- Мне больно слышать это, доктор, - отозвался низкий голос Остина. - Бедная маленькая Сюзетта! Какая ужасная трагедия для нее. Но она молода, и она поправится.
- Конечно, поправится, - согласился Блейк. - Только очень жаль терять драгоценные дни юности. Когда доживете до моих лет, Остин, поймете, как быстро все проходит.
- Я знаю.
Несколько минут они сидели в молчании, а затем Остин понизил голос:
- Вы, наверное, слышали, что их привезут завтра.
- Да, - ответил Блейк. - Все мои пациенты только об этом и говорят. Полагаю, весь город выйдет на улицу, чтобы взглянуть на вождей.
- Я тоже буду там, - признался Остин. - Хочу видеть, как Сатанту и Большое Дерево привезут сюда, чтобы судить за убийство. Сколько себя помню, я слышал рассказы о жестокости Сатанка и уме Сатанты. Мой редактор сказал, что завален запросами корреспондентов восточных газет по поводу предстоящего процесса. Говорят, отель "Уичито" забит репортерами.
- Ничего удивительного. Возможно, я буду присутствовать на заседаниях суда, но только не завтра. Мне нужно поехать на ферму "Маунт-Гекла" и взглянуть, как заживает сломанная нога Бена Тейлора. Счастье, что он не лишился ее.
Утро пятнадцатого июня выдалось ясным и теплым. Сюзетта поднялась рано и надела простенькое ситцевое платье в синюю и белую клетку. Она туго сколола на затылке свои густые белокурые волосы и сняла со столбика кровати шляпку от солнца. Зная, что отец к этому времени должен был уехать в "Маунт-Гекла", Сюзетта спустилась к завтраку. Она была уверена, что мать разрешит ей провести день у Анны. Нервно разгладив складки платья, Сюзетта вздохнула и вошла в кухню, где завтракала мать.
Взглянув на дочь, Лидия радостно улыбнулась: Сюзетта оделась, причесалась, и щеки ее слегка разрумянились.
- Милая, - Лидия взяла Сюзетту за руку, - как приятно снова видеть тебя за завтраком! Положить тебе овсяные хлебцы или яичницы с ветчиной?
- Я не голодна, мама, и у меня нет времени.
- Нет времени… Дорогая, куда ты собралась? Почему ты…
- Я хочу провести день с Анной. Она учится шить, и у нее есть новый отрез органзы чудесного зеленого оттенка, - ответила Сюзетта.
Лидия испытала облегчение, заметив, что у дочери появились признаки выздоровления.
- Это прекрасно, милая. Я рада, что ты хочешь научиться шить. На следующей неделе мы как-нибудь пройдемся по магазинам и купим несколько отрезов. Если хочешь, я помогу тебе сшить повое выходное платье.
- Спасибо, мама, это будет просто замечательно. А теперь, если не возражаешь, я пойду, пока не стало слишком жарко. - Сюзетта повернулась к двери.
- Сюзетта! - окликнула ее мать.
- Да? - Девушка знала, что за этим последует.
- Дорогая, утром папа взял коляску. Так что тебе придется поехать к Анне верхом.
- Вот и прекрасно. - Сюзетта выскользнула за дверь.
- Тогда почему ты надела платье? - Лидия последовала за дочерью. - Ты всегда предпочитала брюки для путешествий верхом. Сюзетта, зачем ты надела свое выходное платье?
Сюзетта обернулась:
- Ты же всегда выражала желание, чтобы я вела себя как подобает леди. Вот я и решила тебя обрадовать, надев платье. Я скажу Нату, чтобы он взял для Глории старое дамское седло. А теперь мне правда нужно идти. - Девушка выскользнула из объятий матери и поспешила к конюшням.
- Закрой дверь, - тихо сказала Сюзетта, когда они с Анной вошли в большую спальню на втором этаже дома Норрисов.
Анна закрыла тяжелую дубовую дверь и, прислонившись к ней спиной, вопросительно взглянула на подругу.
- В чем дело, Сюзетта? Еще что-нибудь случилось? - Анна взяла подругу за руку. - Скажи мне.
- Ты знаешь, что сюда везут индейских вождей, которые убили Люка? Они должны прибыть сегодня! - Глаза Сюзетты сверкали.
