- Мы рады видеть вас здесь, - сказал он, и я подумала: "Не звучит ли это "мы" на королевский манер, не слишком ли он заносчив?" Всем своим видом он показывал, что совершенно равнодушен к нашему присутствию.
- Сейчас подадут ужин, - сказала Матильда, и я поняла, что ждали лишь появления Гордона.
- Ну, давайте же перейдем в столовую, - предложил он.
Я заметила, что он не спускает глаз с Дорабеллы, и она явно это чувствовала. Ей льстило его внимание, а мне казалось, что дело вовсе не в ее обаянии, а в том, что он думал, насколько важен для всей семьи ее приезд в этот дом.
В столовой Дорабелле предложили место между Дермотом и его отцом. Моим соседом оказался Гордон Льюит, по другую сторону от него сидела моя мама. Сидя рядом с ним, я не могла не обратить внимания на его сильные руки, и вообще, от него исходила энергия. Какую же роль играет он в жизни этого дома? Матильда Льюит считалась членом семьи и приходилась дальней родственницей Трегарлендам. Зная это, Гордон Льюит должен был попытаться каким-то образом утвердить свое положение в доме. И каково же было его положение? Сын экономки! Однако он управлял имением - вместе с Дермотом. Постороннему могло показаться, что он здесь хозяин.
Соблюдая правила приличия, Гордон поговорил с моей мамой, потом со мной, желая узнать подробнее о Кэддингтоне и о нашем имении.
Я ответила ему, что все имения кажутся мне похожими друг на друга.
- Возможно, так оно и есть. Но везде по-разному, - возразил Гордон. - В одном месте сильный дождь - стихийное бедствие, а в другом он может стать благодатью. Здесь у нас нередки ураганы.
- А ваше поместье, наверное, большое? - спросила я.
- Как вам сказать. Здесь оно может считаться большим. Оно тянется в глубь полуострова, но оттого, что море близко, возникают определенные сложности.
- А вы не чувствуете себя здесь отрезанными от мира?
- Ну нет, совсем рядом - Полдаун, рыбацкая деревня, которую можно считать маленьким городком.
- И ее можно увидеть отсюда, из окна вашего дома?
- Да, это так.
- Я бы хотела побывать там.
- Вряд ли она покажется вам интересной. А в Лондоне вы часто бываете?
- Случается. Наш дядя живет в Вестминстере, и когда мы оказываемся в Лондоне, то останавливаемся в его доме. Но обычно мы живем в деревне. Мы с сестрой только что закончили колледж. Мы не жили дома несколько лет.
- Понятно… Вы спросили, чувствуем ли мы себя отрезанными от мира, и я могу вам ответить: нет, это не так. Правда, наше поместье занимает большую часть полуострова, и иногда вы можете проехать верхом несколько миль - и никого не встретить. По соседству с нами находится поместье Джерминов…
- Пожалуйста, продолжайте…
- Мы с ними не дружим. Очень давно между семьями произошла ссора. С тех пор Трегарленды и Джермины враждуют.
- Как Монтекки и Капулетти?
- Да, вроде того. - Обычно ссорятся из-за какого-нибудь пустяка, который со временем забывается. А потом дочь из одной семьи выходит замуж за сына из другой семьи, и все счастливы.
- У меня есть подозрение, что в данном случае именно это и послужило началом вражды.
Я засмеялась.
- Значит, нам не удастся познакомиться с Джерминами? - спросила я.
- Могу заверить вас, что сюда их не пригласят. - Он пристально посмотрел на меня. - Значит, вы с сестрой двойняшки?
- Да, - ответила я.
- Между вами есть легкое сходство.
- Я всегда думала, что между нами сильное сходство, а вы говорите - легкое.
- Именно легкое, - сказал Гордон.
"Наверное, он хочет сказать, что я не так привлекательна, как Дорабелла, - подумала я. - К тому же он находит меня скучной".
Я сосредоточилась на еде, и он повернулся к маме. Они о чем-то говорили, но я их не слышала. После ужина мы снова вернулись в холл, где семья Трегарлендов проводила вечера, и нам подали кофе. Спустя полчаса Матильда Льюит шепнула мне:
- От такой долгой поездки вы, наверное, устали и хотели бы пораньше лечь спать.
