Мюйрин порадовалась еще одной партии продовольствия по отличным ценам, а также как всегда роскошным гостинцам от Нила. Было там и много подарков к ее дню рождения.
– Я знаю, что еще рано, но все хотели чем-то тебя порадовать. А вот и самый большой подарок – "Андромеда".
– Подарок? Не понимаю… – Мюйрин уставилась на кузена.
– Филип Бьюкенен и Нил отдают ее тебе в полное распоряжение. Единственное, что от тебя требуется, – это кормить команду. Какую торговлю ты будешь вести и какие сделки заключать – твое личное дело, хотя корабль будет считаться флагманом Бьюкенена, чтобы тебе не пришлось самой платить налоги! – объяснил Майкл.
Она изумленно уставилась на кузена. Когда дар речи вернулся к ней, она произнесла:
– Я не могу его принять! Это слишком щедро со стороны Филипа! Он не может просто взять и подарить мне один из кораблей!
– Нил сказал, что для тебя это хорошее вложение денег, а заплатила ты за него своими ценными бумагами. Филипу все равно больше не нужен корабль, ведь он возвращается из Канады с еще тремя новыми судами.
Мюйрин была так ошеломлена, что могла лишь с трепетом любоваться кораблем. Ее?
– А как же вы все доберетесь домой?
– Мы просто дождемся, когда тебе понадобится перевезти груз в Шотландию, и отправимся домой.
– Мы собирались поехать завтра в Донегол, чтобы достать водорослей для удобрений, так что, если мы погрузим лес, вы сможете нас туда подбросить. Вернемся мы на повозках, а вы сразу же попадете домой, – предложила Мюйрин.
– Неплохо. Я займусь отгрузкой и всем, что еще потребуется от нас, а Арчи ты можешь поручить поместье.
Мюйрин гордо ответила:
– С тех пор как вы были здесь в последний раз, многое изменилось. Теперь у нас в три раза больше крестьян, и поместье несколько переполнено, но, я думаю, мастерские вас приятно удивят.
– Меня здесь все приятно удивляет, малышка. С такой головой на плечах ты должна была родиться мужчиной.
– Иногда гораздо приятнее быть женщиной, – заговорщически подмигнула она.
– Ах да, а как поживает поразительно милый мистер Локлейн Роше? У него все в порядке? – спросил Майкл, нежно теребя ее волосы.
– Как всегда, прекрасно, – Мюйрин улыбнулась кузену и отвернулась, чтобы попросить всех еще не занятых работой мужчин выйти и помочь.
Мюйрин подошла к дому, чтобы посмотреть, хватит ли обеда на голодную команду и на рабочих. Зайдя в кухню с преданным Тэйджем, что брел за ней по пятам, она резко остановилась, когда услышала, как Циара уронила нож на доску и все нарезанные овощи разлетелись в разные стороны, к радости щенка, бросившегося их ловить и поедать.
Циара в ужасе остановилась.
– Откуда, черт возьми, это у вас? – завизжала она, вскакивая на стол.
Думая, что это игра, Тэйдж залез вслед за ней на скамейку и пытался дотянуться до Циары на столе.
– Помогите! Помогите! – истерично вопила Циара. Мюйрин и Арчи, который шел за кузиной, побежали за щенком и оттащили его.
– Он вас не укусил? Покажите! – бросилась к ней Мюйрин, когда Циара вся съежилась, обхватив ноги руками.
– Отойди! Не прикасайся ко мне! Не прикасайся ко мне больше, подлец! – прошипела она. Ее взгляд бешено метался по комнате, как будто ища, на чем бы остановиться. Ошеломленная Мюйрин отошла от стола, а остальные работники в кухне с ужасом уставились на Циару. Арчи, присевший на корточках на полу рядом с собакой, растерянно смотрел на двух женщин.
Мюйрин предприняла еще одну попытку.
– Циара, это я, Мюйрин. Я не причиню вам вреда. Я даже не буду вас трогать, если вы не хотите. Мне просто надо знать, не укусил ли вас Тэйдж. Все ли с вами в порядке?
