Почти сейчас же она опять затворилась. Агафон бросился на землю в густые лопухи и из них видел, как мимо него, всего шагах в десяти, прошли обратно те же двое лиц: в руках Антуанетиной уже ничего не было.
- Иди домой! - услыхал Агафон слова Маремьяна, обращенные к девушке. - Я еще здесь похожу, огляжу кое-что…
Антуанетина повернула в боковую аллею, а Маремьян направился к театру.
Агафон вскочил на ноги и бегом бросился к забору. У задней аллеи, прежде чем перебежать дорожку, он выглянул из-за дерева и, уверясь в том, что Маремьяна не видно, двумя прыжками перескочил через нее и прежним порядком попал на улицу.
- Однако ж ты долго! - встретил его Шилин, как только он показался в дверях.
Агафон вынул платок и передал его Смарагду Захаровичу.
- Глядите, что я в театре нашел!
Шилин развернул платок, и оба разом заметили на нем вышитую гладью букву "Л".
- Ее! - воскликнул Шилин. - На следу мы, парень!
Агафон передал ему все дальнейшее.
- Ну так и есть! - возбужденно заговорил Смарагд Захарович. - Никто, как она, в этой беседке у них!
В горницу вошел с озабоченным лицом Стратилат и бросил свою шапчонку в угол.
- Иль что новое есть? - спросил он, вдруг заметив что-то особенное в своих приятелях.
Ему показали платок и сообщили все только что происшедшее. Стратилат шлепнул себя ладонью по лбу.
- Как пить дать, Леонида Николаевна там! За сто верст киселя хлебать бегали, а под носом и не посмотрели?!
- Оно так всегда бывает! - сказал Шилин.
- Что ж, за дреколья и в парк выручать ее! - Стратилат схватился за шапку.
- За дреколья в ответ попадем! - ответил Смарагд Захарович. - Коль не она в беседке совсем, тогда дело дрянь выйдет! Надо без шума устроить… А пока Маремьян в парке путается, сбегай-ка кто-нибудь за Тихоном, он нам очень с руки будет!
Стратилат, не дослушав последних слов, уже летел по улице. Не прошло и четверти часа, он и Тихон, дыша, что лошади, только что проскакавшие по десятку верст, сидели у Шилина и уславливались, как действовать.
Хозяин потребовал закусить; два стаканчика "отечественной", опрокинутой в себя Тихоном, заставили окончательно взыграть его сердце, и без того радостно предвкушавшее грядущее событие.
- Уж и по морде ж я сейчас кого-нибудь съезжу! - мечтал он, суча здоровенный кулачище.
Молчаливый Агафон, видимо, сочувствовал ему и поглядывал на свои пудовики. Подвижной Стратилат ерзал и привскакивал на стуле, все больше и больше входя в раж и нетерпение.
- Ну теперь и в поход, я думаю, можно! - сказал наконец Шилин, ставя свой опорожненный стаканчик на стол.
Все шумно поднялись.
- Не все сразу, братцы, по одному, чтоб не так приметно было! - распорядился Шилин. - Сперва ты, Агафон, иди, потом я пойду, а за нами по очереди ты, Тихон со Стратилатом!
Агафон ушел; из окна видели, как он пролез в дыру в заборе и скрылся. За ним отправился Шилин, и вся компания перебралась в парк.
Он был пустынен по-прежнему. Агафон, стоявший впереди, как на часах, за деревом в аллее, сделал рукой знак остальным, притаившимся в лопухах у забора, и все двинулись наперерез по траве за своим вожаком.
Ни души не виднелось и на второй аллее. Компания добралась до кустов, закрывавших павильон, и остановилась.
- Сторожей нет ли? - шепнул Агафон.
Он и Стратилат, едва ступая на носки, начали тихо огибать павильон слева; двое других делали то же с правой стороны.
Сторожа никакого не оказалось. Агафон раздвинул тучей нависшие над тропочкой кусты и увидал перед собой желтую дверь.
Стратилат юркнул ему под руку и очутился у самой двери. Она была заперта внутренним замком. Стратилат потрогал за ручку, затем тихо постучал.
Внутри будто кто-то пошевелился.
