Это был взгляд завоевателя.
Интересно, с чего он взял, что может смотреть на нее подобным образом?
Эллиот слышал, как она вздыхает и бормочет во сне. Рассвело. Скоро Федра проснется. А пока Эллиот наслаждался покоем, ее близостью и прохладным воздухом, овевавшим их тела, размышляя над другими вещами.
Рано утром, при первых проблесках рассвета, его разбудил какой-то шум. Щурясь в призрачном свете, он разглядел новый предмет. Это была корзина, появившаяся на верхней ступеньке лестницы. Видимо, одна из женщин, караулившим внизу, доставила им провизию.
Федра медленно пробуждалась, мурлыча как котенок. Свернулась калачиком, затем выпрямилась во всей своей обнаженной элегантности и отвернулась от него, предоставив его восхищенному взору изящные линии спины и бедер.
Она выглядела намного моложе своих лет. И без темных одежд казалась очень хрупкой. Прошлая ночь открыла ему другую сторону ее натуры. Ее страсть была искушенной и в то же время невежественной, уверенной и в то же время пугливой. Он ощущал слабость и мягкость, которые она не осмеливалась показывать другим. Она жила придуманной жизнью, не допускавшей подобных противоречий.
Она была так красива в утреннем свете, что в нем снова проснулось желание. Такая Федра, обнаженная и безоружная, завораживала его. Он догадывался, что не скоро избавится от этого наваждения. Достаточно вспомнить, сколько дней и ночей он терзался воспоминаниями о ее объятиях.
Федра приоткрыла глаза, словно услышав его мысли. Когда она осознала, где и с кем находится, ее лицо окрасил нежнейший румянец, распространившийся на шею и прелестные округлости груди. Соски напряглись и потемнели, но не из-за прохладного ветерка, налетавшего с моря.
Смущение придало ей юный и неуверенный вид. Она слегка нахмурилась, бросив взгляд на свое обнаженное тело. Очевидно, при свете дня она была не такой смелой, как под покровом ночи.
Эллиот заранее оделся, чтобы не усложнять ситуацию, когда она проснется. Подняв с пола платье Федры, вручил его ей. Федра села и натянула платье через голову.
Эллиот присел рядом с ней на одеяло, прислонившись спиной к стене. Интересно, заговорит ли она о прошлой ночи, и если заговорит, что он ей скажет? Федра не из тех женщин, кто ждет благодарности или извинений.
И определенно не рассчитывает на плату или поддержку. Она ничего не ждет от него и отнесется к подобному предложению крайне отрицательно.
– А как же Алексия? – поинтересовался Эллиот. – Вчера мы говорили, что одиноки, но Алексия – верный друг.
Слова Федры крутились у него в голове все утро, пока он лежал рядом с ней. Неужели у нее не было подруг в детстве? Скорее всего нет, ведь немногие матери позволили бы своим чадам дружить с дочерью Артемис Блэр.
Федра вдруг потянулась к нему и чмокнула в щеку. Почему-то Эллиот решил, что начало нового дня положит конец их близости, и она будет относиться к минувшей ночи как к перевернутой странице. Однако этим жестом она дала ему понять, что находит его обеспокоенность ее судьбой очень милой, если не сказать больше.
Эллиот воспользовался представившейся возможностью, чтобы обвить ее рукой. В окно задувал ветерок, доносивший плеск волн и запах моря. Сидеть вот так на соломенном матрасе, с красивой женщиной, склонившей голову тебе на плечо, не худший способ провести день.
– Ваш брат пообещал, что не станет препятствовать нашей дружбе, – сказала она. – Алексия заставила его поклясться в этом при заключении брачного договора. Я отказалась от приглашения на ее свадьбу, потому что опасалась, что это может осложнить ее отношения с мужем. В ответном письме Алексия объяснила, как обстоят дела. – Федра судорожно вздохнула и тихо продолжила: – Я плакала, когда читала ее письмо. Это самый благородный поступок, который когда-либо совершали мои друзья по отношению ко мне. То, что Алексия думала обо мне в такой момент… Мне все еще с трудом верится, что ваш брат согласился. Я не из тех женщин, кого мужчины готовы видеть в числе знакомых своих жен. Даже куртизанок принимают более охотно в светских гостиных.
