– Для меня этого достаточно, – тихо сказал он. – У меня ни разу в жизни не возникало желания жениться. А теперь я не вижу никаких причин, чтобы не жениться. Разве этого не достаточно?
– Это все, что ты можешь сказать?
У Тристана задвигались желваки на скулах.
– Мне приятно быть в твоей компании.
Очень мило. Она думала, что взорвется от чувств, а он думал, что она "приятный компаньон". На глазах ее выступили слезы.
– Тристан, ты должен кое-что знать. Двое из попечителей пострадали от инвестиционных проектов Филиппа. Я уехала из Лондона в разгар скандала. Филиппа уже не было в живых, но страсти все еще не улеглись. И если эти двое членов совета – лорды Уэр и Саутленд – увидят нас вместе, им не понравится. Они потребуют, чтобы ты никогда больше не встречался со мной.
Она ждала его реакции, но Тристан лишь пожал плечами.
– В таком случае мы им об этом не сообщим. Я просто скажу, что ты была моей наставницей. А получив деньги, я смогу сделать все, что пожелаю. И женитьба на тебе послужит им хорошим уроком.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Я не стану прятаться от них. Ни сейчас, ни в дальнейшем.
– Я не предлагал тебе прятаться, просто... – Он провел рукой по лицу, как будто не находя подходящих слов.
Пруденс не знала, что сказать. Все было даже хуже, чем она предполагала. Он хотел сохранить их отношения в тайне, а потом, когда это больше не будет иметь значения, щеголять ими как символом своего мятежного духа.
– Я польщена, – резко сказала она, не сумев скрыть обиды.
Он с озадаченным видом взглянул на нее:
– Пруденс, я действительно решил это сделать.
– Я не верю этому, Тристан Ллевант, и замуж за тебя не выйду. Ни сейчас. Ни завтра. Никогда.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Что ты сказала?
– Ты меня слышал. Я не желаю участвовать в этой комедии. А теперь извини, меня ждут дела. И не приходи больше. Нам нечего сказать друг другу. – С этими словами она повернулась и вышла из комнаты. Как только закрылась дверь, она подхватила юбки и взбежала вверх по лестнице. Слезы хлынули из глаз, когда она еще не добежала до своей комнаты, но ей, по крайней мере, удалось избежать конфуза и не расплакаться на глазах у человека, которого любила.
– Гм-м, – задумчиво произнес Ривс и покачал головой. – Не знаю, что и сказать, милорд. Я бы посоветовал вам забыть о миссис Тистлуэйт.
– Забыть о ней?
– Да, милорд. Похоже, миссис Тистлуэйт вы нравитесь меньше, чем вам казалось. – Ривс махнул рукой. – Я бы на вашем месте забыл о ней и нашел другую. Имея герцогство и деньги в кармане, вы можете выбрать любую женщину в округе. Возможно, не только в округе, а во всей стране. – Голубые глаза Ривса встретились с глазами Тристана. – Зачем останавливать выбор на вдове? Вы можете выбрать что-нибудь получше.
Тристан скрипнул зубами.
– Я не желаю никого другого.
Ривс пожал плечами и взял поднос.
– Я бы посоветовал вам подумать денек-другой и принять решение. Спешить некуда, потому что, как вы сказали миссис Тистлуэйт, вы все равно не сможете жениться на ней, пока не уедут попечители. А тем временем ее, возможно, сможет утешить доктор. – Дворецкий направился к двери.
– Ривс?
– Да, милорд.
– Когда я предложил ничего не говорить попечителям, я не имел намерения обидеть Пруденс.
– Конечно, нет, милорд. Я уверен, что вы этого не хотели. Но эти слова, должно быть, показались ей довольно... обидными.
Тристан потер лоб.
– Я извинюсь перед ней. Я хочу, чтобы она была в моей жизни.
– Позвольте спросить почему, милорд.
Почему? Потому что он не мог представить себе жизни без нее? Потому что его счастье полностью зависело от нее? Почему-то нужные слова не приходили в голову. Тристан взглянул на нетронутый завтрак:
– Я не люблю завтракать в одиночестве.
