- Как только я начинаю вспоминать о сегодняшнем вечере, мне становится дурно, - прошептала Карола.
- Давайте прокатимся. Я избавлюсь от злобного настроения, Карола от своей хандры, да и Элен наконец, обретет спокойствие. Когда ты поведешь себя так же глупо, как все мы, Элен, я буду рядом, чтобы торжествовать.
Подруга улыбнулась:
- Только не я.
Джина вошла в библиотеку, твердо решив не заниматься с мужем праздным времяпрепровождением. Хватит! Только весь ужас в том, что поцелуи Кэма были для нее почти неотразимыми. А разве большую часть своей жизни она не сгорала от желания стать настоящей женой, частью настоящей семьи? И теперь пожертвовать всем этим ради нескольких поцелуев? Вернуться обратно в Гертон, в то время как ее муж уплывет к своим Дианам? Она не могла этого допустить. Не могла больше вести одинокую жизнь герцогини, без мужа, без детей. Она хотела того, что предлагал ей Себастьян: постоянство, семью, верность и любовь.
В конце концов, она видела много браков, начинавшихся страстью и закончившихся ничем. Пример у нее перед глазами: Элен и ее муж. Когда они были молоденькими девушками, она ужасно завидовала Элен, которая сбежала в Грета-Грин с красивым аристократом. Завидовала целый год, пока графиня не покинула дом своего мужа и тот мгновенно не заменил ее компанией русских певичек.
Кэм ожидал ее за длинным столом, на виске у него опять виднелся след мела.
- Ты рисовал? - спросила она.
- Да, утро было прекрасное. У меня возникла пара идей насчет мраморного блока Стивена.
Но он ничего больше не добавил, а Джина поостереглась расспрашивать, ведь он, в конце концов, ваял Эсму.
Кэм взял стопку бумаг, которые Джина принесла с собой.
- Вопросы Биксфидла?
Она кивнула.
- Некоторые он лишь пересылает мне, другие пишет сам. Я рассортировала их на две стопки. - Джина взяла добрую треть всех бумаг. - Тут вопросы об улучшении землепользования и сельского хозяйства. Эти касаются поместья, а здесь прочие дела.
- Давай начнем с прочих. - Кэм подвинул жене кресло, тоже сел и взял одну из бумаг. - А зачем он хочет подстричь живую изгородь? Почему она не может просто расти сама по себе?
- Поля разделены живой изгородью, - объяснила Джина, - и во время охоты на лис нужно, чтобы люди могли свободно преодолевать препятствия.
Кэм нахмурился.
- А кто охотится на нашей земле?
- Ты! - подняла брови Джина.
- Я не охотник!
- О! Но твой отец…
- Я знаю, - ответил Кэм с ноткой усталости в голосе. - Мой отец был великим охотником. А еще большее удовольствие получал, если мог вытоптать чей-нибудь огород, преследуя маленькое дикое создание. И что, изгороди всегда стригли так, чтобы их можно было перепрыгнуть?
Джина поколебалась и затем сказала, осторожно подбирая слова:
- После того как твой отец в 1802 году оказался прикован к постели, я позволила им расти. Но Биксфидл был этим недоволен и ежегодно умоляет, чтобы мы снова подстригли изгороди. - Улыбка мужа заставила ее моргнуть, и она быстро придвинула ему очередной лист: - Это планы обедов для сельских жителей при сборе урожая.
- Я не помню никаких обедов при сборе урожая, - сказал Кэм.
- 1803 год оказался страшно неурожайным, поэтому я ввела обеды. А также позволила, - твердо прибавила Джина, - охотиться на дичь в лесу. Боюсь, при следующей встрече с тобой Биксфидл непременно пожалуется на меня.
- А с чего бы ему так волноваться?
- У него свои представления о роли герцога. И ему особенно не понравилось, когда я освободила от работы егерей. Но какой смысл нанимать их, если не собираюсь устраивать охоту на нашей земле?
- Позволь мне угадать. - Криво улыбнувшись, герцог коснулся пальцем ее носа. - Егеря были уволены в 1802 году, то есть когда заболел мой отец.
