- Этот твой солдафон сказал сегодня, что ты любишь, когда тебя берут силой. Похоже, он прав Ты хочешь, чтобы тебя насиловали. Ну что ж, ты свое получишь!
- Он не мой! - сказала она с отчаянием. - Я его никогда в жизни не видела.
- Это его и твое счастье, дорогая.
Наблюдая, как вздымается широкая грудь Алекса, глядя на его сердитое лицо, на сжатые в кулаки руки, Ники почувствовала прилив старого знакомого страха. В те ночи, что они провели вместе, она знала только его ласку и нежность, ничего похожего на грубость. Но ведь она не трусиха. И ее больше никогда не запугать.
Она спрыгнула с кровати и кинулась к столу Схватив подвернувшуюся под руку серебряную щетку, она запустила ею в Алекса. Щетка попала ему в лицо. Он зло вскрикнул и устремился вслед за Николь. Она успела увернуться В следующий миг она схватила кувшин с водой и швырнула его в Алекса. Но тот увернулся, и вода разлилась по полу. Затем таз просвистел мимо его головы и ударился о стену.
Алекс довольно ухмылялся, видимо, ему нравилась эта игра.
- Как я и подозревал, моя маленькая проказница оказалась сущей ведьмой.
- Убирайтесь, - чтобы спастись от него, она перебралась через кровать, - я ненавижу вас.
- Посмотрим, любовь моя, посмотрим.
Поймав ее, Алекс крепко схватил ее за талию. Она размахивала кулачками, пыталась его укусить, продолжая сопротивляться, пока не почувствовала, что ее силы убывают. Но он все еще не выпускал ее из своих рук.
И тут вдруг он скомкал ночную рубашку и легко сорвал ее.
Она оказалась совершенно обнаженной. Его мускулистое тело было совсем рядом, и она чувствовала, как в ее плоть упирается его отвердевшее естество. В призрачном мерцании свечи его глаза горели предвкушением наслаждения, но рот выглядел суровым и неуступчивым.
Ники задрожала, впервые почувствовав настоящий страх.
Сейчас он ее изнасилует. Причинит ей боль, заставит забыть о той последней чудесной ночи, которую они провели на одеялах перед камином.
Алекс грубо бросил ее на кровать. И вдруг она как будто снова оказалась в тюрьме. Слышала, как молотят кулаками по своим жертвам тюремщики, как голосят женщины. Видела, как один из тюремщиков раздвигает ноги женщины и насильно овладевает ею.
Ники изо всех сил вертела головой, пытаясь избавиться от этого кошмарного наваждения, пытаясь подавить возрастающий страх. Она чувствовала теплые руки Алекса на своей груди, но видела только насмешливое лицо охранника, казалось, он вот-вот засунет крючковатые пальцы в ее тело. И ей было заранее больно.
Ее глаза набухли слезами.
- Пожалуйста, - шепнула она. - Пожалуйста, не делайте мне больно.
Движения Алекса замедлились. Он как будто отрезвел.
Теперь он не стискивал ее, а только нежно прикасался.
- Никогда, - мягко сказал он, - никогда я не причиню тебе боли.
Одну руку он погрузил в ее волосы, другой обнял ее с такой нежностью, будто никогда не собирался расставаться.
- Успокойся, - тихо сказал он. - Я не причинил бы тебе боли. Всю обласкал бы, но не причинил боли.
Подняв на него глаза, она убедилась, что он говорит правду. Она вдруг прижалась к нему.
- Я так за тебя беспокоился, - сказал он, играя ее волосами. - Боялся, чтобы кто-нибудь не причинил тебе вреда.
Она чуть отодвинулась и поглядела на него.
- Я справлюсь, Алекс, со всеми трудностями. Ты должен меня отпустить.
Он взял ее лицо в ладони, пристально посмотрел ей в глаза.
- Пойми же, я не могу тебя отпустить. Просто не могу.
Затем он поцеловал ее. Поцелуй был такой ласковый, такой нежный, чувствовалось, что Алекс и в самом деле истосковался по ней. Ники не могла и не хотела сопротивляться. Ее губы устремились навстречу его губам. Руками она обвила его мощную шею.