Эллиот не питал иллюзий относительно великодушия своего брата. Для Хейдена Федра Блэр была незначительной уступкой в переговорах, позволившей ему выиграть гораздо больше.
Но он не собирался признаваться в этом Федре.
– Хейден никогда не был рабом условностей. Он хочет, чтобы Алексия была счастлива. К тому же считает, что дружба с вами не представляет для нее опасности.
– Если он так считает, значит, любовь затмила ему разум. Я не осуждаю отцов и мужей, которые не желают принимать меня в своих домах. Будь я на их месте, поступила бы точно так же.
Он не видел ее лица, только макушку головы, прижимавшейся к его плечу. В утреннем свете ее волосы казались скорее золотыми, чем рыжими. Федра не хотела, чтобы ее жалели из-за одинокого детства. И не ожидала, что мир изменится, чтобы приспособиться к таким, как она. Она всего лишь хотела, чтобы ее оставили в покое и позволили жить в соответствии с ее убеждениями.
От осознания этого на сердце Эллиота потеплело, сделав ощущение умиротворения, в котором он пребывал, более полным. К сожалению, это означало, что ему будет еще труднее расстаться с Федрой.
– Лорд Эллиот! – раздался голос Кармелиты.
Она не стала подниматься в башню, а предпочла окликнуть их снаружи. Кто-то из женщин нарушил их уединение рано утром, и теперь они старались не повторить эту оплошность.
Эллиот поднялся и подошел к окну. Пять пожилых женщин, собравшихся вокруг Кармелиты, что-то обсуждали, наблюдая за окрестностями.
– Лорд Эллиот, сюда идет синьор Гринвуд. – Кармелита указала вдаль, где у подножия утеса находился мужской лагерь.
Матиас шел мимо причала, у которого теснились рыбачьи лодки. Доносившийся из города шум напомнил Эллиоту, что сегодня праздник Сан-Джованни и по этой причине рыбаки не вышли в море. Матиас перекинулся парой слов с мужчинами, сторожившими подходы к башне, и они позволили ему пройти. Заметив в окне Эллиота, он помахал ему рукой. Улыбка и бодрая походка свидетельствовали о том, что у него хорошие новости.
Он поклонился Кармелите и ее соратницам, затем поднял глаза на Эллиота:
– Вы должны меня благодарить, Ротуэлл. Я с таким блеском провел переговоры, что заслуживаю зачисления на дипломатическую службу.
– Вы уговорили этого болвана прекратить безобразие? – поинтересовалась Кармелита.
– Я добился компромисса. Думаю, этого достаточно, чтобы ваши услуги, дорогие дамы, больше не понадобились.
Кармелита объяснила ситуацию остальным женщинам, но встретила некоторое сопротивление с их стороны. После непродолжительного спора ей удалось одержать верх, и ее соратницы направились к городу.
– Я поднимусь и все объясню, – сказал Матиас, прежде чем скрыться под козырьком, нависавшим над входом в башню.
Эллиот повернулся к Федре. Она выглядела как всегда, сдержанная, гордая и необычная. Черное платье прикрывало тело, которым он обладал несколько часов назад. Она нагнулась и расправила одеяло на соломенном матрасе, уничтожив наиболее очевидные следы ночных событий.
– Мне следовало поддаться искушению и разбудить вас раньше, – сказал он. – Подобная ночь не должна была кончиться так внезапно.
Она нервно улыбнулась:
– Внезапно или постепенно, она бы все равно закончилась.
Эллиот мог бы многое сказать в ответ на эту реплику, но с лестницы доносились шаги Гринвуда. В следующее мгновение появились его седые волосы и улыбающееся лицо.
– Я принес ключ от вашей тюрьмы, мисс Блэр. Чтобы он сработал, необходимо, чтобы вы немедленно покинули Позитано.
