– Никогда не мог ничего скрыть от старшего брата. Он проницательный человек.
Она проследила за взглядом Кита, который как раз посмотрел туда, где стояли Вайолет с Адрианом, весело смеясь над какой-то историей, которую рассказывал Дарраг, а Джанет время от времени подкрепляла выразительными жестами. Там же, обступив обе пары, стояли две сестры Адриана с мужьями, его друг Питер Армитидж, две кузины Брэнтфордов и моложавая и энергичная вдовствующая герцогиня Рейберн.
Элиза подумала о том, что эти четверо – Вайолет с Адрианом и Джанет с Даррагом – по-настоящему счастливы: между ними существует глубокое, искреннее чувство. Достаточно было посмотреть на них, когда они вместе, чтобы понять неразрывность их союза, глубину безусловной преданности и страсти друг к другу.
"Какое, должно быть, счастье познать такую любовь"
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Элиза вновь обратила внимание на Кита с его недомоганием: – Я знаю средство, которое может помочь.
– Благодарю, вы очень добры, но мой камердинер уже влил в меня какую-то бурду с утра пораньше. Не думаю, что смогу проглотить еще одну.
– Но это всего лишь теплое молоко с ложкой бренди.
– И никаких сырых яиц и перца? Она не могла заставить себя солгать.
– Во всяком случае, точно без перца. Его передернуло.
– Думаю, я воздержусь, просто на минутку прикрою глаза, если не возражаете.
– Нисколько.
Его веки опустились, короткие темные ресницы окаймили глаза. Элиза затаила дыхание, обводя взглядом скулы, изящную линию носа, выразительные губы.
Внезапно эти губы зашевелились.
– Думаю, мы начнем наши уроки во вторник, – пробормотал он.
Она вздрогнула от неожиданности, с облегчением обнаружив, что его глаза по-прежнему закрыты.
– Но ведь это уже послезавтра.
– Лучше не затягивать с этим делом. К тому времени в доме снова станет тихо, все родственники разъедутся.
Она сглотнула.
– О!..
– Если мы хотим осуществить этот план, то лучше не откладывать его в долгий ящик. Сезон не за горами, до него осталось всего несколько недель. А к тому времени когда он наступит, вам необходимо будет чувствовать себя в обществе непринужденно. Хватит уже прятаться по укромным уголкам.
– Я не прячусь, – возразила Элиза, однако знала, что тут он был совершенно прав.
– Не бойтесь. Я научу вас всему, что нужно, чтобы иметь успех в свете. – Его веки слегка приоткрылись, в ореховых глазах засветились золотистые искорки. – Если, конечно вы не передумали.
Ей так хотелось сказать: "Да, передумала". Как легко было бы отказаться от их соглашения и облегчить боль тревожного беспокойства, которая всякий раз возникала в его присутствии! Но Элиза осталась непреклонна. Она не позволит себе потерпеть неудачу.
– Я не передумала.
– Значит, во вторник.
Через два дня ровно в десять Элиза встретилась с Китом в кабинете Вайолет, где была более уютная и менее церемонная обстановка, чем в больших гостиных.
– Не беспокойтесь, я не буду вам мешать, – сказала Элизе герцогиня накануне вечером. – Я планирую провести утро в парке с Адрианом и детьми, а потом мы отправимся на ленч в городской дом Джанет. Придут мама и свекровь. Сестры Адриана тоже будут, за исключением Сильвий, которая уже отправилась в деревню вместе со своим семейством. И Мойра с Шивон, несмотря на то что они еще не покинули классной комнаты. – Вайолет помолчала. – Ты правда не хочешь пойти, Элиза. Ведь ты же знаешь, все были бы тебе очень рады.
Элиза покачала головой:
– Благодарю, но я с удовольствием побуду здесь. – Она отказалась с облегчением, поскольку, если уж говорить начистоту, леди Уайтбридж, вероятно, опять стала бы засыпать ее неловкими вопросами. – Кроме того, у меня же занятие.
