Молодой человек показался Мишель знакомым, хотя она никак не могла вспомнить, где его видела. Ясно было только, что он здесь довольно важная персона. Это чувствовалось по его рассеянному и явно скучающему взгляду, которым он время от времени окидывал сцену, зрителей и роскошный зал.
Но тут внимание Мишель вновь привлекли исполнители главных партий. Как раз в эту минуту должно было начаться большое па-де-де Красавицы и Чудовища. Мишель хотелось присмотреться, как исполняет этот танец Сибелла. Ведь когда-нибудь, в случае болезни Сибеллы, Мишель могла рассчитывать заменить ее в этой партии. Та же танцевала па-де-де безупречно, и у нее можно было многому научиться.
Следующий номер исполнял кордебалет, изображавший слуг и дворню Чудовища. Мишель сначала посмотрела на Мари, а потом на Дениз. На лице последней было написано откровенное бешенство. Вместо сольной партии ей пришлось танцевать перед королем в массовке! Такого унижения она не могла вынести.
Наступило время выхода Мишель. Это был ее сольный номер. Она стояла на сцене совсем одна перед всем двором во главе с самим королем. И вот тут-то и пригодился совет Андрэ. Мишель перестала думать о короле, его любовницах, вельможах, знатных дамах и вообще об этом пышном собрании, с любопытством рассматривавшем юную балерину. Музыка, движение, танец целиком поглотили ее внимание. Она даже удивилась, когда номер вдруг кончился. Мишель казалось, что он будет длиться еще и еще. Но оркестр замолк, а зал, казалось, рухнул от грома аплодисментов. Прием был самый восторженный. За колоннами ей на шею бросились Мари, Луи, Кафе о Лэ и еще несколько участников спектакля. Все поздравляли Мишель, целовали, тискали в объятиях. Девушка была счастлива… Нет, ей никогда не забыть этот вечер!
Представление закончилось. Участники выходили на поклон. Когда пришла очередь Мишель, она оказалась прямо напротив короля. Склонившись в глубоком реверансе, она заметила, что его взгляд плотоядно обшаривает ее скрытые тонкой тканью формы.
Она подняла глаза и увидела, что король продолжает смотреть на нее, одобрительно кивает головой и многозначительно улыбается. Мишель покраснела. Она чуть было не потеряла равновесие и не упала. Девушка сразу же вспомнила о том, что ей говорили о пристрастии монарха к прекрасному полу.
Повернув голову в сторону зала, Мишель снова увидела молодого человека в клетчатом пледе, который тепло ей улыбался. И тут узнала его. Да ведь это Ян Маклевен, с которым она познакомилась на корабле по пути во Францию!
Но что он делает здесь, в Фонтенбло?..
Глава 13
– Но, месье, мы должны сначала переодеться! – озадаченно сказала Сибелла и в растерянности посмотрела на Мишель. – Мы же не можем садиться за королевский стол в нарядах, предназначенных для сцены. Кроме того, они до неприличия открыты!
Димпьер пожал плечами:
– То же самое я только что говорил его величеству. Но он настаивает, чтобы вы пришли на ужин именно в тех костюмах, в которых только что выступали. Сказал, что это будет очень забавно.
Луи, вытиравший рукавом пот со лба, поднял голову и рассмеялся:
– Может быть, это и будет забавно, но не для меня. Я считаю подобную затею просто неприличной. Уже не говоря о том, что в танцевальных костюмах трудно есть. Например, составной частью моего сценического образа являются собственные волосы. Причем длинные и нерасчесанные. Они непременно побывают во всех тарелках, из которых мне придется лакомиться за роскошным королевским столом!
– Речь идет, видимо, о женских костюмах, – отозвался Ролан. – Точнее о Сибелле и Мишель. Наш возлюбленный монарх всего-навсего хочет, чтобы они сидели перед ним за столом полуголыми. А он будет строить им по очереди глазки.
