Энни невольно покосилась на его руки - большие, сильные, с длинными пальцами. Руки Ангуса были меньше, изящнее, и ласкали эти руки ее всегда нежно, умело, изысканно. Джон, будь он ее любовником, вряд ли касался бы ее тела так трепетно. В нежных изысканных ласках есть своя прелесть, но иногда ведь хочется пусть грубоватого, но более страстного и решительного напора… Энни мотнула головой, словно отгоняя наваждение. Нет, Джон прав - и впрямь не мешало бы отдохнуть, а то лезет в голову бог знает что…
- Ты прав, - решительно произнесла она, - я, пожалуй, пойду спать.
Энни поднялась со стула, точнее, хотела подняться, но почувствовала, что ноги, словно деревянные, не держат ее. Энни, пожалуй, рухнула бы на пол, если бы Джон мгновенно не подхватил ее.
- Что с тобой? - спросил он.
- Ноги не идут - так устала.
- Почему ты не пользуешься той мазью, которую я тебе дал? - поинтересовался он.
- Она так мерзко воняет! - поморщилась Энни.
- Раздевайся! - неожиданно решительно произнес Джон. Энни уставилась на него во все глаза:
- Ты в своем уме?
- Это не то, о чем ты подумала, крошка! - усмехнулся Джон. - Я просто предлагаю натереть тебе ноги этой мазью.
- Спасибо, я и сама справлюсь.
- У меня это получится лучше. Иди сними штаны и ложись. Если уж так стесняешься, прикрой, что надо, простыней.
Энни лихорадочно огляделась вокруг, но, слава Богу, никто не обращал на них внимания. Большинство вообще уже спали. Поддерживаемая Джоном, Энни добралась до кровати. Пока она не без труда стягивала штаны, Джон не смотрел на нее - он в это время доставал бутыль с целебной мазью из своей дорожной сумки. Когда он подошел к Энни, она уже лежала на кровати лицом вниз. От рук Джона резко пахло мазью. Впрочем, теперь это уже не казалось Энни таким противным…
С нежностью и осторожностью, каких Энни не ожидала от него, Джон начал массаж, и вскоре Энни почувствовала, как по ее телу разливается блаженное тепло. Джон поднял ее рубашку, оголяя бедра. Энни не возражала.
- Почему ты почти ничего не рассказываешь о своей невесте? - спросила она.
- Я что-то тоже не припомню, - усмехнулся он, - чтобы ты особо часто заводила разговор об Ангусе.
- Я даже до сих пор не поняла - женишься ты все-таки на ней или нет?
Вместо ответа руки Джона скользнули под ее рубашку, массируя плечи. Энни почувствовала, что сейчас застонет от удовольствия, и, чтобы этого не произошло, закусила губу. Пальцы ее мертвой хваткой вцепились в простыню. Прикосновения Джона были такими успокаивающими, Энни чувствовала себя так уютно…
Джону не хотелось заводить сейчас речь о Элизабет Кэмпбелл. Разумеется, он в глубине души понимал, что Энни и сама бы натерла себе ноги мазью. Это был лишь повод для того, чтобы прикоснуться к ее телу, если уж нельзя… Господи, сколько раз он мечтал… И Джон знал, что саму Энни останавливает только то, что она обвенчана с Ангусом Моу.
А должна была обвенчаться с ним, Джоном Александром Макгиливреем. Джон знал, что сам Ферчар рассматривал его в качестве возможного претендента. Но в тот день, в тот самый день, когда Джон собирался предложить ей наконец руку и сердце, он узнал, что она уже помолвлена с Ангусом Моу… В тот день Джон напился до такого состояния, что Джиллиз был вынужден связать его по рукам и ногам, иначе бы Джон разнес в щепки собственный дом. Целый месяц после этого он беспробудно пьянствовал и переспал едва ли не со всеми проститутками в округе, тщетно пытаясь найти в этом забвение…
И сейчас, четыре года спустя, боль не отпустила Джона, с каждым днем становясь все острее. Он мог бы овладеть ею прямо сейчас. Никто не стал бы ему в этом препятствовать - и меньше всего сама Энни…
Ангус считал Джона своим другом. Перед отъездом в Эдинбург Ангус был у него, просил присматривать за Энни - та, мол, слишком взбалмошная, чтобы сидеть дома за пяльцами, говорил, что доверяет Джону как другу… Видел бы он, как всего лишь за полчаса до его прихода Энни торжественно клялась возглавить клан и повести его на борьбу за свободу родины…
Опустив рубашку Энни, Джон отошел от ее постели. С соседней кровати на него смотрела Гленна Мор. Сочная грудь девицы была недвусмысленно обнажена, но Джон, не обращая внимания на ее прелести, сел и закурил дорогую сигару, чувствуя, что этой ночью ему все равно не уснуть…
На лицо Джона упала какая-то тень. Он поднял голову, над ним стоял Джиллиз Макбин.
