Упрямица - Марш Эллен Таннер 7 стр.

Захлопнув дверь, она осмотрелась. Это был роскош­ная гостиная: бумажные обои покрыты великолепным рисунком из красных бутонов, потолок украшала лепни­на из позолоченных листьев, обивка мебели тоже была из красного с золотом бархата. А на мягкой бархатной софе перед огромным мраморным камином полусидел высохший старик, хрупкое тело которого, несмотря на полуденную жару, укрывал толстый плед. Редкие пряди разметались по голове, но седая борода была еще густой и пышной. Приковывали взгляд впалые морщинистые щеки и пара блестящих глаз того же редкого оттенка янтаря и с такими же длинными ресницами, как и у самой Рэйвен. Старик слегка приподнялся среди под­ушек, и борода его заколыхалась поверх шали, прикры­вавшей хилую грудь. Рэйвен гордо выпрямилась и решительно взглянула в глаза старика, но тут же скон­фузилась. На тонких старческих губах заиграла понима­ющая улыбка. Старец едва открыл рот, как дверь содрогнулась: это пришедший в себя мажордом пытался прорваться в комнату.

– Быстро закрой задвижку, девочка! Рэйвен мгновенно выполнила его приказ.

– Сэр Хадриан! Сэр Хадриан! С вами все в поряд­ке? – донесся взволнованный голос мажордома, тщетно пытавшегося открыть дверь.

– Мой мажордом – очень нервный тип, – объяс­нил сэр Хадриан, заговорщицки подмигивая Рэйвен. – Мне просто повезло, что я отделался от него хоть на полчаса. Сверхзаботливый! Кажется, будь это возможно, он бы и дышал вместо меня. Угомонись наконец, Джеф­фордс! – сказал он, повышая голос.

– Но, сэр, эта юная леди…

– Не съест меня живьем, хотя примчалась сюда, как изголодавшаяся по битвам амазонка!

И снова глаза с хитринкой подмигнули ей. Рэйвен не удержалась и улыбнулась ему в ответ.

– Будь так добр, Джеффордс, принеси нам что-ни­будь освежающее!

– Отлично, сэр, – ответил Джеффордс тоном ос­корбленного достоинства и прекратил дергать дверь.

– Теперь можете открыть дверь, дитя мое, – махнул сэр Хадриан своей тонкой высохшей рукой. – Вот умница! А теперь подойди поближе, я хочу рассмотреть тебя!

Рэйвен послушно подошла и остановилась возле софы. Удивительно сильные тонкие пальцы старика обхватили ее запястье. Он потянул ее вниз, и она присела на крае­шек софы.

– Мои глаза уже не те, что прежде, – объяснил он, внимательно разглядывая ее, пока она аккуратно расправ­ляла юбки. – Однако они не подвели меня сейчас, пото­му что, клянусь, передо мной настоящая красотка! Дочь Джеймса, ведь так?

– Да, сэр.

– Он назвал тебя Рэйвен*, да? Кажется, я подумал тогда, что это довольно странное имя для девчушки. Те­перь вижу, оно тебе подходит.

– Да, ведь мои волосы черны, как воронье крыло. Сэр Хадриан хихикнул:

– Угу, и вообще ты – сказочное создание. Зага­дочная, черноволосая и не прочь ворваться в дом старика, чтобы просто повидаться с ним. Странно, что это про­изошло лишь сейчас, когда я умираю. Твой отец так и не привез тебя в Лондон.

– Боже, вы при смерти, сэр?! – в отчаянии вскри­чала Рэйвен.

Ей с трудом верилось в то, что он смертельно болен, ибо старик был довольно энергичен и проявил силу воли, даже юмор! Кроме того, рука со вздувшимися венами по-прежнему крепко сжимала ее руку и ничуть не дрожала.

– А тебе это было бы на руку? – хитро спросил сэр Хадриан.

Золотые глаза заглянули в тусклые стариковские, Рэй­вен покачала головой:

– Нет, сэр, меня бы это огорчило.

– Хм, кажется, ты не врешь, – изумился и обрадо­вался сэр Хадриан. Рэйвен Бэрренкорт была бриллиан­том чистейшей воды, а он повидал за свою жизнь достаточно красавиц, чтобы судить об этом. И что еще больше импонировало старику, так это то, что Рэйвен обладала неукротимым духом, сиявшим в ее кошачьих гла­зах. Ему это нравилось, да и язычок у нее был острый, значит, у девочки есть мозги, что он тоже ценил, особен­но в красивых женщинах. Жаль, что племянник всегда был не в ладах с ним, ему хотелось бы получше узнать это обворожительное создание.

