- Это легче, чем знать, что ты убил собственного брата.
- Кирон убил себя сам. - Син толчком отодвинул стул, чтобы видеть брата.
- Да, из-за того, что я ему сделал.
- И все же это не твоя вина.
Юан оказался не более чем игрушкой красивой женщины, у которой не было сердца. Кирон сделал собственный выбор, а бедный Юан остался страдать за поступки их обоих.
Син сочувствовал брату и отдал бы все, чтобы облегчить его страдания, но он не был уверен, хватит ли всей вечности, чтобы сердце Юана успокоилось.
- Эти дьявольские кубки никогда не бывают достаточно большими, - проворчал Юан и, швырнув кубок через плечо, принялся пить прямо из кувшина, но оторвался, чтобы взглянуть на Сина. - Между прочим, а почему ты здесь, когда у тебя есть очаровательная молодая жена, чтобы греть твою постель?
На этот вопрос легко было дать ответ.
- Потому что я непроходимый дурак.
- Что ж, по крайней мере ты это признаешь.
- Знаешь, - криво усмехнулся Син, - сегодня ночью я подумал, что обязан извиниться перед Брейденом.
- За что?
- За те слова, которые я сказал ему, когда мы вместе с Мэгги были в имении Макдугласов. Я обнаружил, что гораздо легче дать совет, чем претворить его в жизнь.
- Не забывай, брат, что я пьян и для моего затуманенного мозга все это не имеет ни капли смысла, - хмуро откликнулся Юан.
- Я сказал Брейдену, что ему следует воспользоваться случаем и выяснить, подходят ли они с Мэгги друг другу. - Син сделал глубокий вдох. - А теперь я обнаружил, что не могу следовать своим же советам.
- Ты хочешь выяснить, подходишь ли ты Мэгги?
- Почему бы тебе не пойти в постель, чтобы сон прочистил тебе мозги? - Син бросил в брата небольшой кусочек хлеба.
- Когда-нибудь пойду, но я еще недостаточно пья".
При этом заявлении Син иронически поднял бровь. Все время, пока он оставался в Шотландии с братьями, залечивая раны от ожогов, он видел, что Юан часто бодрствовал по ночам и пил в одиночестве.
- Скажи мне, Лахлан знает, как много ты пьешь?
- Никто не знает. Даже ты.
Син схватил Юана за руку, не дав ему выпить еще.
- Может быть, тебе следует немного воздержаться?
- Если ты сам не можешь следовать своим же советам, то нечего давать их мне, - огрызнулся Юан, сбросив руку брата.
Син только покачал головой, когда Юан прикончил весь кувшин и отправился искать следующий.
Когда-то Юан был уверен, что Изабель Кейд любит его, и сначала сражался за нее с Кироном так, что они едва не поубивали друг друга, а потом, не обращая внимания на отца и братьев, убежал, чтобы жениться на ней. Но Юан не успел жениться, потому что она убежала с другим мужчиной, бросив его одного в северной Англии. Вернувшись домой с разбитым сердцем, он узнал, что семья оплакивает смерть Кирона, который покончил с собой в тот день, когда Юан убежал с Изабель.
Двойной удар сокрушил Юана.
Юан воспользовался шансом на счастье, а кончил тем, что, озлобленный и одинокий, жил в какой-то норе в горах, и рядом не было никого, кто мог бы заметить, сколько эля он выпивает.
Иногда не стоит хвататься за шанс на счастье.
Син мрачно смотрел на свой кубок. Счастливые моменты своей жизни он мог пересчитать по пальцам одной руки, счастье для него всегда находилось за пределами досягаемости, и он был бы дураком, если бы думал, что сейчас что-то изменилось. С тяжелым сердцем Син решил, что не должен оставаться с Каледонией. Наступит утро, он займется поисками повстанцев, а потом уедет от нее.
Церковь, несомненно, даст согласие на аннулирование брака. Люди люто ненавидят его и будут только рады расторжению брака, который никогда не должен был заключаться.
Да, он предоставит Калли свободу, это единственно достойное решение, которое может принять недостойный человек.