Ривс проследил за взглядом Тристана.
– Понятно, милорд. Завтракать одному весьма неприятно. Это дилемма, милорд.
– Черт возьми, я это знаю!
– Да, милорд. Если вы сделаете предложение миссис Тистлуэйт сейчас, то рискуете потерять деньги. Но если вы сделаете предложение только после отъезда попечителей, это может выглядеть так, словно вам нужна не столько она, сколько деньги. Однако я уверен, что вы что-нибудь придумаете, – сказал дворецкий и вышел за дверь.
"Тысяча чертей! – пробормотал Тристан. – Зачем иметь дворецкого, если он ничего не может придумать?"
Тристан уставился на огонь, чувствуя себя растерянным и одиноким. Боже милосердный, он сам все испортил. Что же ему теперь делать?
* * *
В библиотеке громко тикали часы. Тристан этого не замечал. Поднос с завтраком убрали, его сменил поднос с ленчем, за которым несколько часов спустя последовал поднос с обедом. Тристан не прикоснулся к пище, предпочитая подкрепляться бренди.
Алкоголь не решит его проблем. Он это понимал. Но бренди приглушало боль, давая возможность думать. Тристан поднялся на ноги и торопливо схватился за трость. Все тело у него болело после ночного приключения.
Поморщившись, он взял свой стакан и подошел к сервировочному столику, но обнаружил, что графин, в котором было бренди, пуст.
– Тысяча чертей! Стивенс!
Не получив ответа, Тристан громко выругался и, подойдя к двери, выглянул в коридор.
– Черт бы тебя побрал, Стивенс! Где ты?
Ответа не было.
– Ривс! – взревел Тристан.
Почти сразу же послышались приближающиеся размеренные шаги. В коридоре появился Ривс и остановился, увидев Тристана.
– Что вам угодно, милорд?
– Мне нужно еще бренди, а Стивенс неизвестно куда исчез.
– Он и еще несколько человек находятся на кухне, где чинят по просьбе повара ножку стола. – Ривс вошел в комнату и взял пустой графин. – Что-нибудь еще, милорд?
Да. Этот вышколенный дворецкий мог бы привести к нему Пруденс. Вот было бы здорово! Но это было невозможно. Тристан знал, как упряма Пруденс.
– Нет. Только принеси это проклятое бренди.
– Да, милорд. – Ривс с достоинством поклонился и стал удаляться по коридору.
Тристан смотрел ему вслед, испытывая какое-то чувство вины. Он был в скверном настроении и знал это. Надо было что-то сделать, чтобы оправдаться перед Пруденс. Тяжело вздохнув, он вернулся в библиотеку. Войдя в комнату, он сделал два шага и остановился как вкопанный. Там сидел перед камином, вытянув к огню обутые в сапоги ноги, Кристиан.
Заметив изумление на лице Тристана, он усмехнулся.
– Добрый вечер, брат.
Тристан взглянул на дверь, ведущую на террасу.
– Как, черт возьми, ты попал сюда? Дверь была заперта.
– Я ее открыл.
– Каким образом?
– А вот этого я тебе не скажу, потому что не хочу нарушать клятву, данную разбойничьему братству.
Тристан дохромал до кресла, стоящего рядом с Кристианом.
– Разбойничье братство? Очень мило. – Он тяжело опустился в кресло. – Я предложил бы тебе бренди, но в данный момент у меня его нет.
Кристиан сунул руку в карман и извлек фляжку. Он взял с сервировочного столика пустой стакан Тристана, отвинтил крышку фляжки и налил в стакан щедрую порцию.
– Держи. Думаю, что этот напиток лучше, чем тот, что имеется у тебя.
Тристан отхлебнул глоток. Бренди было душистое и попахивало дымком.
– Где ты это взял?
– А это одно из преимуществ членства в разбойничьем братстве, – сказал Кристиан и, отхлебнув из фляжки, удовлетворенно вздохнул. – Вот и ладно, а то, знаешь ли, чертовски холодно.
– Да, – согласился Тристан, вновь мысленно возвращаясь к ситуации с Пруденс.