– Полагаю, у тебя возникли особые причины навес­тить меня, – сказал он, отпуская ее руку и устраиваясь поудобнее. Он даже не поморщился от пронзившей его тело боли, вытерпев ее, как и подобает истинному Бэрренкорту.

– Да, – призналась Рэйвен, – но вижу, что, ка­жется, не вовремя. Вы плохо себя чувствуете. Может быть, я зайду позже, когда…

– И это после всех хлопот, чтобы прорваться сюда? Нет, девочка моя, теперь я тебя не отпущу. Что ты, кста­ти, сделала с Джеффордсом, а? Век не слышал, чтобы он так вопил! Последний раз это случилось, когда дражай­шая миссис Джеффордс, дьявол упокой ее душу, решила, что он заигрывает с соседской служанкой, и огрела его кочергой по спине. – Он громко захохотал. – А ведь трудно найти более преданную душу, чем у нашего Джеффордса! Никогда не мог понять, что он нашел в этой старой ведьме? – Он лукаво взглянул на Рэйвен и само­довольно ухмыльнулся. Его бородка задрожала. – Я тебя шокировал, девочка моя? Нет? А ведь мог бы, если бы задался целью! Хи-хи, ты ведь прехорошенькая, Рэйвен. Жаль только, что мы не познакомились раньше.

– Мне тоже жаль, – искренне сказала Рэйвен.

– Ну а теперь, – мгновенно посерьезнел сэр Хад-риан, – перейдем к делу. Ты приехала сюда с опреде­ленной целью, твой отец умер уже… сколько?., три месяца назад, да? И ты, значит, сама управляла Нортхэдом? Ве­ликолепное поместье, правда? Никогда не прощу твоей прабабке, что она родила Томаса первым! Я с удоволь­ствием называл бы Нортхэд моим, хотя и уехал оттуда, когда мне исполнилось девятнадцать, и с тех пор побывал там всего дважды.

– Отец рассказывал, что вы все время ссорились с моим дедушкой.

Сэр Хадриан пожал худыми плечами.

– Я был молод, упрям, на мои поступки влияла и треклятая гордость Бэрренкортов. Поскольку унаследо­вать Нортхэд я не мог, то попросту ушел оттуда. И пок­лялся, что ноги моей там не будет, пусть Томас владеет им безраздельно. Так что я сам сделал свое состояние, стал богат и мог бы купить особняк вдвое больше Нортхэда, только понимал, что все это будет не то.

*Рэйвен – ворон (ашл.).

– Но почему же вы не возвратились, когда ваш брат умер и Нортхэд перешел к папе? – спросила озадачен­ная Рэйвен. – Вы же родились там и, насколько мне известно, провели там счастливое детство. – При воспо­минании о дорогом ей доме глаза девушки мягко засвети­лись любовью. – Как вы смогли не приехать?

Сэр Хадриан хихикнул и похлопал ее по руке.

– Вижу, и ты очень любишь Нортхэд, дорогая де­вочка. И я любил его, но и с твоим отцом я не ладил так же, как и со всеми остальными Бэрренкортами. Мы стал­кивались лбами, словно борцовские петухи, – только ис­кры летели во все стороны. Уж такие мы есть. Слишком похожи друг на друга, наверное, и твой отец такой же упрямец, как и я.

Вспоминая былое, он улыбался.

– Когда я в последний раз был в Нортхэде, умерла твоя мать. И я сказал Джеймсу, что ему будет дьявольски трудно без жены, да и без сына, который бы унаследовал плоды его трудов – твой братик умер месяц назад, – а он взглянул на меня такими же глазищами, как у тебя, у меня-то светлее, и сказал, что ему и не нужен сын, пото­му что ты лучше любого прохиндея в брюках.

Янтарные глаза старика хитро сощурились и пристально посмотрели на Рэйвен.

– И вот ты сама пришла ко мне, девочка моя. Ведь ты сама управляла одним из самых лучших имений Кор­нуолла. Так чего же ты хочешь от меня?

– Денег, дедушка Хадриан, – честно ответила Рэй­вен, твердо убежденная, что дед и сам хотел бы того же – честного разговора, без утайки.

– Ага. И сколько же?