Интимность ситуации лишала Джину присутствия духа, ослабляла ее решимость, она почувствовала, что краснеет.
- Давай перейдем к дому, - сказала она.
Кэм молча посмотрел на нее и кивнул:
- Давай.
Так они сидели бок о бок, герцог и герцогиня, работая над кипой бумаг. Через какое-то время слуга принес им чай, они продолжали работать. Наконец Кэм встал и потянулся:
- Боже всемогущий, у меня совершенно затекла спина. Давай продолжим завтра.
Подняв голову, Джина с удивлением обнаружила, что солнечный свет, падавший сквозь окна библиотеки, давно померк.
- До сих пор не могу понять, зачем нам столько масла, - сказал Кэм. - Шестьсот галлонов - это сверх всякой меры.
- У нас большое количество масляных ламп, - сообщила Джина. - Конечно, в городском доме их можно бы заменить газовыми. В банкетных комнатах павильона Брайтон мы устанавливаем газовое освещение, но вдруг лампы взорвутся? Кто-то говорил мне, что газ ужасно опасен.
- Я ничего про это не знаю, - сказал Кэм.
- А чем пользуются в Греции?
- Свечи… солнце… кожа прекрасной женщины. Наклонившись, он так быстро поцеловал ее в щеку, что она даже не успела ощутить прикосновение его губ. Джина посмотрела на свои руки. Она умудрилась испачкать чернилами запястье.
- Кэм, - спокойно произнесла она, - мы должны прекратить это… поведение.
Он повернулся, оторвавшись от изучения книг леди Троубридж:
- Какое поведение?
- Поцелуи.
- Ах, это! Но я люблю целовать тебя, - ответил ее распутный супруг.
Джина испугалась. А в результате одинокая постель и ответы на письма Биксфидла, пока ее муж будет купаться в теплом море. Она быстро отвела взгляд и сжала зубы. Но Кэм поднял ее на ноги, поцеловал в уголок рта, и она затрепетала.
- Джина, могу я проводить тебя до комнаты?
Она дрожала, словно пойманная птица, а он покрывал ее лицо поцелуями.
- Я хочу тебя.
Его голос напомнил ей о смехе, безответственности, обнаженных статуях, греческом солнце, нагихженщинах и ждущей его возвращения Мариссе…
Джина оттолкнула его руки. Щеки у нее пылали, губы тряслись, но голос был твердым:
- Это плохая идея, Кэм.
На лице герцога мгновенно появилось сдержанно-небрежное выражение.
- Почему? Мы оба могли бы получить удовольствие.
- Ты хочешь получить удовольствие и потом без всякого ущерба для себя преспокойно уехать. - В ее глазах было презрение. - В этом ты весь, Кэм.
- Не вижу тут ничего плохого. - Он пытался обуздать свою раздражительность.
- Возможно, ничего плохого здесь нет. С твоей точки зрения.
- Похоже, ты начинаешь читать мораль, - убийствено-вежливым тоном сказал он. - Могу я напомнить вам, леди жена, что у меня есть благоприятная возможность и законное право брать ваше тело, когда я захочу? Но я предпочитаю игнорировать признаки твоей добровольной готовности, хотя у меня создалось отчетливое впечатление…
Джина прервала его. Герцогини никогда не прерывают собеседника, но она утеряла все притязания на достоинство.
- Мне нравится целовать тебя, - сказала она, покраснев. - Мне нравится, как ты, как ты… - Кэм смотрел на ее, сраженный откровенностью. - Но ты говоришь только об удовольствии, ни о чем другом.
- А чего ты еще хочешь? - спросил он в искреннем замешательстве.
- Мне двадцать три года. Я хочу жить с мужем, иметь детей, и это вполне разумное желание. А ты предлагаешь мне только удовольствие, предпочитая не замечать неприятной для тебя правды. Например, что твоя жена двенадцать лет сидит дома одна, в то время как ты развлекаешься со своей греческой любовницей.
Кэм нахмурился.
- Ты никогда не говорила, что тебя волнует, где я нахожусь. И ты никогда не просила меня вернуться, пока тебе не понадобился развод.
