- Что ты здесь делаешь? Ради Бога, тебе же вредны такие зрелища.
- Я прекрасно себя чувствую, чего не скажешь о мистере Твиди.
Эштон взял Бетани под локоть.
- Мы отправляемся домой.
- Мне не хочется идти домой. - Ей показалось, что муж симпатизирует мятежникам, которые только что совершили такой жестокий акт.
Мисс Абигайль тут же попрощалась.
- У меня дела. Мы скоро снова встретимся и выпьем чаю.
* * *
- Сегодняшние события вызвали у меня отвращение к вашим делам, - высказал Эштон свое мнение Финли и Чэпину Пайперам, которые налаживали станок, собираясь отпечатать пачку рекламных листков.
- Мы не имеем никакого отношения к тому, что сделали с мистером Твиди: возмущенно заметил Чэпин, чихая, - типографский порошок попал ему в нос.
- Люди обычно не разбираются, кто патриот, а кто - нет, сваливая всех в одну кучу. - Эштон повернулся к Финли. - Вы должны как-то контролировать их: люди хотят свободы, но не беззакония.
- Все понимаю и согласен с тобой. - Финли тяжело вздохнул и вставил нагель в стержень станка. - Между прочим, сегодня после обеда я столкнулся с твоей женой, в буквальном смысле этого Слова - уронил пачку с листовками прямо на ноги ее подруге. Что это за дракон был с ней?
- Мисс Абигайль Примроуз, учительница Бетани из Нью-Йорка.
- Учительница? Устрашающий пример женской независимости и образованности, как мне кажется. - Финли поморщился. - Ей бы лучше вернуться в свое логово, откуда и выползла.
- Похоже, тебе от нее досталось, - усмехнулся Эштон. - Мисс Примроуз очень строгая. Бетани уважает ее.
- Наверное, твоей жене не стоило бы так открыто проявлять дружбу к своим тори, - высказал опасение Чэпин. - После того, что случилось сегодня с Твиди, лоялистам следует быть очень осторожными.
- А может быть, совсем наоборот, - возразил Эштон. - Не удивлюсь, если английские власти ужесточат меры, чтобы приструнить мятежников.
Чэпин помрачнел.
- Нам нужно избавиться от этого проклятого английского осведомителя, который докладывает о каждом нашем шаге.
- Мы его поймаем, - заверил Финли.
- Как? - поинтересовался Эштон.
- Устроим ему западню.
- Это шпион, а не омар.
- Английский корабль "Роза" сейчас находится в заливе. Уоллес посылает шлюпки к Пургаторским скалам и оставляет там сообщения для своих осведомителей. Если море будет спокойным, завтра ночью они будут обмениваться ими. - Он потер перепачканным краской пальцем подбородок. - Эштон, ты пойдешь с нами?
Молодой человек отвел взгляд:
- Нет.
- Не будет никакого насилия. Ничего, подобного сегодняшнему. Обещаю тебе.
- Лучше заняться делами, а не ловить шпиона, который, возможно, слишком умен, чтобы клюнуть на вашу наживку.
- Не понимаю тебя, Эштон. Раньше ты не сомневался.
- Тогда речь шла о человеке, который мне не безразличен.
- А свобода тебе безразлична?
- Не стану ввязываться в то, в чем не уверен.
- Ну, по крайней мере, хотя бы обдумай наше предложение. - Финли щелкнул пальцами. - У меня есть кое-что, что тебе полезно прочитать. Чэпин, достань один из тех памфлетов, что лежат на полке.
* * *
Эштон, войдя в дом, остановился на пороге, будто впервые рассматривая жену: просто удивительно, подумал он, как ей удается сохранить гибкость и грацию, несмотря на располневшую фигуру. Она повернулась, продолжая помешивать кипящую похлебку. Просто поразительно - беременность совершенно не испортила ее красоту: светлые волосы закручены на затылке тугим узлом, и только несколько прядей выбились и упали на ее милое и серьезное лицо.
При звуке его шагов Бетани обернулась, нервно стукнув ложкой по кастрюле.
- Привет, Эштон.
Он вспомнил об их сегодняшней ссоре после обеда. Еще по пути домой он решил строго объявить ей, что не разрешит больше посещать разные сборища. Но открыв рот, смог произнести:
- Иди ко мне, детка.
Бетани немедленно откликнулась на его слова, и Эштон понял, что жена тоже уже не сердится на него: он прижал ее к себе, а она положила голову ему на грудь, обнимая за талию.
Эштон целовал ее лоб, горячий от огня и мокрый от усталости, - ему нравился вкус и аромат ее кожи и волос, - вся она превратилась в женщину, оставаясь по существу ребенком, нуждавшимся как в его любви, так и в защите.