Спокойно и по-деловому Рэйвен объяснила ситуацию. Сэр Хадриан напряженно слушал. Он не задавал вопро­сов, хотя изредка кивал сам себе. Рэйвен замолчала и откинулась на спинку кресла, в которое пересела, чтобы получше видеть глаза деда. Она замерла в тревожном ожидании, но внешне казалась совершенно спокойной.

– Думаю… – начал сэр Хадриан после долгого молчания, но его прервал Джсффордс, внесший поднос с чайным сервизом. Рядом с чашками стояла накрытая сал­феткой плетеная хлебница, от которой исходил дразнящий запах свежеиспеченных булочек и кексов.

– Ваш чай, сэр, – чопорно произнес мажордом, поставив чашечку из тончайшего китайского фарфора на столик-подставку для больного.

– Прекрати, Джеффордс, не будь таким занудой! Рэйвен была вынуждена так поступить! Я уверен, она очень сожалеет о случившемся.

– Да, и прошу у вас прощения, – с раскаянием сказала Рэйвен.

– Вот видишь! – Янтарные глаза снова лукаво под­мигнули. – На этом милом личике – чистосердечное раскаяние. И как ты можешь сердиться на это дивное создание? К тому же она – моя родственница.

– Прошу прощения, сэр, – ответил Джеффордс уже совсем другим тоном, – но моя антипатия объясня­ется исключительно тем, что она – Бэрренкорт.

Сэр Хадриан расхохотался и хлопнул себя по колен­ке. Рэйвен поняла, что старик и седой слуга давным-дав­но спелись. Их подтрунивания очень напоминали ее словесные баталии с Дэнни. Дэнни!

– Ох, я же позабыла о бедняжке Дэнни! – вос­кликнула она.

– А? Что такое?

Рэйвен покраснела, устыдившись своей несдержан­ности.

– Прошу прощения! Я просто вслух подумала о своей компаньонке. Я оставила ее в карете. Она, наверное, уже совсем извелась от тревоги.

Сэр Хадриан кивнул мажордому, и тот покорно вы­шел за Дэнни.

– Уж не Ханна ли Дэниэлс, твоя старая няня? Рэйвен кивнула.

– Вы знаете ее?

– Конечно. Даже несколько раз цапался с ней, когда приезжал на твои крестины. Она все такая же задира и по-прежнему повсюду сует свой нос?

Рэйвен не смогла сдержать улыбки. Она поняла, что ей очень нравится дед.

– Дэнни хочет казаться строгой и придирчивой, но у нее добрейшее сердце.

– Могу поклясться, что ты частенько этим пользу­ешься, а?

– Ну-у, не без этого, – созналась Рэйвен. Сэр Хадриан рассмеялся и поднял свою чашку.

– Не нальешь ли мне еще чайку, дорогуша? Должен признаться, что впервые за моим столом столь очарова­тельная хозяюшка. И такая красотка. Ага, – он прислу­шался, склонив седую голову набок, – это, кажется, голос миссис Дэниэлс. Рэйвен, мы обсудим твои финансовые трудности чуточку позже. Сначала ты отдохнешь, а после обеда мы потолкуем как следует, если тебя не сморит сон. А коли так, то наша беседа может подождать и до за­втрака.

– Но мы не собираемся так долго пользоваться ва­шей добротой! – запротестовала Рэйвен. – Честно, де­душка, мы совсем не собирались…

Он сердито замахал руками.

– Знаю, знаю, что ты не собиралась, однако ты – моя внучка и останешься здесь, девочка! И Ханна тоже, благослови, Господи, ее острый язычок!

– Но ведь вы больны… – вес еще сомневалась Рэйвен.

– И выгляжу умирающим? – возмутился старик.

– Откуда мне знать, сэр? Вообще-то отец любил повторять, что Бэрренкорты прекрасно доживают до глу­бокой старости.

– И был, как всегда, прав, – со смехом согласил­ся сэр Хадриан, просиявший от перспективы провести несколько дней в компании очаровательной внучки. Его холостяцкая жизнь вдруг показалась ему невыносимо скуч­ной. – А что касается твоей проблемы, дитя, не заби­вай себе голову. Я отыщу способ помочь.

– Ох, если бы вы только смогли! – У благодарной Рэйвен заблестели глаза от слез. – Я даже не могу пере­дать, как буду признательна!

– Ха! Вот еще! Глупости! – забормотал впервые смутившийся сэр Хадриан. – Мы же родственники, ты не забыла?