- А ты бы вернулся, если бы я попросила? - Она ждала, но ответа не получила. - Ты бы оставил Мариссу, если бы я попросила? - Он смотрел на нее, сжав зубы. - Я думаю, что семейная жизнь не в твоем характере.
Кэм всегда говорил, что не создан для брака, всегда шутил, что он рано женившийся среди убежденных холостяков. Но сейчас, когда то же самое говорила Джина, ему это не нравилось. Будучи ветераном тысячи неприятных семейных баталий, он быстро овладел собой.
- Все это не имеет отношения к браку, - заметил он, нарочито медленно опуская закатанные рукава. - Это вопрос желания. Поскольку ты говоришь откровенно, я тоже буду откровенен с тобой. Я хочу тебя, Джина. - Он шагнул к ней. - Я хочу войти в тебя. И ты хочешь того же. - Она молчала, неспособная унять палящий огонь в животе и морщась от унижения. - Желание - естественное человеческое чувство, и, конечно, я пойму, если ты захочешь познать его со своим будущим мужем, а не со мной. Поэтому нет нужды меня оскорблять. В восемнадцать лет я не хотел на тебе жениться, Джина. Будь у меня настоящая жена, которую выбрал я сам, я бы не оставил ее на двенадцать лет, да и любовницу не завел бы. Так что несправедливо критиковать меня за нарушение клятв, предписанных моим отцом.
Джина почувствовала такой стыд, будто ее окунули в горячую воду.
- Извини, - прошептала она.
- Тебе не за что извиняться. Мы оба - жертвы моего отца, не первые и не последние.
Она взглянула на него и вдруг поняла, что любит мужа. Он стоял, улыбаясь своей кривой улыбкой, и больше всего на свете ей захотелось протянуть к нему руки и сказать: "Иди ко мне. Поцелуй меня. Полюби меня. Забери меня в свою комнату".
- Марисса замужем за добрым рыбаком, - сказал Кэм. - Она была моей любовницей, но три года назад я танцевал на ее свадьбе. Мы радовались жизни, однако наша дружба не имела последствий для нас обоих.
Теперь Джина знала, что для нее имеет значение только любовь, ее любовь к нему. И не будущая, а настоящая.
Кэм опять взял ее за руки.
- У меня нет права спрашивать, но можно я… можем ли мы… - Видимо, он сам не знал, что хотел сказать, или не знал, как это выразить. Он лишь подал ей руку, согнутую в локте. - Я буду твоим временным мужем, Джина. Но мне нравится быть твоим. Могу я проводить тебя до комнаты?
Джина глубоко вздохнула.
- Думаю, можешь, - сказала она.
Взглянув на жену, Кэм склонил голову, поцеловал ее, затем обнял за талию, и они направилась к дверям библиотеки.
Глава 25
В которой мистер Финкботл выказывает себя достойным работником
Финеас Финкботл проводил не самый приятный вечер. Конечно, он был весьма признателен леди Троубридж за приглашение, ибо ему было необходимо встретиться с герцогом и герцогиней, чтобы выполнить поручение мистера Раунтона. Но как, черт побери, он может удостовериться, что брак герцога и герцогини остался в прежнем состоянии? Все утро он просидел в своей комнате, сознавая, что должен отговорить герцогиню от развода. Однако ее светлость выглядит слишком важной, чтобы затевать с ней разговор о том, за кого она должна или не должна выходить замуж. К тому же после вчерашнего случая, когда он увидел, как герцог целует в библиотеке свою жену, Финеас очень надеялся, что его светлость возьмет эту заботу на себя.
И все же лучше бы ему остаться у себя в комнате и поразмыслить над выполнением своей задачи, чем в молчании ужинать со всеми перед началом танцев. Слуга посадил, солиситора за стол к трем пожилым дамам, которые ответили кивком на его приветствие и продолжили свою беседу.
Финеас ел ветчину и с неприязнью думал о мистере Раунтоне. Если он хотел, чтобы его клиенты спали в одной постели, отчего бы не организовать это самому? Молодой человек почувствовал, что у него запылали уши. Герцог был как минимум лет на десять старше, намного умнее и опытнее. Вряд ли его можно заставить войти в спальню жены. При одной мысли об этом бедный солиситор покрылся мурашками.
Его размышления прервал разговор между дамами.
- …Конечно, дорогие мои, - говорила пожилая дама по имени леди Уонглиш, - могу честно вам сказать, что ее слезы быстро иссякли. Горевала она по нему целых две недели!
Финеас вздохнул. Ему было неприятно, что дамы игнорировали его, но, к великому сожалению, они правы. И одет он не по последней моде, и всего лишь солиситор, хотя его отец был джентльменом. Еще хуже, что он никого тут не знал, кроме своих клиентов и хозяйки.
- Они вместе пробыли в оранжерее по крайней мере два часа! - воскликнула справа от него пухлая миссис Флокхарт. - Два часа, дорогие мои. Говорю вам со всей ответственностью. По слухам, ее мать заперла дверь на ключ, пока не прошло достаточно времени. И разумеется, ее отец потребовал сатисфакции.
- Какой позор! - вступила дама, имени которой Финеас не помнил. - Хотя мне и не верится, что ее мать сделала это. Зачем ей было трудиться и запирать дочь в комнате со вторым сыном? Нет-нет, девушка торопится. Я всегда так думала, с самого момента ее дебюта. Вы знаете, она споткнулась о шлейф собственного платья, когда делала реверанс королеве. Легкомысленная девчонка!
- А я все-таки думаю, именно мать заперла их в комнате, - настаивала миссис Флокхарт. - Она всегда была хитрой. Когда мы были еще девочками, она клялась, что поймает герцога. Конечно, этого не случилось.
Финеас задумчиво прищурился. Если герцог и герцогиня окажутся запертыми в одной комнате, будут ли они потом вынуждены остаться женатыми? Наверняка маркиз отменит помолвку, если герцогиня будет скомпрометирована.
- Что это за комната? - спросил он. Три пары глаз уставились на него.
- Какого дьявола, о чем вы говорите, молодой человек? - проскрипела миссис Флокхарт.
- О комнате, - покраснел Финеас. - Где они провели два часа.
Раздался смех.
- Не спальня, если вы подумали именно об этом.
- И не лучший способ завоевать наследницу, - сказала леди Уонглиш и подмигнула. - Слишком рискованный.
- Я не имею в виду себя, - с достоинством ответил Финеас.
- Слава Богу, - едко заметила миссис Флокхарт. - Не думаю, что тут есть хоть одна неприступная.
- Погодите, погодите, - возразила леди Уонглиш. - Мисс Девентош хорошая добыча. Недавно она получила в наследство тетушкино поместье. И уверяю вас, она неприступна.
- Эта рыжая маленькая нахалка? - вскипела пожилая дама. - Если она наследница, то почему носит такие ужасные платья? Она выглядит как сморщенная репа.
Финеас ощутил невольную симпатию к неизвестной мисс Девентош.
- Их заперли в оранжерее, - продолжила леди Уонглиш и дружески взглянула на него. Или, возможно, хотела вовлечь в скандал.
- О! - произнес он, стараясь выглядеть незаинтересованным, и тут же почувствовал резкий толчок в ребра.
- Кто ваши родители, молодой человек?
- Имя моего отца - Финеас Финкботл.
- Финкботл? Вы сын Финеаса Финкботла? - К его изумлению, леди Уонглиш тут же смягчилась. - Он был одним из моих первых кавалеров. Естественно, до того как потерял все свои деньги.
- Хорошо еще, что вы за него не вышли, - заметила миссис Флокхарт.
- Мой отец не позволил, - созналась леди Уонглиш. - Как он сейчас живет?
- Хромает, мадам. Несколько лет назад он пострадал в дорожном происшествии.
- А вы ладите с родителями, молодой человек?
- Да, - смущенно пробормотал Финеас. - По крайней мере я так думаю. Моя мать погибла.
Старая дама кивнула:
- По-моему, я что-то слышала. Это случилось через несколько лет после того, как Финкботл потерял все деньги на бирже, не так ли? Вы неплохо выглядите. Правда, девочки?
Дамы смотрели на него бусинками глаз.
- Пожалуй, вы правы, - сказала пухленькая соседка справа. - Он действительно хорошо выглядит. - Она казалась удивленной.
- Я представлю его этой нахалке Девентош, - объявила леди Уонглиш. - В конце концов, она моя внучка. Как вы сказали, миссис Флокхарт, она и одевается как репа, да и несчастлива тоже как репа. Говорила мне, что не собирается выходить замуж за бесполезного аристократа. Я представлю ей молодого привлекательного солиситора. И не вздумайте запираться с моей внучкой в оранжерее. - Леди сурово взглянула на Финеаса. - Она хорошая девочка, с передовыми идеями.
Финеас сделался пунцовым от стыда. Хорошо еще, что леди были заняты, собирая шарфы, сумочки и готовясь к уходу. Он поклонился, затем поклонился снова, когда они уходили, и начал подумывать о том, чтобы вскочить в карету и бежать в Лондон. Но мысль об отце и потере места охладила его пыл. Он должен сохранить работу. Просто обязан.
"Я запру герцога с герцогиней в садовом домике", - решил Финеас. Если это не подействует, то мистер Раунтон по крайней мере не сможет сказать, что он даже не пытался. Осуществить задуманное довольно легко, нужно лишь послать вечером герцога с герцогиней в домик, последовать за ними, потом запереть их там. А ключ? Где найти ключ?
Финеас снова ощутил прилив энергии. Теперь нужно обойти сад и найти подходящее строение, которое запирается.
Через полчаса он был совершенно обескуражен. Бродя в темноте, он нашел два маленьких садовых домика, но слишком запущенных и грязных, чтобы в них вошла элегантная герцогиня. Такого он просто не мог себе представить. Затем Финеас обнаружил нечто похожее на небольшой коттедж, однако в нем валялась какая-то рухлядь и стояло зловоние. Да и что бы герцог с герцогиней делали там несколько часов? Трудно вообразить их мирно сидящими на продавленных стульях.
Ни маленькие гроты, ни оранжереи, разбросанные по сему парку, не запирались. Когда Финеас осторожно поинтересовался у садовника о ключах, тот лишь подозрительно взглянул на него и пробормотал, что в этом нет надобности.
Вернувшись наконец в дом, солиситор решил запереть герцога с герцогиней в одной из комнат. Это выглядело даже лучшим вариантом, поскольку его клиенты окажутся запертыми у всех под носом, что вызовет еще больший скандал.
Но Финеас столкнулся все с той же проблемой. Библиотека отпала сразу, ибо она запиралась только изнутри. В конце концов наиболее подходящими он счел бильярдную и туалетную комнату рядом с бальным залом. В общем-то бильярдная предпочтительнее, решил солиситор, выходя из туалетной комнаты, и… покраснел от смущения. Прямо у двери стоял какой-то джентльмен.
- Интересуетесь оборудованием? - с веселой общительностью спросил он. - Как и я, как и я! Представьте, моя жена хочет иметь такую же уборную в своей гардеробной. Вы уже видели бассейн?
Финеас покачал головой.
- Тогда идемте поищем его? - Джентльмен пригладил свои моржовые усы. - Меня зовут Вимплер.
- Я - Финкботл, - поклонился Финеае.
- Отлично! - воскликнул мистер Вимплер. - Отлично, отлично. Дворецкий сказал мне, что к бассейну можно спуститься по лестнице, ведущей из восточного крыла. Наверное, здесь. И он энергично двинулся вперед.
Они спустились по узкой винтовой лестнице и осмотрели небольшой бассейн, выложенный кирпичом.
- Ну и как вам? - крикнул Вимплер. - Думаете, мне следует устроить такой же?
- По-моему, здесь холодно, - заметил Финеас.
- Тут вы ошибаетесь. Леди Троубридж сказала, что он подогревается. Как-то… ага! Горячей водой, я полагаю. Взгляните!
Финеас взглянул.
- Прекрасное место для рандеву, не так ли? - Вимплер усмехнулся и весело толкнул его локтем. - Чуть заметный толчок и всплеск, а? Хотя не думаю, что при установке леди Троубридж имела в виду нечто подобное. - Он засмеялся собственной шутке и стал подниматься по лестнице. - Идемте. Мы не должны опоздать на танцы.