Он сердито посмотрел на Сибеллу и Мишель, как будто обе были виновны в том, что всей труппе придется сидеть за столом в весьма пикантном виде. И это – при всем королевском дворе! Дениз поддержала Ролана кивком головы. Хотя Мишель и была глубоко убеждена, что Декок-младшая по первому же знаку монарха скинет с себя все и станет голой танцевать перед ним на столе, только для того чтобы ее заметили и признали!
– Что ж, – печально вздохнула Сибелла, – другого выхода просто нет.
– Ты права, Сибелла, – усмехнулся Димпьер. – Нам действительно ничего не остается делать, как исполнить пожелание его величества. Или каприз. Называйте это, как хотите. Поэтому накиньте на плечи шали или платки. В зале может оказаться прохладно. И пойдемте к столу его величества короля Франции.
* * *
Мишель, Сибелла, Луи, Ролан, Андрэ и Димпьер были удостоены чести сидеть почти в голове длинного стола под белоснежной скатертью, сервированного золотыми и серебряными приборами и ломившегося от яств. Но при этом их разбавили другими гостями. Так что каждому пришлось довольствоваться соседями справа и слева, о которых они не имели никакого представления. Утешением могло служить разве что близкое соседство с королем, восседавшим, как и положено, во главе стола. Остальную труппу рассадили по соседству, за столом поменьше…
Мишель чувствовала себя неприлично оголенной, а потому – прескверно. В легком хитоне было очень удобно танцевать на сцене. Но сидеть в нем за столом, а тем более – королевским… Бр-р! Мишель закуталась в шаль и съежилась, чтобы не привлекать к себе внимания.
Исподтишка она принялась наблюдать за дамами и мужчинами, уже рассевшимися за столом. С близкого расстояния обилие грима и пудры на лицах производило неприятное впечатление. Справа от нее сидел довольно полный джентльмен с манерами лондонского денди. Он обернулся к Мишель, несколько мгновений внимательно смотрел на нее, а потом сказал с веселой улыбкой:
– А знаете, вы танцевали просто чудесно! Я уже целую вечность не получал такого удовольствия!
– Спасибо, месье, – ответила Мишель, глядя в пол. – Сегодня здесь собралась очень утонченная и понимающая публика.
Джентльмен выгнул брови дугой и неожиданно рассмеялся:
– Видите ли, это потому, что мы здесь изголодались по настоящему искусству. Иногда в Фонтенбло можно просто умереть от скуки. Мы постоянно стараемся найти что-нибудь новое и интересное. Или хотя бы приличное развлечение. Но это так трудно, дорогая! Невероятно трудно!
Мишель была поражена. Этот джентльмен считает здешнюю жизнь скучной? И это он говорит о дворце в Фонтенбло! Возможно ли это?
– Это все равно что плыть на большом корабле, – раздался голос слева. – Вокруг вас всегда одни и те же люди. День за днем. И распорядок для всех единый, пусть даже очень хороший. Но все равно быстро одолевает нестерпимая тоска.
Еще не видя автора этих слов, Мишель узнала его голос. И почувствовала, что покраснела.
– Мистер Маклевен! – воскликнула она, поворачиваясь. – Вот уж не ожидала здесь вас встретить!
Голос Мишель прозвучал радостнее, чем она бы хотела. Но ей действительно было приятно увидеть умного и интересного человека среди придворной мишуры и чванства.
– Да, мисс Вернер, вы не ошиблись, – ответил Маклевен, чуть наклонив голову в знак приветствия. – Это действительно я. Какое удивительное совпадение, что мы оба оказались здесь в одно и то же время! Должен сразу же заметить, что балет был чудесен. А вы танцевали выше всяких похвал!
– Спасибо, сэр!
– Я вижу, что вы сумели неплохо приспособиться к французской жизни. Кругом только о вас и говорят. Называют лучшей балериной из всех, кто когда-либо приезжал во Францию из английских колоний. Причем известность к вам пришла удивительно быстро. Несомненно, благодаря вашему таланту, трудолюбию и, конечно, очарованию!
Мишель почувствовала, что начинает уставать от бесконечного потока похвал и комплиментов.