- Тебе не следовало сегодня идти за той толпой, - тихо произнес он, - это опасно, моя любовь. - Его слова звучали не упреком, а тревогой за нее.
- Я не знала, что это опасно, - прошептала она в ответ. - Толпа была занята только мистером Твиди. Капи… Солдаты появились вовремя. - Он отстранился от нее.
- Как старательно ты избегаешь упоминать его имя.
- Потому что мы всегда ссоримся, когда вспоминается это имя.
- У нас есть более важные дела, чем ссоры.
Он снова впился в ее губы, словно стараясь стереть имя Тэннера с них, и скоро совершенно забыл о нем, проникнув в нежную мягкость ее рта и получая такие нежные ответы. Через некоторое время он оторвался от жены, хотя это стоило ему некоторых усилий.
- Страшно проголодался, - признался Эштон.
- Я тоже.
Ему показалось, что она имела в виду совсем не похлебку. Он хотел направиться на кухню, но она взяла его за руку - ее щеки покраснели, что очень шло ей.
- Эштон, Гуди Хаас шепнула мне, что это нормально, если…
- Гуди Хаас полна всяких предрассудков. Если бы она жила сто лет назад, ее сожгли бы как ведьму. - Эштон не стал объяснять, что опасается заниматься с ней любовью, боясь причинить боль или вызвать преждевременные роды, чего ему совсем не хотелось.
После ужина они вместе помыли посуду и убрали на кухне, а затем перешли в гостиную. Бетани уже надоело вязать и штопать. В последнее время ей нравилось заниматься с детьми в доме Хаас. Эштон с нежностью наблюдал, как она, поправив выбившуюся прядь волос, весело рассматривала детские карандашные рисунки. Оторвав от нее взгляд, он достал памфлет, который ему дал Финли, - "Здравый смысл. Обращение к гражданам Америки", написанный английским иммигрантом по имени Томас Пейн.
Эштон надел очки. Сначала его глаза скользили по страницам, но затем слова автора захватили его: трактат страстно обвинял монархию и министров, его слова жгли сердце и призывали к борьбе за свободу. Эштона охватило незнакомое чувство. Справедливость. Преданность и верность. Целеустремленность.
Потрясенный прочитанным, он смотрел на последнюю страницу. На ней была написана только одна-единственная фраза: Свободные и Независимые Штаты Америки.
Свободный, а не крепостной. Независимый, то есть не связанный чужой волей. Памфлет упал на пол. Его слова жгли Эштону сердце. Он подошел к окну гостиной, держа очки в руках. Открылся вид за пределы поместья Систоун, мимо цветущего сада, кустов пионов, других весенних цветов и огороженных загонов… в луга, где под ветром колыхались травы. Свобода позвала его.
* * *
Бетани нахмурилась, не услышав ответа Эштона на свой вопрос. Он стоял у окна, глубоко задумавшись, упираясь сжатыми кулаками в подоконник. Казалось, в нем произошло какое-то изменение, лично его касающееся пробуждение. Глубоко вздохнув, она снова позвала его.
Муж обернулся - никогда еще его взгляд не был таким глубоким и ясным.
- Да? - спокойно произнес он.
- Я пригласила мисс Абигайль завтра на ужин.
На его лице отразились сожаление и нетерпение.
- Пожалуй, я не смогу присутствовать, буду занят.
Бетани не стала мешать его мыслям, и он снова отвернулся к окну. Опершись о край дивана, она поднялась на ноги, прошлась по комнате, подобрала лежавший на полу памфлет; быстро прочитала его, захваченная страстностью автора и испуганная тем, какое впечатление он произвел на мужа. Ей вдруг сразу стало понятно его состояние - его до странности спокойное настроение и напоминание о том, что завтра будет занят. Возможно, его взгляды начали формироваться уже давно, начиная с разочарования в английской армии; затем последовал необоснованный арест, известие о кабальном договоре с ее отцом, связавшем его по рукам и ногам, - и переход от безразличия к решительности и целеустремленности стал полным и безоговорочным. Ее муж сделался патриотом.
* * *
За дверью послышался какой-то шум. Бетани насторожилась: кто-то осторожно царапал дверь. Мисс Абигайль, приглашенная на ужин, никогда не станет скрестись в дверь, а смело объявит о своем приходе.
Это оказался мальчик, Джимми Милликен, мать которого держала пансион, где часто останавливалась мисс Абигайль. Бетани улыбнулась восьмилетнему малышу с взлохмаченными каштановыми волосами и лицом, усеянным веснушками.
- Входи, Джимми. - Она отступила в сторону, но пальчик колебался. Бетани подтолкнула его за плечо. - Добро пожаловать, малыш.
На лице его расцвела улыбка, обнажив выщербленные зубы. Подойдя к кухонному столу, он принялся вытряхивать содержимое своих карманов.
- Я принес вам записку.
