Дом там, где сердце - Шеннон Фаррел 11 стр.

Локлейн кивнул и приступил к работе. Хоть его и потрясла идея Мюйрин, он не мог предложить другого выхода. Она была абсолютно права. Они утонут или выплывут вместе, каждый из них.

Мюйрин ушла осматривать каждый дом и убедилась, что все жители выбросили старые матрасы и постелили вместо них солому из сараев. Она заставила их принести даже весь торф до последней кучки и каждую картофелину, а также привести несколько оставшихся в частной собственности животных и хлев, и вместе со своими помощниками принялась энергично подсчитывать все "богатство" поместья. Вскоре у них были овощи, сложенные в небольшие горки, и даже несколько свиней, гусей и кур.

Мюйрин узнала у Локлейна рыночную цену каждого пред­мета. Скот поместили в специальные загоны, а овощи сложили и кладовых на кухне.

Мюйрин приказала женщинам на кухне взять немного ово­щей и мяса, оставшихся с предыдущего дня, и приготовить еды человек на сто. Когда дома совсем опустели и все женщины принялись за уборку, она предложила всем мужчинам, кто хо­чет поохотиться, получить ружья, и она спишет часть долга троим, кто принесет самую большую добычу.

– Те, кто слишком стар или слишком болен, чтобы работать, или женщины, ожидающие ребенка, могут присмотреть за детьми, а мы поможем им прибраться. Я еще подумаю над тем, что бы заменить глиняные полы сланцевыми.

– На северо-западной стороне поместья есть каменоломня, и Томас Мак-Мэхон знает, как наколоть сланец, – подсказал ей Локлейн.

– Прекрасно. Если у нас будет достаточно умельцев, мы смо­жем подумать даже о том, чтобы сделать сланцевые крыши вме­сто соломенных, когда отремонтируем особняк. Некоторые из них насквозь прогнили.

Все люди в поместье погрузились в кропотливую работу, а Мюйрин тем временем заполняла новую бухгалтерскую кни­гу, занося туда имена глав семьи из каждого дома и сумму, ко­торую они погасили в счет своей ренты. Она также позаботилась о том, чтобы мужчины, не ушедшие на охоту, сложили весь инвентарь в сараи.

Все вещи собрали в огромную кучу, чтобы перераспределить между самыми нуждающимися, особенно пожилыми женщи­нами и маленькими детьми.

Она проконтролировала количество продуктов и занесла цифры в свой список, составленный предыдущим вечером. Ло­клейн составил новый реестр сельскохозяйственных инстру­ментов. Они с Мюйрин подсчитали, сколько им понадобится и сколько они могут продать.

– Патрик и Сиобан могут отвезти их завтра на рынок в Донеголе, если будет хорошая погода, и продать там вместе с одеждой и другими вещами, которые не поместились в повозку, – подытожила Мюйрин, пересчитав все в последний раз, и удовлетворенно откинулась на спинку стула.

Как раз в этот момент они услышали, что Циара зовет их ужинать. Помыв руки в раковине, они встали вместе со всеми м очередь к котлу с едой и с благодарностью получили свою миску тушеных овощей с крольчатиной и олениной и по две свежие овсяные лепешки.

– И что же теперь, миссис Колдвелл? – усталым голосом спросил Локлейн, садясь рядом с ней на лавку.

– Следующее, что нам надо сделать, – это выяснить, какими способностями обладают жители поместья, если таковые есть вообще. Некоторые женщины, наверное, хорошо готовят, шьют и так далее. У мужчин же это могут быть охота, рыбалка, плот­ничество и тому подобное. Нужно составить списки и отмечать, какую работу ежедневно выполняет каждый, чтобы мы справед­ливо оплачивали их труд. Даже старики могут работать, если захотят смотреть за детьми или заниматься ремонтом. Старшие дети тоже могут работать, если мы дадим им несложные задания. Я не хочу, чтобы кто-то лежал и плевал в потолок. И уж точно не хочу, чтоб они видели во мне богатую высокомерную наслед­ницу. Если они станут работать, я буду делать не меньше.

– А чем вы собираетесь заниматься? – жуя, спросил Локлейн.