Алекс с тихим стоном прижал ее к себе, впиваясь своими губами в ее рот. Его руки без устали ласкали ее тело. Ладонью он гладил ее грудь. Потом сполз ниже и стал целовать затвердевшие соски. От его ласк все ее тело запылало огнем. Продолжая ее целовать, он сполз еще ниже и притиснул к себе ее ягодицы.
От его рук исходило такое тепло и сила, что она застонала.
Алекс поднял голову, но ничего не сказал. Только опять принялся ее целовать. Его поцелуи доставляли ей и наслаждение, и волнение. Туда, вниз, где только что был его рот, он запустил пальцы, которые тотчас же обволокла шелковистая влага.
Под ритмичными ласками его пальцев Ники тихо стонала.
Она повернулась лицом к нему, а он все ласкал и ласкал ее.
Его губы вернулись к ее губам. Его поцелуи будили в ней такое волнение, что она забыла обо всем на свете, кроме их близости: она ждала того необыкновенно прекрасного и удивительного ощущения, которое могла даровать лишь его страсть.
Алекс как будто читал ее мысли. Его мужское естество отыскало узкий влажный проход и скользнуло в него. Оно как будто дышало, жило, пульсировало и заполнило ее всю целиком. Она никогда еще не ощущала такого неудержимого и сильного влечения к Алексу.
Она отдавалась ему как бы в полном забытьи, ее бедра с силой устремлялись навстречу его бедрам, мышцы Сокращались, стремясь втянугь его как можно глубже. Ее все сильнее захлестывало, поглощало уже знакомое блаженное ощущение.
- Алекс, - шепнула она, сжимая его шею.
- Все будет хорошо, дорогая.
И в самом деле, последующее было до изумления прекрасно. Высоко поднялась волна страсти, сменившаяся волной наслаждения, столь сильного, что, казалось, она не сможет его пережить.
Алекс чувствовал, как все в ней содрогается, чувствовал, как ее мышцы затягивают его все глубже и глубже. Тем временем его тело делало свое дело, словно подгоняемое какой-то неистовой дикой силой. Он произнес ее имя, но вслух или про себя, он не мог бы сказать. Не помнив он и того, что бормотал после этого. Но очевидно, в этих звуках излилось испытываемое им наслаждение.
Несколько мгновений они лежали, обнявшись, н полном изнеможении, но он не отодвигался. Он просто не находил в себе для этого сил. Тем более после всего, что ему пришлось пережить. После страха, который буквально душил его за горло.
Мало-помалу они уснули. Ночью какой-то шум разбудил его, и он почувствовал новый прилив желания. На этот раз он овладел ею более спокойно, не спеша довел ее до пика наслаждения, и затем они снова уснули. Когда он проснулся утром в потоке солнечных лучей, оказалось, что она уже встала и оделась. Он постарался скрыть свое разочарование, но приподнятая простыня ясно свидетельствовала о его намерениях.
Преодолевая желание, он натянул бриджи.
- Я вижу, ты торопишься домой, дорогая?
- Похоже, у меня нет другого выбора.
"Никакого выбора", - подумал он, но ничего не сказал - Ты сожалеешь о том, что случилось? - затаив дыхание, спросил он.
- Нет, месье. Этой ночью я отдалась вам по своей доброй воле. Знаю, попроси я вас оставить меня, вы так и поступили бы.
Она замолчала, ожидая его подтверждения.
- Да. Я только хотел тебя соблазнить. Но никак не изнасиловать.
Ники облегченно вздохнула.
- Я сделала все, чтобы отблагодарить вас за заботу. Ведь я причинила вам немало беспокойства.
- Так это в знак благодарности? - насмешливо сказал он, напоминая, что она уже произносила прежде эти слова.
- Нет. Наше желание было обоюдным. Но запомните, Александр, с сегодняшнего дня вы только силой сможете получать то, что хотите. Я Сен-Клер. И никогда не буду вашей наложницей.
Алекс крепко выругался.
