- Разумеется, отец. Как хозяйка Иденби, я сама приму гостей. - Она величественно поднялась. На Женевьеву легла ответственность - и она не уклонится от нее. Отец Томас ошибался, считая, что ей не справиться с делами одной. Она выдержит все, и ни Гай, ни священник, ни кто-то другой не отнимут у нее то, что принадлежит ей по праву. Власть слишком дорого досталась Женевьеве.
- Сэр Гай! - с достоинством проговорила она. - Не согласитесь ли вы собрать отряд воинов в помощь королю?
- Я готов, Женевьева! - Он схватил ее руку, запечатлел на ней пылкий поцелуй и выбежал.
Отец Томас усмехнулся:
- Похоже, он уже считает себя хозяином замка.
- Возможно, когда-нибудь он и станет им, - отозвалась Женевьева. - А может, и нет. Отец, я вдруг осознала, что мне нравится повелевать. Допускаю, что я никогда вообще не выйду замуж!
Священник неодобрительно нахмурился, но Женевьева улыбнулась, поспешив успокоить его.
- Отец, всему свое время, верно? Пока нам следует накормить гонцов короля и отправить их назад вместе с подкреплением - хотя, Бог свидетель, подкрепление сейчас нужнее мне, чем королю! А уж потом… Потом мы отслужим мессу по погибшим, - тихо закончила она и протянула священнику руку. - Не согласитесь ли остаться со мной и помочь мне принять гостей? Никому другому я не могу довериться…
Он улыбнулся:
- Конечно, Женевьева, я останусь с вами. А еще… помолюсь за вашу душу во время мессы.
Глава 7
- …Если мы обогнем замок с тыла, - продолжал Тристан, указывая на рисунок, нацарапанный на земле, - с небольшим отрядом на плотах или лодках, то застанем стражников дальней башни врасплох. Взобравшись на стены, мы заставим их отпереть ворота - прежде чем стража главной башни заподозрит неладное. Одновременно мы отправим двоих воинов в подземелье, чтобы они освободили наших людей, запертых там. До того как поднимется тревога, мы захватим весь замок.
Присев на корточки, Тристан посмотрел на Джона и Тибальда. Оба сосредоточенно изучали его рисунок, словно стараясь найти уязвимое место в плане, но ничего не находили.
- Когда? - живо откликнулся Джон.
- Пожалуй, сегодня ночью.
Тибальд с укором покачал большой растрепанной головой:
- Милорд Тристан, вы только начали поправляться. И выжили чудом. Подумать только, ведь мы уже примирились с вашей смертью!
Тристан поморщился, затем усмехнулся и встал. Он чувствовал себя превосходно. Чудо сотворили чистая вода, сытная еда и морская соль, промывшая раны. Он был еще слаб, но приступы головокружения уже прекратились. Побрившись и переодевшись в чистое, Тристан ощутил себя фениксом, воскресшим из пепла.
- Тибальд, еще никогда в жизни я не был так готов к бою, как теперь! И кроме того, - добавил он, помрачнев, - в подземельях замка томятся наши воины. Боюсь, промедление нам дорого обойдется. Джон, ты пойдешь со мной. Мы с десятью воинами обогнем замок со стороны моря. Тибальд, а ты возглавишь наш основной отряд, когда ворота замка откроются.
- Что приказать воинам на этот раз? - осведомился возбужденный Джон.
Тристан подошел к столу, сел и задумался. Очнувшись в могиле, он был готов перерезать всех обитателей замка, от воинов до детей, не пощадить даже собак и скот. Но мало-помалу его гнев утих. Вместе со здоровьем к нему вернулась и рассудительность. Тристан хотел поступить справедливо - со всеми, кроме одной-единственной женщины.
- Джон, Тибальд, - наконец заговорил он, барабаня пальцами по столу и глядя в пустоту, - бойня не принесет нам пользы. Если мы убьем каменщиков, некому будет чинить стены. Если погибнут крестьяне, никто не соберет урожай. Нам понадобится шерсть для торговли с фламандцами, поэтому мы должны пощадить и пастухов.
- Неужели зло останется безнаказанным? - удивился Джон.