- Слушай, Джон, - начал он, - мы тут неподалеку, вниз по реке, обнаружили английский лагерь. Две телеги с зерном, одна - с бочонками эля, и при них всего сорок человек. Может, растрясти их, как ты на это смотришь?
- Что ж, попытаться можно. - Джон поднялся на ноги, радуясь в душе, что это приключение отвлечет его от рискованных мыслей. - Седлай лошадей!
- Нет, если у тебя есть дела поважнее, - Джиллиз покосился на Гленну, которая, судя по всему, по-прежнему не оставляла надежды соблазнить Джона, - то я с моими людьми и без тебя справлюсь…
- Ты настоящий друг, Джиллиз! - усмехнулся Джон, похлопывая коротышку по плечу. - Если бы не ты, я бы сейчас, возможно, подцепил сифилис…
- Только не говори Робби, - фыркнул в ответ Джиллиз, - всего полчаса назад он валялся с этой пташкой на сеновале и все еще не очухался. "Поздравишь" его позже, не стоит портить ему сейчас настроение.
Глава 11
Что только ни пробовал Ангус - и ликер, и виски, и бренди, и сигару, - ничто не помогало ему избавиться от тошноты. И дело было не в ужине - осетр был великолепен, такой нежный, что резать его можно было вилкой, без ножа. Дело было в компании, собравшейся в этот вечер за столом. Впрочем, рассудил Ангус, даже и не в ней - просто в том дурном настроении, от которого он никак не может избавиться уже несколько дней. Чтобы дать выход своей раздражительности, вчера он даже приказал выпороть денщика, плохо оседлавшего его лошадь. Но и это не помогло, хотя и значительно подняло авторитет Ангуса в глазах сослуживцев.
Да чего еще можно было ожидать от них? Генерал Генри Хоули, ветеран нескольких войн, например, давно известен своим жестоким обращением с подчиненными. Дня не проходило, чтобы он не приговаривал хотя бы одного человека к наказанию розгами - от минимума в двадцать пять ударов до максимума в три тысячи. Куда бы ни прибывал Хоули, в первую очередь он воздвигал там виселицы - ничто, считал этот солдафон, не поддерживало дисциплину так, как их вид. В Эдинбурге, например, эшафот был сооружен на главной городской площади, ибо власть Хоули распространялась не только на солдат, но и на горожан.
Торговцев, заподозренных в помощи якобитам, привязывали к позорному столбу, и горожанам разрешалось плевать им в лицо и забрасывать тухлыми овощами. Заподозренных в саботаже либо запарывали до полусмерти, либо вешали.
Следуя примеру Камберленда, Хоули категорически запретил в своем гарнизоне азартные игры и строго следил за тем, чтобы в лагерь не проникало ни одной женщины, будь то проститутки или маркитантки. Да и вне лагеря солдатам не разрешалось удовлетворять свои плотские потребности.
На офицеров эти правила, разумеется, не распространялись. Многие из них делили тяготы военной жизни с женами или любовницами - глядя на их шелка, жемчуга и соблазнительные декольте, трудно было поверить, что страна охвачена войной. Офицеры могли беспрепятственно ворваться в дом любого жителя или реквизировать все, что им приглянется в любом количестве.
Ангус квартировал в весьма симпатичном доме из серого кирпича, из окон которого открывался живописный вид на старинные шпили и башни шотландской столицы. Особенно хорош этот вид был по утрам, когда восходящее солнце бросало первые косые лучи на зубцы старой крепости. Комендант крепости, старый полковник Гест, так и не сдал ее якобитам, несмотря на три месяца блокады. Принц Чарльз в тот момент не обладал достаточным количеством пушек, чтобы решиться взять крепость штурмом, и в конце концов якобитам пришлось отступить.