Циара сильно вздрогнула, вдруг разомкнула руки и спустилась со стола.
– Нет-нет, со мной все в порядке. Право же, я уверена, это прекрасный пес. Я просто их боюсь, вот и все, – неестественно заверяла она:
– Теперь я постараюсь держать его как можно дальше от вас, – пообещала Мюйрин, но только зря сотрясала воздух, поскольку сестра Локлейна уже исчезла за дверью.
Наконец Арчи громко присвистнул:
– Ничего себе! Что это, черт возьми, было? Мюйрин недоуменно покачала головой.
– Понятия не имею.
– Клянусь тебе, Мюйрин, я к ней и пальцем не прикоснулся.
Я просто схватил собаку.
Она покачала головой.
– Я не думаю, что она обращалась к тебе, Арчи.
– Ну, к тебе она уж точно не могла обращаться, она же сказала "подлец".
– Она, наверное, имела в виду собаку, – подумав мгновение, пробормотала Мюйрин.
– Что ж, собаки ведь не женятся на суках, правда? – неловко пошутил он.
С обычным для молодежи легкомыслием он быстро забыл об инциденте и энергично исследовал с Марком и Майклом все поместье, пока Мюйрин освобождала место для гостей на новом чердаке в сарае.
Когда Локлейн пришел на кухню обедать, Мюйрин умудрилась оттащить его в сторону и спросила: – Ты видел Циару? – Нет, а что?
– Я немного за нее волнуюсь. Она ужасно расстроилась, когда увидела Тэйджа. Она что, панически боится собак? Он нахмурился.
– Я об этом ничего не знаю. В детстве она их очень любила, хотя их у нас никогда не было.
– Ну что ж, тогда не говори ей о нашем разговоре. Она, наверное, все еще в шоке. Но не упускай ее из виду, хорошо?
Локлейн кивнул – Спасибо за заботу.
– Да, и еще одно. Нил и его брат Филип отдали нам в распоряжение "Андромеду", чтобы мы могли свободно торговать. Так что в Донегол мы завтра поплывем на корабле, а повозки пусть подъезжают к рынкам. Отличная новость!
Локлейн попытался улыбнуться, несмотря на то, что это стоило ему больших усилий. Он знал, что ему пора перестать злиться каждый раз, когда речь идет о ней и Шотландии.
Но с каждым новым письмом или с каждым прибытием корабля он все больше убеждался, что потеряет ее. И в груди его закипала ревность к человеку, который мог так одарить ее в то время, когда самому ему нечего было предложить.
Он попытался вникнуть в смысл ее слов, но ожидание разлуки затмевало его сознание.
Она повторила громче:
– Прекрасная новость, правда? Но чем ты так обеспокоен?
– Вовсе нет. Я просто задумался, – солгал он.
– Но у нас небольшие проблемы. Я не хочу, чтобы Майкл узнал, что все ценные подарки, которые он привез сюда, придется продать на рынке. Ты бы не мог проверить, весь ли кофе упакован, а ящики открыты? Мы можем уложить множество вещей в повозку, которая выедет завтра в Донегал, а в четверг в Кловер и в Эннискиллен.
– Нам действительно необходимо все это продать?
– Думаю, да. И маленькие подарки ко дню рождения тоже Мне нужно будет их распаковать, чтобы отправить всем открытки с благодарностью.
– Но, Мюйрин…
– Нет, правда. У меня есть Тэйдж и пачка кофе. Разве можно мечтать о лучшем подарке? Зачем мне все эти побрякушки, драгоценности, платья?
– Но твоя семья хочет, чтобы они у тебя были.
– Она хочет, чтобы они были у Мюйрин Грехем. Теперь я Мюйрин Грехем Колдвелл, землевладелец, и у меня нет времени на эту мишуру.
Локлейн нехотя согласился с ней.
– Хорошо, я прослежу, чтобы их погрузили в повозки перед отъездом, и ничего не скажу Майклу.