- Леонида Николаевна, здесь вы? - вполголоса спросил Стратилат и постучал крепче.
- Я! - отозвался изнутри знакомый голос. Слышны были легкие, быстро подошедшие шаги. - Кто там?
- Ребята, вали все разом! - вместо ответа сказал Стратилат, напирая на дверь; все навалились на нее, дверь с треском сломалась пополам, и несколько досок из нее упало к ногам Лени.
Стратилат распахнул уцелевшую половинку и первый ворвался в беседку.
- Наша взяла! - чуть не во все горло, радостно крикнул он. - Скорей за нами пожалуйте, барышня…
Не успела Леня ответить - на пороге показалась внушительная особа Маремьяна.
- Это что же тут делается? - проговорил он, вступая за порог; увидав такое количество людей, приказчик шатнулся было назад, чтоб бежать, но оказавшийся ближе всех к нему Тихон развернулся и, словно быка на бойне, хватил его кулаком прямо в лицо. Маремьян опрокинулся навзничь, упал за порог на дорожку, затем вскочил, как на пружине, и кинулся прочь; непостижимо как верхом на нем с обломком доски в руке очутился Стратилат и принялся гвоздить его по голове и чему попало.
- Вот тебе, старый черт! Вот тебе, идолище поганое! - приговаривал он при этом.
Маремьян ревел белугой.
- Не надо, не надо! - кричала им вслед Леня, но вошедший в азарт Стратилат не слушал и скакал на своем коне дальше.
Шилин подхватил Леню под руку и с Агафоном и с ней бегом пустился к забору. На улице их догнали отставшие товарищи; Стратилат прокатился верхом на приказчике шагов тридцать и все дубасил его под поощрительный рев Тихона.
- Как мне благодарить вас?! - молвила, смеясь и плача, Леня, очутившись в горнице у Шилина. - Спасибо! - И она обняла и крепко поцеловала сперва хозяина, затем всех остальных и даже Мавру, прибежавшую из кухни.
- Эка, о чем вы! Пустое! Это мы с нашим удовольствием! - ответили ей три голоса; промолчал только Агафон: он так покраснел от поцелуя Лени, что кусок кумача рядом с ним показался бы телесного цвета; бывший бурсак в полном смущении утер себе рукавом губы.
- И чмокнул же я его святым кулаком по поганому рылу! - в полном восторге разглагольствовал Тихон. - В самый пятачок сподобил!
- А теперь мы вас сейчас в Рыбное переправим! - как только несколько улеглись всеобщее волнение и радость, произнес хозяин.
- Как в Рыбное? Зачем? - удивилась Леня.
- Там побезопаснее будет, да и господин Светицкий там…
- Дмитрий Назарович? Что он там делает? Очень он беспокоился обо мне?
Приятели покосились друг на друга.
- Что произошло, ради Бога? - сказала Леня, заметив переглядыванье.
- А ничего особенного! - ответил Шилин. - В Баграмово он ездил, искал вас там, ну его Пентауров немножко и поцарапал…
Леня вся побелела.
- Как? Чем?
- Да не пугайтесь, говорю, пустое вышло; поправится он скоро! Из пистолета ранил!
- Из-за меня?… - Леня закрыла лицо руками. - Едемте! Сию минуту едемте! - добавила она, овладев собою.
Шилин приказал работнику запрягать пару своих буланок, и, пока Леня расспрашивала о случившемся за время ее исчезновения и отвечала на вопросы о себе, Мавра собрала все ее вещи и уложила их в поданную бричку.
Стратилат и Агафон непременно желали сопровождать "свою" барышню до Рыбного; Шилин нашел, что взять их с собой будет благоразумнее, и оба они взгромоздились на козлы.
Проститься Лене приходилось с одним Тихоном.
- Еще раз от души спасибо вам! - сказала она, пожав ему руку. - Боюсь только, не вышло бы у вас неприятности из-за меня…
- Наплевать и размазать-с!… - ответил тот, кланяясь и прижав руку к сердцу. - Не извольте беспокоиться! Худого ничего не выйдет! Тятенька нас за Маремьяна Васильича, может статься, загримирует, да это дело привычное-с! Не хлобыснуть его по бланманже было никак нельзя-с!