Глава 12
На следующее утро Син с болью осознал, что, возможно, первый раз в своей жизни действительно не выполнил своей миссии. Никто из соплеменников Калли с ним не разговаривал, и, как только он приближался, все мгновенно упрямо сжимали челюсти и спешили уйти. Нельзя сказать, что они были первыми, кто так обращался с ним, но если он собирался найти виновных в нападениях, ему было необходимо, чтобы они по крайней мере открывали рты в его присутствии.
Завтракая в зале со своими братьями и Саймоном, Син рассказал им о своих утренних неудачах.
- Знаешь, - сказал Брейден, - тебе помогло бы, если бы ты оделся в шотландскую одежду. Холодных шотландских рыцарей трудно воодушевить.
Лахлан похолодел при необдуманных словах младшего из братьев. В отличие от Юана и Брейдена он знал причину отвращения Сина к шотландским нарядам. Он мысленно вернулся к тому случаю, когда отец привез с ярмарки в Килгаригоне клетчатую ткань для накидок себе и сыновьям. Брейден тогда был еще в пеленках, и их мать обернула младенца куском ткани в черно-зеленую клетку, а он сам, Кирон и Юан гордо надели такие же, как у отца, накидки.
- Мои мальчики, - гордо провозгласил отец, оглядев их и потрепав по волосам.
Лахлан улыбался до тех пор, пока не заметил в углу Сина, о котором в возбуждении все забыли, а Син, как обычно, спрятавшись в темноте, угрюмо стоял, сложив руки на груди. Лахлан никогда не забудет, с каким выражением его старший брат наблюдал за ними. У юного Сина глаза были полны зависти и боли.
- Па? - обратился к отцу Лахлан. - А где накидка для Сина?
Оставив вопрос без ответа, его отец продолжал играть с Юаном и Кироном, но его молодая мать оказалась не столь добра.
- Клетчатая ткань предназначена для людей чистой шотландской крови, Лахлан, она не для сассенахов-полукровок.
Даже живи он вечно, Лахлан все равно не смог бы понять ни жестокости своей матери по отношению к Сину, ни полного отсутствия у отца какого-либо интереса к нему.
Позже в тот же день Лахлан нашел Сина в их комнате. Он сидел один посреди спальни на полу, и из резаной раны на его руке в миску текла кровь.
- Что ты делаешь? - в испуге закричал Лахлан и, подбежав к брату, приложил к ране ткань, чтобы остановить кровотечение.
- Пытаюсь избавиться от английской крови во мне, но она, по-моему, не очень отличается от твоей. - Взгляд у Сина был отрешенный и пустой. - Как я могу освободиться от нее, если не вижу разницы?
Лахлан перевязал Сину руку, и они больше никогда к этому не возвращались, но с тех пор Лахлан часто вспоминал о том случае.
Сейчас Лахлан смотрел на Сина, сидевшего рядом с Саймоном, и, честно говоря, восхищался его силой.
- Я никогда не надену на свои плечи никакую накидку, - ответил Син Брейдену.
- А я надену, - присоединился к разговору Саймон. - Ради этого я даже порыжею.
- Думаю, нам нужно официально принять Саймона в ряды Макаллистеров, - улыбнулся Лахлан, хотя мучительные воспоминания все еще не отпускали его. - Что скажете, братья?
- По-моему, он вполне подходит, - кивнул Брейден, - Как, Юан?
- Я бы кивнул, но у меня слишком болит голова.
- Учитывая, сколько эля ты выпил вчера ночью, я удивляюсь, что ты вообще можешь сидеть прямо, - хмыкнул Син.
- Как много ты выпил этой ночью? - с неожиданным беспокойством спросил Лахлан.
- Что-то между слишком много и недостаточно.
Лахлан закатил глаза, не зная, что делать, чтобы превратить Юана снова в того человека, которым он был до того, как Изабель его предала.
- Вернемся к повстанцам, - предложил Лахлан, стараясь сосредоточиться на деле, в котором он мог оказать реальную помощь. - Зачем беспокоиться, если они больше не нападают на подданных Генриха?
- Затем, что они могут снова начать в любой момент. - Син насмешливо взглянул на брата.