Мама ответила ей, что, пожалуй, она права, и мы разошлись по комнатам.
В моей комнате горел камин и было тепло, однако я испытывала какое-то неуютное чувство, похожее на страх. Я подошла к окну и раздвинула занавеси. Светила луна, от которой шла дорожка по воде, было слышно, как внизу у скал шумит прибой.
Я не стала задергивать занавеси, чтобы не чувствовать себя отрезанной от мира, и, отвернувшись от окна, ждала, когда откроется дверь, ибо была уверена, что Дорабелла заглянет ко мне. Так оно и произошло.
Сестра была очень красива в синем шелковом халате, с распущенными по плечам волосами. Она прислонилась спиной к двери к улыбнулась.
- А ты ничуть не удивилась! Знала, что я приду? - сказала она. - Как тебе здесь нравится?
- Здесь интересно.
- Не просто интересно, а удивительно… встреча со всеми этими людьми…
- Я понимаю, что для тебя все это очень важно, ведь ты думаешь о том, что станешь здесь хозяйкой.
- Это место похоже на Кэддингтон, только здесь море, а у нас его нет… Послушай… а что ты скажешь о нем?
- Мужчин было несколько… Кого ты имеешь в виду?
- Ну, конечно же, Гордона Льюита.
- Я его не настолько хорошо знаю, чтобы судить о нем.
- От тебя можно сойти с ума. Ты так педантична и рассудительна во всем. Я спрашиваю, какое впечатление Гордон произвел на тебя?
- Мне кажется, он хочет, чтобы все знали, что он не просто сын экономки.
- Но Матильде Льюит вряд ли подходит такое определение.
- Пока я не могу ничего сказать о них. Все как-то необычно.
- А мне кажется, что все просто. Она приехала сюда, когда умерла мать Дермота. Трегарленды с ней в дальнем родстве, как я понимаю. Матильда навела в доме порядок и прекрасно справляется с хозяйством. Я думаю, она славная женщина, не так ли? Что касается Гордона, то я нахожу его весьма интересным, и мне кажется, - она хихикнула, - я ему нравлюсь.
- Ух не собираешься ли ты одарить его своей благосклонностью?
- Не дури! Что ты говоришь!..
- Ты знаешь, когда ты выйдешь замуж, тебе придется успокоиться. - Не пойму, о чем ты? Я просто сказала: кажется, я ему нравлюсь…
- Гордон Льюит не может не интересоваться девушкой, которая собирается стать членом их семьи.
Дорабелла сердито посмотрела на меня, и я почувствовала смутное беспокойство. Она очень быстро влюбилась в Дермота. А что если она так же быстро разлюбит его? Она привыкла к тому, что ею увлекались, и восприняла внимание Гордона как знак восхищения ею.
- Кажется, отцу Дермота я тоже понравилась. Он просил меня не уезжать, - сказала сестра.
- Так, значит, ты произвела хорошее впечатление на своих будущих родственников…
- Я так думаю. Дермот хочет, чтобы весной мы поженились. Как ты к этому относишься?
- Мне кажется такое решение слишком поспешным. Ты не задумывалась о том, что в это время в прошлом году ты еще не была с ним знакома?
- Какое это имеет значение?
- Имеет. Ты должна хоть что-то знать о людях, с которыми проведешь всю последующую жизнь.
- Мы с Дермотом уже знаем друг друга.
- И он все еще не отказался от своего желания жениться на тебе? - спросила я с наигранным удивлением.
- Не зли меня. Мы с ним прекрасно подходим, друг другу. Я побаивалась, что меня здесь плохо примут, но его семья отнеслась ко мне так душевно - и Матильда, и отец Дермота…
- И Гордон Льюит, - добавила я. Дорабелла слегка нахмурилась:
- Не уверена. Он не из тех, кого легко раскусить. Я засмеялась.