Глава 12
– Я полночи накачивал Тарпетту вином, – сообщил Матиас. – Пытался убедить его, что он рискует вызвать неудовольствие короля, устроив международный скандал с участием английского аристократа.
– Надеюсь, разумные доводы оказались более весомыми, чем угрозы, – заметила Федра.
Ей следовало бы радоваться, но вместо этого ее мучила мысль, что в очередной раз она будет обязана Эллиоту своей свободой. Несмотря на прошлую ночь, придавшую ему ореол романтического спасителя, практичный мозг Федры высчитывал, насколько возрастет ее долг этому мужчине. Если дела пойдут в том же духе, он может предъявить счет, который ей не понравится.
– Сгодятся любые аргументы, лишь бы они подействовали, – произнес Эллиот, бросив на нее взгляд, говоривший: "Молчи, женщина, предоставь это дело мужчинам".
Матиас одарил ее успокаивающей улыбкой:
– Мисс Блэр, такие, как Тарпетта, весьма озабочены собственной гордостью и влиянием на окружающих. Единственный способ договориться с ним – это убедить его, что избранный им курс нанесет ущерб тому и другому.
– Если это сработало, так тому и быть. Я предпочла бы, чтобы с меня сняли эти нелепые обвинения, но готова удовольствоваться свободой и безопасностью.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что она должна немедленно уехать? – поинтересовался Эллиот.
– Вы зайдете на виллу за вашими вещами, после чего вернетесь на причал и сразу же отплывете отсюда. – Матиас небрежно махнул в сторону корзин и одеяла: – Оставим это здесь. Я пришлю слуг, пусть заберут то, что найдут нужным, позже.
Прежде чем последовать за мужчинами, которые двинулись вниз по лестнице, Федра окинула помещение взглядом. Ночное очарование исчезло, и теперь оно выглядело так, как должно было выглядеть: сложенное из грубого камня убежище, предназначенное для защиты от нападения, слегка смягченное ее попытками создать уют, чтобы не чувствовать себя неприкаянной и уязвимой.
Она подозревала, что случившееся ночью было чисто женской реакцией на опасность. Ее никогда не привлекал образ рыцаря на белом коне, но ведь она никогда прежде не была в шкуре девицы, попавшей в беду.
Ее рациональный ум пытался разложить все по полочкам. В ярком свете дня ночное приключение казалось сном, который приятно вспоминать, но не более того. Тем не менее, когда она ступила на лестницу, Эллиот любезно и в то же время властно взял ее за руку и повел вниз, к выходу из башни.
Он проделал это так нежно, что сердце Федры дрогнуло, а пульс участился. В свете, лившемся в узкие бойницы башни, его красивое лицо выглядело почти так же, как прошлой ночью. Она даже ощутила легкое головокружение, изумляясь его способности изменять окружающую атмосферу и тому, как действует на нее его присутствие.
День выдался знойным и душным. Утренний бриз затих, и солнце раскрасило город яркими красками и густыми тенями. На подступах к мысу было пусто. Как и на пристани.
– Праздник в разгаре, – заметил Матиас. – Все на площади перед церковью.
– Давайте обойдем ее, – предложил Эллиот, обеспокоено хмурясь. Он оставался начеку, готовый к любым неприятностям.
– Как пожелаете, но вы пропустите приготовления к шествию. Весьма живописное зрелище. – Матиас повел их Я переулку в обход площади. – Ваша бдительность восхищает, Ротуэлл, но мисс Блэр больше ничего не грозит. Тарпетта понял, что в его интересах временно отступить.
Подростков с осликами они не нашли и начали утомительное восхождение к вилле. На пустынных улочках царила тишина, только с площади доносился шум голосов. Но когда они пересекали одну из улиц, Федра заметила краем глаза черное платье, мелькнувшее между домами. Очевидно, не все обитатели городка отправились в церковь.
Подъем в гору оказался настоящим испытанием. Федра запыхалась и устала, ощущая слабость в ногах, непривычных к подобной нагрузке. Солнце нещадно палило, и ее платье увлажнилось от пота. Эллиот, казалось, не испытывал никаких неудобств, в отличие от Матиаса, который был далеко не молод. Он раскраснелся и тяжело дышал.