Внезапно раздался крик тревоги, и мужчины - даже Юан, на каждом шагу проклиная свою голову, - бросились к двери. Брейден широко распахнул дверь, и все увидели английского посланца, въезжающего во внутренний двор верхом на рыжем жеребце.
При виде этой картины Сии покачал головой. Глядя на лица шотландцев, окруживших герольда, можно было безошибочно сказать, что Син был единственным человеком, которого встречали менее радушно, чем этого англичанина.
Заметив Сина и Саймона, мужчина тотчас расслабился, и если не знать, что привело сюда этого человека, Син удивился бы его поведению, так как на его памяти первый раз кто-то по-настоящему почувствовал облегчение от его присутствия.
Посланец спешился и подал Сину запечатанное письмо.
- От лорда Рэнальфа, владельца земель Оксли. Сломав печать, Син читал послание и с каждым прочитанным словом становился все мрачнее.
- Он послал сообщение Генриху?
- Да, милорд. И король дал знать, что сам лично отправится проверить ущерб.
- Что случилось? - спросил Лахлан.
Увидев направлявшуюся к ним жену, Син подождал, пока она подойдет ближе, и только тогда ответил на вопрос брата:
- По-видимому, группа Макнили напала на земли Оксли. Он потерял почти два десятка коров, а его деревню сожгли дотла. Его люди лишились всего урожая и теперь с трудом переживут зиму. - Он выразительно посмотрел на Калли, чтобы она поняла всю серьезность положения, - На одном из деревьев поблизости они нашли записку, в которой говорилось: "Англичане, убирайтесь с шотландской земли" - и стояла подпись: "Макнили".
- Астер этого не делал, - побледнев, сказала Калли, - Он ни за что не одобрил бы такого.
- Я знаю, - честно согласился Син, складывая письмо. - Ему совсем не нужно, чтобы гнев Генриха обрушился на его голову. Скажите вашему лорду, - обратился он к посланцу, - что я лично займусь этим делом и найду человека, который это совершил.
Герольд кивнул.
- Что вы собираетесь делать? - спросила Калли.
- Я хочу, чтобы вы оповестили всех мужчин своего клана, которым больше четырнадцати лет, что им следует явиться сюда к концу дня. Мне нужно с ними поговорить.
- Думаю, это просто безрассудно. - Лицо Калли стало совсем белым, хотя Син считал, что сильнее побледнеть невозможно. -* Они могут напасть на вас.
- Напав на моего брата, они нападают на нас, - хмуро сообщил Лахлан. - Передайте им это. Я сомневаюсь, что кто-либо из рожденных в вашем клане хотел бы пойти войной на Макаллистеров.
- Я передам, - кивнула Калли.
Сегодня ее волосы были заплетены, но все равно завитки выбивались из косы и очаровательно обрамляли ее лицо, и, как обычно, на ней была отцовская накидка. Син, не в силах оторваться от этого зрелища, провожал взглядом жену, которая пересекала двор, отправившись выполнять его требование, и, глядя на ее покачивающиеся при каждом шаге бедра, ощущал все большее и большее напряжение в теле.
- Хороша, не правда ли? - заметил Лахлан.
- Как первый весенний день после долгой суровой зимы. - Слова вырвались у Сина случайно, и четыре пары глаз в изумлении уставились на него.
- Поэзия? - расхохотался Юан.
Син толкнул его, но братья продолжали смеяться.
- Сдается мне, Син убит наповал, - пошутил Брейден. - Лахлан, тебе следует найти священника для причастия.
- Ему лучше найти священника, чтобы выполнить последний обряд для тебя, прежде чем я тебя убью.
Брейден еще громче расхохотался.
- Ладно, хватит, - остановил их Саймон. - Будьте снисходительны к несчастному Сину.
- Спасибо, Саймон.
- А кроме того, я думаю, он очень мил.
- Мил! - прогремел Лахлан. - О да, как маленький дикий лев.
- Не желаю выслушивать это от мужчины, который разгуливает в юбке, - фыркнул Син.
Все трое братьев застыли.
- Прошу прощения? - переспросил Юан.