- Я никогда так не заботился ни об одной любовнице Ни за кого я так не переживал. Я отношусь к тебе не как к шлюхе, а как к леди.
- Вашей леди скоро станет Кларисса. А что будет со мной?
- Кларисса станет моей женой. А ты так и останешься моей леди.
- Я думаю, вы заговорите по-другому, когда столкнетесь не с покорной любовницей, а с женщиной, готовой сопротивляться вам до последнего вздоха.
Алекс испустил долгий усталый стон. До этого, конечно, дело не дойдет, но она не поверит ему, если он это скажет. В конце концов пусть думает, что хочет. Он пригладил свои волнистые темно-каштановые волосы.
- Если именно этого ты хочешь, так оно и будет.
Алекс привязал Макса позади разболтанной колымаги и уселся в нее вместе с Николь. Солнце сверкало ярко, но осенний ветер, перебирая его волосы, освежал. Близилось время уборки урожая.
- Спасибо, месье, - сказала Николь, прерывая его мысли, - за то, что вы решили выкупить старого Зика.
- Я предпочел бы, чтобы ты звала меня Алексом. Что до этого престарелого коня, то я думаю, что он никогда не помешает на пастбище, хотя конюх и сочтет меня глупцом.
Ники ласково улыбнулась.
- Сердце у вас все же доброе.
По прибытии в Монтен Алекс расплатился с хозяином постоялого двора за наем колымаги и выложил приличную сумму за Зика. Как только старого коня вывели из стойла, он сразу зашевелил ушами.
- Должно быть, намаялся на этой конюшне, - заметила Ники.
Алекс тепла улыбнулся.
- Думаю, ему будет очень хорошо в Бель-Шен, и он это оценит.
- В отличие от меня? - сказала она с укором.
Алекс широко улыбнулся.
- Я думаю, что иногда… ты все же проявляла… свою признательность.
Ники метнула на него сердитый взгляд, но промолчала.
Наняв какого-то парня, чтобы он позаботился о Зике и Максе до прибытия парохода, они направились к полицейскому участку, который размещался в приземистом старом здании рядом с транспортной конторой. К этому времени все таверны были уже открыты, из дверей доносились громовой смех и похабные песни, по деревянным тротуарам и мостовой бродили вдрызг пьяные матросы.
- Вы уверены, что это необходимо, Алекс? - спросила Ники, не испытывая особого желания ворошить дело. - Человек, в которого я стреляла, вряд ли осмелится прийти сюда с доносом. Ведь он пытался меня ограбить.
- В этом-то и вся суть, дорогая.
Они шли под руку. Маленькая ручка Ники уютно расположилась на большой мускулистой руке Алекса. На ней было одно из муслиновых платьев, которые она захватила с собой, - бледно-розовое. Алекс был одет в чистую белую рубашку, коричневатые бриджи и сапоги.
- Он был не такой уж плохой парень, - закончила Ники. - Надеюсь, он уже поправился.
Алекс пробормотал себе под нос:
- Теперь ты беспокоишься о человеке, который хотел тебя обобрать.
- Он отпустил бы меня. Ему нужны были только мои деньги.
- Он, выходит, не только вор, но и дурак, - мрачно процедил Алекс, сердито взглянув на нее Полицейский участок производил довольно угрюмое впечатление Здесь стояли два дубовых стола. На стенах висели объявления о розыске преступников. В задней стене была дверь, которая вела к камерам.
Констебль Роудс попросил, чтобы она описала напавших на нее людей.
- А что с ними сделают, если поймают? - поинтересовалась Ники.
Роудс был худой, лысоватый, с длинной шеей. На ней покоилась небольшая головка, единственным украшением которой были маленькие проницательные глазки.
- Их засадят на несколько лет в тюрьму.
У Ники пересохло в горле.
- Понятно…
- Расскажи констеблю, как выглядели эти люди, дорогая.
Нам надо еще успеть на пароход.
- Я… я что-то плохо помню.
Алекс посмотрел на нее в упор, но она сделала вид, что не замечает его взгляда.
- Один из них был светловолосый и худой. Другой - низенький, с проседью в волосах и бороде.