- Сторонись, народ, дьячок благочинного везет! - воскликнул Стратилат, дернув вожжами.
Бричка выехала на улицу и быстро покатилась по ней. Леня повернулась назад и, пока не скрылась за углом, все махала рукой Мавре и Тихону, стоявшим у ворот.
Глава XXXIII
Чем ближе к Рыбному подъезжала бричка, тем все больше волновалась и беспокоилась Леня.
Степнину она знала и даже игрывала с девочками Репьевыми во время редких поездок к ним или их в Баграмово, но то было давно, при жизни Людмилы Марковны. А как теперь отнесутся к ней в Рыбном? Примут ли ее? В качестве кого она едет туда сейчас? Краска залила ей лицо при последней мысли. Она высказала ее своим спутникам.
- Полноте, да вся губерния знает, что вы невеста Дмитрия Назаровича! - возразил Шилин.
- Попробовали бы не принять! - угрожающе заявил обернувшийся Стратилат. - С козел не слезть - всех, как Маремьяшку-подлеца, разделаю!
Уже вечерело. Длинные тени лежали на большаке от посаженных еще при Екатерине берез.
- Две тройки чьи-то вперегонки летят? И-их, дуют как! - проговорил Стратилат, всматриваясь вперед. - Никак это наши, монастырские?
На козлах и в коляске действительно голубели мундиры.
- Стой! Стой! - отчаянно заорал вдруг Стратилат, встав на козлах; он бросил вожжи Агафону и замахал обеими руками.
Тройка и бричка остановились. Стратилат спрыгнул еще на ходу и подбежал к крайней коляске, из которой глядели на него Костиц и Возницын.
- Барышню нашли! В Рыбное везем! - выкрикнул Стратилат.
Гусары повыпрыгивали на землю и окружили бричку.
- Леонида Николаевна? Вот радость! Мы товарищи Светицкого! - вперебой говорили они радостными голосами.
- Стой! Справа по два! - скомандовал Костиц. - Позвольте представить вам, во-первых, себя, - ротмистр Костиц, - а потом товарищей…
Он стал называть их фамилии, представляемые снимали фуражки и по очереди почтительно целовали руку Лени.
- Мы только что от Дмитрия Назаровича, - сказал Курденко. - Ему лучше, рана неопасная!
- Жив, почти здоров, скоро плясать будет! - подхватил Возницын. - Все такой же, только в плече маленькая дырочка!
- Он ведь не целковый, дешевле от того не будет! - пошутил Радугин.
Все наперебой старались успокоить и сказать Лене что-нибудь приятное.
- А мы чуть не всю Рязань перевернули, ища вас! - начал Курденко. - Где вы были?
Леня в нескольких словах передала, что произошло.
- Одначе, мальчик! - закрутив ус, что хороший жгут, проронил Костиц. - А честное слово нам дал, что знать не знает, где вы?!
- Целых три слова!… - поправил Радугин.
- Мерзавец! - воскликнул Возницын. - Я-то дурака какого свалял!
Костиц обратился к товарищам:
- Что же, сыны, мы сему барину за доблести учиним?
- Как собирались: его на веревку, а дом по бревну раскидать! - воскликнул Курденко.
- Идет! - раздались дружные ответы.
- Нет, ради Бога, нет! Не надо! - зазвенел, как струна, голос Лени.
- Негодяев надо учить, Леонида Николаевна! - ответил Костиц. - Вы невеста нашего товарища и друга! В вашем лице он оскорбил весь полк!
- Верно, правильно! - отозвались гусары.
- Господа, из-за меня и без того пролилась кровь! - волнуясь, сказала Леня. - Довольно ее! Не надо ужасов!
- Нельзя-с, Леонида Николаевна, - ответил Возницын. - Божечка что сказал? "Око за око, зуб за зуб!"
- Нет: "Мне отмщение, и аз воздам!" - возразила Леня; душевная сила вдруг изменила ей. - Я приношу всем несчастия и если это так… - Слезы помешали ей договорить.
- Вот это уж и не годится!… - растерянно проговорил Костиц. - Слезы для нашего брата - пистолет и три кинжала в грудь!