- Вы меня слышали. Итак, - с сатанинской улыбкой обратился Син к Саймону, - я тебя спрашиваю, кто милее? Мужчина в брюках или кастраты в юбках?
Братья кинулись на него, а Син, бросившись на пол, прокатился у них между ногами.
- Он мой! - рявкнул Юан, но Син убежал раньше, чем его успели схватить.
Калли оглянулась на мужа, появившегося в конюшне вслед за ней, и едва узнала его. Он бежал сломя голову, и через две секунды она поняла почему. Его братья и Саймон гнались по пятам за ним.
- Что случилось? - поинтересовалась Калли.
- Ничего. - Забежав за нее, Син поставил ее между собой и братьями, стараясь оставаться невозмутимым, но потерпев в этом полный провал.
Пятеро мужчин тяжело дышали после бега.
- Значит, прячешься за женщиной, да? - Первым отдышался Лахлан. - И с каких же пор ты стал трусом?
Взглянув через плечо, Калли увидела, что Син усмехается.
- Я не прячусь, а просто не хочу, чтобы ты пострадал.
- Да, как же, мы пострадаем, - поднял его на смех Юан.
Братья Макаллистеры бросились вперед, но Калли остановила их, не позволив дотянуться до своего мужа:
- Он ранен.
- Сейчас он еще не так будет ранен. - Брейден, прищурившись, смотрел на Сина.
- И что же все это означает? - Калли развела руками, чтобы отгородить мужа от его братьев.
- Он нас оскорбил. - Лахлан с негодованием выпрямился, очевидно, до глубины души возмущенный ее вопросом.
- И поэтому вы собираетесь побить его? - скептически спросила Калли.
- Да, - в один голос ответили мужчины.
Калли провела рукой по лбу. У нее уже разболелась голова от попыток разобраться с этой вспыльчивой компанией.
- А вы, опять же, предводитель чего? - Замолчав, она прищелкнула языком. - О-о, я забыла, уважаемого и бесстрашного клана.
Лахлан смущенно кашлянул.
- Все, что вы сказали ему, верно, дорогая, - откликнулся из-за ее спины Син.
- А вы… - Калли повернулась лицом к мужу. - Вы советник короля, не так ли? - Окинув всех взглядом, она покачала головой, хотя в душе находила их поведение приятным и забавным.
- Они начали первыми. - Син сердито обвел взглядом остальных.
- Ну, раз так, тогда все правильно. - Цокая языком, Калли укоризненно смотрела на мужчин. - А теперь, ребята, мне пора приниматься за работу. Не будете ли вы все пятеро так любезны и не вернетесь ли к своей еде?
- Мой желудок голосует за еду. - Саймон шагнул вперед, и что-то в его манере вести себя напомнило Калли подростка, пытающегося исправить свою оплошность. - И хочу напомнить, я здесь ни при чем. Я просто-напросто невинный наблюдатель.
- Спасибо, Саймон. Я в этом нисколько не сомневаюсь. - Син спрятал улыбку, и его друг, кивнув, ушел.
Макаллистеры неохотно последовали за ним, все время оглядываясь, словно хотели убедиться, что Син тоже идет. Они, несомненно, намеревались при первом удобном случае утолить свою жажду крови.
Син двинулся вслед за братьями, но Калли, взяв его за руку, потянула обратно к себе и, подняв руку, пригладила ему растрепавшиеся волосы.
- Знаете, мне, пожалуй, нравится в вас эта ваша склонность к шуткам. - Калли заметила, как тень мгновенно заволокла его глаза. Син отодвинулся от жены, но не слишком далеко. - Где вы были прошедшей ночью? Я знаю, что вы не вернулись в постель.
- Я не мог спать.
- Почему?
Он молча пожал плечами, и Калли подошла ближе к нему. Ей хотелось, чтобы он снова, как прошлой ночью, открылся ей.
- Син, что заставляет вас бежать от меня? Мне казалось, ночью мы покончили с этой проблемой.
Увидев обиду в ее глазах, Син тяжело вздохнул. Ему безумно хотелось протянуть руки, заключить Калли в объятия и целовать, пока они оба не потеряют голову от удовольствия. Он хотел снова оказаться внутри ее и никогда больше не отпускать ее от себя… и все же он не имел права этого делать.