- Нет, этого я не говорил. - Тон Тристана сразу успокоил Джона. - Самым страшным испытанием для меня, - продолжал он, - стал не роковой удар, а размышления о том, что случилось бы со мной, не сумей я вывезти из могилы и добраться до лагеря. Неуверенность и страх - надежное оружие. Подземелья замка Иденби вскоре будут переполнены.
- Если мы проявим милосердие, - напомнил Тибальд, - то не добьемся уважения к себе. Нас не станут бояться.
- Мы устроим порку, - заметил Тристан. - И заставим: ремесленников и арендаторов принести присягу новым хозяевам. За любую провинность будем строго карать. Пусть знают, что мы не потерпим ни малейшего неповиновения.
- А что будет ночью, когда мы ворвемся в замок? - допытывался Джон. - Что мне передать воинам?
Тристан горько усмехнулся.
- Скажи им, что все молодые женщины замка достанутся им. Мы не тронем крестьянских жен, но позабавимся с их дочерьми. - Он прищурился. - И предупреди, чтобы никто не прикасался к леди Иденби. Как только ее схватят, пусть ведут прямо ко мне.
- Тристан, прошу тебя об одолжении. - Джон опустил глаза. - Отдай мне леди Эдвину.
- Она твоя. - Тристан посмотрел на Тибальда. - А ты ничего не хочешь попросить для себя, дружище?
Тибальд усмехнулся:
- Для счастья мне хватит и пятерых крепких крестьянских девчонок. А еще мне нужен клочок земли, чтобы построить на нем дом. Больше я ни о чем не прошу.
- Я исполню твою просьбу, - кивнул Тристан и добавил: - Теперь нам осталось только привести наши планы в исполнение. И проверить, не вернулась ли к нам удача. Предупреждаю вас и всех воинов: с этими людьми надо держать ухо востро. Не поворачивайтесь к ним спиной. Не верьте сладким речам, мольбам о пощаде и…
Он нахмурился. Снаружи послышались топот копыт и взволнованные голоса, затем - звуки трубы и глухие шаги.
Тристан встал и направился к выходу из шатра, чтобы приветствовать гостей. Джон и Тибальд последовали за ним.
Воины Тристана столпились вокруг вновь прибывших, обмениваясь с ними шутками и радостными возгласами. Гости несли знамена цветов Ланкастеров, на их плащах выделялись алые розы. В такое время было опасно путешествовать по стране немногочисленными группами, но, видно сторонники Ланкастеров не принадлежали к робкому десятку. Тристан узнал среди них сэра Марка Тейлора - одного из ближайших советников Генри Тюдора. Марк протянул ему руку.
- Лорд Тристан! Мы прибыли по срочному делу.
Сэр Марк, смуглый, стройный, крепко сложенный и подтянутый мужчина, с ранней юности узнал вкус битвы. Он был старше Тристана на добрый десяток лет, но не имел ни владений, ни титула. Тристан знал: Марк примкнул к Ланкастерам для того, чтобы получить и то и другое, однако он не скрывал своих намерений - в отличие от многих гораздо менее откровенных сторонников будущего короля.
Тристан пригласил Марка в шатер. Рыцарь в массивных доспехах остановился над рисунком Тристана.
- Разве вы еще не взяли замок Иденби? - удивился Марк.
- На этот раз он будет моим, - твердо ответил Тристан. - В этом нет сомнений.
- С замком Иденби придется подождать.
- Это еще почему? - удивился Тристан. - Мне нужна всего одна ночь…
- Нам предстоит решающее сражение за корону. Ричард собрал войска, многократно превосходящие наши. Ты и твои люди поедут с нами. Таков приказ Генриха Тюдора. Ему понадобится каждый мужчина, способный носить оружие.
Тристан стиснул кулаки. Подойти вплотную к победе - только для того, чтобы отказаться от нее! Он чувствовал горечь неутоленной мести. Возможно, он погибнет в бою и никогда уже не вернется сюда.
Но наступал решительный момент: королю из рода Йорков предстояло встретиться с Ланкастером, претендентом на престол. У Тристана не было выбора.
