- То есть это не ты был в парке недавно ночью? Не ты подкрадывался ко мне, когда я вышла подышать свежим воздухом? И не ты заходил в мою комнату, рылся в моих письмах?
- Нет! - яростно воскликнул Барнет. - Ничего этого я не делал.
"Пока не делал…"
Он надеялся, что какие-то внутренние силы предупредят его о любой опасности, угрожающей Фэйт. Но проблема заключалась в том, что он был новичком. Он не спешил разбираться в даре, доставшемся ему от бабушки Макэчеран, и пытался как можно дольше игнорировать его. Каким же самодовольным глупцом он был!
Джеймс пристально посмотрел ей в глаза.
- Он угрожал тебе? Ты узнала бы его?
Фэйт смерила его взглядом. Потом негромко засмеялась:
- Нет. Надо сказать, я ни в чем не уверена. Может, это игра моего воображения или, может быть, одна из учениц тоже вышла подышать свежим воздухом. Им это запрещено, поэтому она не хотела, чтобы ее заметили.
- Еще какие-нибудь случаи были?
Она состроила гримасу.
- У меня периодически бывает странное чувство, что кто-то наблюдает за мной, и от этого у меня волосы поднимаются на затылке.
Джеймс кивнул:
- Мне знакомо это чувство. Ты должна доверять ему.
- Но когда я оборачиваюсь, там никого не оказывается. Думаю, я стала нервной после того, как дала объявление в лондонские газеты.
Фэйт неожиданно умолкла, нахмурилась, словно сердясь на себя за то, что рассказала ему так много.
Они пошли молча.
- Может быть, - наконец сказал Джеймс, - кто-то в самом деле следит за тобой. Возможно, это действительно имеет отношение к объявлению, которое ты дала в газеты. Кто такая Мадлен Мэйнард, и почему ты пытаешься найти ее?
Он надеялся, что Алекс поможет ему установить личность этой женщины, но тот уехал в неизвестном направлении, а сам Джеймс с трудом представлял, с чего нужно начать поиски. Кроме того, он должен быть осмотрительным, так как не хочет, чтобы кто-либо узнал о том, что задумала Фэйт, на случай, если он потревожил осиное гнездо. С другой стороны, она подтвердила, что кто-то преследует ее. Может, наоборот, нужно перестать осторожничать?
Фэйт поджала губы:
- Это мое личное дело, и оно не должно тебя интересовать. Так что же привело тебя сюда? Что именно ты хочешь мне сказать?
Быстро взглянув на Фэйт, Джеймс убедился, что не получит ответа. По крайней мере, сейчас. Он унял свое нетерпение и постарался привести мысли в порядок.
- Я подумал, что… Я надеялся…
Джеймс запнулся, и она с любопытством посмотрела на него. Он не мог сказать ей правду, но объяснение, которое придумал, казалось неубедительным теперь, когда ему нужно произнести эти слова вслух.
- Я надеялся, - сказал Барнет, - что мы сможем оставить прошлое покоиться с миром. Жизнь слишком коротка, чтобы хранить обиды, к тому же мы были очень молодыми, - он улыбнулся, - страстными и импульсивными. Мне всегда хотелось узнать, что с тобой случилось. Ты не оставила адреса, по которому можно присылать письма. - Это расшевелило старую обиду, поэтому он торопливо закончил: - Когда я увидел твое объявление, то понял, что должен разыскать тебя и убедиться, что у тебя все хорошо.
Фэйт недоверчиво произнесла:
- Столько усилий только ради того, чтобы сказать мне это? Я уже давно похоронила прошлое. Поверь мне, я не коплю обиды. Как бы то ни было, при желании ты мог бы написать мне на адрес Притчарда, не так ли? - Она подавила смешок. - Я забыла. Ты не силен в эпистолярном жанре, правда? Думаю, я могу сосчитать на пальцах одной руки количество писем, которые ты написал мне из Шотландии. - Она покачала головой. - Давай не пойдем по этой дорожке, иначе мы будем бродить до скончания века, а у меня нет времени. Я должна пересмотреть свои записи к предстоящему уроку и (ох!) пообщаться с родителями моих учениц.
- Мне не нужно прощение!
- Знаешь, сейчас я могу сказать, что твоя помолвка с другой женщиной - лучшее, что когда-либо случалось со мной. Это заставило меня осознать, что я сильнее, чем мне казалось.
Барнету было обидно, что она легко отпустила то, что в свое время так опустошило его, но он постарался не показать этого. Джеймс не хотел ссориться с Фэйт. Он хотел защитить ее, только вот это жесткое перевоплощение той девушки, которую он когда-то любил, начинало раздражать его.
Вдруг выражение ее лица изменилось, и она мягко сказала:
- Прости, я погорячилась. Я где-то читала, что ты овдовел вскоре после женитьбы. То, что произошло между нами, не столь важно по сравнению с этим. Мне искренне жаль!
Вот Фэйт, которую он помнил: мягкая, щедрая, глаза полны слез… но - он никогда не должен забывать этого! - неверная. Прежнее очарование никуда не делось, но сейчас он был старше и мудрее и не собирался поддаваться ему.
С той же мягкой интонацией она продолжала:
- Ты уехал в Южную Америку после смерти жены, не так ли? И строил там железную дорогу? Слышала, что у тебя хорошо получалось.
Он уехал туда, где мог заработать больше денег, чтобы заплатить своим кредиторам, и это было еще до смерти Фионы. Он тогда с радостью сбежал от жены, но сейчас не обязан был объяснять это Фэйт, поэтому не стал утруждать себя и исправлять ее.
Его голос прозвучал резко:
- Кажется, ты отлично информирована. Я же, наоборот, знаю о тебе совсем немного, за исключением того, что ты сбежала с тем Дебилом, даже не удосужившись все мне объяснить.
Голос Фэйт стал таким же ледяным, как и взгляд:
- Его звали Добин. А так много о тебе я знаю из газет. Ты знаменитость, Джеймс: железнодорожный магнат, который сколотил состояние на строительстве железных дорог в Южной Америке.
Из ее уст это прозвучало так, словно он грабил вдов и сирот. Барнет принял надменный вид.
- Добин? Я был уверен, что он Дебил из Дерби, но у меня плохо с именами.
- Нет. А еще у тебя плохо с тем, чтобы оставить прошлое покоиться с миром. Ты же сам сказал, что хочешь этого, не так ли? Что ж, считай, что так оно и есть.
С этими словами она повернулась и пошла назад к зданию.
Джеймс попытался разозлиться. Он подумал, что ему следует разозлиться, что у него есть это право - разозлиться, но чувствовал лишь странное возбуждение. Никакие соблазны в "Золотом руне" не могли сравниться со стрелами этой, когда-то благочестивой, женщины.
Какие соблазны?! Какое "Золотое руно"?! С той ночи, когда появилось видение его бабушки, он дал зарок не притрагиваться к женщинам, не играть и, как это ни грустно, не пить виски. Джеймс устремил все свои помыслы на одну досадную проблему: Фэйт. И он чувствовал себя более бодрым, более открытым миру, чем это было в последние несколько лет.
Полуулыбка исчезла с его губ в ту секунду, когда он узнал мужчину, вышедшего из здания и направлявшегося к Фэйт: мистер Денверс - человек, который слишком много улыбался. Он поприветствовал Фэйт как закадычный друг. Непринужденно… Как-то по-особенному… Затем мистер Денверс посмотрел через плечо Фэйт на Джеймса и смерил его взглядом, в котором легко читалось: "Держи дистанцию". Немое послание гласило: "Она моя".
Джеймс никогда не медлил принять вызов и сейчас быстро направился к ним. Он взял себя в руки, когда понял, что не по годам развитая мисс Уинслет с интересом наблюдает за происходящим из полумрака под плакучей ивой. Он вспомнил совет Алекса не привлекать к себе внимание и держать язык за зубами.
Он приехал сюда с определенной целью. Пришло время приблизиться к ней.
Мистер Денверс спросил:
- Кто этот джентльмен, с которым ты разговаривала? И тогда Фэйт поняла, что на самом деле ей не нравится Роберт Денверс. Он слишком много себе позволял. Его еще можно было как-то терпеть, когда он был просто галантным кавалером, но когда он превращался в образец добродетели, девушка едва сдерживалась.
Она коротко ответила:
- Это знакомый моей бывшей работодательницы, леди Бейл. Я не видела его много лет. А на днях совершенно случайно встретила в книжном магазине Притчарда.
- И как же его зовут?
Фэйт удивленно посмотрела на него, и он одарил ее своей обаятельной улыбкой.
- Его лицо мне знакомо, но не могу вспомнить.
- Джеймс Барнет, - не задумываясь, ответила она.
Он мягко повторил это имя:
- Барнет. Джеймс Барнет. Железнодорожный магнат?
- Он строит железные дороги, если ты это имеешь в виду.
Денверс сдвинул брови, чем сильно подпортил привлекательность своего лица.
- Что, черт возьми, могло занести такого человека, как он, в Сент-Уинифред?!
- Я предполагаю, что его тетя. Она выступала сегодня.
Сказав это, Фэйт ускорила шаг, чтобы избежать дальнейших вопросов на тему, которая не вызывала у нее ничего, кроме смущения и боли.
Глава 6
Джеймс разрабатывал свой план с военной точностью. Целью было забраться в комнату Фэйт и найти все ответы на ее объявление. Если бы она доверяла ему, то не пришлось бы идти на такой риск. Но на это он рассчитывать не мог; значит, у него не было выбора.
Все оказалось очень легко, - как читать расписание поездов. Сначала выступления с докладами, затем ланч, а после короткого перерыва в программе учителя и их ученицы расходились по классам, куда могли зайти родители и гости, чтобы посмотреть, как проходят уроки. Это было идеальное время, чтобы улизнуть незамеченным.
Барнет выстроил свой план, основываясь на рекламном проспекте школы, который добыл несколько дней назад. Там описывались правила, которых придерживалась школа, уточнялось, каких именно девочек Сент-Уинифред хотел привлечь, и был изложен список выпускниц, которые достигли успехов в выбранных ими профессиях. Список был внушительным. Джеймсу казалось, что эра покладистых праздных леди, которым ничего другого не оставалось, как делать счастливым определенного мужчину, преимущественно своего мужа, постепенно уходила в прошлое, или это произойдет, если выпускницы Сент-Уинифред добьются своего.
Последний пункт проспекта был самым важным для достижения его цели. В нем были указаны фамилии учителей и номера их комнат. Это было сделано во благо учениц, желавших обсудить свои проблемы после уроков, или которым нужен был репетитор по какому-либо предмету, или просто желавших прийти, потому, что им больше нечем было заняться.
У Джеймса создалось такое впечатление, что учителя в Сент-Уинифред совсем не имели времени на личные дела, и ему стало интересно, кто же помогал им.
Он остановился пред дверью в класс, где в это время шел урок Фэйт, просто чтобы убедиться, что она находилась там, где сказала. Затем мужчина смело поднялся по лестнице на верхний этаж здания, где располагались комнаты учителей.
В одной руке он держал книгу, чтобы, если его уличат, сказать, что возвращает ее в комнату мисс Элиот по ее просьбе. Джеймс сомневался, что кто-то побежит к директрисе проверять его слова.
Дверь в комнату Фэйт была заперта, но он пришел подготовленным. Длинная проволока в замок, ловкость рук - и защелка открыта. Он посмотрел направо и налево и, никого не увидев, вошел в комнату.
Она была маленькая, гораздо меньше, чем он представлял ее себе, хотя этого следовало ожидать: до того как здесь появилась школа, в этом здании жила богатая семья, а это были покои прислуги. Окно комнаты выходило на юг, и она была очень уютной: кресла у пустого камина, маленький столик из красного дерева с двумя стульями, у окна - столик для умывальных принадлежностей, письменный стол с керосиновой лампой, а возле него - книжный шкаф, полностью забитый книгами. Недостаток элегантности комнаты восполнялся простотой и очарованием. Хозяйка ее не следовала моде заполнять все углы и закоулки безвкусным антиквариатом или завешивать окна тяжелыми портьерами.
Была еще одна дверь, за которой, как он предполагал, скрывался гардероб. Он сразу открыл ее. Там почти не на что было смотреть. Учителям не нужно много элегантной одежды. Будучи компаньонкой, Фэйт имела больше нарядов, чем сейчас, и гораздо лучшего качества.
Джеймс медленно прошелся по комнате, и чем больше он искал, тем больше начинал чувствовать себя соглядатаем. Малочисленные принадлежности Фэйт рассказали ему гораздо больше, чем ей бы того хотелось. Джеймс вынужден был напомнить себе, что делает это для нее, что у него благородные мотивы. Но он не чувствовал себя благородным. Он чувствовал злость и беспокойство. Где же эти проклятые письма? Неужели она уничтожила их?
На тумбочке возле кровати лежала книга в кожаном переплете. Джеймс поднял ее и прочитал золотые буквы на обложке: "Комментарии к Геродоту. Малколм Макбрайд".
На его губах появилась слабая улыбка: он вспомнил, как Фэйт говорила ему много лет назад, что эта книга, написанная ее отцом, была ее самым ценным имуществом. Когда-нибудь она сделает новый переплет и передаст книгу по наследству своим детям.
"И где же сейчас твои дети, Фэйт?"
Улыбка постепенно сошла с его лица.
Это то, чего она хотела: дом и семью. Она была сиротой, и эти вещи были важны для нее. А все, чего хотел он, - это Фэйт.
Луч света неожиданно проник в щель между портьерами, ослепив его. Этого было достаточно, чтобы избавиться от посторонних мыслей и сосредоточиться на своих впечатлениях. Он отметил несколько мелких деталей: ничего предосудительного, но кое-что интересное. Что это? Он повернул голову и уставился на коробку со швейными принадлежностями возле одного из кресел. Он уже натыкался на нее, но не нашел ничего необычного, а сейчас направился к ней, поднял и отнес к столу.
Это была милая вещица из розового дерева и слоновой кости. Слишком красивая, чтобы принадлежать школе. Джеймс решил, что это наверняка личная собственность Фэйт, - то, что она привезла с собой в Сент-Уинифред.
Так же осторожно, как и раньше, он по очереди вытащил все содержимое, каждую мелочь: катушки с нитками, подушечку для булавок, ножницы, иголки - атрибуты женского швейного искусства. На этот раз что-то было не так, но не с этими разнообразными мелочами, а с ним. Казалось, его пальцы начали двигаться сами по себе. Разум говорил ему, что коробка пуста, но пальцы не были готовы сдаться. Они потянулись к черной бархатной подкладке на дне коробки, и тут Джеймс обнаружил крошечную створку, которая была почти незаметной.
Дно коробки легко поддалось, и он ухмыльнулся. Секретное отделение было забито письмами. Он быстро перелистал их. В общей сложности восемь ответов, и только один, в котором не просили денег. Письмо было от некой леди Коудрей, которая подробно объясняла Фэйт, как добраться до ее дома, когда она приедет в Челбурн в следующую субботу. Тогда она и расскажет Фэйт все, что та хочет знать о Мадлен Мэйнард. Послание заканчивалось словами: "У меня есть кое-что, принадлежавшее Мадлен, что может заинтересовать вас".
Леди Коудрей. Это имя ни о чем не говорило ему, так же как и имя Мадлен Мэйнард. Как они были связаны? Фэйт всегда осторожно выбирала тех, на кого можно положиться, и сейчас он был последним, кому бы она доверилась. Но это его не остановит. На нее надвигалась опасность, и единственная зацепка, которой он собирался воспользоваться, - это ее желание найти Мадлен Мэйнард.
"Кто ты, Мадлен Мэйнард?"
Смех девочек по другую сторону двери быстро вывел Джеймса из размышлений. Пора было уходить. Он положил все на место и покинул комнату.
В классе Фэйт начала понемногу успокаиваться. Пришло всего лишь полдюжины гостей, но ее девочки выступали так, словно среди посетителей присутствовала сама Ее Величество. Их декламация Геродота на греческом языке была безупречной, они свободно и точно переводили на английский. Фэйт в какой-то степени гордилась не только ими, но и собой тоже. С другой стороны, это были самые умные девочки школы, намного умнее, чем она сама. Умных детей учить легко, поэтому она не могла отнести все на свой счет.
Ее взгляд продолжал блуждать по двери. Никаких признаков появления Джеймса, хотя Дора и растрезвонила всем девочкам, что тот пообещал зайти. Фэйт надеялась, что он нарушит это обещание. Ведь она не могла приказать ему выйти из класса только потому, что он смущал ее. Директриса ожидала, что она отнесется к Барнету со всем почтением, полагающимся богатому джентльмену, от которого можно ожидать денежного взноса в фонд школы.
Ее тревожные мысли были прерваны неожиданными аплодисментами присутствующих. Выкрики "Молодцы!" и "Вы можете гордиться собой!", а также "Браво!" заставили девочек задрать свои носики. Фэйт расслабила напряженные плечи и улыбнулась. Самое трудное уже позади. Последние несколько минут отводились вопросам посетителей, а гости были явно доброжелательно настроены и принимали все, что предлагал Сент-Уинифред, за исключением одной почтенной леди - миссис Элфинстоун. Она была представительницей старой школы и не преминула рассказать об этом каждому; она помнила свой долг и каждый год приходила поддержать внучку. К счастью, ее сын, адвокат, тоже был здесь, а он знал, как справиться со своей матерью.
Первый вопрос был общим для всех: чем хотят заниматься девочки, когда закончат школу? Все по очереди ответили, и было очевидно, что они ставили себе высокие планки. Одна хотела стать врачом и уже поступила в независимую Королевскую больницу - одну из нескольких больниц, в которых женщинам-студенткам разрешали заходить в операционную. Другая хотела пойти в Сомервилл-Холл - новый женский колледж в Оксфорде, чтобы изучать историю. Дора с нетерпением ожидала своей очереди, и, когда та подошла, выразилась: "Баловаться цифрами", если ее примут в Кембридж.
- Дора имеет в виду, - решила объяснить Фэйт, поймав недоуменные взгляды, вызванные словами девочки, - что будет изучать математику и физику.
Взгляды изменились на изумленные, и Фэйт улыбнулась:
- Мы все очень надеемся, что Кембридж примет ее с распростертыми объятиями.
Миссис Элфинстоун фыркнула на это.
- Мама, мы нынче живем в другое время, - произнес адвокат. - Девочки хотят большего, чем раньше. Пусть у них будет такая возможность. Это мое мнение. - Затем он обратился к Фэйт: - Превосходная работа, мисс Макбрайд! Продолжайте в том же духе.
Он встал и помог подняться матери, но миссис Элфинстоун было еще что сказать, и она не унималась:
- Какой прок им от этого образования? Никто не желает слушать умную женщину. А что насчет светских бесед? Вот что нужно женщине. Если хотите знать мое мнение, то образование бесполезно для женщин.