За столом царило оживление. Сэр Хадриан развле­кал Рэйвен и Дэнни байками о своих разудалых юношес­ких годах в Лондоне. И хотя тело его было немощным, ум оставался проницательным, а шутки – смешными, и Рэйвен поймала себя на том, что весело хохочет, чего не было с ней со дня смерти отца. Джеффордс, видя хозяина оживленным и забывшим про болячки, относился к Рэй­вен с трогательной почтительностью и даже готов был простить ее наглую выходку при попытке прорваться в дом. После чая сэр Хадриан заявил, что уже выдохся, и, извинившись, отправился отдыхать. Улыбчивая юная слу­жанка с рыжими кудрями отвела Рэйвен и Дэнни в их спальни.

Рэйвен изумилась: ее комната была обставлена чисто по-женски, все в бледно-розовых тонах – и шторы, и нежное кружево-паутинка балдахина над кроватью. Окон­ная ниша была устроена как удобное сиденье с обивкой из полосатого оранжево-розового дамаста. На подоконнике красовались розовые и красные герани в полном цвету.

– Подождите минутку, я приготовлю вам ванну, – пообещала кудрявая служанка. – Сэр Хадриан велел еще принести ваш багаж.

– Как мило! – воскликнула Рэйвен. – Но мы захватили с собой только самое необходимое.

Подойдя к окну, она выглянула на улицу. Стройные деревья вдоль мощенной булыжником улицы утопали в густой листве, ветви тянулись в небо, яркие цветы окаймляли дорожку через аккуратный маленький палисад­ник. Едва различимый шум доносился с запруженных транспортом улиц поблизости: перестук колес по мосто­вой, цокот подков о камень, ржание лошадей и голоса прохожих. Вспомнив, как ловко Эдварде лавировал пос­реди этого хаоса всего лишь час назад, Рэйвен покачала головой.

Лондон ошеломлял, в нем поместилось бы три, если не больше, Труро, и Рэйвен, привыкшая к сонным улоч­кам тихих деревушек, через которые они ехали все пять дней, даже растерялась, увидев кипучую жизнь столицы. Уставшая до ломоты в каждой косточке от бессонных ночей в неудобных кроватях отелей, Рэйвен не особенно глядела по сторонам и почти не заметила множества элеган­тных дворцов – свидетельств процветающего бизнеса – и знаменитых архитектурных исторических памятников. Жаль, конечно, но что поделаешь, если…

– А вот и мы, мисс.

Рэйвен вздрогнула, повернулась и увидела двух кре­пышей, принесших медную сидячую ванну, за ними сле­довал третий, нагруженный саквояжами и перевязанными коробками – ее багажом. Она благодарно улыбнулась всем троим. Тс покраснели и, шаркая, неуклюже покло­нились и замерли, восхищенно глядя на красавицу гостью, пока рыжеволосая служанка с ворохом турецких полоте­нец не выпроводила слуг, досадуя на их неуклюжесть и невоспитанность.

– Бездельники! – все еще кипятилась рыжекудрая служанка после их ухода. – Вечно болтаются и путаются под ногами, пока их не прогонишь! Вода подогревается, мисс. Разрешите, я пока приготовлю одежду для переоде­вания?

– Да, пожалуйста, – благодарно вздохнула Рэйвен.

Сидячую ванну наполнили ароматной водой с запахом лаванды, и Рэйвен позволила бойкой Бетси помочь ей раздеться. С блаженным вздохом она опустилась в горя­чую воду. Как же чудесно после вынужденных дорожных обтираний снова очутиться в настоящей ванне! Выпростав длинную, стройную ногу из воды, Рэйвен потерла ее мо­чалкой с мылом, другую ожидала та же процедура. Рэй­вен смывала дорожную грязь и усталость, напевая вполголоса. При этом мысли ее были заняты одним: мож­но ли надеяться на благополучный исход визита к дедуш­ке? Он, кажется, намекал, что постарается помочь. Впервые после злополучного визита Ричарда Хаггарта она почув­ствовала себя счастливой и почему-то поверила, что все как-нибудь уладится и Нортхэд останется у нее.

– И дьявол побери тех, кто попытается отобрать его у меня! – яростно прошептала Рэйвен. Тут она впервые подумала, как же тесен и узок Найтсбридж в сравнении с бесконечными туманными равнинами и пустошами ее род­ного края. Нет, лондонская жизнь не по ней, решила Рэйвен, заворачиваясь в полотенце. Уж лучше решать, что посадить на том или ином поле или какого бычка оставить на приплод, чем заботиться о том, какое платье надеть к чаю!

