Наконец и вторая рука пробилась сквозь слой камней и земли. Господи, его едва забросали землей! Только из-за слабости все это показалось ему непробиваемой толщей. Он сбросил камни и землю с головы, встряхнулся и вздохнул.
Чтобы сесть, Тристану пришлось собрать остатки сил, сосредоточиться и осторожно приподнять торс. Но невыносимая боль в голове снова погрузила его во мрак.
Однако даже во мраке Тристан чувствовал, что жив. Через несколько минут тьма рассеялась. Он открыл глаза, огляделся и понял, что сейчас ночь. Внезапно Тристан закашлялся - свежий воздух обжег легкие. Успокоившись, он глубоко вздохнул и уловил соленый запах моря. Где-то рядом плескались волны.
Тристан вновь закрыл глаза и вдохнул сладкий ночной воздух, очищенный морем. Боль в голове понемногу утихала. Сделав над собой еще одно усилие, он сел.
Неярко светила луна, что было даже к лучшему: глаза Тристана не вынесли бы сейчас ослепительного солнца. Разглядев поблизости большой валун, он оперся об него и принудил себя встать. Но едва Тристан сделал шаг, как глаза опять заволокла серая пелена, и он упал. Выждав минуту, снова сел, убеждая себя набраться терпения. Ему пришлось долго ждать, пока клубящаяся серая мгла рассеялась.
В эти минуты он вдруг отчетливо вспомнил недавние события. С воспоминаниями вернулась и ярость. Его предали - вероломно, коварно предали. И опоили. Тристан так и знал, что эта особа лжет. Но лгала она так искусно, что уличить ее не удалось.
Еще больше его злило то, что он, с первых минут почуяв подвох, все-таки поддался ее чарам. Тристан вспомнил, как Женевьева Иденби упала на колени, моля и обещая, очаровывая, взывая к милосердию так искренне и трогательно, что он дрогнул, - и в ответ она нанесла ему смертельный удар. Да, эта "леди" своими руками попыталась убить его, почувствовав угрозу.
Тристан задрожал, понимая, что побывал на грани смерти.
- Я встану! - вдруг яростно воскликнул он. - Встану и буду жить! - Тристан уцепился за выступы камня и попытался выпрямиться. - Хотя бы для того, чтобы отнять у этой дьяволицы все, что ей принадлежит - замок, земли, честь… и гордыню, всю, до последней капли!
Клятва, произнесенная тихим и слабым голосом, все же подействовала на него. Угрожая отомстить Женевьеве, Тристан медленно поднялся, судорожно сглотнул, убрал ладонь с валуна и выпрямился.
С того места, где он стоял, открывался вид на замок Иденби. В глазах Тристана вновь помутилось. Покачнувшись и поняв, что вот-вот лишится чувств, он прислонился к валуну и торопливо огляделся. Тристан стоял среди мшистой низины, окруженной кустарником. Шатаясь и моргая воспаленными глазами, он попытался сделать шаг. Ноги отчаянно дрожали, он упал на колени и пополз на четвереньках, а затем глубоко вздохнул и лег, прикрыв глаза и борясь с тошнотой. Перед ним опять поплыл туман.
Проклятое вино! Вот если бы только смочить водой пересохшее горло! Но воды нигде не было. Тристану оставалось уповать лишь на то, что постепенно боль и тошнота утихнут.
Повернувшись на бок, он устремил взгляд на луну и вдруг понял, что надо делать: думать о Женевьеве Иденби. Вспоминать ее шелковистые волосы, умоляющие глаза, подкупающие и лишающие воли.
Тристан снова зажмурился, ощутив странное спокойствие. Казалось, неподвижные конечности начали наливаться силой. Сердце забилось быстрее.
А все потому, что он считал своим долгом отомстить ей. Месть неизбежна - как морские приливы, как восход солнца. Он обязан отомстить!
* * *
Тристана разбудил рассвет. Осторожно открыв глаза, он понял, что видит все вокруг ясно и отчетливо. Тристан прищурился, поглядел на восходящее солнце и улыбнулся, словно приветствуя золотистое светило, поднимающееся из розоватой дымки.