Анна потупила взгляд и кивнула:
- Да, знаю. - Она подняла голову и посмотрела на Сюзетту. - Я не могла сказать тебе, Сью. Я обещала ничего не говорить тебе, чтобы тебя не расстраивать. Мы все так беспокоились за тебя, и я боялась, что…
- Не важно. - Сюзетта усадила подругу на кровать и рассказала ей свой план. - Анна, мы с тобой поедем в город. Я хочу взглянуть на кровожадных дикарей, убивших моего Люка.
- О нет, Сюзетта, нет! - воскликнула она. - Мы не должны этого делать! Тебе от этого будет только хуже. Зачем сыпать соль на раны? Побудь сегодня у меня. Мы попросим кухарку упаковать нам корзинку с ленчем, возьмем лошадей и…
- Анна Норрис, я собираюсь в город, чтобы увидеть этих вождей, - с тобой или без тебя. Я хочу, чтобы их лица навсегда запечатлелись в моей памяти. Раньше я никогда не испытывала ненависти к индейцам и думала, что они тоже люди, то теперь изменила свое мнение.
- Сюзетта! Сюзетта! - вскрикнула взволнованная Анна. - Ты пугаешь меня. Я никогда не слышала от тебя ничего подобного. Ты не в себе. Может, ляжешь? Я принесу воды.
Взгляд Сюзетты немного смягчился.
- Не волнуйся, Анна. Я не хотела тревожить тебя. Просто я очень переживаю случившееся. Пожалуйста, пообещай, что поедешь в город со мной.
- Отец и мать знают о твоих намерениях? - Темные брови Анны слегка приподнялись.
- Нет, не знают. Папа рано утром уехал и не вернется до вечера. А твой отец дома?
- Он еще вчера отправился в Форт-Уэрт. Думаю, можно сказать маме, что я решила провести день с тобой. Если мы поедем, то нам следует держаться подальше от толпы. Никому не нужно знать, что мы были там.
Солнце поднялось уже высоко, и день становился знойным. Обитатели небольшого поселка высыпали на улицу, чтобы взглянуть на пленных вождей, и в воздухе ощущалась атмосфера праздника. Дамы, раскрыв над головами изящные зонтики, восседали в колясках и сплетничали с подругами и соседями. Дети кричали и гонялись друг за другом. Мужчины собирались группами и оживленно обсуждали кровожадных краснокожих, которые скоро получат по заслугам.
- Я хочу подойти ближе. - Сюзетта потянула Анну за рукав и стала пробираться сквозь толпу.
- Сюзетта Фоксуорт! Нам не следовало быть здесь - разве ты не помнишь? Нас увидит весь город.
- Мне все равно. Я подойду к этим дикарям поближе, так, чтобы можно было протянуть руку и коснуться их.
- Нам вообще незачем было сюда приезжать. Мы должны…
Анна внезапно умолкла. По толпе прокатился низкий гул, усиливавшийся с каждой минутой. Все взгляды обратились в одну сторону, и те, кто ожидал увидеть жалкого, раскаявшегося и испуганного краснокожего, были разочарованы. Сатанта, своим умом заслуживший прозвище Оратор Равнин, оказался сорокалетним мужчиной в расцвете сил. Всю его одежду составляли набедренная повязка и мокасины. Густые иссиня-черные волосы спадали ему на плечи, а на затылке красовалось перо орла.
Если бы Сатанта изредка не моргал своими черными глазами, можно было бы подумать, что он высечен из камня. Его гордое и красивое лицо выражало отвращение к любопытству белой расы, которую он ненавидел каждой клеточкой своего могучего тела. Не произнеся ни слова, не сделав ни единого движения, он дал ясно понять, как относится к скользящим по нему жадным взглядам.
Сюзетта, сжимавшая вспотевшими руками шляпку, стояла у самого края толпы. Им с Анной удалось пробиться вперед, и сопровождавший пленников отряд остановился прямо перед ними. Двое индейцев оказались не дальше чем в двадцати пяти футах от девушек. Молодой вождь Большое Дерево не производил такого сильного впечатления - обыкновенное лицо, более бледная кожа, нервный вид. Мельком взглянув на него, Сюзетта вновь перевела глаза на Сатанту. Заиграл оркестр. Большое Дерево взволнованно смотрел на поднявшуюся вокруг суматоху, и казалось, он сейчас улыбнется. Но Сатанта остался невозмутим. Он сидел неподвижно, глядя прямо перед собой.