- Тебе до него не должно быть никакого дела. Главное для тебя, чтобы отец Дермота дал согласие на ваш брак. Матильде ты нравишься. Она все так же будет вести хозяйство, и ты не станешь мешать ей, чтобы не ссориться. Не так ли?
Дорабелла тоже рассмеялась:
- Это чудесно. Я уверена, что все так и будет.
- Все будет хорошо, - заверила я ее. - А теперь пора спать.
- Спокойной ночи, "двойняшка".
Этим прозвищем сестра называла меня, когда попадала в какую-нибудь передрягу и ждала поддержки. Когда Дорабелла ушла, я разделась и легла в постель, долго еще лежала без сна, прислушиваясь к шуму прибоя и думая о будущем. Дорабелла выйдет замуж и приедет сюда. И мы расстанемся.
Дни были заполнены до отказа. Дермот с Дорабеллой проводили большую часть времени вдвоем: они ездили по окрестностям верхом или в его машине. Он очень гордился Дорабеллой и старался познакомить ее со всеми своими соседями. Сестру это развлекало. Мою маму интересовало, как ведется хозяйство в доме, а папу - как содержится имение. Он подружился с Гордоном.
Меня же интересовали сами люди.
Маме всегда было неуютно без меня, и, когда Матильда Льюит предложила матушке провести ее по дому, та уговорила меня сопровождать их.
Отец уехал с Гордоном на ферму, чтобы познакомиться с каким-то новым приспособлением, установленным в коровнике, Дорабелла с Дермотом отправились на прогулку, и в доме остались только мы трое. Матильда знала и любила этот дом, она заботилась о нем больше, чем его хозяева - Джеймс и Дермот Трегарленды.
- Я люблю эти суровые места, - сказала Матильда. - Ветры дуют здесь с такой силой, что срывают крыши с крестьянских домишек и валят на землю изгороди.
- А как далеко отсюда ваша ферма? - спросила мама. - В полумиле отсюда, недалеко от владений Джерминов. - Ваших недругов, - вставила я.
- Значит, ты слышала об этом? - засмеялась Матильда.
Маме захотелось узнать, о чем мы говорим.
- Между двумя семьями существует многолетняя вражда, - сказала Матильда. - Никто не помнит, с чего она началась, подробности канули в прошлое, но вражда осталась.
- Они близко живут?
- Наши имения соседствуют, но имение Джерминов гораздо больше нашего. Мы редко видимся с ними, а когда это случается, ограничиваемся кивком головы в знак приветствия.
- И нельзя забыть ту старую вражду?
- Мы, корнуэльцы, придерживаемся традиций. Вы, англичане, склонны забывать о таких вещах, но мы о них помним долго.
- Вы питаете к ним недобрые чувства? - спросила я Матильду.
Мама строго посмотрела на меня.
- Мы относимся к ним с безразличием, - ответила миссис Льюит.
- Все же интересно, с чего это началось, - продолжала мама.
Матильда в ответ только пожала плечами, и больше об этом мы не говорили, а двинулись дальше осматривать дом.
- Дом построен во времена Елизаветы, - сказала Матильда. - В годы после Реставрации к нему пристроили западное крыло, а потом и восточное: тут смешались разные стили.
- А это делает его еще интересней, - сказала я, и мама поддержала меня.
Мы начали осмотр дома с большого холла. Он сохранил свой изначальный вид. На его стенах было развешано старинное оружие, которое служило прежним хозяевам дома для защиты от незваных гостей. В холле стоял длинный стол.
- Это стол эпохи Кромвеля, - сказала Матильда, - стулья относятся ко времени правления Карла II. Семья была откровенно роялистской, и во время протектората подвергалась гонениям, но жизнь наладилась с возвращением короля на трон.
Одна из дверей холла служила входом в небольшую домашнюю церковь. В ней стояли алтарь, кафедра для проповедника и ряд скамеек со спинками. Я посмотрела на овальный свод с каменными консолями, на резных ангелов, поддерживающих кафедру, и представила, как в тяжкие годы здесь собирались домочадцы помолиться и услышать Слово Божье.