– Могу готовить, печь хлеб, учить читать, вести учет, кон­тролировать запасы продовольствия и все закупки, доить ко­ров, когда они у нас будут, чистить конюшни…

– Но вы росли в доме с десятками слуг!

– Не скажу, что у меня в детстве не было свободного времени. Да, я была избалована, мне многое позволялось, но мне посчаст­ливилось получить хорошее образование. Я жила в большом поместье и не могу сказать, что ничего не смыслю в обычной работе на ферме. А сейчас мне придется взять на себя большую ответственность. Надеюсь, что все решила правильно.

Локлейн не знал, как отреагировать на эти слова, поэтому молчал, доедая довольно вкусную еду, пока наконец Мюйрин прямо не сказала ему:

– О том, что случилось сегодня. Вы выглядели очень обеспокоенным, сконфуженным, когда я объявляла о своем решении. По-вашему, я не права?

– Нет-нет, я просто был удивлен, вот и все. Но в том, что вы задумали, есть смысл. Зачем каждому выращивать картошку и другие овощи на своем отдельном крошечном клочке, когда несколько человек сообща могут делать это для всех, пока остальные делают другую полезную работу – охотятся, ловят рыбу или что-то мастерят?

– Как вы думаете, могу ли я договориться с продавцами, торгующими продовольствием в городе, чтобы сбывать им излишки дичи и рыбы?

Он на время задумался.

– Стоит попытаться, особенно если снова заработает коптильня.

Мюйрин встала и отнесла свою миску к раковине, чтобы тал ее помыли Брона и Шерон, которые вполне освоились с выполнением домашних работ, и вышла через черный ход в сгущающиеся сумерки.

Она молча смотрела, как местные жители сортировали оставшиеся вещи во внутреннем дворе. Подошел Локлейн и остановился рядом с ней. Она вложила в его руку свою и на короткое мгновение придвинулась ближе к нему, словно вбирая в себя чуточку его тепла и силы.

– Спасибо вам, Локлейн, за все.

– Да я же ничего не сделал, – растерянно ответил он.

– Сделали. Ваша поддержка действительно многое изменила. Вы были за меня, даже когда не совсем верили в целесообразность того, что я делаю. Знаете, это много значит.

– Так же, как и ваша вера в меня, Мюйрин.

– Знаете, я никогда бы сюда не приехала, если бы не вы. Локлейн рассмеялся.

– Как бы то ни было, думаю, еще слишком рано благодарить меня за этот ваш приезд в Барнакиллу.

Мюйрин нахмурилась, глядя на приятное задумчивое лицо.

– Я еще всех вас удивлю, вот увидите.

Его лицо расплылось в широкой улыбке, от которой у Мюй­рин захватило дух.

– Думаю, вы это уже сделали.

Он на миг задержал ее руку, пока, стараясь скрыть свои чув­ства, не перешел на более нейтральную тему.

– Знаете, я ведь немного умею плотничать. Кое-что подза­был, но можно подумать о том, чтобы делать мебель на про­дажу. У нас есть кое-какие неплохие лесоматериалы, до про­дажи которых у Августина, очевидно, просто не дошли руки. Можно еще поручить нескольким мужчинам заготовить лесо­материал. И часть его продать. Но сначала надо убедиться, что у нас самих достаточно леса, прежде чем организовывать такое предприятие.

– Я тоже буду помогать. Я и сама немного занималась резь­бой по дереву и на охоту ходила, и на рыбалку.

– А как же ваши родители? – удивился он.

– Они не утруждали себя тем, чтобы держать меня постро­же, – сказала Мюйрин с легкой улыбкой. – Да и не могли это­го сделать, ведь я такая своенравная.

– Вы? Своенравная? С чего вы это взяли? – поддразнил ее Локлейн.

Мюйрин хмыкнула:

– Не думаете же вы, что я делаю все это только для себя, правда?