Наконец он осторожно сел, ощупал рану над виском и поморщился: до нее нельзя было даже дотронуться. Но несмотря на зверский голод, жажду и слабость, Тристан уже не испытывал унизительного головокружения, которое свалило его с ног прошлой ночью. Поднявшись, он приободрился, ибо мог стоять прямо!
Тристан внимательно огляделся. Прямо перед ним находились задние ворота замка Иденби. Он отметил, что здесь замок защищает только стена - и море. Ни одно судно не подошло бы к этому берегу: из воды торчали острые камни. Небольшой пляж неподалеку был окружен неприступными скалами. Пожалуй, здесь не нашлось бы серьезных препятствий для лодки… или для пловца.
Через замок Иденби не пробраться - это ясно как день. Ему не хватит ни сил, ни проворства, для того чтобы взобраться на стену или проскользнуть по двору словно тень. Единственная возможность - обогнуть замок вплавь.
Пора было действовать, принимать решение. Жажда нестерпимо мучила его: Тристан впервые узнал, что значит всем существом мечтать о глотке воды. Но к счастью, рассудок не покинул его. Если он доберется до воды, то прилив и волны помогут ему обогнуть скалу и, с Божьей помощью, доплыть до той бухты, на берегах которой раскинулся его лагерь. На краткий миг Тристан закрыл глаза. Сначала придется спуститься с почти отвесного утеса.
Утес порос сырым мхом. Тристан начал спускаться к берегу, цепляясь за выступы камней, хватаясь за листья папоротника, похожие на перья. Внезапно он потерял опору, чертыхнулся и кубарем покатился вниз. Бешеное движение вдруг прекратилось, и мгновение спустя Тристан рухнул на белый песок.
Несколько секунд он лежал, оглушенный падением, а зачем расслабился и громко рассмеялся. Его тело покрывали ссадины и синяки, но все кости были целы. Под ним был чистый мягкий песок, Тристан вслушивался в плеск волн, впивал запах моря, точно крепкое вино. Эти запахи и звуки дарили ему надежду и решимость. Накатила волна, омыла его тело и лениво отступила. Поднявшись, Тристан направился к воде и слегка поморщился: она оказалась холодной. Не раздумывая он зашел поглубже - и поплыл.
Плыть было нелегко: волны прилива норовили выбросить его на берег. Он быстро устал, От ледяной воды Тристана клонило в сон. Появилось опасное желание перестать бороться за жизнь, уйти в аквамариновую глубину и уснуть…
"Не останавливайся, не сдавайся!" - твердил он себе. И хотя с каждым движением мышцы ныли все сильнее, продолжал плыть.
Каждый раз, когда Тристан уже был готов сдаться, соленая вода обжигала воспаленные глаза, и он вспоминал о леди Женевьеве - самой прекрасной и самой коварной женщине на свете. Ему нужно выжить, иначе она не узнает вкуса поражения. Тристан заставит ее поплатиться за обман и предательский удар. А еще - за неглубокую могилу, вырытую наспех.
Гнев придавал ему сил. Гребок, вздох, гребок… и так без конца.
Внезапно скала, вздымавшаяся слева, исчезла. Тристан моргнул, стряхивая с ресниц соленую воду. Но зрение не подвело его: рядом тянулся пологий берег.
Он коснулся ногой каменистого дна. Берег, берег - и совсем рядом! Та самая бухта! Тристан разглядел на берегу воинов, лошадей и горящие костры.
Спотыкаясь о камни, он ринулся вперед, и тут его вновь обступила темнота.
Пелену забвения разорвали голоса. Кто-то схватил Тристана за плечи, приподнял его, вырвал из мокрых объятий моря.
- Тристан! Клянусь Богом и пресвятой Девой - это лорд Тристан!
Он открыл глаза. Рядом стоял на коленях человек с красной розой Ланкастеров на доспехах.
- Пить! - хрипло прошептал Тристан и снова смежил веки. Теперь, оказавшись среди своих, он мог себе это позволить.
К середине утра у Женевьевы разыгралась такая головная боль, что перед ней отступили воспоминания минувшего дня.