Кровь застучала в висках у Сюзетты, пальцы непроизвольно сжались в кулаки, а желудок скрутили спазмы. К горлу подступала тошнота, струйки пота бежали по спине. Не отрывая взгляда от полуобнаженного вождя, девушка представляла себе, как этот могучий краснокожий склонился над неподвижным Люком и в воздухе мелькнул длинный острый нож для снятия скальпов. Рука с ножом опускалась все ниже и ниже… Сюзетта почувствовала дурноту.
В это мгновение Сатанта медленно повернул голову. Черные блестящие глаза остановились на девушке. Она открыла рот, чтобы закричать, и бросилась к нему, движимая жаждой мести. Но тут ноги ее подкосились, и Сюзетту окутала тьма.
- С ней все будет в порядке, Анна. Не волнуйся, - произнес низкий звучный голос совсем рядом с Сюзеттой.
Она вынырнула из тумана беспамятства и увидела склоненное над ней лицо Остина Бранда. Сюзетта сидела в его крытой коляске, прислонив голову к мягкой кожаной обивке. Остин сидел рядом с ней и прижимал влажный носовой платок к ее лбу. Лиф клетчатого платья девушки был расстегнут до самой груди. Рядом с коляской стояла взволнованная Анна и обмахивала Сюзетту шляпкой.
- Тебе лучше, милая? - ласково улыбнулся Остин.
Сюзетта попыталась подняться и, не понимая, что произошло, взглянула в его гладкое, загорелое лицо.
- Нет, Сюзетта, не пытайся пока вставать. - Остин вновь опустил девушку на сиденье и приложил к ее шее прохладный носовой платок. - Ты упала в обморок, милая. Уверен, это от жары. Тебе не следовало снимать шляпку. К счастью, я стоял неподалеку и увидел, что ты лишилась чувств. Мне трудно поверить, что родители разрешили вам одним отправиться в город. - Он вскинул свои густые брови. - Так?
Анна потупила взгляд и переступила с ноги на ногу. Сюзетта посмотрела прямо в серые глаза Остина.
- Они ничего не знали. А теперь узнают. Нас видел весь город, и мне кажется, что почти все заметили, как я упала в обморок.
Остин улыбнулся:
- Я не могу упрекнуть вас за желание посмотреть на вождей. Как бы то ни было, теперь, когда суматоха утихла и дикарей препроводили в тюрьму, полагаю, вам следует вернуться. Я отвезу тебя домой, Сюзетта. Не спорь. - Остин повернулся к Анне: - Буду счастлив захватить и тебя, Анна. Садись в коляску, а я приведу лошадей.
- Большое спасибо, мистер Бранд, но мне недалеко, и я не больна. Я поеду домой на своей лошади.
Когда Остин Бранд сел в коляску рядом с ней, Сюзетта взяла его за руку и тихо сказала:
- Мистер Бранд, мне очень неловко, что я причиняю нам беспокойство. Вы не представляете себе, как я презираю этих дикарей. Моя ненависть так сильна, что я чувствую себя больной.
- Ты не можешь ненавидеть Сатанту больше, чем я.
Сюзетта никогда в жизни не видела такого злого лица, особенно у Остина Бранда.
- Вы чем-то расстроены, мистер Бранд? - встревоженно спросила она.
- Прости, милая. - Остин быстро взял себя в руки. - Забудем об этом. Откинься на сиденье и отдыхай.
По пути домой Остин Бранд использовал все свое обаяние, чтобы поднять настроение девушки. Сюзетта его почти не слушала: ее мысли были по-прежнему прикованы к Сатанте. Она отвечала на вопросы Остина, но ей трудно было сосредоточиться на том, что он говорил.
- Сюзетта? Что случилось? Что ты так смотришь на меня?
- Я… простите. Я просто подумала, что хотя вы в костюме, кажется, совсем не страдаете от жары. А я в легком платье упала в обморок. Непонятно.
- Я пропустил пару стаканчиков крепкого виски перед тем, как ехать в форт, - улыбнулся ей Остин. - Самое лучшее средство для поднятия духа - это хороший глоток спиртного.
- Вы смеетесь надо мной, мистер Бранд!
- Конечно, дорогая, но только потому, что хочу снова увидеть милую улыбку на твоем хорошеньком личике.