- Я прикажу воинам собираться в путь. - Словно забыв про сэра Марка, он направился к порогу.
Отсюда открывался вид на поля, утесы и замок Иденби - неприступный, мрачный и манящий.
- Я вернусь, - мрачно бросил Тристан. - Леди, я еще вернусь.
Он уверенно направился к костру. Плащ развевался у него за спиной.
- Сворачивайте шатры! - громко приказал Тристан. - Мы идем на помощь дому Ланкастеров! Пора рассчитаться с самозванцем!
Женевьева поднялась на парапет над главными воротами замка, огляделась и удовлетворенно вздохнула. Ее подданные были умелыми строителями. На месте сожженных кузниц и мастерских уже росли новые строения, и хотя починка стен, поврежденных ядрами, могла затянуться на несколько месяцев, Иденби вновь стал неприступным. Появились еще одни железные ворота и новые бойницы в главной башне. Даже если врагу удастся выбить тяжелые деревянные ворота во внешней стене, он попадет в ловушку, а с башни на него выльют кипящее масло. Сэр Хамфри заверил Женевьеву, что теперь у защитников замка гораздо больше преимуществ.
Когда она взглянула в другую сторону, на юго-восток, то увидела мирный и безмятежный пейзаж. Приближалась осень, пора сбора урожая. Овцы уже начали обрастать густой зимней шерстью. Казалось, кругом царит спокойствие.
Услышав за спиной шаги, Женевьева вздрогнула, обернулась, но тут же с облегчением вздохнула. К ней приближался отец Томас. Она упрекнула себя за излишнюю пугливость. Чего бояться в собственном замке?
Ночных кошмаров. Каждую ночь они продолжали терзать ее. Женевьева думала, что ей будут сниться отец, Аксель, бедняга Майкл, но каждую ночь ее неизменно посещал Тристан де ла Тер.
Она пыталась с головой уйти в работу, руководила починкой стен, вместе с Темкином и Жилем осматривала запасы провизии. Вероятно, ночные кошмары объяснялись тем, что днем Женевьеве было некогда вспоминать о близких, а ночью ее измученный мозг рождал страшные образы.
Во сне она брела одна среди утесов, под низко нависшим грозовым небом. Не сумев отыскать дом, она бросалась бежать - и натыкалась на какое-то препятствие. Она поднимала голову и видела перед собой Тристана де ла Тера, такого же могучего и мрачного. Он усмехался, протягивал к ней руки, уверял, что она поплатится за все и умрет вслед за ним. Женевьева пыталась спастись бегством, но Тристан хватал ее за волосы, заставляя заглянуть в его глубокие темные глаза, которые завораживали и подавляли волю, лишали Женевьеву дара речи и желания бороться. Она чувствовала, как этот взгляд воспламеняет кровь, пробуждает пламя, угрожающее поглотить ее…
А потом Тристан крепко обнимал Женевьеву. Она ощущала силу его рук и трепетала от грубого, продолжительного и обжигающего поцелуя. Чувствуя эти прикосновения, она испытывала мучительный стыд…
Затем ее пронзал холод. Его руки и губы становились ледяными. На лице Тристана появлялась издевательская усмешка, и он шептал, что это был поцелуй смерти.
- Миледи Женевьева! - сказал священник.
Женевьева встрепенулась:
- Что, отец?
- Ничего заслуживающего вашего особого внимания. Прибыл фламандский купец за шерстью. Он и его спутники расположились в зале, и леди Эдвина оказала им радушный прием.
- Пожалуй, мне следует выйти к гостям.
- В этом нет необходимости, - возразил священник.
- Так о чем же вы хотите поговорить?
- Дело не во мне, а в вас. В последнее время вы очень молчаливы.
Женевьева посмотрела вдаль.
- Отец, не проводите ли меня к задним воротам? Мне захотелось погулять по берегу.
- Вам не следовало бы покидать замок без стражи…
- Тогда позовите стражников.
Священник нехотя подчинился. Через несколько минут они подошли к задним воротам. Узкая тропа, заросшая чертополохом, вела вниз, к песчаному пляжу. Стражники держались поодаль. Отец Томас не отходил от Женевьевы ни на шаг. Рассмеявшись, она бросилась навстречу волне, замочившей подол платья, и тут же отскочила.