– С вашего разрешения я пойду медленнее, – сказала Федра. – Вы не могли бы составить мне компанию, мистер Гринвуд? А лорд Эллиот может пойти вперед, не дожидаясь нас, и начать сборы.
– Конечно, мисс Блэр. Вы немного побледнели. Давайте передохнем. Даже если мы ограничены во времени, нет нужды вести себя так, словно к нашим спинам приставлено дуло пистолета.
– Я не привыкла к такому жаркому солнцу, но если мы пойдем чуть медленнее…
– Какого черта?!
Раздраженный возглас Эллиота прервал их на полуслове, и они устремили взгляды вперед, желая узнать, что его так поразило.
На узкой улочке, преграждая им путь, стояли пять старух, соратниц Кармелиты, закутанных в черные одежды, как арабские женщины или монахини.
– Просто улыбайтесь и идите дальше, – сказал Матиас, изобразив свою самую благожелательную улыбку.
Это могло бы сработать, будь эти женщины единственной преградой. К сожалению, следом за ними появились другие. С некоторыми Федра познакомилась у колодца, другие участвовали в противостоянии с мужчинами. В данный момент все были настроены крайне агрессивно.
И объектом их недовольства был не кто иной, как лорд Эллиот Ротуэлл.
Сквозь толпу пробилась Кармелита. Она энергично двигала локтями, расталкивая пожилых женщин. Их реакция была такой же жесткой и резкой, как и взгляды, которые они метали в Эллиота.
– О Господи! – пробормотал Матиас, озираясь по сторонам в поисках обходного пути.
Федра оглянулась. Позади них собиралась не меньшая толпа, стекавшаяся с окрестных улиц. Кармелита вышла вперед.
– Возникла небольшая проблема, – произнесла она извиняющимся тоном.
– Гринвуд договорился с Тарпеттой, – сообщил Эллиот. – Объясните это им. Эти женщины рисковали собой, чтобы защитить мисс Блэр, а теперь они подвергают ее опасности, препятствуя ее своевременному отъезду.
Кармелита мрачно кивнула:
– Да, но они по-прежнему намерены ее защищать. Только теперь их заботит ее честь. – Она устремила на него выразительный взгляд. – Они думают… В общем, они все знают.
Федра почувствовала, что краснеет. Эллиот тоже слегка покраснел, хотя лицо его оставалось бесстрастным.
– Не могут они ничего знать, – возразила Федра.
– Федра Блэр, уже то, что вы уединились в башне с мужчиной, компрометирует вас в их глазах. Но беда в том, что на рассвете Мария поднялась наверх, чтобы принести вам воды и хлеба… – Кармелита развела руками в красноречивом жесте. – Я посоветовала ей забыть, что она видела. Но местные женщины считают вас теперь своей сестрой. Они защищали вас и не позволят этому соблазнителю получить свое, не поступив как положено.
– Соблазнителю? Послушайте, я не…
Матиас испустил драматический вздох:
– Ротуэлл, мой мальчик, вы были чертовски неосмотрительны.
Федра шагнула вперед:
– В этом вопросе мне не нужна защита. Я взрослая женщина и считаю… – Она осеклась при виде священника, которого вытолкнули из толпы. Это был тот самый злополучный священник, который пытался примирить враждующие стороны во вчерашней схватке. – Господи, а что здесь делает священник?
– Полагаю, это просто неблагоприятное стечение обстоятельств, – сухо заметил Эллиот.
– Сделайте же что-нибудь, – запаниковав, прошипела Федра.
Казалось, весь город собрался вокруг них. Людские потоки медленно стекались с окрестных улочек, увлекая за собой группу растерянных англичан вместе с бедным священником, словно обломки кораблекрушения, вынесенные на поверхность.
– А что бы вы порекомендовали? – отозвался Эллиот. – Как джентльмен, я не могу отказаться от женитьбы на женщине, которую скомпрометировал.
– О, ради Бога! Отказ от принуждения не делает вас негодяем, не говоря уже о том, что вы меня не компрометировали. Не может быть, что вы думаете так всерьез!