- Полноте, не надо, Леонида Николаевна! - успокаивали ее с одной стороны Курденко, с другой Возницын.
- Все на свете пустяки! - поддержал и Радугин.
- Господа, если вы меня сколько-нибудь уважаете, вы не подымете из-за меня никакой истории! - твердо сказала Леня, обращаясь ко всем. - Не будет ни ссор, ни дуэлей, ничего!
Возницын всплеснул руками.
- Как, уж и поссориться теперь хорошему человеку ни с кем нельзя?
- Да: из-за меня!
- Хорошо-с… Отбой, сыны! Из-за вас никакой истории не будет! - решил, откозырнув, Костиц. - Будь по-вашему! А теперь катите в Рыбное: там кому-то сейчас светлый праздник будет!
- Помните же: вы обещали мне!
- Будьте покойны!
Гусары еще раз поцеловали руку Лене, и бричка с ней понеслась дальше.
- Как же ты ей такое обещание, отец-командир, дал? - сердито обратился к Костицу Курденко. - Так и сойдут даром с рук Пентаурову все его мерзости?
- Кто тебе сказал? - ответил Костиц, садясь в свою коляску. - Завтра же с лысым чертом за себя поссорюсь! Мне его плешь очень не нравится.
- А меня его правая ноздря раздражает! - отозвался из другой коляски Радугин.
Стратилат лихо подкатил к балкону, выходившему на обширный двор, и Шилин вместе с выскочившим навстречу лакеем пошел в дом сообщить о приезде Лени.
Спустя минуту из него выбежал Шемякин, за ним Аня с Соней и Плетнев, позади показалось круглое лицо спешившей Серафимы Семеновны.
Леня вышла из экипажа и нерешительно направилась им навстречу.
- Леонида Николаевна? Какими судьбами? Как мы рады! - восклицали все, окружив ее. Серафима Семеновна и Аня с Соней расцеловались с гостьей и повели ее в комнаты. - Значит, вздор говорили, что вы пропали? Вот обрадуется Дмитрий Назарович!
- Где он? Лучше ему? - осведомилась Леня.
- Да. А вы уж знаете все? Через неделю встанет! - ответили ей с двух сторон.
Радушно приветила ее и старая Степнина, и у Лени сразу стало тепло и хорошо на душе среди стольких доброжелательных и милых лиц.
- Ты ведь к нам совсем приехала, надеюсь? - с первых же слов заявила Степнина.
- Если позволите, на несколько дней, пока не встанет Дмитрий Назарович: я ухаживать за ним буду!
- А потом куда?
Леня слегка пожала плечами.
- Не знаю.
- То-то вот и есть! - ответила Степнина. - Прямо тебе к нам, как скончалась Людмила Марковна, и ехать надо было! У нас останешься! - решила она. - И замуж отсюда тебя отдадим!
Леня поцеловала руку старухи, та прижала к себе ее голову и ответила тем же в лоб и щеку.
- Теперь сказывай, что за приключения за такие с тобой были? Марья Михайловна нам тут бог весть что понаплела!
Все тесным кружком уселись в гостиной вокруг нового члена семьи и с жадным вниманием слушали ее рассказ.
Обращались в заключении с Леней хорошо; Маремьян при похищении ее не показывался и пришел в павильон после того, как ее туда принесли на руках двое дворовых; выпроводив их, он успокаивал ее и обещал помочь бежать; сделать это он собирался так, чтобы не быть в ответе перед "злодеем"-барином, и просил потерпеть и "поскучать" два-три дня, по прошествии которых обещал увезти ее тайком из города, куда она захочет.
Нечего и пояснять, что хитрый приказчик имел совсем другое в виду: ему нужно было, чтобы Леня не делала попыток бежать и спокойно дала бы себя увезти, куда им с Пентауровым было задумано.
При первых же словах Лени глаза Шемякина потемнели; он закинул ногу на ногу и стал покачивать ее.
- Что? - обратилась к нему во время рассказа Степнина. - И теперь у тебя в мозгу не укладывается, что за гусь твой Пентауров?
- Укладывается, бабушка, укладывается… - ответил он, все качая ногой.
- Вот вам и дворянское слово?! - сказала Серафима Семеновна, когда Леня кончила.