Вайолет заговорщически подмигнула:
– Именно так. Когда я вернусь, ты должна будешь рассказать мне о своих успехах.
И вот сейчас, когда позолоченные часы на каминной полке пробили десять, Элиза присела на обитый бледно-голубым шелком диван. Вскоре после этого вошел Кит, одетый в шоколадного цвета сюртук и светло-бежевые брюки, подчеркивающие длину его сильных мускулистых ног. В темных волосах был мятежный намек на волнистость, с какой не могли справиться ножницы, и один непослушный локон свисал на лоб.
– Доброе утро, Элиза.
Она стиснула руки на коленях, мышцы напряглись, спина неестественно застыла.
– Д-доброе утро, милорд.
– Что опять такое? Мы же договорились, что не будет никаких милордов. Помните? Просто Кит и Элиза, по крайней мере когда мы наедине.
– Да, конечно. – Элиза опустила голову, чувствуя себя не в своей тарелке.
"Да что это со мной? – отругала она себя. – Почему я так нервничаю? Это же всего лишь Кит, в конце концов". Он сел рядом с ней, откинувшись на спинку дивана.
– Я велел прислать нам чаю с печеньем. По-моему, нам не помешает подкрепиться.
Она недавно завтракала и совсем не хотела есть, но, возможно, пока они отвлекутся на чай, ей удастся немного успокоиться. Ну а Кит, разумеется, всегда голоден как волк, что она находила странно привлекательным.
Минутой позже раздался стук в дверь, и вошла служанка. Поставив принесенный поднос на стол, она сделала книксен и тихонько выскользнула из комнаты.
Элиза пару мгновений сидела, испуганно уставившись на поднос. Хорошие манеры требовали, чтобы она разлила чай. Она потянулась к чайнику, но рука предательски дрожала.
Кит остановил ее:
– Поставьте-ка, пока не обожглись. Я разолью сам.
Она послушно убрала руку, позволив ему расставить чашки и наполнить их горячим крепким чаем. Добавив молока, как она любила, он передан ей чашку.
– Не разлейте, иначе мы никогда не начнем. Вот, возьмите печенье.
Он положил обсыпанное сахаром печенье ей на блюдце.
Взяв для себя другое, он бросил его в рот и поднес чашку к губам. Потом, угостившись еще одним печеньем, снова откинулся на спинку дивана.
– Почему вы так нервничаете?
Чашка Элизы зазвенела. Она осторожно отставила ее.
– Сама не знаю… извините.
– Не извиняйтесь. Правило номер один: что бы вы ни сделали, ведите себя как ни в чем не бывало, будто так и нужно, даже если уверены, что выглядите глупо.
– Но…
– И никаких "но". Они показывают колебания и неуверенность. Общество – это свора гончих. Стоит им только учуять кровь, как их обуревает жажда убийства. – Он сделал глоток чая. – Скажите мне, почему вы взволнованы? Позавчера, когда мы разговаривали, вы так не нервничали.
Она сделала глубокий вздох, затем медленно выдохнула.
– Не знаю. Ожидание, полагаю. Просто я не умею… вести беседу. Извините. – Она поморщилась. – Простите, я не хотела извиняться.
Легкая улыбка тронула уголки его губ.
– Пейте чай. Теперь он уже достаточно остыл, чтобы вы не обожглись, если разольете.
Кит наблюдал, как она послушно подчинилась, с размеренной осторожностью взяла чашку и поднесла ее к губам. Когда она пила, ее горло изящно двигалось.
Похоже, сегодня будет еще труднее. Она пуглива и напряжена, как кошка, оставленная на улице в грозу. Если она не расслабится, они никогда не сдвинутся с мертвой точки и успеха им не видать как собственных ушей.
Что же делать?
– Почему бы нам не сыграть в игру? – предложил он. Она нахмурилась:
– В какую игру?
– В ролевую. Представьте, что вы – это я, а я – вы. Задавайте мне любые вопросы, которые джентльмен задает леди на светских раутах, а я буду отвечать.