– Да-а, Рэйвен, ты неисправимая деревенщина! – сказала она вслух, расчесывая волосы и вертясь перед зеркалом. Черные пряди шевелились, как живые. – И свихнулась в придачу, раз болтаешь сама с собой, да еще бог знает о чем!

Она счастливо рассмеялась и принялась изучать в зеркале свои раскрасневшиеся щеки и изменчивые сияю­щие глаза.

Ладно, пусть она безнадежная провинциалка, но хотя бы уверенная в себе и знающая, чего хочет, а не испуган­ная и растерянная, как на кладбище в Труро. Тогда казалось, что ее счастливый замкнутый мирок рухнул раз и навсегда. Временами, ее правда, охватывало отчаяние, особенно после отвратительного предложения сквайра Блэкберна. Но ведь сумела она собраться и сохранить Нортхэд в руках Бэрренкортов!

За ужином в этот вечер сэр Хадриан восседал за огромным столом с апломбом принца и выглядел бод­рым, внимательным, сердечным и радушным хозяином, щедро потчующим своих гостей вином. Вечер вышел на редкость праздничным и веселым. Рэйвен забыла о сво­их тревогах и хохотала над шутками деда – золотые глаза сияли от счастья. Даже Дэнни забыла о строгих манерах и по-девичьи хихикала в ответ на остроты сэра Хадриана.

– Ох, прости меня, Господи, грешную, никогда ни­чего подобного не слыхивала! – давилась она смехом над забавным рассказом сэра Хадриана о бесстыдном монахе и юной, но опытной проститутке. – Шокирует, должна сказать, но все равно очень смешно! – Она промокнула выступившие от смеха слезы кружевным платочком и до­бавила уже более строгим тоном гувернантки: – Но это не для ушей мисс Рэйвен…

– Вздор и сущая чепуха! – тут же возразил сэр Хадриан и подмигнул внучке через стол. – Если твой отец воспитывал тебя именно так, как я думаю, то ты и не такое слышала. – Он погрозил ей пальцем. – Так-то, и нечего краснеть, девочка. Чего я совершенно не переношу в женщинах, так это лицемерия! Чуть что – хлоп в об­морок! – Заметив, что Рэйвен сердито нахмурилась, он со смехом добавил: – Ты совершенно не умеешь притво­ряться! Не обижайся на старческие глупости! А-а, вот и Джеффордс с десертом. Чего бы тебе хотелось, дорогая, лимонное мороженое или кусок этого торта?

– Торт выглядит очень соблазнительно, – призна­лась Рэйвен, жадно поглядывая на богато украшенный вишнями и орехами торт.

– Джеффордс, кусок для моей внучки, – приказал сэр Хадриан. – А чем я могу соблазнить вас, миссис Дэниэлс?

Дэнни в шутливом отчаянии воздела свои пухлые ручки:

– Ничем, сэр! Кажется, я просто лопну!

Сэр Хадриан внимательно посмотрел на ее пышные формы, облаченные в скромный бомбазин, и лукаво зами­гал янтарными глазками.

– Полная чушь!

Дэнни улыбнулась:

– Вы очень добры, сэр Хадриан, но я и так слиш­ком увлеклась. К тому же я устала, поэтому позвольте покинуть вас.

– Разумеется Джеффордс, пусть Бетси проводит миссис Дэниэлс в ее комнату.

Сэр Хадриан и Рэйвен пожелали старой гувернантке спокойной ночи и молча ждали, когда останутся наедине. Рэйвен возила ложкой кусок торта по тарелке слегка дро­жащей рукой.

– Ты нервничаешь, дорогая?

– Да, дедушка.

– Из-за чего?

– Из-за того, что вы собираетесь сказать мне. Весь вечер что-то отвлекало вас, хотя вы – само очарование. Это связано с моей проблемой?

– Да, – сознался дед, потягивая вино и разгляды­вая внучку. – После дневного сна я немного посидел над бумагами, чтобы проверить, как у меня обстоят дела с финансами и как лучше всего помочь тебе. Ты ведь, ко­нечно, понимаешь, что у меня нет пятидесяти тысяч в моем сейфе, спокойно ждущих, чтобы попасть в твои руки?

Рэйвен застыла в напряжении, кивнула и тут же по­холодела от дурных предчувствий. В своем жемчужно-сером строгом платье она выглядела беззащитно юной. Овальное личико ее побледнело.

Сэр Хадриан откинулся в кресле и задумчиво погла­дил длинную седую бороду.