Зато, когда в город прибыл Хоули, Гест с помпой распахнул перед ним ворота старой крепости. Хоули же в знак заслуги Геста перед британской короной перевел его из гарнизонного барака в главный дворец города, самолично распорядившись городским имуществом.
Поскольку Ангуса не сопровождала ни жена, ни любовница, вместе с ним поселили тоже одинокого майора Уоршема. Ангус подозревал, что такой сосед выбран для него не случайно. Но как бы ни шпионил Уоршем за Ангусом, уличить его в чем-нибудь неблаговидном он при всем желании не смог бы.
Поведение же самого майора отнюдь не отличалось благопристойностью. Так, обосновавшись в Эдинбурге, Уоршем первым же делом пригласил к себе из Инвернесса Адриенну де Буль. Несмотря на то что официально та жила в другой части города, Ангус очень часто по утрам обнаруживал Уоршема за чаем в компании полуодетой Адриенны. Поначалу красотка делала вид, что смущена, но вскоре и вовсе перестала стесняться.
С тех пор как Ангус покинул Инвернесс, он ни разу не получал вестей от Энни. Написала бы хоть из вежливости, по-прежнему ли она живет в доме свекрови. Наконец, послав денщика в Драммур-Хаус за какими-то вещами, Ангус был немало удивлен, когда тот вернулся с вестью, что леди Энни не живет-де ни дома, ни у свекрови, а, забрав едва ли не все свои вещи из Моу-Холла, переселилась в Данмагласс.
Такого Ангус не ожидал даже от своей взбалмошной жены. Его и самого порой заносило, но он всегда умел контролировать свои слабости. Главной же слабостью Ангуса Моу, которую ему было труднее всего контролировать, оставалась безудержная любовь к собственной жене. Ради безопасности Энни Ангус готов был пожертвовать и карьерой, и богатством, и интересами клана, хотя, разумеется, никогда не признался бы в этом ни Лудуну, ни Форбсу.
Уоршем, слава Богу, больше не распространялся о своих подозрениях по поводу связи Энни с бунтовщиками, хотя было ясно, как день, что майор ни на секунду не поверил словам Ангуса, что в памятную ночь он пьянствовал у себя дома с Макгиливреем. Впрочем, как бы то ни было, прямых доказательств связей Энни с мятежниками или похищения ею бумаг у Уоршема все равно не было. Ангусу и самому было трудно поверить, что причиной того, что шесть тысяч голландцев вдруг круто развернулись и отправились домой, был не кто иной, как его собственная скромная жена.
Разумеется, слухи о том, что Макгиливрей и Макбин сколотили отряд повстанцев и возглавляет этот отряд отчаянная рыжая амазонка, доходили до Эдинбурга, но это были всего лишь слухи. Как знать, может быть, это такой же вымысел, рассчитанный на запугивание врага, как и французский флот, якобы высадившийся у берегов Шотландии. С момента отступления англичан из Дерби правительство не располагало точными сведениями ни о численности якобитов, ни об их местонахождении. Лорд Джордж Мюррей был известен тем, что рассылал повсюду перед собой гонцов, распространявших сильно преувеличенные слухи о численности войска. Позднее, когда выяснялось, что численность армии принца на самом деле не превышала, скажем, пяти тысяч, английские генералы, ретировавшиеся со своими куда более многочисленными войсками, выглядели идиотами.
Число якобитов тем не менее с каждым днем росло, а Хоули тем временем сидел в Эдинбурге, ничего не предпринимая. Подобное поведение генерала могло показаться странным, но Ангус подозревал, что Хоули нужна не просто победа над принцем, а блестящая победа. Чем больше будет у принца армия, тем большая слава ожидает генерала, если он уничтожит его.
В глубине души Ангус смеялся над такой самоуверенностью генерала. Поражение под Престонпаном должно было научить Хоули, что с бунтовщиками шутки плохи. Пожалуй, единственным человеком, который мог бы переубедить упрямого генерала, был Гамильтон Гарнер. Тогда, под Престонпаном, Гарнер сражался до последнего, хотя это стоило ему половины его драгун…
- А, вот вы где, Макинтош!