– Нет, конечно, нет, – поспешил переубедить ее Локлейн, на миг притянув поближе, когда провожал обратно в дом. – Ду­маю, то, что вы делаете, – невероятно смело и самоотвержен­но. Я-то видел, как вы продали в Дублине всю свою одежду и драгоценности. А ведь вы могли бы вернуться в Шотландию, не ступив сюда ногой, и вам никогда не пришлось бы продать столь дорогие вашему сердцу вещи. Но вы поступили имен­но так, даже не задумавшись о последствиях, а тем более о жертвах, которые приносите. Вы отдали владельцам мага­зинов все, что смогли, чтобы помочь им сохранить, свои за­работки завтра, хотя сами остались совершенно без денег. Раз­ве я мог не восхищаться вами? – признался Локлейн, гладя рукой ее щеку.

Он проводил Мюйрин в кабинет, где она начала складывать книги в коробки, записывая сведения в маленький журнал. Локлейн ставил книги на верхние полки, добродушно посмеи­ваясь над ней, когда она попыталась туда дотянуться и едва не потеряла равновесие. Он поймал ее за талию и собрал всю свою волю, все самообладание, чтобы удержаться от поцелуя.

Мюйрин поблагодарила его за помощь, но взгляд ее оставал­ся задумчивым. Наконец она сказала:

– Не такая уж это и жертва. Я не хочу возвращаться. Да, меня всегда холили и баловали, я знаю, но хочу другой жизни, чтобы от меня была какая-то польза на земле. Я никак не могла обрести душевный покой, пока не приехала сюда. У мужчин есть карьера, работа, они играют какую-то роль в обществе. А чего бы я добилась в Шотландии, кроме того, что посещала бы скучные званые чаи и бесконечные балы? Я все чаще на­ходила какие-то отговорки и оставалась дома с хорошей кни­гой, – снова призналась она. – Вот почему я обычно украдкой шныряла по поместью, где и научилась тому, что умею.

– Вы редкая женщина, Мюйрин.

– А вы редкий мужчина. Тяжело, наверное, было возвра­щаться из Австралии сюда, в эти руины…

– Эти, как вы говорите, руины – мой дом, – отрезал Ло­клейн.

– Я знаю, я не хотела… Простите.

– Нет, вы не виноваты. Я способен признать правду, даже если мне это больно. А вы дали мне возможность снова помеч­тать. Признаться, я был в совершенном отчаянии, когда впервые встретил вас, но теперь мне все видится в более розовом свете.

– Я была в отчаянии от вашего контроля за мной в Дубли­не, – с содроганием произнесла Мюйрин.

– Давайте не будем об этом вспоминать, если это вас рас­страивает.

– Думаю, нам нужно забыть о прошлом и думать о буду­щем.

Мюйрин пересекла комнату и подошла туда, где Августин оставил пару графинов на маленьком обшарпанном столике.

– Давайте выпьем за новые начинания, а? – предложила она, взяв две стоявшие там маленькие рюмки и убедившись, что они идеально чистые после тщательной уборки.

–Отличная идея.

Мюйрин наполнила рюмки янтарной жидкостью.

– За новую жизнь для нас обоих.

– За свежее начало, – произнес Локлейн. Они чокнулись и улыбнулись друг другу.

Каждый из них отхлебнул чуть-чуть ликера, и она заставила себя сделать глоток.

– Ух! У Августина был отвратительный вкус на бренди! – закашлявшись, Локлейн ловил ртом воздух.

– Как огонь, – прохрипела Мюйрин, и по ее щекам потекли слезы.

Она быстро налила им по стакану воды из оставленного Циарой кувшина и хмыкнула:

– Думаю, его нужно употреблять медицинскими дозами.

– Кому? Быкам?

Мюйрин громко рассмеялась, и Локлейн, не способный боль­ше сопротивляться ее яркой красоте, наклонился и поцеловал ее в губы.

Она перестала смеяться и в некотором замешательстве по­ставила стакан, чтобы вернуться к своему учету. Локлейн был слишком близко, он так притягивал. Почему она так себя с ним ведет, когда они одни?

– Наверное, я лучше пойду умоюсь и лягу спать, – с со­мнением в голосе произнес Локлейн, увидев, как она от него отпрянула.

– Да, вероятно, это хорошая идея. И раз уж вы заговорили об умывании, я договорилась, что завтра мы стираем и купа­емся. Я не хочу, чтобы мои люди жили в грязи, если это можно как-то изменить. Первыми пойдут мужчины, потому что жен­щинам, безусловно, понадобится больше времени.