- Отец, неужели вы никогда не купались в море?
- Я родился вдали от моря. - Священник улыбнулся, впервые за несколько дней увидев Женевьеву в хорошем настроении.
- Вы многое потеряли! Подойдите поближе к воде!
Священник осторожно переступал по песку. Женевьева уже сидела возле самой воды, наслаждаясь плеском волн. Отец Томас присоединился к ней, морщась от холодной воды, замочившей рясу.
Женевьева опять взглянула вдаль.
- Отец, вы вернули труп лорда Тристана его воинам? - спросила она.
Священник не решился сказать о том, что найти труп не удалось. Он не винил Темкина, сделавшего неглубокую могилу: копать каменистую почву было нелегко. Поиски пришлось прекратить. Очевидно, погибший стал добычей волков или грифов.
- Об этом вам незачем беспокоиться, - наконец ответил отец Томас.
Женевьева бросила на него быстрый взгляд:
- Отец, покойники не выходят из могил, правда?
- Конечно, нет. А почему вы спросили об этом?
Женевьева покачала головой:
- Кажется, я знаю, в чем дело… А сейчас я думала о другом. Когда я была еще девочкой, отец часто приводил меня сюда. В то время меня не считали "взрослой леди", поэтому мне позволяли плескаться в воде и играть на берегу. Эдвина тоже приходила с нами, мы брали с собой еду, ярко светило солнце. Какие это были беззаботные, сказочно прекрасные времена! - Она вздохнула и начала водить пальцем по мокрому песку. - Хотела бы я знать, отец, можно ли вернуться в детство? Что значит жить в стране, где царит спокойствие? Как бы я мечтала вернуться в прошлое, в то время, когда еще был жив отец. И Аксель, и Майкл. До того, как…
Она вдруг осеклась и прикусила губу.
- До того, как умер сторонник Ланкастеров? - Отец Томас не успел придержать язык.
- Да. Если бы вернуться в прошлое! Господи, как это ужасно! У меня просто не было выбора. Я… совершила непоправимое. Иногда я жалею… - Женевьева грустно покачала головой, глядя вдаль, туда, где золотисто-синее небо и темно-синее море сливались на горизонте. - Жалею о том, что отец отказался впустить Тристана в замок. Будь он чуть покладистее, все повернулось бы по-другому!
- Вы жалеете, что вам пришлось совершить… - Отец Томас ласково положил руку на плечо Женевьевы.
- Как вы думаете, я попаду в ад?
Он покачал головой:
- Женевьева, у вас не было другого выхода. Вам пришлось воспользоваться тем оружием, какое оказалось под рукой. Вы просто защищались.
- Мне все время снится ад. Так вы уверены, что я не попаду туда?
- Я убежден: Бог знает, каковы люди на самом деле. Вы чисты душой, Женевьева.
Но она была убеждена в обратном и не верила, что Бог простит ее за предательство и убийство человека. Но может быть, Господь поймет, что у нее действительно не было выбора.
- И все-таки мне страшно…
- Вы боитесь предстоящего сражения?
- Да. И без него в стране пролилось много крови! Как вы думаете, Ричард победит? Тогда войны наконец прекратятся…
Отец Томас вновь задумался. Он сам несколько раз видел во сне, будто страна наконец объединилась, и на нее снизошли мир и покой. Но в этих видениях замок Иденби неизменно заволакивала пелена, словно ему предстояло тяжкое испытание.
- Мир достается нелегко. Однако вы слышали гонцов короля: воины Ричарда многократно превосходят сторонников Генриха Тюдора!
Женевьева поднялась.
- Последнюю весть нам принес странствующий менестрель. По его словам, войска стягиваются к городу Маркет-Босуорт. Вероятно, скоро мы услышим, что все обошлось благополучно.
- Надеюсь.
Женевьева лукаво улыбнулась. Свежий морской воздух изгнал воспоминания о ночных кошмарах.
- Отец Томас, не отвернетесь ли вы? Не хочу искушать вас, но я мечтаю искупаться…
- Миледи…
- Ну пожалуйста! Подождите меня вон там, возле утеса. Обещаю вам, я не задержусь!