Она сделала большие глаза:
– Вы будете мной?
– Гм-м… Думаете, не смогу? – Он захлопал ресницами в преувеличенно кокетливой манере.
С ее губ слетел смешок.
– Вот так-то лучше, – похвалил он. – Теперь спросите меня что-нибудь.
– Ой, пожалуйста, я совершенно не знаю, что говорить.
– Что угодно.
Крошечная морщинка залегла у нее между бровей.
– Я правда не могу. – Она замолчала, очередное "извините" повисло невысказанным между ними.
– Он выпил свой чай, съел еще печенье, позволив сладкому маслянистому вкусу медленно растаять на языке. К тому времени как он дожевал, у него появилась идея. Допив, Кит вскочил на ноги.
– Идемте со мной. – Что? Куда?
Он схватил ее за руку и потянул, заставляя подняться.
– Никаких вопросов, просто идите за мной.
– Но Вайолет сказала, что мы должны проводить наши занятия в кабинете.
– Вайолет, безусловно, хотела как лучше, но вы здесь никогда не расслабитесь, так что идемте.
Она засеменила следом, когда он вытащил ее в коридор.
– Но куда мы идем?
– Сейчас увидите, – усмехнулся Кит.
Они прошли через особняк, беззвучно ступая по толстым коврам и по островкам полированного паркета между ними.
Потом они спустились по парадной лестнице, напугав одну из служанок – она чуть не выронила щетку, которой вытирала пыль с мраморных ступеней. Наконец они подошли к двойным мозаичным дверям, Кит распахнул их одним стремительным жестом, и они вошли в музыкальную комнату, едва ли не самую изысканную в этом доме.
Фортепьяно занимало центральную часть торцовой стены. В три больших окна сквозь прозрачные занавески из кремового тюля лились потоки солнца, растекавшиеся, словно мед, по полированному ореховому полу. Стены светлого ванильного оттенка поднимались к потолку, украшенному изящной лепниной в стиле рококо, а островки зелени между лепными завитками добавляли утонченности и ощущения интимного тепла. Возле другой торцовой стены стояла позолоченная арфа. Стулья были расставлены двумя полукругами – около фортепьяно и возле арфы. В центре комнаты лежало открытое пространство, предоставляя много места для движения.
– Зачем мы здесь? Вы же не хотите, чтобы я играла, нет? – выдавила Элиза испуганным голосом.
Такая реакция удивила Кита. Неужели перспектива сыграть на музыкальном инструменте настолько пугает ее? Впрочем, если подумать, он не мог припомнить, чтобы видел Элизу играющей на какой-нибудь светской вечеринке, как делают большинство молодых леди, и зачастую с удовольствием. А между тем он точно знает, что Элиза играет очень хорошо.
Не далее как пару недель назад он проходил мимо этой самой комнаты и остановился, чтобы послушать замечательное исполнение сонаты Моцарта. Когда в тот же день Кит сделал Вайолет комплимент по поводу ее музыкальных успехов, она рассмеялась и сказала, что ее способности остаются такими же печально посредственными, как и раньше, а играла не она, а Элиза.
В ближайшем времени он должен будет поговорить с Элизой и убедить ее не скрывать свои музыкальные способности. У нее несомненный талант, которым она просто обязана поделиться с другими. Большинство девушек могут только мечтать о том, чтобы играть так же, как Элиза. Нельзя прятать свой дар от света. Но этот урок, подумал Кит, придется отложить до другого раза.
– Нет, – отозвался он. – Я не жду, что вы будете играть, во всяком случае, не сегодня. Я подумал, мы могли бы потанцевать.
Она непонимающе уставилась на него.
– Это прекрасный способ для вас расслабиться и учиться, – пояснил Кит. – Когда ноги будут заняты, не останется времени на то, чтобы беспокоиться о каждом произносимом слове. Плюс это хорошая практика перед тем, как вы на самом деле окажетесь в танцевальном кругу с партнером. Но, разрази меня гром, я не очень хорошо продумал этот план, да? Подыграть-то нам некому. – Он подбоченился. – Вот тебе и раз. Мы в музыкальной комнате, но у нас нет музыки. Как вы полагаете, миссис Литтон, случайно, не играет на фортепьяно?