Мюйрин ушла писать письма и готовиться к завтрашней поездке в Донегал. Она собрала немного одежды, еду и другие необходимые вещи для них с Локлейном и для Патрика с Сиобан, которые повезут первую повозку. Локлейн и Мюйрин поплывут на "Андромеде" в Донегал и начнут собирать водоросли и выброшенные на берег деревянные обломки. Она с нетерпением ожидала этой поездки к морю, и не в последнюю очередь из-за того, что они с Локлейном проведут почти целый день наедине.
Корабль отплыл на рассвете, и попутный ветер радовал их в пути. Скоро они прибыли в гавань Донегола, где Майкл высадил их на пристани.
– Не забудь передать мои письма! – крикнула Мюйрин.
– Как я могу забыть! Еще несколько – и они потопили бы корабль!
Мюйрин показала Майклу язык и крикнула:
– Пока, Арчи! И помни, маме и папе ни слова!
Арчи помахал в ответ лапой своего нового щенка. Он умудрился выпросить у полковника Лоури хорошенькую сучку, которую они назвали Эрк. Локлейн объяснил, что это имя означает "рыжая".
"Андромеда" отчалила и уплыла в сторону Шотландии. Мюйрин тоскливо наблюдала за ней какое-то время, затем повернулась к Локлейну, стоявшему за ней в ожидании, когда корабль скроется из виду и они наконец останутся вдвоем.
В ее аметистовых глазах блеснули непролитые слезы, но она выдавила из себя улыбку. Взяв Локлейна за руку, она проговорила:
– Ну, Локлейн, пришло время показать мне достопримечательности.
Донегол был симпатичным торговым городом, построенным вокруг зеленой ромбовидной поляны с изумительным замком, выложенным рыжевато-коричневым камнем.
– Разве он не прекрасен? – восхитилась Мюйрин.
– Изначально он принадлежал династии О'Доннелов. Донегол, или Дан на Голл, "Форт чужестранцев", в данном случае викингов, которые основали его в десятом веке. Это была столица территории О'Доннелов, известная как Тир Хонейл. Но англичане захватили эту территорию, и замок был заново отстроен в тысяча шестьсот десятом году.
– Мне нравятся эти башни. Очень красиво, – отметила Мюйрин, когда они проходили мимо.
– А там, у плотины, остатки старого францисканского монастыря. Он был построен в тысяча четыреста семьдесят четвертом году, но сильно разрушен в тысяча шестьсот первом году Хью Роу О'Доннелом, когда тот держал в осаде своего кузена Гарбана и английский гарнизон. Он пытался объединиться с англичанами, хотя ему это не удалось, и был заточен в темнице до самой смерти в тысяча шестьсот двадцать девятом году, – рассказывал ей Локлейн, пока они, разглядывая витрины магазинов, шли по дороге на рынок вдоль ромбовидной поляны.
– Откуда ты так хорошо знаешь историю своего края? Я, например, всегда была равнодушна к истории Шотландии, – сказала она, пораженная знаниями Локлейна.
– Было несколько великих историков, известных как "четыре мастера", которые в семнадцатом веке взялись написать историю Ирландии, – пояснил он.
Он повел ее к углу ромба, где находился странного вида камень с высеченной надписью.
– Они были отсюда, и это маленький памятник, увековечивающий их. Они записали историю аббатства, на месте которого сейчас стоит этот отель.
– Удивительно. Я бы ее когда-нибудь с удовольствием прочитала, – ответила Мюйрин, взяв его за руку и направляясь к отелю, где им удалось немного отдохнуть. Локлейн поинтересовался, кто сможет отвезти их в Россноулаг, чтобы они приступили к сбору дров.
Через полчаса он сообщил:
– Нас подвезут.
Они ехали на повозке для перевозки мебели, которая отправлялась из города после того, как рано утром был продан весь товар.
Проехав несколько миль, Локлейн предложил:
– Давай сойдем и немного прогуляемся.
Он помог ей спуститься с повозки, и его руки на один счастливый миг задержались на ее тонкой талии. Они прошли пешком около трех миль, пока наконец достигли лучшего из пляжей, которые Мюйрин видела за всю жизнь. Он простирался на мили золотой лентой, с водорослями, с ценными обломками дерева и морскими ракушками – единственным, что выделялось на его гладкой поверхности.