В комнате на какое-то время воцарилось молчание. Наконец Кристиан, вздохнув, сказал:
– Здесь, конечно, очень уютно, но я должен спросить: зачем ты посылал за мной?
– Я не посылал.
– Но я получил записку. В ней говорилось, что я тебе нужен.
– Ох уж этот Ривс, – сердито пробормотал Тристан. – Вечно во все вмешивается.
– Кристиан приподнял брови.
– Значит, я тебе не нужен?
– Со своими проблемами я справлюсь сам.
– Гм-м, – произнес Кристиан, окидывая взглядом его довольно неопрятную одежду. – О каких проблемах идет речь?
– Пруденс.
– Понятно, – сказал Кристиан и взял пустой стакан Тристана. – Боюсь, что в этом от меня мало толку. Но я, по крайней мере, могу разделить твою печаль. – Он налил еще немного бренди в стакан и протянул его Тристану. – Что произошло?
– Я все испортил. Я попросил ее выйти за меня замуж.
– О Господи, я и не подозревал, что все так серьезно.
– Да, все серьезно. По крайней мере, я так думал. Но когда я предложил ей выйти за меня замуж, она отказалась.
– Она объяснила тебе причину отказа?
– Думаю, что нет.
– Она не сказала ни слова? Даже не намекнула? Вообще никак не отреагировала?
У Тристана вспыхнуло лицо.
– Нет. Я сказал, что хочу жениться на ней, но только после отъезда попечителей.
Кристиан взял флягу и завинтил крышку.
– Что ты делаешь? – удивился Тристан.
– Я не делюсь своим бренди с болванами.
– Но она согласилась со мной. Она сама сказала, что попечители не одобрили бы наш брак. Ее муж умер в разгар скандала, и она покинула Лондон, оказавшись в эпицентре слухов. Тогда были затронуты интересы некоторых из попечителей, которые отнеслись к ней недоброжелательно.
– Мне кажется, слово "доброжелательный" едва ли применимо в качестве характеристики друзей отца. Что ты ответил на все это?
– Что нам не обязательно рассказывать что-нибудь попечителям. Что мы могли бы сохранить это в тайне.
– Боже милосердный! – воскликнул Кристиан, поставив фляжку на пол подальше от Тристана. – Я больше до конца жизни не принесу тебе ни капельки этого первоклассного бренди.
– Ну и не приноси! – огрызнулся Тристан.
– Ты хотя бы сказал, что любишь ее? Что не можешь и дня прожить без нее? Что глаза ее – словно звезды в ночи, а ветерок нежно ласкает ее шелковистые волосы?
– Что за чушь! – сердито пробормотал Тристан.
– Это поэзия, – высокомерно заявил Кристиан.
– У меня не было возможности высказаться подробнее, а если бы была, то Пруденс рассмеялась бы мне в лицо и выставила вон. Правда, она все равно меня прогнала.
Кристиан печально покачал головой.
– И это говорит мой родной брат! Как ты можешь быть таким глупцом, когда речь идет о женщинах?
– Не понимаю, почему мои действия показались ей такими ужасными? Она знает, что если я сделал ей предложение, то это означает, что она мне небезразлична. Зачем бы еще я стал это делать?
– Тристан, поставь на мгновение себя на ее место. Вот приходит мужчина, чтобы предложить тебе выйти за него замуж. Однако вместо того чтобы сказать, что любит тебя, он объясняет, что хочет жениться на тебе, но пока не может, потому что боится мести со стороны тех самых людей, из-за которых тебе пришлось уехать из Лондона. И поэтому, если ты не возражаешь, он спрячет тебя в шкафу, пока не уедут попечители. А потом, когда минует опасность вызвать гнев попечителей, он достанет тебя из шкафа, стряхнет пыль и примется строить планы относительно брачной церемонии.
Тристан вздохнул.
– В твоем изложении это звучит еще хуже, чем было, – сказал он и за один глоток допил бренди. – Я не хотел, чтобы все выглядело так некрасиво. Просто подумал, что мог бы и деньги получить, и Пруденс сохранить при себе. Похоже, ей кажется, что я буду сожалеть о том, что женился на ней. Я, конечно, сожалеть не буду, но она так думает.
