделать это, как остальные мужчины поспешили поведать им, чем отличается именно этот ресторан и какие там цены.
Эйден притворялся, что все это очень его интересует. Дарси хотелось, чтобы он был хоть немного полюбезнее и постарался бы снискать симпатии будущих сотрапезников, однако ему до этого не было никакого дела. Она посмотрела на людей, разгуливающих по вестибюлю. Кто-то, услышав предупредительный звонок, спешил назад в зрительный зал, некоторые явно собирались уйти. Судя по виду остальных, они намеревались наслаждаться последним актом оперы прямо из вестибюля. Тут и там зрители стояли небольшими группами – похоже, и они, подобно Джемисону и его приятелям, рассчитывали повеселиться после спектакля, решила Дарси.
– Мэм! – вдруг окликнул ее кто-то.
Услышав мальчишеский голос, Дарси резко обернулась. Рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял паренек лет десяти с поношенной шапкой в руках. Дарси сразу поняла, что мальчуган неловко чувствует себя среди разряженной публики, и ласково улыбнулась ему.
– Что такое, молодой человек? – спросила она. – Что я могу сделать для вас?
Мальчик протянул ей бумажный пакет, и Дарси машинально взяла его в руки. Под сложенной бумагой чувствовалось что-то твердое.
– Вам передал привет доктор Леклер. – Сказав это, мальчик пошел прочь.
Леклер? Джулс! Кровь застыла у нее в жилах. Бросившись вслед за посыльным, Дарси схватила его за руку.
– Где доктор Леклер? – вскричала она. – Где тот человек, который дал тебе конверт?
– На улице, – дрожащим голоском ответил мальчик, указывая на дверь. – Но он уехал, я сам видел. Он сел в поджидавшую его карету, и она тронулась с места, едва я вошел в театр.
– Дарси!
Оцепенев, она не услышала голоса Эйдена, не заметила его ласкового прикосновения.
– А ты не слышал, какой адрес он назвал кучеру? – выпытывала она у паренька, не замечая того, что к их разговору уже стали прислушиваться собравшиеся.
– Нет, мэм, – совершенно смутившись, ответил мальчуган.
С трудом улыбнувшись, Дарси отпустила его.
– Спасибо за то, что передал мне письмо, – промолвила она. – Просто мне очень хочется поговорить кое о чем с доктором Леклером. Он постоянно посылает мне подарки, и я хотела бы выразить ему благодарность.
Кивнув, мальчик попятился назад, а потом быстро выбежал из театра. Дарси посмотрела ему вслед, а затем перевела взгляд на смявшийся в ее руках конверт.
– Тайный обожатель, да? – предположил Джон Джемисон. – Откройте же конверт, мисс О'Киф. Мы все хотим знать, что нужно подарить вам, чтобы заслужить ваше благоволение.
– Пожалуй, это лучше сделать мне, – спокойно произнес Эйден.
Его слова прозвучали слишком поздно: Дарси уже успела сломать восковую печать и развернула листок.
Внутри лежали старые, потемневшие от времени четки.
Четки ее мамы!
Все поплыло у нее перед глазами, а потом Дарси показалось, что мир разверзся у ее ног.
Глава 21
Дарси в отчаянии бросилась к дверям. Выскочив на улицу, она лишь на мгновение замешкалась, ища их карету, но и этого короткого момента оказалось достаточно для Террсла, чтобы догнать ее.
Положив руки ей на плечи, он остановил Дарси.
– Детка, – попросил Эйден, – скажи хоть что-нибудь.
– Это мамины четки, – проговорила она едва слышно. – Джулс прислал мне мамины четки. Я должна немедленно поехать к Мику.
Выругавшись, Эйден резко повернулся на каблуках и, ведя Дарси за руку, поспешил к их карете. Он усадил ее, а потом, назвав вознице адрес и велев поторопиться, сел в экипаж сам. Не успел он захлопнуть дверцу, как карета сорвалась с места.