Мэри разбудила хозяйку с первым лучом солнца: обитатели Иденби ждали приказаний. Она растерялась. Отец не часто утруждал ее делами. Обычно он управлял замком сам, с помощью многочисленных помощников. Несмотря на хаос в стране и постоянную смену монархов, лорд Иденби сумел сохранить свою собственность. Он обожал охоту и подолгу беседовал с друзьями о философии и богословии. О делах замка и арендной плате Эдгар вспоминал лишь от случая к случаю.
При управляющем лорда Иденби, Майкле, дела шли как по маслу - и в самом замке, и в окрестных фермах. Он собирал плату с арендаторов, следил за работой соседней мельницы. Короче, все лежало на нем. До сегодняшнего утра Женевьева даже не представляла себе, что значит быть хозяйкой огромного поместья.
После смерти отца она с готовностью взяла на себя его обязанности, а отдавая приказы воинам, ощущала ни с чем не сравнимое удовлетворение. Ей не хватало времени подумать о том, не ошиблась ли она, и у нее даже не возникало мысли о возможном недовольстве подданных.
И вот теперь Женевьева растерялась. Майкл был мертв - как и ее отец, и Аксель. Сэр Гай собирался в путь. Половина грозного замка превратилась в руины, над Иденби по-прежнему нависала угроза.
Мэри сообщила госпоже, что отец Томас и сэр Хамфри ждут ее в кабинете Эдгара. Эдвина еще спала. Женевьева решила не будить тетку, а посетителям велела передать, что вскоре придет.
Она оделась в темно-серый бархат под стать своему настроению, заплела волосы в длинную косу и спустилась вниз. Увидев Женевьеву, сэр Хамфри и отец Томас встали. Сэр Хамфри вышел из-за массивного дубового стола и предложил девушке присесть, смущенно пожелав ей доброго утра.
Она села и встревоженно взглянула на отца Томаса. Предыдущий день он провел в часовне, стоя на коленях. Отец Томас не одобрял планы защитников замка, но смирился с ними. Высокий и худощавый священник отличался проницательностью.
Простолюдин, он предпочел духовный сан тяжелому труду батрака не из лени, а по велению сердца. Женевьева обрадовалась появлению отца Томаса в Иденби: этот суровый человек не заставил бы ее целыми днями молиться, но приступил бы к обязанностям духовного наставника. Обычно он обращался с ней как старший и мудрый товарищ и при необходимости всегда оказывался рядом. Темноволосый и зеленоглазый, священник был очень хорош собой, и Женевьева подозревала, что он водит дружбу с дочерью одного из ремесленников. При всей преданности церкви отцу Томасу недоставало фанатизма. Пожалуй, это особенно нравилось Женевьеве: отец Томас жил, руководствуясь заповедями Бога и правым смыслом.
- Мы должны позаботиться о покойных, миледи. - Он сразу приступил к делу.
- Предадим их земле так, как пожелают их родные, - отозвалась Женевьева. - Прикажите Джеку высечь надписи на надгробиях. Я заплачу.
Отец Томас кивнул и спросил:
- А как быть с Майклом?
- С Майклом… - Женевьева нахмурилась. - Он должен быть похоронен рядом со своим хозяином, моим отцом.
- Разумное решение, леди Женевьева, - заметил отец Томас, но ее почему-то насторожили его укоризненные взгляд и тон. Она вызывающе вздернула подбородок, но тут в разговор вступил сэр Хамфри:
- Стены замка необходимо починить, но нам не хватает рабочих рук. А если поручить это арендаторам, они не смогут заработать, чтобы заплатить вам. И еще одно - насчет стражников. Нам нужны воины. Кому из наших подданных вы окажете такую честь?
На столе лежало перо. Женевьева взяла его и начала задумчиво постукивать по пергаменту с перечнем доходов.
- Что касается стен, сэр Хамфри, то всех работников следует разделить на две группы. Пусть сменяют друг друга через день - при этом никто не пострадает. По поводу стражников я спрошу совета у Темкина. Жиля из кухни можно назначить управляющим вместо Майкла - он знает замок как свои пять пальцев. Сэр Хамфри, будьте любезны, поговорите с ним и приведите его ко мне. И поручите Темкину собрать новый отряд стражников немедля, иначе противник застигнет нас врасплох.