Ангус ругнулся про себя: только ему удалось улизнуть незамеченным с. ужина, чтобы здесь, в уединении библиотеки, дождаться бала, где, как он надеялся, веселая музыка и вид нарядных красавиц поднимут ему настроение, как снова этот идиот…
- Любуетесь портретами предков нашего принца? - Уоршем имел в виду портреты, висевшие на стенах галереи. Aнгyc разглядывал один из них - прапрабабку принца, пошедшую в историю под именем Марии Кровавой.
- Да, - взгляд Уоршема последовал за его взглядом, - незаурядная, если верить летописям, была женщина! Чем-то она даже похожа внешне на вашу супругу - глаза, рот. Вы не находите, Гарнер?
Погруженный в свои мысли, Ангус не сразу заметил, что Уоршем не один - рядом с майором стоял Гарнер, державший под руку волоокую прелестницу Адриенну.
- Честно говоря, не нахожу, - ответил тот. - Впрочем, я имел честь видеть леди Энни всего один раз.
- Есть некоторое сходство, - нехотя кивнул Ангус.
- Некоторое? - настаивал Уоршем. - По-моему, разительное! Волосы, глаза… и потом, простите, бюст… Позвольте полюбопытствовать - с леди Энни когда-нибудь писали портрет?
- Я несколько раз пытался ее уговорить, - сказал Ангус, - но она всякий раз отказывалась. Боится, что, дескать, все недостатки ее внешности на портрете выйдут преувеличенными.
Уоршем поднял бровь:
- Я лично не усматриваю ни одного!
- Ей, видите ли, кажется, - проговорил Ангус, вглядываясь в портрет легендарной королевы, - что она слишком высока ростом, и нос кривоват… По-моему, так и рост нормальный, и нос… немного, пожалуй, загнут влево, но это почти незаметно.
- Браво, Ангус! - усмехнулся майор. - У вас прекрасная память, коль скоро вы в состоянии упомянуть столь мелкие детали! Большинство мужей, как правило, не могут даже припомнить, какого цвета у жены глаза… Сразу видно, вы к ней неравнодушны. Не пытайтесь даже уверить меня, что не скучаете по ней.
Ангус покачал головой:
- Не буду отпираться, иногда действительно скучаю.
- Несмотря на то что вокруг так много прекрасных дам?
Ангус покосился на Адриенну. Ее волосы, согласно моде, были взбиты в высокую "башню" и напудрены добела, так что казались одного цвета с кожей ее открытых плеч. Корсет, стягивавший и без того тонкую талию, превращал ее в осиную, а крепкие, торчащие груди, казалось, готовы были прорвать тонкий атлас.
Заметив его пристальный взгляд, красотка улыбнулась в ответ.
- Впрочем, что до вашей жены, Ангус, - продолжал Уоршем, - то ей-то, полагаю, по вам скучать не приходится. Нельзя сказать, чтобы в последнее время она была обделена мужским вниманием…
- Что вы имеете в виду? - насторожился Ангус.
- Вы что, не читали сегодняшние депеши, сэр?
Ангусу показалось, что почва начинает уходить у него из-под ног.
- Виноват, сэр, - пробормотал он. - Сегодня я весь день провел на учениях. Вернулся таким уставшим, что, признаться, было не до чтения.
- Стало быть, - Уоршем многозначительно поднял бровь, - вы единственный, кто не знает, чем занимается ваша жена в ваше отсутствие! Мои поздравления, сэр! - не без ехидства добавил он.
- И чем же она, по-вашему, занимается? Послушав вас, можно подумать, что она как минимум взяла в заложники самого короля!
Гарнер фамильярно похлопал Ангуса по плечу:
- Признаться, вы не так уж далеки от истины, сэр! По нашим съедениям - а они, уверяю вас, вполне надежны, - ваша благоверная возглавляет отряд мятежников, собирающихся присоединиться к армии самозванца.
Ангус рассмеялся, стараясь выглядеть непринужденным:
- Отличная шутка, сэр! Поздравляю вас, господа, ваш план разыграть меня удался на славу - я уже готов поверить, что вам и впрямь известно о моей жене что-то, чего не знаю я!