- Безобразие! - воскликнул Плетнев; лицо его покрылось от негодования красными пятнами.
- Я ты что молчишь? - спросила Степнина Шемякина.
- Слова излишни, бабушка… - проронил он тем же тоном.
Аня с Соней побежали подготовить Светицкого к встрече с Леней, и, когда они впустили ее в его комнату, ее встретил лихорадочный, еще недоверчивый взгляд; раненый сел и протянул к ней здоровую левую руку.
- Ты, Леня?! - произнес он, хватая сперва за плечо, потом за голову наклонившуюся девушку. Вся душа его влилась в поцелуй.
Аня тихо притворила дверь и вернулась с Соней в гостиную.
Глава XXXIV
Пентауров не спал всю ночь. Перспектива стреляться чуть не с полудюжиной забубенных голов и, наверное, безвременно лечь в скверную яму возле отца и бабушки до такой степени страшила его, что минутами он вскакивал с постели и собирался отдавать приказ закладывать лошадей, чтобы удрать в Питер. Но соображение, что враги найдут его и там, останавливало его.
- И кой черт подтолкнул ко мне эту Леньку? - думал он, яростно потирая свою лысину. - Все это анафема бабушка виновата - развела вокруг себя всякую дрянь, а тут стреляйся из-за нее потом! И Маремьян хорош! Покажу я ему, ироду, вольную! Нет того, чтобы предупредить было, что на Леньке гусар повесился; плюнул бы я! Ему бы только вольную подай, а для барина хоть трава не расти!
Как ни пытался Степан Владимирович найти какой-нибудь выход, кругом была вода, по его выражению. На рассвете его осенило: он вспомнил, что по соседству, совсем рядом, живет Шемякин, которого он знал когда-то мальчиком. Были слухи, что Шемякин, несмотря на свою молодость, пользуется общим уважением и человек дельный.
Утопающий хватается за соломинку, и Пентауров решил съездить к нему и попросить его участия и помощи, чтоб как-нибудь уговорить гусар отказаться от их вызова.
В десять часов утра четверня Пентаурова уже въезжала в ворота шемякинской усадьбы, но там Степана Владимировича ожидало разочарование: Шемякин с женой не возвращались со вчерашнего дня и ночевали в Рыбном.
Рыбное было рядом, и через пять минут Степан Владимирович вылезал из коляски у балкона Степниной.
Все, кроме Лени, находившейся в комнате у Светицкого, сидели на другом балконе в саду, когда лакей доложил, что приехал господин Пентауров.
- Это еще зачем? Не нужно его, не нужно! - сердито произнесла Степнина. - Так и скажи, что не хотим его видеть! - Она повысила голос.
Шемякин знаком руки остановил собиравшегося уже бежать лакея.
- Бабушка, разрешите мне его принять? - сказал он таким тоном, что Аня с беспокойством взглянула на мужа.
- Что ты хочешь делать? Зачем? - в один голос спросили она и Степнина.
- Хочу поговорить с господином дворянином Пентауровым… Проси в кабинет! - обратился он к лакею и последовал за ним в зал.
- Не узнаете, конечно? Давно не видались с вами!… - приятно улыбаясь, начал Пентауров, увидав входящего Шемякина.
Тот притворил за собой дверь и не заметил рук, протянутых к нему Пентауровым.
Степан Владимирович несколько осекся.
Шемякин указал ему на кресло.
- Чем могу служить? - холодно спросил он, опускаясь напротив него на другое и вскинув ногу на ногу.
- Я к вам, в сущности, по делу… - начал Пентауров. - Вернее, с большой просьбой. Помогите мне, как дворянин дворянину.
Шемякин молча наклонил голову.
- Я в ужаснейшем положении. У меня скончался отец, а потом бабушка - я их так любил; затем этот пожар дома - прямо кошмар какой- то! Здоровье все это мне расстроило до невозможности! Я совсем болен! И тут вдруг вчера еще новое: ко мне ворвался гусарский офицер - некто Светицкий, стал кричать и требовать от меня какую-то девку - а я ее и не видал и не знаю…
- И не видели и не знали? - переспросил Шемякин, начиная слегка покачивать ногою.