– Не думаю, – ответила Элиза, все еще глядя на него чуть насмешливо.
Он игнорировал ее взгляд, всерьез размышляя над тем, чтобы вызвать экономку и спросить у женщины, не сыграет ли она вальс. Но от этой мысли сразу же пришлось отказаться. Вовлечь Элизу в непринужденную беседу будет достаточно трудно и без лишних ушей, прислушивающихся к каждому слову.
– Возможно, нам надо было бы пойти в бальный зал, музыки-то все равно нет, но она настолько огромная, что мы там просто затеряемся. Кроме того, зеркала могут сбить вас с шага. – Когда девушка не ответила, Кит отвесил ей изящный поклон и протянул правую руку: – Мисс Хэммонд, не окажете ли честь потанцевать со мной?
Она покачала головой, не сделав ни малейшего движения, чтобы принять его руку.
– Прошу прощения, но я не понимаю, как танец поможет мне быть более раскованной в беседе. А танцевать я уже умею.
– Несомненно, и именно поэтому я это и предлагаю. Вы великолепно танцуете, Элиза. Просто позор, что другие джентльмены не ведают, что теряют.
Ее щеки очаровательно порозовели от комплимента.
– Где же ваше доверие? Я же ваш наставник, разве вы забыли? – поддразнил он, посылая ей улыбку. – Давайте попробуем, а вдруг поможет?
Он еще раз предложил ей руку, и на этот раз она приняла ее.
Элиза затрепетала, пульс неровно забился от ощущения прикосновения его теплой руки. Ее маленькая ладонь неуверенно лежала в его большой ладони, чувствуя ее сдержанную силу.
Матерь Божья, она надеялась, что ее рука не вспотеет. Это было бы так унизительно. Ведь нельзя же будет убрать руку и вытереть ладонь о юбку, такой неловкий жест только испортит все.
По крайней мере Кит, похоже, не заметил ее повышенной нервозности, когда положил другую руку ей на талию жестом твердым, но нетребовательным. Слегка потянул, привлекая поближе, но оставил приличествующее расстояние между их телами. Она сосредоточила взгляд на его подбородке с крошечной ямочкой посередине.
Ее пульс снова участился.
Он сделал шаг и закружил ее в вальсе. Поддавшись порыву, она позволила ему вести себя.
– Трам-пам-пам, трам-пам-пам, трам-пам-пам…
Ее взгляд метнулся вверх, когда он увлек ее по кругу, тихий смешок сорвался с губ.
Импровизированная мелодия смолкла, глаза Кита зажглись весельем.
– Плохо, да? Просто я пытался обеспечить нас хоть каким-то подобием музыки.
Она не сумела сдержать улыбку.
– Нет-нет, прошу вас, продолжайте. Вы поете замечательно.
– Теперь уже не могу. Да это и к лучшему, полагаю, поскольку не могу же я напевать и разговаривать в одно и то же время, верно?
Он легко вел ее по кругу, и ноги Элизы скользили в ровном, плавном ритме.
– Могу я похвалить ваше платье, мисс Хэммонд? Оно приятного голубого оттенка, если позволено мне будет так сказать. Оно новое?
Вот оно, поняла Элиза. Урок фактически начался, когда Кит перевел разговор на более официальную почву, придав словам непринужденность с оттенком легкого флирта.
– Да, – отозвалась она. Односложный ответ прозвучал натянуто и сухо, словно ломоть засохшего хлеба. Мышцы шеи напряглись, нервозность вернулась. Он вежливо ждал, чтобы она продолжила, но она, как обычно, не знала, что еще сказать.
– Примите комплимент легким наклоном головы, – проинструктировал он мягким тоном. – Отрывистое "да" не располагает к дальнейшей беседе.
Она послушно склонила голову.