Сэр Хамфри вздохнул с явным облегчением, поклонился и отправился на поиски Жиля. Женевьева посмотрела на отца Томаса.
- Так в чем дело, святой отец? - сухо осведомилась она. - Я же чувствую - вы чем-то недовольны. Чем я оскорбила вас?
Священник отошел к высокому окну, выходящему во внутренний двор замка. Солнце еще не успело подняться, над землей стлался розоватый туман. Отец Томас обернулся.
- Миледи, я ужаснулся, узнав, что вам предстоит соблазнить врага и заманить его в ловушку, но возразить не посмел. А потом мне стало известно, что вы сами нанесли роковой удар и отказали рыцарю-христианину в, погребении по христианскому обычаю.
Женевьева ощутила раздражение.
- Отец, я нанесла удар человеку, который чуть не прикончил Темкина. У меня не оставалось выбора. Возможно, я поступила неправильно, отказав ему в посмертных почестях, но я в то время была сама не своя. В чем еще я провинилась, отец? На богослужении я помолюсь не только за моих близких, но и за врага.
- Дитя мое…
Женевьева раздраженно отбросила перо.
- Прошу вас, отец, не обращайтесь со мной как с несмышленым младенцем! Я делаю все, что в моих силах!
Священник улыбнулся, подошел поближе и взял ее за подбородок.
- Прошу прощения. Я понимаю, как трудно вам сейчас: вы потеряли и отца, и возлюбленного. На ваши хрупкие плечи легла тяжкая ноша…
- Они выдержат, отец Томас.
- Женевьева, я беспокоился о вас. Вчера я молился лишь о том, чтобы вы не пострадали. План казался мне слишком рискованным. А теперь я молюсь о том, чтобы вы поскорее забыли о случившемся - я-то знаю, как вы чувствительны. По-моему, мы поступили недостойно, мне тягостно думать об этом.
- А они? - возмущенно перебила его Женевьева. - Они поступили достойно, напав на Иденби безо всякой причины?
Отец Томас вздохнул:
- У вашего отца была возможность сдаться. Он мог бы остаться в живых и сохранить свое положение. Для этого ему понадобилось бы лишь принять условия Тюдора.
- Но в таком случае он нарушил бы клятву! Мой отец, присягнул на верность Ричарду, а с такими вещами не шутят.
- Может быть. И все-таки сторонники Ланкастеров сражались честно, а мы - нет.
- Они ничем не лучше нас. Зачем понадобилось поджигать дома наших подданных? Почему убили моего отца? Мы просто сделали то, что было в наших силах. Сторонники Ланкастеров не горевали о смерти моего отца, так почему же я должна оплакивать их предводителя? Победы обходятся недешево, но все же дешевле, чем поражения!
- Неплохо сказано, - заметил священник. - И все-таки прошу вас, распорядитесь, чтобы тело лорда Тристана передали его сторонникам. Пусть они похоронят его с почестями. Сегодня утром за ним прибыл гонец.
Женевьева небрежно взмахнула рукой.
- Поступайте, как сочтете нужным. - Она вздохнула. - А теперь мне пора - надо еще осмотреть замок и выяснить, каков нанесенный нам ущерб. И побывать на полях - не хватало еще, чтобы зимой нам пришлось голодать.
- Наш разговор не закончен, миледи, - покачал головой отец Томас. - Осталось обсудить еще один вопрос.
- О чем?
- О вашем браке.
Женевьева изумленно посмотрела на священника. Ее сердце пронзила боль, к глазам подступили слезы.
- Тело Акселя еще не остыло в могиле, а вы уже заводите речь о браке? - Мысленным взором она отчетливо увидела погибшего жениха - молодого учтивого красавца, всегда готового улыбнуться ей.
- Женевьева, я вовсе не хотел причинить вам боль. Однако вы должны укрепить свое положение. Теперь вы - хозяйка огромных владений, заманчивая добыча. Не забывайте, сколько в мире людей, которым чуждо благородство.