- Теперь церковь почти все время пуста, - сказала Матильда. - Джеймс, отец Дермота, говорит, что в годы его юности в ней каждое утро читали молитву, на которой должны были присутствовать все слуги. Когда Джеймс стал хозяином дома, он отлучил слуг от домашней церкви и предоставил им возможность заботиться о своих душах без всякой помощи со стороны Трегарлендов. Я повторяю его слова, но считаю их богохульством.
Мы поднялись по главной лестнице и оказались в длинной галерее. На стеках висели портреты Трегарлендов, написанные за последние три века. Я узнала Джеймса Трегарленда - по насмешливому выражению его глаз.
Матильда печально смотрела на портрет.
- Джеймс - жизнерадостный человек, - сказала она. - Он поздно женился, и его жена была совсем молоденькой девушкой с хрупким здоровьем, она умерла, когда Дермот был еще ребенком.
- И Джеймс не женился после этого?
- Нет, - Матильда Льюит покачала головой, и добавила: - А это было бы для него весьма разумным шагом.
- Ну что же, - сказала мама, - все устроилось неплохо. Он и Дермот находятся под вашим присмотром.
- Да, я стараюсь делать все, что могу. Эта лестница ведет к спальням.
На этаже находилось несколько спален, и в одной из них ночевал король Карл II во время гражданской войны.
Мы интересно провели утро.
Наш рассчитанный на неделю визит приближался к концу. В один из последних дней мы с мамой пошли утром в Полдаун. Это был очаровательный городок, через который протекала речка, разделяя его на две части: западную и восточную.
В гавани на буйках стояли рыбачьи лодки. Я присмотрелась к их названиям: "Милашка Джейн", "Мэри Энн", "Беатриса", "Красотка".
Я спросила маму:
- Почему все лодки носят женские имена?
- Не все, - ответила она. - Смотри, вон там качается на волнах "Веселый Роджер".
На берегу рыбаки чинили сети, а над ними с криками летали чайки, то падая камнем вниз, то взмывая в воздух. Порывы сильного ветра трепали наши волосы и платья. Мы жили в доме Трегарлендов не так уж давно, однако обитатели Полдауна уже знали нас. Я услышала, как один из рыбаков сказал другому: "Они гостят у Трегарлендов". Мы прошли по главной улочке городка. В окнах лавок были выставлены сувениры: морские раковины, пепельницы с надписью "Полдаун", глиняная посуда, стеклянные изделия и фигурки сказочных существ из местного фольклора. В лавках продавались ведра, лопаты, рыболовные снасти. В воздухе пахло свежевыпеченным хлебом. В одной из лавочек продавались булочки и кексы. Городок был уютный и деловой.
Мы купили несколько вещиц на память, правда, только ради того, чтобы послушать местный говор.
- Вам нравится, Полдаун? - спросили нас в лавочке.
- Да, очень нравится, - ответили мы.
- Сейчас там, в доме наверху, наверное, хорошо. А здесь скоро начнется шторм. Я бы не вышел сейчас в море… даже если бы мне пообещали за это ферму. Старый Ник сейчас только и ждет, чтобы кто-то попался к нему в лапы…
Надо было срочно возвращаться домой. Идти в гору, да еще против сильного ветра, было очень трудно, и мы совсем выдохлись, когда добрались до особняка Трегарлендов.
Нас встретила Матильда.
- Как хорошо, что вы вернулись, - обрадовалась она. - Такая погода не для прогулок. Я боялась, как бы вас не сдуло ветром со скалы.
К ночи шторм набрал полную силу. Я подошла к окну и посмотрела на море. Оно кипело белой пеной. Огромные волны накатывали на берег и со страшным грохотом разбивались о скалы. Я не могла поверить, что это бушует то же самое море, которое еще вчера было таким спокойным и лазурным. Им словно овладел злой дух.
Я долго лежала и слушала шум ветра, уснула я лишь под утро.
К утру шторм утих. Проснувшись, я сразу заметила это. Я подошла к окну. На море все еще гуляли волны в белых барашках пены.
Я оделась и пошла к Дорабелле.
- Какая ужасная ночь! - сказала она. - Я думала, что дом снесет ветром.