– Теперь сделайте какое-нибудь небрежное замечание, что-нибудь насчет ваших цветовых предпочтений или где и с кем вы совершили покупку.
– Я… хорошо. Благодарю вас, милорд, – проговорила она, снова входя в свою роль. – Графиня Малхолленд предложила мне этот цвет.
– У графини исключительный вкус. Этот оттенок придает вашим глазам сияние.
– В самом деле? – О да.
– Тем не менее мне не следует носить его.
– Отчего же?
– Я еще в трауре по своей тете, но графиня терпеть не может черный цвет и распорядилась, чтобы служанка сожгла всю мою старую одежду.
Кит хмыкнул, выходя из роли.
– Вы мне не говорили, что Джанет покончила с вашими старыми вещами.
– Да. Как только начали прибывать первые новые платья, она приказала моей горничной выбросить все старое вон. Бедняжка Люси не осмелилась ослушаться ее.
– А что же вы? Отчитали Джанет за самоуправство, когда увидели?
Элиза покачала головой, отчего локоны вокруг лица запрыгали.
– Отчитала? Помилуйте, нет. Мне еще жить не надоело. Кит рассмеялся, блеснув белыми зубами:
– А-а, разумный выбор. Я всегда говорю, что никогда не стоит лезть на рожон.
– Именно. К тому же одежду уже нельзя было спасти к тому времени, когда я узнала о ее печальной участи. Но я сказала Люси, что если графиня снова заявится в мою комнату и начнет распоряжаться, я разрешаю выставить ее вон и запереть дверь.
Кит усмехнулся, зеленые крапинки, словно отполированные изумруды, засияли в его живых глазах. Он легко кружил ее, его тело двигалось с неосознанной грацией, и ее волнение постепенно улеглось.
Она вздохнула и расслабилась, отдаваясь танцевальным па, затем, не раздумывая, улыбнулась ему.
– Итак, мисс Хэммонд, – проговорил он голосом тягучим и теплым, – как вы находите погоду в последнее время?
Элиза заморгала, несколько, томительных мгновений не понимая, о чем он ее спрашивает, потом опомнилась. Погода? Ну конечно, он вернулся к их уроку.
– Погода прекрасная для конца февраля, – сказала она.
– Значит, не слишком холодно, на ваш вкус?
– Нет, хотя я предпочитаю весну. Это мое любимое время года.
– Почему же?
– Потому что весной все цветет и вновь возрождается к жизни.
– Стало быть, как большинство женщин, вы любите цветы, – поддразнил он.
– Конечно, но дело не только в цветах.
– В самом деле?
– О да. Весной весь мир словно оживает. – Элиза почувствовала, что у нее поднялось настроение. – Во мне всегда расцветает надежда, когда я наблюдаю, как то, что всю зиму лежало холодным и дремлющим, вновь пробуждается. Я часто думаю, что таким способом природа дает всему и всем шанс попробовать еще раз измениться и возродиться к жизни.
Выражение его лица сделалось каким-то застывшим.
– Красивая мысль. Если бы человек мог быть хотя бы вполовину таким великодушным, этот мир стал бы гораздо лучше.
Элиза кивнула, довольная глубиной его замечания:
– Да, верно.
Момент серьезной задумчивости прошел, когда Кит вновь замурлыкал мелодию вальса. Он послал Элизе широкую улыбку, на которую она просто не могла не ответить.
– А теперь, – провозгласил он после довольно продолжительной паузы, – нам, пожалуй, стоит обсудить основы.
– Основы чего?
– Вежливой беседы. Мы уже затронули погоду – самую безопасную и спасительную тему, подходящую для любого случая и в любой компании. Что еще? Если вы на званом вечере, то можно сделать несколько приятных замечаний о приеме, отметить количество гостей и оформление. Можно похвалить хозяев, в том случае, разумеется, если есть за что хвалить. Если они жуткие зануды, это может поставить вас в несколько затруднительное положение. Но что бы вы ни делали, никогда не лгите. Молчание лучше, чем фальшь.