- Не валяйте дурака, - мгновенно посерьезнел Гарнер, - вы отлично знаете, что это не шутка, сэр. Наши сведения точны - они получены от арестованных, любезно согласившихся рассказать лорду Лудуну то, что им известно. Ваша репутация, Ангус, висела на волоске - благодарите Форбса, лично поручившегося за вашу лояльность.
- Пусть кто-нибудь другой опасается за свою репутацию, моя же безупречна.
Глаза Гарнера из зеленых стали черными как туча. Ангус явно намекал на единственное пятно в его, Гарнера, репутации - большое количество дуэлей, из которых тот неизменно выходил победителем.
- Вы сомневаетесь в моей порядочности, сэр? - напрямую спросил майор.
- Но вы ведь тоже позволяете себе сомневаться в моей!
- Простите, сэр, но к этому вынуждают меня сведения, полученные из надежных источников.
- Меня же эти сведения вынуждают сомневаться в надежности ваших источников. Кому, как не мужу, знать, где находится его жена?
- И где же она, по-вашему?
- В Инвернессе, гостит в доме моей матери, леди Драммур Макинтош.
- Чем вы это докажете, сэр?
- Вы не верите слову дворянина?
- Я-то верю, - устало произнес Гарнер, - но другие могут и не поверить.
- Хорошо, если вам так нужны вещественные доказательства, я могу их предоставить - письма моей жены, где она подробно и, между нами, довольно скучно описывает свои дни в Драммур-Хаусе. А где ваши вещественные доказательства, что высокая рыжеволосая женщина, разъезжающая с Макгиливреем - моя жена? Это может быть кто угодно! Да взять хотя бы его невесту - тоже высокая, с рыжими волосами. Скорее всего это она и есть…
Гарнер нахмурился.
"Слава Богу, - подумал Ангус, - пронесло! Значит, Гарнер ни разу не встречал или по крайней мере не помнит Элизабет Кэмпбелл, а то бы сразу сообразил, что она маленького роста и волосы у нее каштановые…"
Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы в этот момент не вмешалась Адриенна де Буль.
- Прекратите препираться, господа! - наморщила она носик. - Охота вам портить такой прекрасный вечер? Может, пойдем лучше в зал, бал, должно быть, уже в самом разгаре! Кстати, вы не забыли, капитан, - обратилась она к Ангусу, - что первый танец вы обещали мне?
- Прошу простить меня, мисс, - пробормотал тот, - у меня что-то пропала охота танцевать.
- Вы уже вчера отказали мне, Ангус, и позавчера - и все под тем же предлогом! Еще один отказ, - она воздела руки в притворном отчаянии, - и мне ничего не останется, как выброситься из окна!
- Признаться, мне не хотелось бы жить с сознанием, что я тому виной! - произнес Ангус, хотя на самом деле ему хотелось ответить: "Туда тебе и дорога!" - Уступаю вам исключительно ради этого.
- Bien! - просияла красотка. - Прошу извинить нас, господа!
Взяв Ангуса под руку, она повела его в зал.
- Берегитесь обоих, сэр! - шепнула она, когда они отошли на безопасное расстояние. - Особенно этого, зеленоглазого. Если он вызовет вас на дуэль, беды не миновать.
- Вы недооцениваете мои способности, мисс.
- Это вы их переоцениваете. Будем реалистами. Я видела, как вы дрались на учениях. Не хочу обидеть, но до Гарнера вам далеко. И вообще, мой вам совет, Ангус: не играйте с огнем! Вы сами, похоже, не сознаете, что ходите по лезвию бритвы… Уоршем почему-то уверен, что вы шпионите в пользу якобитов, и ждет только случая поймать вас с поличным. Не дай вам Бог, сэр, попасть к нему в лапы - тут вам не помогут ручательства и самого Форбса…
- Но откуда вам это изве… - начал было Ангус и осекся: в этот момент они уже входили в зал.
- Прошу прощения, мисс! - произнес какой-то молодой офицер, случайно задев платье Адриенны своей шпагой.
- Вы не причинили мне ни малейшего вреда, сэр, - улыбнулась она ему, - хотя оружие ваше на вид весьма опасно!