– Это потому, что ты не сказал, что любишь ее, глупец ты этакий. – Кристиан склонил набок голову и, прищурив глаза, посмотрел на брата. – А ты действительно любишь ее, не так ли? – тихо спросил он.
– Да. – Моментально ответил Тристан, как будто ждал этого вопроса. – Я люблю ее безумно. Было время, когда я думал, что никогда больше не буду счастлив без моря. Но теперь, когда я узнал Пруденс... Кристиан, что-то во мне изменилось. Мне всегда будет не хватать моря, но если бы у меня была возможность плавать, но не было бы Пруденс, меня бы это не удовлетворило. Однако если у меня будет Пруденс, но не будет моря... – Тристан пожал плечами, – я буду счастливейшим из смертных.
– Почему ты не сказал ей все это?
– Я не думал, что это имеет значение. Я считал, что женюсь на ней, а потом уж расскажу о своих чувствах.
Кристиан вздохнул:
– Уж эти мне мужчины!
– Притормози. Ведь ты сам мужчина.
– Да, но в отличие от тебя, который провел всю жизнь в море исключительно в мужском обществе, я окружал себя женщинами. Это открыло мне глаза намногие вещи.
– Временами ты вызываешь у меня беспокойство, – нахмурился Тристан.
– Тебе повезло, что я здесь. Мы должны вместе обмозговать эту проблему и найти выход.
– Хотел бы я, чтобы нам это удалось. Кристиан, ведь если я сделаю ей предложение сейчас, то потеряю деньги, необходимые для моих людей. А если не сделаю, то она никогда до конца не поверит, что интересует меня больше, чем деньги, хотя на самом деле это так. Без нее не нужны мне никакие деньги.
– Положение действительно трудное, – сказал Кристиан. – Но будем делать все по порядку. Ты должен увидеться с ней и извиниться.
– Я уже пытался.
– Попытайся еще раз. И еще. И еще. В конце концов, она тебя примет.
– Для того лишь, чтобы ответить мне отказом. Она не из тех женщин, которые легко прощают. Клянусь, я не хотел ее обидеть, хотя... теперь я, кажется, понял, что в моих словах было плохого. И даже ужасного.
Кристиан кивнул.
– Еще будучи ребенком, ты никогда не умел как следует выразить свои мысли. Но я пришел сюда, чтобы помочь тебе. Женщины в моей жизни сильно отличаются от твоей Пруденс. Плохие не желают уходить, а хорошие не желают оставаться. Обычно они хотят стабильности отношений. Ишь, чего придумали! Разве они не знают, что я сын герцога? Откуда взяться стабильности отношений?
Тристан рассеянно улыбнулся.
– Если тебе надоест быть виконтом, ты всегда можешь попытать удачи на театральных подмостках. Ты всегда был... – Не закончив фразы, он замолчал, кое о чем вспомнив. Интересно, нет ли возможности как-нибудь показать Пруденс, насколько сильно он ее любит? Мысль стала обретать форму плана. Но сможет ли он? Тристан отодвинул от себя стакан. Ему потребуется все обдумать на свежую голову. Он взглянул на брата. – Кристиан, – сказал он, впервые за весь вечер радостно улыбнувшись, – мне потребуется твоя помощь. Я знаю, что надо делать.
Кристиан замер, не донеся до рта флягу.
– Приказывайте, братец капитан. Я полностью в вашем распоряжении. Но помните одно: если план не сработает, мне будет предоставлено право самому добиваться расположения прелестной вдовы.
Улыбка сползла с физиономии Тристана.
– Никогда! А теперь брось свое позерство, шут гороховый. Нам предстоит работа.
Глава 20
Мне нередко приходилось слышать, что, мол, "не хлебом единым жив человек". Я полностью с этим согласен. В конце концов, много ли значит хлеб, если его не запить глотком вина?
Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким
Пруденс откинула одеяло и нетерпеливо сбросила ногой простыню. Она уже целую неделю не виделась с Тристаном. Он приходил каждый день и просил разрешения поговорить с ней, но она отказывалась его принять. Она убеждала себя, что поступает правильно, потому что это дает ей возможность мерить шагами комнату, размышляя над последними словами Тристана.
А устав сновать по комнате, она, стараясь не замечать жалостливых взглядов матери и ее глубоких вздохов, ложилась в постель и притворялась спящей. Как сейчас.
– Если я не прекращу все это, меня упекут в психушку, – вслух сказала Пруденс. Вздохнув, она поднялась и, накинув на плечи шаль, бесцельно направилась к окну. Было еще слишком рано, чтобы ложиться спать. Но она в течение четырех часов выслушивала предположения матери относительно того, зачем сегодня приходил герцог, и почему дочь не приняла его, и чаша ее терпения, в конце концов, переполнилась.
Разумеется, заснуть было невозможно. И не только потому, что было слишком рано. С тех пор как они последний раз виделись с Тристаном, она, кажется, не спала более двух часов подряд.
Она раздвинула шторы и выглянула в окно, положив локти на подоконник. Заходящее солнце уже скрылось за горизонтом. На небе появилась луна, и ветви деревьев рельефно выделялись в ее свете.
Она прислонилась лбом к стеклу, глядя в окно невидящим взглядом. Как там Тристан? Сегодня его должны были посетить попечители. Пруденс надеялась, что он не забудет, как надо вести себя, как обращаться к каждому из попечителей, как встретить их в своей библиотеке – то есть все то, что будет характеризовать его как джентльмена в глазах попечителей.
Конечно, они никогда не увидят настоящего Тристана, который заботится о своих людях, хотя постоянно орет на них. Того, чьи глаза темнели от боли, когда он говорил о своей матери. Того, который смотрел на нее с такой нежностью...
Она беспокойно поежилась. Зачем она думает о Тристане? У их отношений нет будущего. Он предложил ей выйти за него замуж из чувства долга, а не по какой-либо другой причине. Более того, если попечители узнают об их связи, они вполне способны урезать его доход.
Она вздохнула, плотнее закутавшись в шаль. Лампы она не зажигала, а вокруг было темно и тихо. Только тиканье каминных часов нарушало тишину.
Тонкий серп луны освещал сад, и Пруденс рассеянно наблюдала, как раскачиваются на ветру деревья. Неожиданно она заметила, как медленно открылась калитка...
Она поморгала, подумав, что ей это показалось. Но нет. В калитку, пятясь, входил закутанный в плащ человек, таща за собой что-то на веревке. Пруденс наклонилась вперед, напряженно вглядываясь в фигуру человека, и охнула. На веревке вели овцу!
Схватив из гардероба домашнее платье, Пруденс быстро переоделась и выбежала из комнаты, встретившись на лестнице с миссис Филдингс.
– Куда это вы? – подозрительно спросила экономка.
– Кто-то проник в наш сад!
Экономка последовала за ней.
– Я только что вычистила ваш плащ. Он висит на вешалке возле входной двери.
– Мне не нужен плащ. Я намерена выяснить раз и навсегда, кто приводит овцу в наш сад!
– Мудр тот человек, который, услышав шипение змеи, проявляет осторожность, – поучительно заявила экономка.
– Похоже, эта змея носит плащ.
Миссис Филдингс хмыкнула.
– Насколько я знаю, воры не носят плащей.
Остановившись у входной двери, Пруденс сняла с вешалки свой плащ и бросила на столик шаль.
– Эта змея носит не просто плащ, но плащ с отделкой.
Миссис Филдингс окинула Пруденс настороженным взглядом.
– Вы сказали, что плащ с отделкой? С какой?
– Я видела его всего в течение нескольких секунд из окна своей комнаты, но мне показалось, что он отделан по краю капюшона... – Пруденс взглянула на вешалку. Плаща матери там не было. Красного. С отделкой из меха горностая.
Пруденс взглянула на миссис Филдингс, лицо которой приобрело какой-то странный багровый оттенок.