Отец Томас выполнил ее просьбу, и Женевьева сразу забыла о ней. Сняв бархатное платье, она вошла в воду в одной льняной рубашке, радуясь прохладе и ощущению свободы. Давно уже она не чувствовала себя такой юной и беспечной и потому на время забыла обо всех горестях. Казалось, море смывает с ее души груз воспоминаний, а с рук - чужую кровь.
На берег она вышла оживленная и преисполненная уверенности. Волосы окутали ее мокрым плащом. Женевьева с радостной улыбкой подошла к отцу Томасу.
- Теперь мне стало гораздо легче.
- Женевьева, знатной даме не пристало уподобляться рыбке.
- Но я чудесно развлеклась.
- Что ж, я рад. Но ваш муж был бы недоволен.
Женевьева нахмурилась, а священник вновь пожалел о сказанном.
- Отец, разве я плохо справляюсь со своими обязанностями? Мне не нужен муж.
- Сейчас вы еще скорбите о смерти Акселя, раны слишком свежи. Но когда-нибудь вам придется выйти замуж.
Женевьева вызывающе тряхнула головой:
- Ни за что! Я слишком долго боролась и многое потеряла. Таких мужчин, как Аксель, больше нет. Мужья желают править не только землями жен, но и самими женами. А я не хочу никому подчиняться, отец. Я уже не ребенок.
Священник невольно вздрогнул: Женевьева говорила то, что думала. Темная пелена, заволакивавшая Иденби в его снах, сгустилась. Отец Томас предчувствовал беду.
Но Женевьева снова улыбнулась:
- Пожалуй, нам пора устроить праздник. Не найдется ли в календаре дня какого-нибудь святого? Люди изнемогли от работы. Май давно прошел, но мы поставим майский шест, будем жарить мясо и танцевать при луне!
Отец Томас признал, что это удачная мысль. Женевьева сумела завоевать преданность своих подданных. Ее, прекрасную молодую аристократку, многие считали героиней. Самой Женевьеве тоже было полезно повеселиться и забыть на время о своих заботах.
- Конечно, мы найдем подходящий повод, - согласился священник, с тревогой глядя на меркнущий солнечный свет. С запада, со стороны Маркет-Босуорта, надвигались грозовые тучи. Что сейчас происходит на поле боя?
В ночь на 21 августа Тристан бродил под звездным небом, глядя на сотни костров, окружающих Эмбиен-Хилл. Он ждал утра.
Дозорные Генри не сводили глаз с вражеского лагеря. Передвижения войск противника Тристан знал как свои пять пальцев. Этим утром король Ричард выехал из Лестера под звуки труб, в сопровождении оруженосцев, лучников и кавалерии. Даже в доспехах он казался худощавым. Любой житель страны узнал бы монарха по золотой короне.
Тристан засмотрелся на костры, склонив голову набок. Ричарду было не занимать отваги, доблести и других достоинств. Но на его душе лежало немало грехов. Стремясь к власти, он забывал об осторожности. "Завтра, - думал Тристан, - Бог выберет будущего короля".
Он встал на колени и попытался молиться, но вдруг обнаружил, что забыл, как это делается. Пламя костров казалось пронзительно-ярким в смоляной черноте ночи. "Вот и моя жизнь черна, как ночь", - решил Тристан, пытаясь припомнить слова молитвы.
"Сохрани мне жизнь, Отче. Дай нам победить. Смерти я не боюсь: мне страшно только, что, если я умру, не успев отомстить, моя душа никогда не узнает покоя. Я не стану убивать эту женщину, только отниму у нее то, что обещал отнять…"
Может, нельзя молиться о том, чтобы Бог помог ему отомстить? Откуда ему знать? А если Бог тоже воин?
Тристан встал, взглянул на небо и усмехнулся.
- Завтра все станет ясно, - прошептал он.
Тристан направился к своему шатру. Часовые отдали ему честь. Где-то совсем рядом был разбит лагерь Ричарда. Тристан проскользнул в шатер, заставляя себя думать о предстоящей битве и стратегии.