- Это просто один из тех штормов, о которых здесь постоянно говорят.
- Но он вроде бы кончился. Мы с Дермотом собирались съездить в Плимут. - Дорабелла лукаво посмотрела на меня, - Это совершенно необходимо.
- Чтобы купить тебе кольцо?
- Как ты угадала?
Старый Ник - прозвище дьявола в Корнуолле. - Будто ты не знаешь, что я всегда угадывала твои мысли. Тебя выдают твои глаза.
- Да, мы едем покупать обручальное кольцо! Это чудесно, как ты считаешь?
- Да, - согласилась я, - В жизни бывают чудесные мгновения.
- А что ты собираешься делать?
- После полудня собираюсь проехаться верхом.
- С кем?
- Ни с кем. Одна. Просто хочу побыть в одиночестве.
- Ты это серьезно?
- Да. Попрошу, чтобы мне для прогулки дали добрую старую Звездочку. Кажется, так ее зовут?
- Ты имеешь в виду гнедую кобылу с белым пятном на лбу?
- Да, она мне нравится, и мне кажется, что она относится ко мне по-доброму.
- Думаю, тебе доверят ее без возражений.
- Я тоже так думаю.
Дорабелла оделась, и мы спустились завтракать. Мама предложила мне снова прогуляться в поселок. Несколько рыбачьих лодок сорвало ветром со швартовых, и они оказались в море.
- Эти октябрьские шторма такие ужасные, - сказала нам мисс Полгени, хозяйка галантерейной лавки. Мама пришла к ней купить шерсти для вязания. - Не всегда удается предугадать, когда начнется шторм. Надо всегда верить приметам. Недавно пропали в море Томми Эйо и его брат Билли. Говорят, что когда они шли к лодкам, то встретили на дороге пастора. Но ведь каждый знает, что встретить священника перед выходом в море - это, не к добру.
Мы с мамой переглянулись. Нам потребовалось бы много времени, чтобы выучить все здешние приметы.
Мама долго выбирала пряжу, и мисс Полгени не удержалась от совета.
- Смотрите, какой хороший цвет, - сказала она, протянув матушке моток шерсти. Я потянулась за пряжей и уронила на пол перчатку, пришлось нагнуться и поднять ее.
- Ох, - промолвила мисс Полгени, испуганно глядя на меня. - Вам не следовало это делать. Вечером у вас могут быть неприятности.
- А что же я должна была сделать? - спросила я.
- Вы должны были оставить перчатку на полу, дорогая, пусть кто-нибудь другой поднял бы ее.
- А что за неприятности ожидают меня? - не удержалась я.
- А то, что вы встретите человека, с которым вам лучше бы не встречаться. Если бы кто-нибудь другой поднял перчатку вместо вас, это означало бы хорошую встречу.
- А можно все переиграть?
- Что вы, дорогая, это невозможно. Вам выпал такой жребий.
Мы с мамой вышли из лавки и рассмеялись.
- Нужно постоянно быть настороже, чтобы ничто не повлияло на твою судьбу, - сказала я.
- Ты думаешь, они и в самом деле говорят об этом всерьез?
- Не сомневаюсь.
Когда мы, вернулись, то узнали, что Дермот с Дорабеллой уехали в Плимут, а отец и Гордон ушли на ферму осматривать ее после шторма.
- Что ты собираешься делать после полудня? - спросила мама.
- Пойду прогуляюсь или проедусь верхом, - ответила я.
- Обо мне не беспокойся, - сказала мама. - Я люблю побыть одна.
- Тогда до встречи.
Я решила проехаться верхом. Мне нравилось, когда лошадь иноходью шла по извилистой тропке вдоль берега моря. Заблудиться здесь было невозможно.
Из конюшни мне навстречу вышел один из конюхов.
- Хотите взять Звездочку, мисс? - спросил он. - Да, если можно. Мне хотелось бы проехаться верхом.
- Она это любит. И вы с ней ладите, мисс, не так ли? Хорошая лошадка.
- Да, мне она очень нравится. Конюх заговорил о шторме: