– Не ради себя, мистер Стивене. Вы наверняка это знаете! Я делаю все возможное, чтобы снова поставить Барнакиллу на ноги. Я отказываюсь выгонять людей с их земли, позволять, чтобы их высылали из Ирландии против их воли, просто из-за жадности недальновидных землевладельцев. Я в состоянии возродить могущество Барнакиллы, предоставить этим людям пристойный дом и, если они готовы к тяжелому труду, даже некоторый комфорт. Вот как работала я! – Она показала ладони, чтобы он увидел волдыри и мозоли. – Все это я делала для них! Я не знала никого из этих людей, а сейчас мы одна семья. Вы все что угодно сделаете для своей семьи, для своих сыновей. Я увидела это в ваших глазах. Конечно, вам придется продать мне часть их земли, их наследства. Но вы получите возможность разбогатеть, если благодаря судам моего зятя получите доступ к иностранным рынкам. Вы собирались предложить мне за землю хорошую сумму. Но чем платить друг другу деньгами, не хотите ли вы взять деньги за землю из процентов с вашей прибыли на продолжительный период, а получение остальной суммы мы отложим до подписания контракта на загрузку и разгрузку судов моими работниками? – Малколм вопросительно взглянул на нее, но она твердо добавила: – В данный момент пастбище, о котором мы говорим, не возделано, и деревья, которые растут на нем, всегда создавали неудобство, отделяя поля одно от другого. Малколм ответил:
– Забирайте и то, и другое, если предоставите мне доступ к озеру по вашей земле.
– И еще я установлю определенные дни для погрузки и разгрузки товара, выделю вам опытных рабочих и обеспечу вас мясом, лесоматериалом и рабочими на время сбора урожая или стрижки овец и производства пряжи, как мы договоримся, если забудем о былой вражде, – с энтузиазмом сказала Мюйрин. – Я не гордая и не боюсь просить от имени своих людей.
Малколм поднялся и стал вышагивать взад-вперед перед камином.
– Вы не должны просить, мисс Грехем. Я обсужу ваше предложение со своим адвокатом и управляющим завтра утром. Вместе с вами они смогут установить приемлемую цену, которая будет изыматься из прибыли, скажем, через полгода, так как. сейчас вы находитесь в затруднительном положении. Может, когда-нибудь, когда вы будете не так заняты, вы присоединитесь к нам за обедом? – предложил он.
– Я бы с радостью, но мне действительно очень сложно найти свободное время. В любом случае, боюсь, мне даже нечего надеть, у меня нет ни вечерних платьев, ни украшений, ни даже коляски. Я все продала, когда овдовела, и оставила лишь то, в чем стою.
Присцилла Стивене грустно посочувствовала ее бедам, и, попивая чай, они втроем обсудили приключения Мюйрин с момента ее приезда в январе.
В конце концов Малколм решил забыть прошлое и подружиться с необычной шотландской девушкой.
– Разумеется, вы тоже приезжайте к нам в гости, – пригласила их Мюйрин. – Приезжайте через несколько недель – посмотрите, как устроились новые жители, и берите с собой мальчиков. Я уверена, им понравится играть с ягнятами. Некоторых еще нужно кормить из бутылочки. Они смогут помочь мне.
– Малколм, правда, очень занят, но я бы с удовольствием приехала к вам, – добродушно сказала Присцилла. – Говорят, вы просто чудеса творите в своем поместье.
– Спасибо.
Мюйрин с облегчением отметила, что, кажется, расположила к себе женщину.
Когда каминные часы пробили шесть, Мюйрин вскочила.
– Господи, уже так поздно? Мне нужно домой. Боюсь, я уже забрала слишком много вашего времени, и управляющий будет волноваться, где я.
– Да, мы слышали, что вы приняли на службу Локлейна Роше. Смею сказать, у него светлая голова, хотя остальные в его семье были просто дикарями.
– Семья Роше? – в изумлении спросила Мюйрин. Малколм открыл было рот, но Присцилла наступила ему на ногу и быстро произнесла:
- Позвольте, я помогу вам накинуть плащ. Я проведу вас наверх, чтобы вы попрощались с мальчиками. И пожалуйста, напишите нам и сообщите об удобном дне для нашего визита.
– Это, скорее всего, будет после Пасхи, но я вам обязательно сообщу.
Мюйрин в замешательстве смотрела то на одного, то на другого. Она не могла понять, почему они оба ведут себя так странно. Тем не менее они довольно любезны, и она отправилась наверх прощаться с Джоном и Робином.
Затем она пожала руку мистеру и миссис Стивене в холле их величественного дома и, не дожидаясь помощи Малколма, вскочила в седло и поскакала прямо к Барнакилле.
Сытно поужинав похлебкой из кролика, она поспешила в свою контору, где ее ждал Локлейн.
– И где это тебя целый день носило? – набросился он, когда она сбросила плащ и подошла погреться к камину.
– Я же говорила тебе, мне нужно было решить кое-какие вопросы. Я встречалась с полковником Лоури и с Малколмом Стивенсом. А что, что-нибудь случилось, пока меня не было?
– Черт возьми, Мюйрин, ты же обещала мне не продавать пастбище Стивенсу!
Конечно, он не мог сказать, как он боится, что ее прельстит богатая жизнь, от которой она сама отказалась, когда она поездит по окрестностям и увидит собственными глазами всю роскошь Грейнджа или Замка Лоури.
Мюйрин улыбнулась, что еще больше разозлило Локлейна. Почему она всегда держит себя под контролем? возмущенно думал он.
– Я не продала наше пастбище. Я купила его, – гордо объявила она. – И его, и пастбище полковника Лоури, а еще леса на юге их поместий.
Локлейн в изумлении открыл рот.
– Что-что ты сделала?
– Я же тебе говорю, я купила еще землю, за которую заплачу из своей доли прибыли от торговли Малколма Стивенса в течение следующих нескольких лет. А полковник согласился подождать с оплатой, пока мы не получим еще денег от поместья мистера Блессингтона, которые, как он меня уверил, скоро будут.
– Но как, черт возьми, мы собираемся обрабатывать и удобрять поля?
– Посадим еще репы, свеклы и моркови и используем навоз и морские водоросли.
– Водоросли?
– Мы всегда так делали в Шотландии.
Локлейн опустился на стул и несколько минут молча смотрел на нее в раздумье, пока не произнес:
– Знаешь, что мы еще используем здесь? Деревяшки, выброшенные на берег. Сушим их и сжигаем. А пепел идет на удобрение. Или не пепел, а хорошенько размолотые рыбьи кости, в зависимости от вида почвы.
Мюйрин обрадовалась:
– А мне это нравится. Можно использовать деревяшки для растопки, а потом собрать пепел и рассыпать по полям.
– Если ты дашь мне пару дней, чтобы проследить за вырубкой леса, мы съездим на пляж в Донегол и наберем их побольше.
– Это что, еще одна небольшая экскурсия? – предвкушая удовольствие, спросила она.
– Ты так тяжело работала, что заслужила это. Должен признаться, я мечтаю о поездке к морю. Здесь есть неплохой пляж в Россноулаге. Нам придется остаться там на ночь, разбив лагерь в дюнах, – он лениво потянулся, уже представляя, что проведет несколько дней наедине с Мюйрин.
Но та покачала головой.
– Не знаю. Может, кто-то из нас должен остаться здесь, раз это так долго.
Локлейн запротестовал:
– Ты же только сегодня днем говорила, что будешь доверять другим руководить работой в поместье. Не пора ли начать это делать? Ты не сможешь так продержаться всю жизнь, сама знаешь. Кроме того, у тебя скоро день рождения. Тебе не кажется, что ты заслужила небольшой отдых?
Мюйрин мысленно взвесила все "за" и "против" и наконец согласилась.
– Ну хорошо, я поеду. Можно выехать в среду, вернемся мы в пятницу и заодно заедем на рынок в Донеголе, верно?
– Умница, это как раз то, о чем я думал. Одну повозку мы загрузим сразу, а еще две подъедут на рынок в пятницу. И вернемся домой в субботу или в воскресенье.
Мюйрин снова вернулась к изучению бумаг, чтобы кое-что подсчитать по сделкам, только что заключенным с Малколмом Стивенсом и полковником Лоури. Она пыталась сосредоточиться на столбцах с цифрами, но Локлейн постоянно отвлекал ее своим присутствием. Он пребывал в каком-то странном настроении и, казалось, заполнял собою комнату, занимая все ее мысли.
Неожиданно он потянулся к ней, чтобы нежно погладить по щеке.
– Мюйрин, прости, что я злился на тебя. Я знаю, что ты просто хочешь всем помочь. Августин всегда предупреждал меня, чтобы я не верил ни единому слову Малколма Стивенса, но если тебе он понравился…
– И его жена, и маленькие сыновья. Я увидела, что они милые люди, очень искренние, – ответила Мюйрин, давая им свою оценку.
– Понятия не имею, что могло спровоцировать войну между ними много лет назад. Поскольку я полностью доверяю твоему впечатлению, мне придется теперь работать с этим человеком, и я прошу прощения за свои сомнения.
– Определенно, он очень высокого мнения о тебе как об управляющем поместья. Так что твои извинения принимаются. Я понимаю твое раздражение. Я думаю, оно неизбежно, как и чувство… ну… смущения, что ли… бессилия порой.
– Смущение? У тебя? Бессилие? Да у тебя в одних только кончиках пальцев столько силы, что на всю жизнь хватит, – уверенно сказал Локлейн.
– Хотела бы я, чтобы это было так. Но должна тебе признаться, Локлейн, что я устала от всех этих дел – устала изворачиваться, бороться за каждую копейку, пытаясь выкупить закладную, да еще и всех накормить. Иногда я просто хочу, чтобы все шло само по себе.
– Все будет хорошо, вот увидишь. Это были три долгих тяжелых месяца, но теперь все должно улучшиться, я тебе обещаю. Ты столько всего сделала. Теперь ты больше не имеешь право на пессимизм, – промолвил он, целуя ее в щеку.
В душе он очень переживал за нее. Она действительно выглядела очень уставшей, бледной. Он даже начал думать, не беременна ли она. Однако она смущенно пожаловалась ему на менструальные боли всего несколько дней назад, и он посоветовал ей немножко отдохнуть.
Мюйрин снова опустила глаза в книгу.
– Ничего не изменится, если я не подсчитаю эти суммы, – вздохнула она, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Но она чувствовала чистый, резкий лесной аромат, исходящий от Локлейна, и не могла оторвать глаз от его длинных тонких пальцев.
– Ты еще долго собираешься корпеть над этими бумагами? – неожиданно спросил Локлейн.
Мюйрин подняла на него взгляд.
– Нет, а что?
Он встал и задул свечи. Взяв за руку, он повел ее в спальню, и они неторопливо и нежно любили друг друга, пока у Мюйрин не захватило дух.
– Как было бы прекрасно, если бы это чувство никогда не исчезало, – пробормотала она, прежде чем, удовлетворенная, крепко заснула.
По правде говоря, Локлейн и сам так думал. Но из-за массы неотложных повседневных дел у них просто не оставалось времени побыть наедине, радоваться жизни, любить друг друга. У него никогда не было ничего подобного с Тарой. Конечно, он желал ее, но каждый миг, проведенный с Мюйрин, еще больше возбуждал в нем желание.
Он не мог упрекать Мюйрин, что она уделяет ему мало времени. С одной стороны, они не осмеливались говорить о своих чувствах друг к другу. С другой – он не мог возражать, когда она согласилась помочь всем тем несчастным из поместий полковника Лоури и мистера Коула. Если им и не хватало времени, то только из-за того, что Мюйрин взвалила на себя столько дел. Как управляющий поместья он тоже должен был взять их на себя. В конце концов, это его люди, разве не так? И уж точно не люди Мюйрин. Возможно, когда-нибудь и станут ими, но он постоянно видел в ней молодую красавицу в потрясающе элегантном платье, которую впервые встретил в Дублине столько месяцев назад.
Он продолжал опасаться, что она вернется в Финтри. Но рассказать о своих страхах не мог. Она лишь посмеется над ним за то, что тот осмелился влюбиться в нее. Все, что он мог, – это попытаться сделать ее счастливой, поддерживать ее и молить Бога, чтобы она решила остаться.
Глава 17
Утром спустя несколько дней Мюйрин сонно повернулась в постели, чувствуя чье-то теплое присутствие рядом с собой. Улыбка появилась на ее губах, когда она крепко прижалась к теплому телу. И только когда оно уткнулось своим мокрым носом ей в лицо, чтобы поцеловать, она открыла глаза, подскочила и села на кровати.
Локлейн добродушно расхохотался над ее изумленным лицом, когда она воскликнула:
– Кто это?
– Это щенок, глупышка. А что, в Шотландии собак нет? – поддразнил он.
Мюйрин осторожно протянула руку, чтобы погладить рыжевато-черное создание с такими длинными лапами, каких она не видела никогда в жизни, и с густой шерстью, слегка топорщившейся между крошечными, высоко посаженными ушами.
– Нет, Локлейн, я спрашиваю, что это за порода, – засмеялась она. – Чуть-чуть похож на эрдельтерьера, но шерсть немного другая.
– Вообще-то, это ирландский терьер. Ты права, они с эрдельтерьерами похожи, но у этого черные пятна на спине и подбородке исчезнут с возрастом, вся его шерсть станет рыжеватой, будет прямой и твердой, а не мягкой, – объяснил Локлейн, поглаживая ласковое создание, когда оно уютно устроилось между ними.
– Он такой красивый, и к тому же игривый, – восхищенно проговорила она, когда щенок играл с ее пальцами, как котенок. – Но как он здесь оказался? Откуда он?
– Сучка полковника Лоури ощенилась незадолго до твоего приезда. Когда ты заговорила о проблеме мышей и крыс, я подумал, что тебе очень понравится один из этих щенков. Ирландские терьеры очень преданны, и их можно дрессировать, как охотничьих собак. У них очень мягкий голос, и сами они очень послушные собаки среднего размера. Они также удивительно общительны и любят детей, так что можно не волноваться, что он что-то натворит на ферме.
– А как насчет скота?
– Он наверняка будет бегать за тобой повсюду, но, как я сказал, при правильной дрессировке можно добиться, что он не будет гонять овец.
– Так это мне? – восторженно спросила она. Локлейн улыбнулся.
– Я знаю, что еще рано, Мюйрин, но все-таки с днем рождения. Его только отлучили от матери, поэтому я хочу, чтобы он сразу же стал членом нашей семьи. Тебе он действительно нравится?
– Он просто превосходный. Спасибо, – сказала она, целуя его в губы, когда щенок в очередной раз ласково ее лизнул. Она снова засмеялась и спросила: – А как мне его назвать?
Локлейн на миг задумался, а затем ответил:
– Одного известного ирландского терьера в "Книге Лайнстера" звали Тэйдж. Можешь назвать его так.
– Как ты сказал? – спросила Мюйрин;
– Т-Э-Й-Д-Ж, – повторил Локлейн. – Этим именем называли поэтов и сказочников в Ирландии сотни лет назад.
– Тэйджи, – произнесла она, перебирая варианты имени. – Мне нравится. Ему подходит. – Щенок шаловливо резвился на кровати, и она заметила: – Посмотри на него. Скачет как лошадь.
– Это порода такая. Они могут вести себя очень гордо и высокомерно с другими собаками, а вообще очень игривы.
– Похоже, ты о них много знаешь. У тебя когда-то был такой пес?
– Нет. Я хотел его завести, но моя тетя, которая нас вырастила, не разрешала нам этого. Я так много работал, что у меня не было бы времени, чтобы его дрессировать. Насколько мне известно, у Кристофера Колдвелла была их целая свора. К сожалению, их почти не дрессировали. Тебе следует быть построже с этим малышом, – предупредил он.
– Ты будешь помогать мне дрессировать его. У меня тоже никогда не было собаки.
– Я постараюсь помочь советом, но, думаю, ты и сама прекрасно справишься. С днем рождения, Мюйрин, даже если еще немного рановато.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и собака тоже вскочила и лизнула его в подбородок.
– Спасибо, Локлейн. Это как раз то, что нужно, чтобы меня подбодрить и развеселить.
– Надеюсь, ты не расстроена, Мюйрин? – взволнованно спросил он.
– Нет. Я просто пересматриваю свою жизнь. Мне ведь скоро исполняется двадцать два.
– А мне в конце этого года стукнет тридцать семь. Куда летит время? Я тебе почти в отцы гожусь, – вздохнул он.
– Ты, наверное, был развитым не по годам.
Она широко улыбнулась, а потом откинулась назад вместе с щенком, и при этом выглядела такой уставшей, какой он ее еще никогда не видел.
- Прости, что мы тебя разбудили, но я не мог дождаться, когда увижу твое лицо. Я оставлю вас с Тэйджем, чтобы вы немного подремали, хорошо?
– Нет, что ты. Я только минутку полежу и буду одеваться. Нам сегодня предстоит так много сделать, если мы завтра едем в Донегол за водорослями.
Внезапно он хлопнул себя ладошкой по лбу:
– Чуть не забыл. У меня для тебя еще один подарок. Локлейн вернулся через несколько минут с чашкой горячего кофе.
Она удивленно спросила:
– Ой, Локлейн, где ты его взял?
– Купил вторую пачку из тех, что ты продавала в феврале, чтобы подарить тебе на день рождения. Я знаю, что ты экономила, но он у тебя все равно закончился на следующий день, и вот теперь у тебя есть этот.
– Спасибо за приятный сюрприз – и за щенка, и за кофе, – сказала она, целуя его в губы.
– Ты больше не грустишь?
– Как же я могу грустить, глядя на эти прекрасные карие глаза и изумительную бородку? – рассмеялась она, нежно погладив Тэйджа, когда тот нырнул под одеяло в поисках ее пяток. – Он гораздо лучше, чем шотландские терьеры или белые вест-хайленд-терьеры, такие как у нас.
– Это, говорят, собака королей, – сказал Локлейн, застегивая жилет, и надел пиджак. – Ну а теперь я, наверное, пойду.
Опять надо лес рубить.
– Ты точно знаешь, как сделать, чтобы я почувствовала себя королевой.
Он залился краской.
– Я стараюсь.
– И у тебя получается. Спасибо тебе. И хорошего дня.
– И тебе, дорогая.
Мюйрин встала и в последний раз поцеловала его, провожая взглядом, когда он выходил из комнаты.
Локлейн был рад видеть, что Мюйрин и Тэйдж подружились. Он везде бегал за ней по пятам, скакал вверх и вниз по ступенькам и даже попытался залезть на дерево, когда она пробиралась сквозь лес, чтобы повидаться с Локлейном, и длинная ветка раскачивалась из стороны в сторону.
– Там к докам подплывает корабль. Не хочешь пойти его встретить? – позвала она.
Локлейн нервно сглотнул слюну и отказался.
– Нет-нет, мне нужно сегодня здесь все закончить, если мы собираемся завтра утром уезжать.
– Хорошо.
Мюйрин пожала плечами, разочарованная тем, что его, казалось, абсолютно не интересовали ни ее семья, ни письма, которые она получала из дома, в основном от сестры и матери, в которых спрашивалось о ее здоровье и благополучии.
Мюйрин молила Бога, чтобы они не надумали неожиданно приехать. Она с облегчением увидела, что на палубе стоит ее двоюродный брат Майкл со своим младшим братом Арчи – веселым, энергичным рыжеволосым парнем года на два младше Мюйрин, которому ужасно понравился щенок, и он Постоянно говорил, что хочет встретиться с полковником Лоури и попросить у него еще одного такого же.
– Если мне удастся достать хорошую суку, мы сможем организовать свой собачий питомник, – сказал он, глядя на Тэйджа, вскочившего на палубу.
– А они похожи: оба рыжие и длинноногие, – пошутил Майкл, но тут же они перешли к делу.