В его запыленных домотканых штанах содержалось больше мальчишеских сокровищ, чем снадобья в карманах фартука Гуди, - мальчик выложил все их содержимое на стол, старательно ища записку и высунув от напряжения язык. Наконец отыскался помятый небольшой клочок бумаги.
- Вот она. Как и просила мисс Абигайль.
К несметному богатству мальчика Бетани прибавила еще одну монетку, когда он стал рассовывать снова все по карманам, и раскрыла записку, сразу узнав почерк мисс Абигайль: "К моему огорчению, из-за непредвиденных обстоятельств, я не смогу сегодня прийти к вам вечером. Прими мои искренние извинения…" Бетани вздохнула и отложила записку в сторону. Значит, сегодня ей предстоит одной провести вечер. Она заглянула в печь, где стояли приготовленные треска с картофелем и пудинг.
Джимми Милликен посмотрел туда же. Импульсивно она пригласила его поужинать, с удовольствием наблюдая, с каким аппетитом мальчуган уплетает все ею приготовленное. Пришлось даже притвориться, что не заметила будто нечаянно уроненного кусочка хлеба, тут же доставшегося Глэдстоуну, вертевшемуся у его ног.
- Вы подруга мисс Примроуз? - спросил Джимми, уплетая картофель.
- Да, конечно, она была моей учительницей.
У мальчишки округлились глаза.
- Мисс Примроуз говорит, что может всех учить. Мне постоянно напоминает о хороших манерах, даже когда иду за водой. Приходится каждый день перед сном учить буквы.
- Очень похоже на нее, - улыбнулась Бетани.
- А знаете что? - Он таинственно понизил голос, оглядываясь по сторонам. - Думаю, что она… любит тайные приключения.
- Почему ты так решил? - засмеялась Бетани.
Мальчик перешел почти на шепот.
- Только собирался идти к вам, как услышал какой-то шум в сарае, за домом. Подумал, что, может быть, курица убегает, но это оказалась мисс Примроуз. Сначала ее было не узнать, - оделась как мальчик, - но она не успела надвинуть шляпу, и я увидел ее волосы, завязанные на макушке.
Бетани недоуменно покачала головой. Или мальчик любит фантазировать, или говорит правду.
- И как ты думаешь, куда пошла учительница?
- Точно не знаю, но ручаюсь, по какому-то секретному делу - в направлении Пургаторских скал.
- Джимми, ты кому-нибудь рассказал об этом?
- Никому, миссис, честное слово.
- Возможно, будет лучше, если это останется между нами.
Послышался тихий звон настенных часов. Джимми шевелил губами, считая количество ударов.
- Семь часов! - Он подскочил. - Мама сдерет с меня шкуру, если я сейчас же не вернусь домой.
Засмеявшись, Бетани наблюдала в окно, как ее гость бежал по дорожке сада. Ее брало сомнение - правду ли говорил мальчик. Это абсурд, покачала она головой. Мисс Абигайль, переодетая мальчиком?
И все же только вчера она говорила о Гарри, о чем знали лишь немногие. А теперь сегодняшние непредвиденные дела… как и у Эштона. И вдруг ложка выпала из ее рук и покатилась по полу. Сорвав шаль с крючка, Бетани выскочила из дома и побежала к конюшням.
Глава 12
По пыльной дороге, соединяющей Истон-Бич и Сэкьюст-Бич, надежно укрытые темнотой, три человека пробирались к Пургаторским скалам, стараясь не оставлять за собой следов. Держась в тени высокого обрывистого берега, мужчины молча лавировали между беспорядочными нагромождениями сланцевого камня у подножия обрыва. Ночной бриз тихо шелестел в траве и ветвях ракитника, звездное небо слабо отражалось в водах пролива Миддл-Пэссидж. Финли махнул рукой.
- Это "Роза" - специально вышла на встречу.
- Ничего не вижу, - признался Эштон.
- Увидишь. Потерпи немного.
Над ними поднимался выступ огромной скалы необыкновенно причудливой формы: в одних местах его край представлял собой прямую линию, в других - круто взмывал вверх, чтобы затем отвесно оборваться прямо в море. Высоко наверху лежал огромный валун, прозванный "Негритянской головой", поскольку его форма напоминала африканский профиль. Глубокие расщелины пересекали скалы, как будто их перерезали ножом.
Эштон, Финли и Чэпин выбрали наблюдательный пункт на краю одной из самых больших расщелин, которая обрывалась вниз не меньше чем на сто шестьдесят футов. Давным-давно эти скалы назвали Пургаторскими, что означало "место пыток и мучений". За ними закрепилась дурная репутация - здесь часто гибли пьяные моряки. У основания опасной расщелины с несмолкаемым шумом бились волны.