- Бороде? - переспросил Алекс, не отводя от нее внимательных глаз.
- Да. - Она с трудом удержалась, чтобы не отвернуться.
- А что-нибудь еще вы помните? - спросил констебль Роудс. - Может быть, какое-то имя?
- Кажется… один назвал другого Ватом.
- Просто Беном? - уточнил Роудс, почесывая свою лысину. - Никаких фамилий?
- Вроде бы нет.
- Я думаю, нам пора, - сказал Алекс. Он пожал руку констеблю и повел Ники к двери. - Если вам понадобятся еще какие-нибудь сведения, вы можете связаться со мной в Бель-Шен.
- Извините за беспокойство, мэм.
- Благодарю вас, констебль Роудс. - Ники повернулась и вышла.
Алекс тут же нагнал ее.
- Почему ты соврала?
- Откуда тебе известно, что я соврала?
- Я знаю.
- Я не соврала.
- Не выводи меня из терпения, Ники. - Он насквозь прожигал ее взглядом.
- Хорошо, я соврала. Не хотела, чтобы этих людей засадили за решетку. Они показались мне не столько испорченными, сколько отчаянно нуждающимися. Я хотела дать им еще шанс в жизни.
- Шанс? - недоверчиво переспросил он.
- Каждый должен иметь свой шанс.
- Включая и тебя?
Она только взглянула на него.
Алекс с трудом отвел от нее глаза.
- Едем домой.
- Если ты говоришь о том, который на Тулуз-стрит, это твой дом, Алекс. Моим он никогда не будет.
Глава 15
На пристани Ники поджидала Алекса, который покупал билеты. Следующим рейсом должен был пойти "Ганнибал", куда более роскошный пароход, чем "Мемфисская леди".
Вокруг нее играли детишки, дергая матерей за юбки. Женщины, по большей части жены плантаторов, были разодеты в модные шелковые, кружевные и кисейные платья. Их обшитые яркой каймой капоры, снежно-белые перчатки, разноцветные зонтики радовали глаз. Хотя городок Монтен и был переполнен азартными игроками и всякого рода прощелыгами, здесь обитали и зажиточные плантаторы.
Издалека послышались гудки. Ники увидела пароход, колеса которого взбивали воду. Из его трубы шел густой черный дым.
- Пароход! - раздался громкий крик. Как всегда, речной красавец вызывал всеобщее волнение.
При виде его у Ники, как и у других, заколотилось сердце.
Красно-белый четырехпалубный "Ганнибал", казалось, воплощал в себе все стремления человечества к красоте и скорости. С почти четырьмя сотнями пассажиров, со скотом и другим грузом на борту, "Ганнибал" развивал более пятнадцати миль в час.
- Ну что, готова? - спросил Алекс, вернувшись с билетами.
Она улыбнулась.
- Я никогда не плавала на таком огромном судне.
- Стало быть, нам предстоит незабываемое путешествие Она подумала, что они недостаточно хорошо одеты для торжественного ужина в салоне. И отгоняла от себя мысли о том, что наверняка кое-кто из пассажиров узнает его и, конечно, вспомнит о его предстоящей женитьбе на Клариссе.
Но ведь он Александр дю Вильер, герцог де Бризон. Он может позволить себе делать все, что захочется.
Алекс отвел ее на палубу, где помещались каюты первого класса, оставив ее пока полюбоваться окрестными видами.
- Я отнесу наши вещи в каюту, - сказал он, - а затем мы осмотрим весь пароход.
Она не видела, в какую каюту он внес ее вещи, но ее сердце больно сжалось при мысли, что ночью ей придется выдержать настоящую битву. Она совершенно недвусмысленно высказалась по этому поводу. И ни за что не уступит.
- Вот сюрприз! Неужели это ты?
Услышав знакомый голос, Николь резко обернулась.
- Мишель! - вскричала она, узнав в стройной девушке подругу детства. Они крепко обнялись и, смеясь, пролили счастливые слезы.