– Я жду этого с нетерпением, – отозвался Локлейн, глядя на свои руки, которые, конечно, станут еще грязнее завтра, когда он начнет рубить деревья. – Это будет настоящая ро­скошь по сравнению с мгновенным нырянием в залив.

– Вы что, хотите сказать, что купаетесь в озере Эрн в такую погоду? – ошеломленно спросила Мюйрин.

– Ну, у холода есть свои цели, – загадочно ответил Локлейн, окинув ее на прощание долгим взглядом, прежде чем оставить наедине с бухгалтерскими книгами.

Глава 12

К концу первого месяца своего пребывания в Барнакилле Мюй­рин начала ощущать, что дела в поместье пошли гораздо лучше. И хотя судебные дела против мистера Блессингтона и мистера Генри все еще рассматривались, ей наконец сообщили оконча­тельную дату заседания – тринадцатое марта. Она надеялась, что поместье станет абсолютно платежеспособным, как только удастся вернуть часть денег Барнакиллы.

Еще больше ее радовал тот факт, что все ее намерения и идеи, похоже, приносили плоды. Промыслы давали им мясо и рыбу в из­бытке, и мясник в течение последних двух недель все повышал свои заказы. Свежая и копченая рыба и мясо хорошо продавались и с при­лавков магазина. Полковник Лоури и мистер Коул тоже решили помочь отважной молодой вдове, а заодно и пополнить свое хозяйство высококачественными продуктами из ее поместья.

Лесной бизнес шел хорошо: дерево рубили, пилили и без особой сложности откатывали к доку, оттуда можно было ор­ганизовать транспортировку в Шотландию или за границу. По­ставки торфа и дерева в город также неуклонно росли, и Мюй­рин вскоре поручила Патрику купить еще две повозки, если удастся найти их по невысокой цене.

Мебель Локлейна была прекрасного качества, и они с Циарой принесли огромную жертву, продав из дома всю сделанную его руками мебель.

– Но, Локлейн, этот шкаф… Он мне так нравится! Пожа­луйста, не продавайте его! – сопротивлялась она с глазами, неизвестно почему полными слез.

– Вы продали все, что у вас было, – напомнил ей Локлейн и распорядился грузить всю мебель.

Не сомневаясь в том, что Локлейн рассердится, когда узнает о ее самоволии, Мюйрин дождалась, пока тот ушел, и попро­сила Патрика вытащить шкаф из повозки и поставить его к ней в комнату. Он был такой красивый, с резными желудями, что она просто не могла расстаться с ним.

Многие женщины буквально нашли себя в домашней работе, в шитье и вязании и обучали друг друга. Вечером после ужина все собирались на кухне и вместе вышивали огромные покры­вала из лоскутков или шили фартуки и детскую одежду. Выпеч­ка у них тоже получалась отменная, и многие жители Эннискил­лена считали, что она лучше, чем у булочника. Мюйрин не могла оценить, насколько это справедливо, потому что им не остава­лось ничего из того, что производилось на ферме.

Локлейн организовал уроки по деревообработке, которые проводил в своем доме, хотя Циара так жаловалась на остаю­щиеся повсюду опилки и стружку, что Мюйрин выделила место в светлой теплой кухне и для мужчин.

Раз в неделю они производили капитальную уборку, зажи­гали свечи и ждали, когда более теплая погода возвестит о при­ходе весны. Коттеджи один за другим ремонтировались, а не­сколько самых опытных строителей тщательно исследовали особняк и составили список того, что больше всего нуждалось в ремонте.

Женщины без особых талантов стирали, мыли посуду, уха­живали за детьми, а также приводили в порядок старый дом, отмывая его от пыли и грязи сантиметр за сантиметром. Ло­клейн удивлялся тому, что Мюйрин вполне устраивает жизнь в практически пустом доме, но она была слишком занята и слишком утомлена, чтобы это ее волновало. По правде говоря, она почти не спала из-за страха перед ночными кошмарами, кото­рые посещали ее, стоило только закрыть глаза. Правда, при­знаться в этом она не решалась даже самой себе.

Локлейн забеспокоился, когда однажды застал ее дремлющей на стуле.