– Мне посчастливилось попасть к удивительному педагогу и стать участницей его хореографической группы, – сухо ответила она. – А вы чем занимались все это время?
Маклевен откровенно рассмеялся:
– Браво! Вы ищете возможность, не обижая меня, спросить, что я здесь делаю? Каким образом никому не известный молодой шотландец очутился при дворе французского монарха? Не надо смущаться, мисс Вернер. Ведь эти вопросы вполне естественны!
Мишель действительно почувствовала себя неудобно и постаралась отвести взгляд. Но тут увидела, что король внимательно смотрит на нее и улыбается. Она покраснела еще больше.
Мишель никак не могла понять, что с ней происходит. Почему она все время смущается и краснеет? Почему при разговоре с этим шотландцем сразу же почувствовала себя неловко?
Она ощутила прикосновение пальцев Маклевена к своей руке. И не могла не вспомнить вкуса его губ… Там, на корабле… От подобного воспоминания Мишель стало совсем не по себе.
– Боюсь, что тогда я был не до конца откровенен с вами, мисс Вернер, – тихо сказал Маклевен.
От удивления Мишель тут же пришла в себя:
– Что вы имеете в виду?
– То, что не все рассказал о себе.
– Но разве кто-нибудь из нас обязан рассказывать другому всю правду о своей персоне?
– Это так. Но я очень старательно обходил любые подробности своей биографии. Вы не знаете, кто я, чем занимаюсь, каково мое положение в обществе. Не так ли?
– Да.
– Этому были свои причины. Дело в том, что я путешествовал инкогнито. Часть из того, что я тогда вам рассказал, было правдой. В моей семье действительно существует обычай, чтобы старший сын перед вступлением в наследство совершил путешествие по свету, дабы набраться ума и опыта. Но я не сказал вам, что путешествовал инкогнито. Для того чтобы увидеть все глазами простого человека, а не знатного отпрыска.
В душе Мишель тотчас же взыграло оскорбленное самолюбие. Этот молодой человек тогда обманул ее! Правда, его объяснения выглядят вполне резонными. И все же она с трудом сдерживала раздражение. Но язык уже вышел у нее из повиновения.
– Итак, – медленно чеканя слова, сказала она, – передо мной знатный и богатый вельможа! Здорово же вы меня тогда провели! Правда, себя я не виню за простодушие. Ибо ваше поведение на корабле не давало никаких оснований даже предположить, что я имею дело с настоящим джентльменом.
Маклевен покраснел. Его скулы задвигались от негодования. Глаза же сделались темными и очень серьезными.
– Что ж, мисс Вернер, я, наверное, заслужил этот упрек. Но позвольте напомнить, что никакой титул не защитит от искушения красотой. Тогда я не мог сдержать своих чувств. Простите меня. А теперь почему бы нам не стать друзьями?
Мишель стало стыдно за свою несдержанность. Глупо! Ведь Маклевен – хороший человек! Так она подумала еще на корабле. Теперь же окончательно убедилась в этом. Он нравился ей и тогда, и сейчас. Просто она стала старше и умнее и уже, наверное, не восприняла бы с таким негодованием его попытку поцеловать ее! А ведь со стороны Маклевена это было проявление чувства, схожего с ее собственным в памятный день близости с Арно Димпьером…
Сегодняшнее раздражение Мишель объяснялось лишь тем, что она никому не хотела позволить вовлечь себя в любовную интрижку. Но почему бы не получить удовольствие от компании Маклевена, его умной и всего лишь дружеской беседы? Чем это могло грозить? Да ничем!
Тем временем голоса на конце стола, где восседал король, становились все громче. Мишель посмотрела туда и увидела, что Людовик над чем-то от души смеется вместе со своими приближенными. Она обернулась к Маклевену:
– Простите меня за несдержанность и гадкий язык, лорд Маклевен. Я тоже очень хочу, чтобы мы стали друзьями.