Мюйрин сняла ботинки и чулки и подняла до колена юбки, наслаждаясь ощущением прохладного гладкого песка под ногами. Тэйдж, который был с ними и послушно просидел у нее на коленях в течение всей поездки, носился, играя с бурунами, и через некоторое время даже последовал примеру своей хозяйки и стал собирать деревяшки и складывать их в кучу.
Он оказался к тому же и прекрасным ловцом морской живности. Когда солнце поднялось высоко в небе, Локлейн предложил наловить крабов и моллюсков на обед. В шаль Мюйрин, завязанную у нее на талии как фартук, они стали собирать моллюсков, труборогов и мидий. Локлейн развел небольшой костер из вынесенных на берег обломков, и они приготовили обед в предусмотрительно взятой Мюйрин небольшой кастрюле с пресной водой. За этим обедом втроем Мюйрин с Локлейном обсудили все, что им предстояло сделать за день.
– "Андромеда" – хороший корабль.
– Да, очень. С ним мы сможем сделать очень много. Знаешь, Локлейн, я действительно чувствую, что все наконец-то начинает меняться к лучшему.
– Я надеюсь на это.
Он улыбнулся ей и, чтобы скрыть свои эмоции, ласково потрепал по голове щенка.
Закончив обед, они еще час собирали дрова, но солнце стало припекать, и Мюйрин сняла свое красно-черное платье и все остальное, кроме нижней юбки и сорочки, и бросилась в воду. Тэйдж кинулся за ней, гадая, что за новую игру затеяла его хозяйка.
– Мюйрин, сейчас же холодно! Немедленно выходи! – крикнул Локлейн, стоя босиком у воды.
Он испугался, что Мюйрин утонет, но вскоре убедился, что плавает она так же хорошо, как и делает все остальное. Он несколько минут наблюдал за грациозной наядой, а потом со вздохом разделся и бросился в прохладную воду.
– Мне было интересно узнать, умеешь ли ты плавать, – рассмеялась она.
– Не слишком хорошо, – признался он, останавливаясь там, где его ноги едва касались дна.
Мюйрин подплыла и поцеловала его. Спустя некоторое время они вышли из воды и побежали к уединенной песчаной дюне, оставив Тэйджа, радостно играющего на пляже.
Они судорожно слились друг с другом, торопясь и изнемогая в тревожном ожидании открыть что-то новое для себя, испытывая особое волнение от того, что видели реакцию друг друга в свете дня. От песка и ледяной воды их кожа покрылась мурашками, и каждое соприкосновение их рук казалось сладкой пыткой. Поглаживая ее грудь и живот, он лег сверху, войдя в нее одним уверенным ударом. Еще быстрее, чем обычно, почти мгновенно Мюйрин достигла оргазма, чуть раньше Локлейна.
– Какое блаженство, – промурлыкала она, расслабляясь. Она потерлась щекой о его влажную грудь, прижимаясь к нему, как довольный котенок.
– Вот что я всегда ненавидел на пляже.
– Что, заниматься любовью в дюнах?
– Нет, то, что здесь столько песка.
Локлейн, весь красный, пытался отчистить от песка свои сокровенные места, и чувствовал, как весь горит желанием.
Она поцеловала его, но подавила желание, помня о деле.
– Идем. Еще раз искупаемся и пойдем собирать дрова.
– Но ты же замерзнешь во всем мокром, – заволновался Локлейн.
– У меня свои секреты. Твоя сестра дала мне для тебя чистое белье, и я кое-что взяла с собой. Так что давай искупаемся, переоденемся и соберем еще немного. В конце концов, нам нужны удобрения. И помни, скоро приедут все остальные.
Момент был упущен, и, хотя Локлейн пытался вернуть его теплым возбуждающим поцелуем, дела оказались важнее. Ему нравилось быть с ней наедине, слушать ее детские воспоминания, переживания и рассказы о жизни в Шотландии. Раз, наклонившись за деревяшкой, она спросила:
– А ты никогда не рассказываешь о своем детстве, о себе. Почему?