Сюзетта потупила взгляд.
- Я знаю, что вела себя… ну… Мама и папа волнуются, я не сомневаюсь. Я не хотела этого, но я…
Остин ласково похлопал девушку по руке:
- Сюзетта, я знаю, как тебе тяжело. Люк был отличным парнем, и из него получился бы хороший муж. Это ужасная трагедия. Я очень тебе сочувствую, милая. Твой отец говорил, что ты не согласилась поступить в колледж в Форт-Уэрте.
- Верно.
- А как насчет путешествия в Европу на большом корабле?
- Мистер Бранд, у моих родителей нет таких денег…
- Я подумал, что это может быть наш с Бет тебе подарок к окончанию школы.
- Но у меня нет никакого желания ехать в Европу…
- Тогда, возможно, я еще что-нибудь могу сделать. У меня появилась идея, Сюзетта! - Серые глаза Остина сверкнули. - А не хочешь ли ты поработать в моей газете? Блейк говорит, что ты всегда вела дневник. Возможно, ты способна писать статьи, которые заинтересуют дам. Например, можно предлагать им какие-то рецепты, рассказывать о новинках моды и…
- Остин! Остин! Да, да! Я хочу писать для вашей газеты!
Девушка вспыхнула, глаза ее засияли, на губах заиграла улыбка, а пальцы в волнении крепко сжали руку Остина. Радуясь, что Сюзетта так оживилась, он обнял ее за талию и прижал к себе.
- Мне очень приятно, что ты этим заинтересовалась, милая. Хорошо, что у тебя появится занятие. Я поговорю с твоим отцом. Вечером ты узнаешь, нет ли у твоей матери каких-нибудь особенных рецептов, которые стоило бы напечатать, а я за обедом расспрошу Бет. Уверен, она поможет тебе.
- Вы меня неправильно поняли, Остин. Я не собираюсь вести колонку для женщин. Я намерена стать репортером. Я буду писать о новостях. Настоящих новостях!
- Но, Сюзетта, боюсь, это невозможно, - покачал головой Остин. - Репортерами бывают только мужчины, и я не могу позволить тебе заниматься этим. Едва ли ты понимаешь, что…
- Все я прекрасно понимаю! Вы считаете меня пустоголовой юной дурочкой, которая не знает…
- Минуточку, Сюзетта. Я вовсе так не думаю. Я прекрасно знаю, что ты умная и способная молодая женщина.
- Тогда, пожалуйста, Остин, позвольте мне стать репортером. Я хочу освещать процесс над индейскими вождями.
- Нет, милая, не могу. Откровенно говоря, я считаю, что тебе даже не нужно присутствовать на заседаниях суда. Разве ты забыла о сегодняшнем обмороке?
- Остин Бранд, в этом виновата жара.
- Неужели, милая? - лукаво усмехнулся Остин. - Мы с тобой одни, Сюзетта, так что можешь быть откровенна со мной. Тебе стало плохо от ненависти к этим дикарям. Именно поэтому ты и лишилась чувств.
- Это неправда!
- Нет, Сюзетта, правда! Но я никому не скажу. Послушай меня - я твой друг. Соглашайся на работу, которую я предлагаю тебе в газете. Сделай хорошую колонку. Господь свидетель, ты всегда чудесно выглядишь, а большинству дам в Джексборо не помешают советы, как следует одеваться. Ты согласна со мной? - Он так весело и ласково улыбнулся ей, что было невозможно не ответить на его улыбку. - Вот так гораздо лучше. Я знаю, что у тебя получится, Сюзетта. Если тебе не понравится, можешь уволиться в любой момент, и я обещаю, что не обижусь.
Несколько минут Сюзетта молчала. Несмотря на всю свою доброту, Остин решительно отклонил ее просьбу стать репортером, и переубедить его было невозможно. Наконец Сюзетта посмотрела на Остина и улыбнулась самой очаровательной из своих улыбок:
- Спасибо, сто предложили мне работу в "Эхе", мистер Бранд. Возможно, вы правы. Я смогу писать статьи о моде и кулинарии. Я согласна.
Глава 5
Сюзетта горячо убеждала встревоженных родителей, что справилась со своим горем. Девушка гордо объявила, что Остин Бранд великодушно предложил ей работу в своей газете "Эхо прерий".