В это утро он прочувствовал всю глубину ненависти, которую питал к нему клан Макнили. Они никогда не примут его, а он никогда не попросит Калли оставить их. Они ее семья, и, несмотря ни на что, он не верил ее словам. Его Калли едва знала, а с ними провела всю жизнь, она беспокоилась о них, и они заботились о ней. Между ней и ее людьми существовали связи, которые Син не собирался разрывать.
То, что было между ним и Калли…
Это не было похоже ни на что, испытанное им когда-либо раньше, но, честно говоря, и не так уж много значило для человека, который привык ничего не иметь.
Калли с тоской вздохнула, когда ее муж ушел, даже не потрудившись ответить на ее вопрос.
- Как ты можешь терпеть, когда этот англичанишка дотрагивается до тебя?
Калли от испуга вздрогнула, услышав сверху с сеновала голос Дермота.
- Что ты там делаешь, Дермот Макнили? - Калли посмотрела вверх, стараясь разглядеть его сквозь щели в деревянном настиле, и услышала тихий девичий смех и шепот брата, утихомиривающего девушку.
У Калли вспыхнуло лицо, когда она подумала о том, что они могли услышать и чем занимались вдвоем там наверху.
Спрыгнув с сеновала, Дермот поправил свою накидку и подошел к сестре.
- Ты должна отправить его обратно в Англию. Там его место.
- Я собиралась поговорить с тобой совсем не об этом. - Калли взглянула наверх; девушка еще оставалась там и без труда могла слышать их разговор. - И уж точно не здесь.
- В клане ходят разговоры. - Схватив Калли за руку, Дермот потащил ее из конюшни. - Если ты не отправишь домой этого англичанишку, то найдутся другие, кто сделает это за тебя. И он вернется к Генриху отдельными кусками.
- Кто это говорит? - Она выдернула руку.
- Сама знаешь кто.
- В таком случае тебе лучше всего передать своему Рейдеру, чтобы он оставил моего мужа в покое. Если его снова ранят, я не успокоюсь, пока не упрячу под замок всех до последнего твоих повстанцев.
- Ты предпочтешь англичанишку своему собственному брату? - Дермот, не веря услышанному, смотрел на Калли.
- Мне бы этого не хотелось. Но я не желаю, чтобы Сину причинили вред. А теперь скажи мне, кто вчера выстрелил в него.
- Это было всего лишь предупреждение. - Дермот вызывающе вздернул подбородок, и по блеску в его глазах Калли поняла, что ему все известно, но он скорее умрет, чем даст ей ответ. - В следующий раз они не промахнутся и попадут ему в сердце.
Калли решила поговорить с братом спокойно, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучал гнев. Она любила Дермота и совсем не хотела, чтобы он пострадал из-за такой глупости.
- Послушай, Дермот, зачем тебе нужно вмешиваться в эти дела? Если ты назовешь мне тех, кто в этом замешан, клянусь тебе, я их не выдам. Но я должна с ними поговорить. Нам нужен мир.
- Мир? Наш отец перевернулся бы в гробу, если бы услышал твои слова. Он ненавидел англичан, и если бы ты по-настоящему была ему дочерью, то никогда бы не потерпела, чтобы этот тип лег к тебе в постель, не говоря уж о том, чтобы самой умолять его об этом.
Первый раз в жизни Калли захотелось дать брату пощечину, у нее просто горела ладонь от этого желания.
- Назови мне настоящее имя Рейдера.
- Или что? - издевательски усмехнулся Дермот. - Доложишь своему мужу-англичанишке, что я один из тех, кто участвует в нападениях?
- Я никогда тебя не выдам. - От одной мысли об этом Калли пришла в ужас. - Лучше и не пробуй.
- Ты мне угрожаешь? - Калли никогда еще не видела брата таким, и ледяная злость в его глазах испугала ее.
- Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. - Его взгляд потеплел, хотя и едва заметно. - Однако их не выдам. Если твой муж когда-нибудь узнает, что я один из повстанцев, он будет пытать меня, чтобы узнать имена остальных. Ты хочешь видеть, как меня мучают?