– Вот самые приятные слова, которые я услышал с тех пор, как попал в этот мерзкий дворец с его отвратительными обитателями! Давайте выпьем за нашу дружбу.
И он поднял свой бокал. Мишель сделала то же самое. Они отпили шампанского.
– А почему вы назвали собравшихся здесь отвратительными? Ведь это как-никак двор его величества короля Франции! – спросила Мишель.
– Извините за откровенность, которая, видимо, прозвучала излишне резко, но я считаю этот двор насквозь прогнившим. Он в полном упадке. Обратите внимание на картины на стенах, на изобилие золота и бриллиантов, на фарфоровую посуду, доставленную прямо из Китая. Посмотрите на пресытившихся гостей со смертельной тоской в глазах. А потом выйдите на улицу. Вы увидите толпы нищих, голодных, обездоленных людей. Вглядитесь в их лица. Прочтите ненависть в их отчаявшихся глазах. А в это время король и его придворные лакомятся жареными фазанами на золотых блюдах! Народный гнев растет с каждым днем, мисс Вернер. Очень скоро он выльется на улицы. Потекут реки крови! Попомните мое пророчество, миледи!
Мишель посмотрела по сторонам и в душе невольно согласилась со словами молодого шотландца.
Она уже давно почувствовала отвращение к этой бьющей в глаза роскоши. Но поначалу думала, что виной всему – ее американское воспитание. Ведь она родилась и выросла в совсем другой стране. Но тут же Мишель вспомнила горячую речь, которую произнес перед ней в саду мадам Дюбуа чистокровный француз Арно Димпьер. В его словах было очень много схожего с тем, что она услышала сейчас от Маклевена. И все же сегодня, в день ее триумфа, Мишель не хотела задумываться над этими горькими истинами. Поэтому постаралась тут же переменить тему разговора:
– Я плохо разбираюсь в политике, лорд Маклевен! А в этот вечер, признаюсь, у меня и вовсе нет желания обсуждать столь глубокие философские проблемы. Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном!
– Разумеется! Я просто несколько забылся. Прошу меня извинить и не называть больше лордом Маклевеном. Меня зовут Ян. Так вы звали меня на корабле. Продолжайте и здесь. Договорились?
Мишель молча кивнула. Она была благодарна Маклевену за это предложение. Не в последнюю очередь потому, что произносить его непривычную фамилию, да еще вместе с титулом, было трудно. Мишель чуть нагнулась к плечу Яна и прошептала:
– А теперь, Ян, покажите мне любовницу короля. Мне до смерти хочется ее увидеть!
Ян рассмеялся, взял Мишель за руку и наклонился к ней:
– Посмотрите вон на ту солидную даму, сидящую справа от Людовика. Это и есть мадам де Малли, любовница короля.
Мишель повернулась в сторону короля и от удивления чуть не вскрикнула. Ибо мадам де Малли была не только очень толстой, но и откровенно уродливой. Этого не могли скрыть ни толстый слой румян, ни обильно посыпанная поверх него пудра.
– Но она же ужасна! – шепнула Мишель Яну. – Просто безобразна!
Ян поднес к губам салфетку и прыснул со смеху:
– Мне не остается ничего другого, как согласиться с вами, Мишель. Насколько я понял, вы видите ее впервые?
– Да. Друзья рассказали мне о существовании этой дамы только сегодня утром, но при этом умолчали о ее внешности. Но почему король выбрал в любовницы эту некрасивую толстуху? Не могу понять! Друзья сказали, что королева простовата. Но вряд ли она менее привлекательна, чем эта дама! Мне всегда казалось, что любовницы должны быть очень красивыми и желанными. Ведь короли могут приблизить к себе любую красавицу. Почему же Людовик остановился именно на ней?
– Этого вам никто не скажет, дорогая, – усмехнулся Ян. – Купидон часто пускает свои стрелы в совершенно неожиданном направлении.
Мишель еще раз взглянула на короля, который как раз в эту минуту весело смеялся над какой-то шуткой мадам де Малли.