- Я очень благодарна мистеру Бранду за предоставленную мне возможность. Мне так нужно чем-нибудь заинтересоваться!
- Если это принесет тебе радость, Сюзетта, то мы не возражаем. - Отец ласково обнял ее худенькие плечи. - Каждое утро ты будешь отправляться в город со мной. Если я буду занят, тебя проводит Нат. Ты слишком молода, чтобы ездить одна. К тому же солдаты из форта постоянно толкутся на тротуарах возле редакции.
- Отец прав, Сюзетта. Если ты хочешь работать в этой газете, мы не станем препятствовать тебе. Но ты ни при каких обстоятельствах не будешь ездить в город одна, - добавила мать.
Это оказалось гораздо легче, чем предполагала Сюзетта. На следующее утро она встала рано, оделась поскромнее и поехала в город с отцом, который отправлялся в Росс-Вэлли, чтобы сделать его жителям прививки против оспы. Остин Бранд, безукоризненно одетый, тепло улыбаясь, ждал Сюзетту в редакции "Эха", располагавшейся на северной стороне городской площади.
Когда Блейк ушел, Остин представил Сюзетту своему редактору, хрупкому человечку болезненного вида с зеленоватыми глазами, венчиком редких седых волос, обрамлявших его голову, и светлой улыбкой, совершенно преображавшей его. Тот взял руку Сюзетты и с неожиданной силой сжал ее.
- Добро пожаловать, мисс Фоксуорт, очень рад! Мистер Бранд сказал мне, что вы будете новым редактором раздела мод в "Эхе прерий".
- Я… да, сэр, мистер Кич. Я буду упорно работать и знаю, что смогу многому у вас научиться. Бен Кич просиял:
- Не сомневаюсь, что вы умная молодая леди, поэтому быстро всему научитесь. - Он отвесил ей легкий поклон, кивнул Остину Бранду и удалился.
Остин подхватил Сюзетту под локоть, провел мимо лязгающих станков в заднюю часть комнаты и распахнул дверь, за которой скрывался прекрасно обставленный кабинет.
- Сюда, - сказал он и подвинул ей стул. - Здесь немного тише.
После того как девушка устроилась на стуле с высокой спинкой перед большим письменным столом красного дерева. Остин опустился в мягкое вращающееся кресло и посмотрел на нее.
- Это мой кабинет, Сюзетта, но ты можешь в любое время пользоваться им. Он не запирается, и если тебе захочется побыть одной, закроешься изнутри. Будь очень осторожна, проходя мимо станков. Если туда попадет твоя юбка, то может случиться беда. Я не могу предостеречь тебя от всего, дорогая. Ах да, снаружи часто слоняются солдаты, и иногда они бывают пьяны. Тебе следует соблюдать осторожность. Ты так красива, и я боюсь…
- Пожалуйста, мистер Бранд, - подняла руку Сюзетта. - Вы говорите в точности, как мой отец.
- Прости, милая. Наверное, это так и есть. Но послушай, я гожусь тебе в отцы и поэтому чувствую острую необходимость защитить тебя.
Остин поднялся и подошел к девушке. Она взяла протянутую руку и тоже встала:
- Мистер Бранд, я очень благодарна вам и обещаю не поднести вас.
Вечером Сюзетта села на кровать, скрестив ноги, и достала из письменного стола свой дневник. Она открыла потертую тетрадь в бархатном переплете и начала писать:
16 июня 1871 года.
Прошел почти месяц с того дня, когда мой дорогой Люк был убит жестокими дикарями. О, как мне хотелось бы незамеченной пробраться в тюрьму в Форт-Ричардсоне и убить этих кровожадных вождей! Я буду спать как невинный младенец с обагренными их кровью руками! Я живу только для того, чтобы услышать, как суд приговорит их к повешению.
Я благодарна другу нашей семьи Остину Бранду. Я согласилась работать в его газете и твердо намерена освещать судебный процесс, хотя и не получила его разрешения. Это единственная причина, побудившая меня взяться за эту работу. Ведь нет ничего скучнее, чем писать дурацкие заметки об одежде и прическах. Какое значение имеют эти легкомысленные вещи, когда Люк мертв, а звери, виновные в его смерти, находятся здесь, в Джексборо, и в эту самую минуту ложатся спать! Какая уж тут женская мода! Суд над презренным Сатантой - это единственное, что для меня важно.