Эллиот и сам не знал, что он думает. Но был уверен, что отстаивать свою точку зрения здесь и сейчас было бы роковой ошибкой. В связи с предстоящими празднествами весь город пребывал в возбужденном состоянии. Даже самые преданные сторонники Тарпетты восторженно ухмылялись. Судя по всеобщему настрою, нынешнее чествование Сан-Джованни должно было стать незабываемым.
С каждым шагом глаза Федры становились все шире.
– В таком случае я отказываюсь.
Матиас склонился к ее уху:
– Мисс Блэр, я потратил несколько часов, убеждая Тарпетту, что вы не… э-э… нецеломудренны. Если вы откажетесь выйти замуж за мужчину, с которым вас видели в… э-э… интимной близости, все мои усилия окажутся напрасными.
– Я не собираюсь выходить замуж, тем более по принуждению.
Эллиот тоже не имел желания жениться по принуждению, но не находил венчание таким пугающим, как Федра. Хотя ни одна женщина не подвигла его на то, чтобы сделать ей предложение, он в отличие от Федры не имел принципиальных возражений против брака. Конечно, печальный опыт его семьи показал, что неудачный союз может превратить жизнь в ад, но это не распространялось на данную ситуацию. Пока, во всяком случае.
– А это законно? – требовательно спросила Федра у Матиаса. – Ведь мы не католики. И здесь не Англия. Разве можно венчаться без оглашения или лицензии? Конечно, некоторые католические обряды признаются и у нас дома, но…
– Честно говоря, я даже не знаю. Все это можно будет выяснить позже.
– Позже? А если мне не понравится то, что мы выясним? Поговорите с ними. Скажите им, что… – Она замолкла, почувствовав движение в толпе.
Улочка, по которой они двигались, внезапно расширилась, превратившись в площадь. Толпа немного расступилась, но по-прежнему окружала их плотной стеной. Тем временем к их маленькому кружку присоединилась новая фигура. Синьор Тарпетта, прихрамывая, встал рядом с Эллиотом.
– Вот это правильное решение, – заявил он с напыщенным одобрением. – На жену легче найти управу.
Эллиот проглотил проклятие, рвавшееся с языка. Появление Тарпетты явно не было случайным. Не приходилось сомневаться, что он слышал женские сплетни и подбил местных жителей разыграть этот фарс.
Матиас шагнул к Тарпетте и, понизив голос, принялся его в чем-то убеждать. Не добившись успеха, он повернулся к Эллиоту:
– Пожалуй, мне лучше заняться подготовкой судна, на котором вы отплывете. Возможно, отсутствие свидетеля-англичанина поможет доказать, что все это незаконно.
Эллиот и сам подумывал об этом. Федра выглядела как женщина, которую ведут на эшафот, а не к алтарю. При всем сочувствии к ее отчаянию он не мог не испытывать раздражения. Глядя на нее, можно было подумать, что нет участи более ужасной, чем брак с лордом Эллиотом Ротуэллом.
То, что ни один из них не выбирал и не хотел этой участи, не подлежало обсуждению. И именно он, Эллиот, собирался принести себя в жертву, чтобы спасти ее шкуру. Федра могла бы, по крайней мере, не так откровенно демонстрировать свое отвращение к происходящему.
Матиас исчез. Толпа разделилась, позволив священнику и жертвенным овечкам проследовать к церковным дверям. Федра казалась очень бледной.
Священник повернулся к ним лицом. Из церкви выскочил служка со сверкающим облачением. Священник надел его на себя и обратился к толпе.
– Что он говорит? – спросила Федра.
– Насколько я понял, он объявляет, что венчание произойдет здесь, а потом мы войдем в церковь и подпишем документы.
– Здесь? – ахнула Федра. На мгновение ей показалось, что она теряет сознание. – Сейчас?
– Здесь и сейчас. – Эллиот взял ее за руку. – Смелее, дорогая женушка.
Его поддразнивание возымело нужное действие. Федра слегка порозовела и одарила его убийственным взглядом.