– Простите, – зевая, промолвила она, затуманенным взгля­дом обводя кабинет. – Похоже, мне так и не удалось поспать ночью. Кажется, это весьма странное место, и, когда столько мыслей вертится у меня в голове, я не могу отдохнуть.

– Вас угнетает, что вы одна? – мягко предположил Локлейн. Мюйрин взглянула на его приятное лицо, ей было интересно, помнит ли он проведенные вместе ночи в Дублине так же от­четливо, как она. Теперь это казалось таким далеким. Было бы нелепо предполагать, что он помнит это после всего, что они пережили.

– И это тоже, – нехотя признала она. – Этот дом такой боль­шой, к тому же здесь постоянные сквозняки и очень шумно.

– Может быть, вы хоть на несколько дней переберетесь в кот­тедж ко мне и Циаре? Мы будем вам очень рады. Я уверен, и моя сестра думает так же.

Мюйрин натянуто улыбнулась.

– Я бы не хотела доставлять вам неудобство. Уверена, что ваша сестра не придет в восторг от такого незваного гостя, как я.

До сих пор двум женщинам удавалось быть вежливыми друг с другом, но не более того, несмотря на все усилия Локлейна сдружить их.

– Вы бы не хотели покинуть это помещение на пару дней, пока не почувствуете себя более комфортно? – настаивал Ло­клейн, втайне ища возможности снова остаться с Мюйрин на­едине.

– Нет, правда же, это очень мило с вашей стороны, но я взрослая женщина. Глупо чувствовать себя неуютно в собственном доме. В мои годы пора бы перестать бояться ночных кошмаров.

Впервые она заговорила о кошмарах. Он вспомнил ночь, ко­торую она провела в его доме, ворочаясь в постели.

– Ни в отеле, ни в гостинице у вас не было никаких кошмаров.

– Да, но, думаю, не стоит беспокоиться. Я, наверное, просто что-то не то съела перед сном.

Она устало улыбнулась и снова уткнулась в свои расчеты. Локлейн заметил ее нервозность, но решил пока оставить ее в покое.

– В следующий раз, когда буду в городе, попрошу у доктора Фредриксона снотворного для вас.

Мюйрин залилась румянцем.

– Нет, не нужно. Со мной все будет в порядке. Простите, что я вообще об этом упомянула.

Локлейн снова и снова мысленно прокручивал этот разговор, направляясь к сараю, чтобы поработать над столом, который ему заказал полковник Лоури. Когда он решил сделать неболь­шой перерыв, то направился к своему коттеджу и взял с кро­вати несколько одеял и подушку. Прокравшись в кухню и уви­дев, что Мюйрин там нет, он прошагал наверх и открыл дверь соседней с Мюйрин комнаты. Это была большая роскошная спальня с отслоившимися обоями в золотом цвете. Он устроил себе некое подобие постели и попросил Шерон зажечь камин, чтобы спальня немного прогрелась.

Позже он съездил в город за мукой, сахаром, солью и ово­щами. По пути он зашел и к доктору. Там ему удалось достать снотворное, для чего доктору пришлось рассказать, какими напряженными были для Мюйрин последние дни:

– Я знаю, что вообще-то не рекомендуется принимать слишком много лекарств такого рода, но в последнее время она сильно переутомляется. Ей нужен покой. Она плохо ест и спит, а работы при этом выполняет больше, чем любой че­ловек в поместье.

Доктор Фредриксон нахмурился.

– Если она действительно так много работает, странно, по­чему она вечером не падает в постель как убитая.

– Вы правы. Но, возможно, слишком много мыслей мешают ей отдохнуть.

Локлейн принес лекарство домой и умудрился незаметно добавить его ей в пищу.

Он с облегчением увидел, как уже через час ее одолел сон и она уронила голову на стол. Он положил ее на кровать и укрыл одеялами, изо всех сил борясь с желанием лечь рядом, как сде­лал тогда в Дублине. Интересно, что бы она подумала, про­снувшись и обнаружив его рядом с собой?

Он нежно поцеловал ее в бровь и вышел. Затем он поспешил в свою комнату, чтобы подбросить торфа в огонь, и просмотрел несколько документов прямо там, а не внизу – на случай, если он понадобится Мюйрин.