Эштон вспомнил, какой опасности подвергались он, Чэпин и другие друзья детства, играя здесь, но всегда, даже в юности - а это пора уверенности в своей ловкости и силе, - к этой опасной расщелине они приближались с особой осторожностью.
Только один раз ему довелось перепрыгнуть через эту расщелину - и то не по собственной инициативе или из-за желания продемонстрировать смелость, а по прихоти девочки. В свои пятнадцать лет, когда приходит пора безнадежной и самозабвенной влюбленности, здесь, на краю крутого обрыва, теплым летним днем, напоенным ароматом дикого цикория и терновника, он и Пегги Лиллибридж поклялись друг другу в вечной любви.
- Перепрыгни ради меня Пургатор, Эштон, - приказала Пегги. - Это будет испытанием твоей любви ко мне. Перепрыгни, если хочешь, чтобы я была твоей.
И сейчас в порывах ветра послышались слова девочки, будто бриз вспомнил то лето и шепнул их ему на ухо, чтобы никогда не забыл о горечи этих слов Пегги, всегда помнил, что любовь может быть не только верой друг в друга, но и средством принуждения.
Лицо девочки тогда необычайно возбудилось, а его охватило незнакомое ему чувство опасности. Разогнавшись и закрыв глаза, он прыгнул - навсегда осталось это ощущение парения в воздухе и на какое-то мгновение - чувство непонимания: что дальше? Он умер или остался жив? И наконец необыкновенная радость и облегчение - приземление на другой стороне расщелины.
Эштон стряхнул пыль и посмотрел через пропасть на девочку - ее лицо выражало радость и восхищение; он же, тряхнув головой, отвесил низкий поклон, повернулся и быстрым шагом ушел, навсегда оставив Пегги Лиллибридж. Ему запомнился преподнесенный урок и приобретенные на собственной шкуре знания - какой разрушительной силой является романтическая любовь; зато ни одной женщине больше никогда не дозволялось помыкать им. Не превратится ли борьба за независимость в такую же взбалмошную любовницу? Может быть и так. И награда за это окажется такой же горькой.
Эштон решительно отбросил все эти мысли и вернулся к сегодняшней ночи. Сквозь туманную мглу он видел лица Финли и Чэпина, хотя с залива поднимался густой туман, пухнущий изморозью. Свет луны едва пробивался сквозь него, бросая длинные тени в глубину расщелины.
Чэпин вытащил из кармана нож и начал щелкать им, то открывая, то снова складывая, что выводило Эштона из себя. Фразы из памфлета Томаса Пейна все еще не выходили у него из головы, несмотря на сомнения, что тот имел в виду под здравым смыслом. Удивила его и Бетани: беспокойный взгляд, которым жена посмотрела на него, подсказывал, что ей все известно о его новых мыслях.
Его охватило раздражение: неужели ей нужно объяснять, что для него означает независимость? Да и для них обоих? Свобода от Англии положит конец его зависимости от Синклера Уинслоу, поскольку договор, согласно которому Эштон работает на мистера Уинслоу, охраняется английским законом.
Идея создания новой нации, обнародованная лишь год назад, родилась у радикалов и сначала не воспринималась населением; ну, а теперь ассамблея Род-Айленда уже официально объявила о своей готовности стать независимым штатом. Конечно, остальные могут последовать этому примеру, а там, глядишь, и тринадцать "непослушных детей" оборвут пуповину зависимости.
Чэпин внезапно прекратил щелкать ножом. Финли толкнул Эштона локтем, указывая вниз на разбивающиеся о скалы волны. Сначала тот ничего не видел - мешали сплошные тени и шум ветра, шелестящего листьями ракитника, - но, сосредоточившись, разглядел силуэт фигуры, небольшой и быстрой, больше похожей на одну из теней.
- Это он, - прошептал Финли. - Совсем некрупный мужчина.
Неужели "красные мундиры" используют детей? Чэпин начал спускаться по обрыву, но Финли остановил его.
- Подожди, парень. Надо посмотреть - один он или нет.
Тень то скрывалась, то снова появлялась, а затем снова показывалась у подножья обрыва. Корабельная шлюпка отчалила от берега и поплыла на огни "Розы". Неизвестный взобрался на обрыв, направляясь к дороге.
- Пошли, - дал команду Финли. - Теперь нельзя потерять его из вида.
Сырая трава приглушала шаги преследователей шпиона, между ними оставалось всего несколько ярдов. Неожиданно он настороженно поднял голову, а затем припустил бежать. Чэпин бросился за ним. Вдруг Эштон услышал топот копыт, но слишком поздно понял, что всадник направляется к ним со стороны дороги, ведущей к пляжу. Чэпин, сделав рывок, ухватил убегающего человека за лодыжку, и они оба покатились по земле. Перед ними остановилась лошадь.
- Отпустите ее!