Мысли Дарси путались у нее в голове. С одной стороны, ей хотелось как можно скорее оказаться у Мика, но с другой – она мечтала о том, чтобы эта поездка длилась вечно и она не узнала страшной правды. Если бы только они успели... Вот бы это все было просто ночным кошмаром и она проснулась бы до того, как увидит мертвое тело матери. Нет, этого не может быть. Мама не умерла! Она всегда будет с ней, всегда! Ведь, кроме нее, у Дарси никого нет.
Плакать не из-за чего. Они приедут к Мику, и она увидит маму, сидящую в комнате с Морин. Они будут пить чай. И все посмеются над страхами, которые заставили ее примчаться из Бостона в Чарлстаун, а потом разговор снова войдет в спокойное русло и ей тоже нальют чаю. А Эйден с Миком отправятся в кабинет выпить вина и выкурить по сигаре. Да, все будут смеяться над ее нелепыми страхами.
Эйден обнял ее и крепко прижал к себе.
– Мы быстро доедем, дорогая, – прошептал он, нежно целуя ее в щеку.
Было удивительно приятно находиться в его объятиях. Он позаботится о том, чтобы все было хорошо. Он разбудит ее, прогонит этот кошмар, поцелует, и они будут заниматься любовью, забывая о ночных ужасах.
Заниматься любовью... Сердце Дарси замерло. Если мама и в самом деле умерла... тогда что же выходит? Она умирала, а ее дочь в это время занималась любовью и принимала бриллианты в подарок? Или, может, смерть настигла ее в тот момент, когда она млела от прикосновений любовника в театральной ложе?
Дарси едва сдержала крик, готовый сорваться с ее уст. Эйден крепче прижал ее к себе, но его близость уже не доставляла Дарси удовольствия, потому что ее поглотило чувство вины. Что она наделала! Какую цену заплатила ее мать за удовольствия дочери! Дарси толкнула Эйдена в грудь, внезапно захотев оказаться как можно дальше от него, но он не выпускал ее и продолжал нашептывать ей на ухо ласковые слова, не понимая, что этим только усугубляет ее чувство вины.
– Пусти меня, Эйден! – закричала она, вырываясь. – Отпусти меня!
Он повиновался. Но при этом посмотрел на нее с таким замешательством и сочувствием, что Дарси не могла не смягчиться. Правда, она была не в состоянии объяснить ему, что ее так внезапно испугало. Боль, терзавшая ее душу, была так остра, что если бы она попыталась выразить ее словами, то, наверное, рухнула бы на пол кареты и больше никогда не встала. Она должна быть сильной, но для того, чтобы выжить, ей следует все держать в себе.
Судорожно сжав кулаки, Дарси стала вспоминать свои грехи. Ее дыхание было прерывистым, сердце билось как бешеное. Девушка закрыла глаза, пытаясь хоть немного успокоиться. Она не могла приехать в дом к Мику в состоянии паники. Ради собственной матери и семейства О'Шонесси ей следует сохранять спокойствие.
Нет, мама не могла умереть. У нее ведь были только ее четки... Четки! Дарси уставилась на свои руки. Где же четки? Она держала их в вестибюле, а потом... Сорвав с руки ридикюль, девушка развязала шнурок, которым он был затянут, и заглянула внутрь. Четок там не было.
– Что ты ищешь, Дарси?
Нежность в голосе Эйдена лишь усилила ее отчаяние.
– Мамины четки... – пробормотала она. – Я не могу найти их.
– Они были у тебя в руках в театре, но...
– Да знаю я! – вскричала Дарси. – А теперь я не могу их найти. Мы должны вернуться... Нет, – тут же переменила она решение, – мы не можем возвращаться. Сначала надо поехать к Мику и узнать, в чем дело, а за четками я вернусь позже.
– Я съезжу за ними, Дарси, не беспокойся, – утешал ее Террсл. – Кто-то наверняка нашел их и передал в бюро находок.
Он был убийственно спокоен, словно каждый день переживал смерть близких и она уже не трогала его. Дарси замерла. Эйден не раз побывал в том аду, в который она заглянула только что. Воспоминания каждый день терзали его. И с ней будет то же самое, потому что он вошел в ее жизнь и привел туда этого монстра Джулса.