Локлейн ответил не сразу.
– Должен признаться, мое детство было трудным. Тетя зарабатывала на жизнь шитьем. Ей было очень тяжело прокормить нас троих. Она и замуж не вышла потому, что никто не хотел брать на себя такую обузу.
– Это, наверное, ужасно – чувствовать, что ты никому не нужен.
– Да. Раньше мы с Циарой были более близки, но, когда повзрослели и пришло время подумать о своей семье, она изменилась.
– Каким образом? – спросила она, глядя ему в глаза. В них отразилась боль воспоминаний.
– Я не знаю. Она вела себя так, будто я был для нее недостаточно хорош. Она всячески манерничала и важничала. Она, можно сказать, утратила радость жизни.
Мюйрин удивила такая характеристика сестры Локлейна.
– Действительно, мне тяжело представить ее счастливой, если даже крошечный щенок может вызвать у нее истерику.
Локлейн перевел разговор на другую тему.
– Мы целый день только и делаем, что разговариваем. Почему бы нам не поиграть?
– И во что же ты предлагаешь поиграть?
– В слова. Для начала авторы, а потом, может быть, цитаты? – предложил он.
– Хорошо, – согласилась Мюйрин.
Они провели остаток дня, весело играя в слова и распевая песни.
– Ты, наверное, немало тренировался, – сказала Мюйрин, когда он пропел "Та те то shui" и несколько других песен.
– Признаюсь, я узнавал значение нескольких слов.
Он усмехнулся и провел рукой по волосам, проверяя, успели ли они высохнуть.
– А теперь ты спой, – попросил он, начиная собирать новую кучку.
– Хорошо, но, по-моему, уже пора ужинать, как ты считаешь? Скоро стемнеет, а нам нужно побольше дров и место для ночлега.
– Иди за моллюсками. А я соберу сухие дрова и разобью лагерь.
Мюйрин сумела приготовить роскошный ужин из того, что добыли из моря, и продуктов, которые привезла в своей маленькой черной сумке. Они ели, залитые розовым светом садящегося за горизонт солнца, и ей никогда еще не было так хорошо. Они даже выпили по чашке кофе после ужина.
– Мой маленький вклад в ужин, – он протянул ей коричневый бумажный пакет. – Я купил еще один из того, что отправили сегодня на рынок.
– Надеюсь, им удалось удачно продать весь товар.
– Что ж, об этом ты можешь спросить их сама, – ответил он. – Кажется, они уже едут.
Патрик и Сиобан издалека увидели костер и направили свою повозку прямо к пляжу.
– Она может служить защитой от ветра, заслоняя нас от морских бризов, – предложил Патрик, спрыгивая с ящика кучера.
– Идите ужинать, если хотите, – пригласила их Мюйрин.
– Пахнет здорово, – сказала Сиобан, принюхиваясь и откидывая назад свои рыжие волосы, когда их растрепал легкий ветерок.
– Что ж, тогда поторопитесь, пока моллюски не стали резиновые или их не доел Тэйдж, – рассмеялся Локлейн, когда бородатая мордашка терьера уткнулась в кастрюлю.
Они вчетвером поделились впечатлениями от Донегола, затем Локлейн встал и потянулся.
– Если вы меня простите, да и для Мюйрин это тоже был тяжелый длинный день, мы пойдем устраиваться на ночлег вон за той дюной.
Мюйрин покраснела, но взялась за протянутую Локлейном руку. Они нашли на пляже укромный уголок, и Тэйдж не отстал от них. Они лежали на спине обнявшись и смотрели, как миллионы звездочек всходят на небе. Локлейн поразил ее осведомленностью в названиях разных созвездий.
Мюйрин казалось, что никогда у нее еще не было такого замечательного дня. Когда губы Локлейна нашли ее губы, она буквально растворилась в его объятиях. Там, где он, мелькнуло где-то глубоко в ее подсознании, там и мой дом.