- Не верю своим глазам, - сказала Мишель, внимательно всматриваясь в Николь. - Я так часто о тебе вспоминала, думала, где ты, что с тобой! До меня доходили кое-какие слухи, но… - Мишель покачала головой, закатив прелестные зеленые глазки, как , бы опровергая их. Она затрясла своими русыми кудряшками, как бы все решительно отвергая.
Радость Ники угасла.
- После того как вы уехали, дела в Медоувуде пошли совсем плохо. Папа умер. Следом за ним ушла и мама. Имение было в долгах, кругом долги.
- Прости. Я не знала.
Ники принужденно улыбнулась.
- Как ты могла знать? Ты же уехала.
Мишель кивнула.
- У нас тоже хватало неприятностей. Во Франции отец сумел поправить дела и даже разбогатеть. В прошлом году мы вернулись в Луизиану. Папа купил плантацию к северу от Батон-Руж.
- Как замечательно! Твой отец всегда был таким предприимчивым. - Она вновь обняла Мишель - А ты, Ники? Где ты сейчас живешь?
Через плечо Мишель Николь увидела, что к ним приближается Алекс. Через несколько мгновений он подойдет к ним.
Мишель узнает, что они путешествуют вместе, отсюда уже нетрудно будет догадаться, какие отношения их связывают.
Она сглотнула, не зная, что сказать - Я… я живу в Бель-Шен. Ты, вероятно, помнишь, что мой отец дружил с Шарлем дю Вильером.
- Его дочь сделала нам честь, остановившись у нас, - сказал Алекс из-за спины Николь.
- Мишель Кристоф, это Александр дю Вильер.
Александр поднес к губам руку Мишель в тонкой перчатке.
- Счастлив познакомиться, мадемуазель Кристоф!
Мишель залилась краской.
- Знакомство с вами для меня большая честь, месье. - Она повернулась к Николь, которая стояла с отсутствующим выражением. - Вы возвращаетесь в Бель-Шен?
- У мадемуазель Сен-Клер дом в Новом Орлеане, - ответил за Николь Алекс. - А где живете вы, мадемуазель?
- Я еду, чтобы повидаться со своей подругой, как раз в этот город Не правда ли, это замечательно, Ники? Мы опять возобновим наше знакомство, будем проводить вместе время - Да… - нерешительно согласилась Николь. - Это будет чудесно…
Мишель достала из карманчика своего голубого шелкового платья фарфоровые часики на черной бархатной ленточке.
- Извините, - сказала она. - Я должна идти. Меня ждет тетушка Лаура. Она, кажется, уже распланировала наш вечер.
- Где вы остановитесь в городе? - спросил Алекс. - Я уверен, что Николь захочет с вами повидаться.
- На Ройял-стрит восемь дробь двенадцать. Но может быть, я освобожусь пораньше и загляну в твою каюту. Ники, какой у тебя номер?
Ники замешкалась.
- Каюта номер триста, - ответил за нее Алекс. - Через несколько номеров от моей.
- Если сегодня не встретимся, тогда в городе. - Мишель еще раз обняла Николь и поспешила к трапу.
Николь посмотрела на Алекса.
- Спасибо, что выручили, месье, но, если она придет, ложь тотчас же обнаружится.
- Ты в этом уверена?
Ники едва сдерживала улыбку.
- Имея дело с вами, Александр, в чем можно быть уверенной?
Он раскатисто рассмеялся.
- А с тобой?
Алекс, оказалось, действительно купил им отдельные каюты. Николь была ему за это благодарна. Она чувствовала себя смертельно усталой и была не в духе. Одна мысль о том, что ей придется сражаться с Алексом за остатки своих принципов, была просто невыносимой.
К ее удивлению, вечер прошел приятно и легко. Они поужинали в спокойном уголке элегантного главного салона с резными деревянными балками - белыми с золотыми листьями. Ники никогда еще не видела такой роскоши. Она любовалась изысканными цветными узорами дорогих ковров, мозаикой люков по бортам.
Столы были накрыты белоснежными скатертями, уставлены хрустальной посудой. В одном конце просторного салона стоял огромный кувшин чистого серебра, в другом сверкало огромное зеркало в позолоченной раме.
Позже они с Алексом бродили в лунном свете по палубе.