– Король не выглядит злым, – задумчиво произнесла она. – Хотя, возможно, он своенравен и упрям. А нижняя губа отвисла так, как будто его кто-то обидел.
– Весьма точное определение. А вы наблюдательны, Мишель! Что же до доброты короля, то судите сами: еще в детстве его величество насмерть замучил котенка. Сейчас же он получает огромное удовольствие, издеваясь над своими придворными.
– Неужели?
– Да. Например, он спрашивает у одного из них, не страдает ли тот подагрой. Когда придворный отвечает утвердительно, то его величество наступает ему на ногу. Несчастный вскрикивает от боли, а король спрашивает: "У вас именно на этой ноге подагра?" Согласитесь, Мишель, это не очень смешная шуточка! В другой раз я наблюдал, как Людовик ударил по лицу своего придворного просто для того, чтобы посмотреть на его реакцию.
Мишель скорчила брезгливую гримасу:
– Все это выглядит отвратительно. А я-то думала, что короли должны быть благороднее, честнее и добрее простых людей.
– Вы ошибаетесь, Мишель. Король наделен исключительными правами и привилегиями, которые далеко не всегда идут ему на пользу.
– И то же самое касается любого вельможи?
– Порой, миледи. Но многие из тех, кого вы так называете, работают. Мне, к примеру, приходится содержать в порядке большой отцовский замок, следить за фермерами, севом и сбором урожая. Так что у меня, в сущности, не остается времени ни на что другое, тем более на разные интриги, распространение гнусных сплетен и прочего в этом роде. Хотя я в любом случае не унизился бы до этого. – Ян глубоко вздохнул. – Сказать по правде, я уже намереваюсь вернуться домой. Это был просто визит вежливости, как назвал бы мою поездку отец. Он всегда старался поддерживать хорошие отношения с сильными мира сего. Даже если подчас и был не согласен с ними в оценке тех или иных политических событий.
– Вы собираетесь вскоре уехать, Ян?
– Очень скоро. Как можно скорее!
В этот момент из-за спины Мишель протянулась рука официанта и поставила перед ней огромное блюдо с рыбой. Только тут она сообразила, что увлеклась разговором и совсем забыла про еду. Взяв вилку, Мишель принялась за рыбу, которая оказалась очень вкусной. Вскоре от нее остались одни косточки.
– Возможно, вы и правы в отношении смертельной скуки при дворе короля, – сказала Мишель, вновь повернувшись к Яну. – Но ведь придворные ее выдерживают. Чего ради? Ведь каждый из них достаточно обеспечен, чтобы жить у себя в имении, не нуждаясь в подачках с королевского стола. Разве не так?
– Так-то оно так, но ведь нет предела людской жадности. Я сейчас расскажу вам одну притчу. Только не выдавайте меня.
– Разумеется!
– Так вот. Как-то раз придворный доложил своей королеве, что во время очередных маневров лишь гусары смогли удержать свои позиции. Королева выслушала доклад и спросила придворного: "А если я лично в сопровождении небольшой охраны попытаюсь прорвать их оборону?" – "Они изрубят в капусту ваше величество". – "А вы, оставшись здесь, что бы после этого сделали?" – "Ваше величество! Я поступил бы точно так же, как собака в известном анекдоте. Этот пес сторожил обед своего хозяина. Но оказалось, что того хватил удар и он умер. Тогда пес вспрыгнул на стол и сам съел хозяйский обед".
Мишель засмеялась, но рассказ Яна вызвал у нее неприятное чувство. Если это правда, то как может король доверять своим придворным? Она посмотрела в конец стола, где сидел монарх. И в этот момент поймала взгляд Луи, который смотрел то на нее, то на Яна. Этот взгляд показался Мишель странным. Луи улыбнулся ей и безнадежно пожал плечами. Только теперь Мишель заметила, что сидевшая рядом с ним женщина положила ладонь на руку Луи и нежно ее поглаживает. Мишель почувствовала, что ее вот-вот стошнит от отвращения. Сидевшая рядом с Луи дама годилась ему в матери!