- Нельзя принудить к браку силой, отец. Даже если меня свяжут и принесут к алтарю, я не произнесу ни слова. Да, теперь я хозяйка замка. И останусь ею. Стены Иденби прочны. Мы сумеем защититься.
Священник смутился.
- Женевьева, поскольку ваш отец умер, сэр Гай обратился ко мне, как вашему духовному наставнику, с просьбой обвенчать вас.
- Сэр Гай?!
- Да.
Священник умолк. Женевьева медленно поднялась и подошла к нему.
- Отец, вас что-то тревожит. Пожалуйста, поделитесь со мной своими мыслями. Сегодня я не расположена выслушивать намеки.
Отец Томас нахмурился:
- У меня нет причин возражать против такого брака. Сэр Гай молод и полон жизни, он из хорошей семьи, но при этом беден, у него нет своей земли. По-моему, вы могли бы стать женой одного из самых богатых лордов побережья…
Женевьева поняла, что священник уклоняется от ответа.
- Отец, предложение сэра Гая ничуть не удивило меня: он был близким другом Акселя. Моя судьба небезразлична ему. Сэр Гай нравится мне, но пока я не желаю даже думать о браке. Я не вправе предать погибшего жениха. - Сделав паузу, Женевьева с любопытством спросила: - Вы недолюбливаете его, отец?
- Нет, дело не в этом. Я почти не знаю сэра Гая, и все же… Если вы действительно хотите знать мое мнение, Женевьева, то вот оно. Рыцарь не вправе предлагать благородной леди стать наложницей врага. Настоящий рыцарь умрет, но не допустит такого позора.
- А по-моему, эта мысль была удачна - и потом, сэр Гай очень беспокоился за меня, отец. Если бы мы не потеряли Майкла… - Она помедлила. - Пожалуй, мне придется в самом ближайшем времени совершить паломничество, отец. И помолиться - не только за погибших, но и за себя. А теперь мне пора идти. Передайте сэру Гаю, что пока я не расположена говорить о браке.
- Он скоро покинет замок. Вы согласны встретиться с ним до отъезда?
- Да. Он едет просить о помощи… - Женевьева осеклась, услышав громкий стук в дверь. Отец Томас открыл дверь.
На пороге стоял возбужденный и раскрасневшийся сэр Гай.
- Женевьева! - Он бросился к столу, но тут же опомнился и поклонился священнику. - Добрый день, отец. Женевьева, стражники на северной башне заметили отряд, приближающийся с севера. Воины одеты в цвета Ричарда, на их знамени - белая роза Йорков!
- Впустите их!
- Я уже отдал приказ.
Женевьева нахмурилась, услышав, что сэр Гай взял на себя такую смелость, но тут же смягчилась: должно быть, он слишком взволнован, чтобы думать об этикете.
- Они прибыли просить у нас помощи!
- Помощи? У нас? - ахнула Женевьева.
- Да. Ричард собирает войска. Генрих Тюдор готовится к сражению с королем, Ричард созывает своих сторонников. Говорят, численный перевес на его стороне, так что у самозванца нет ни малейшей надежды!
Женевьева опустила глаза на лист пергамента. Стало быть, приближается решающее сражение за королевский трон! С Божьей помощью Генрих Тюдор будет повержен. Женевьеве следовало бы радоваться, однако в эту минуту она надеялась, что король поможет ей, а не попросит подкрепления.
Она вздохнула:
- Сэр Хамфри уже слишком стар. Отпустить Темкина я не смогу. Соберите десяток воинов. Лошадей пусть разыщут сами, а доспехами мы их обеспечим. Если же кто-нибудь из молодых крестьян пожелает стать пешим воином, я благословляю их - но лишь в том случае, если они пойдут не вопреки воле родителей.
"Разве у меня есть выбор?" - с горечью подумала Женевьева.
- Скоро все будет кончено! - радостно заверил сэр Гай и склонился над столом, чтобы поцеловать ее в лоб. - А когда я вернусь…
Отец Томас недовольно кашлянул.
- Мы должны оказать гонцам короля достойный прием.
- Я позабочусь об этом… - начал сэр Гай, но Женевьева перебила его: