Он видел белокурого незнакомца с голубыми глазами, который так ее хотел, что решился украсть… ее рука отводит с его лица золотые волосы… он слышал ее голос, низкий и ласковый, который говорил молодому принцу о белой горе, о еловых лесах, о бегущей реке… ее податливое тело страстно вздымается в руках молодого человека, ее соплеменника, он шепчет слова любви на их родном языке…
Все правильно, не так ли? Видение было отвратительное, хотя это было единственной надеждой Эсме на счастье. Вариан хотел ее. Он нуждался в ней. И все. Он не мог предложить ей ничего, кроме обещаний, да и те могут быть ложью, потому что его чувства всегда были мимолетны. Ни одно не удержалось, несмотря на самое горячее желание.
- Вы мне поможете? - спросила она. - Вы меня отпустите?
- Да, - сказал Вариан и поднял наконец голову. - Нет.
Глава 13
Они больше часа проспорили, стоя на обочине. Да, Вариан ей поможет. Нет, он со всей определенностью заявляет, что не позволит ей одной идти в Тепелену.
Заставляя себя сохранять спокойствие, Эсме пыталась объяснить, насколько разумен и безопасен ее план: она тщательно разработала маршрут; она знала, что делает.
Бесполезно. Он не слушал. Если она добровольно не вернется к Мустафе, холодно сообщил его светлость, он ее схватит в охапку и отнесет, сколько бы она ни брыкалась и ни кричала.
Эсме в ледяном молчании вернулась домой и ринулась в комнату Персиваля. Он разглядывал камни, которые собрал за день.
Не желая портить мальчику удовольствие от своих открытий, Эсме послушно просмотрела кучу камней.
- Придется нанять пару ослов, - сказала она. - В твоей сумке это не поместится. Из того, что ты собрал в одном только Берате, можно построить крепость.
- Они слишком маленькие, чтобы из них строить, - терпеливо ответил он. - Но я намерен организовать показ, с заметками о каждом экземпляре. В библиотеке загородного дома. Имение принадлежало бабушке, значит, сейчас оно папино, но папа его ненавидит. Там всегда жила бабушка. Видишь ли, он не может его продать, потому что это родовое владение.
Персиваль пустился в изложение диссертации на тему о первичном праве старшего сына на недвижимость. Эсме стоило большого труда вернуть его к планам насчет камней.
Когда она погибнет, то будет думать о своем молодом кузене. Она не хотела, чтобы память о ней преследовала его одинокое существование. Она желала видеть его счастливым; пусть организует показ своей коллекции камней, напишет пространные заметки о них. Потом он вырастет, у него появятся собственные дети. Он будет показывать им камни из Албании и рассказывать о своих приключениях, о Рыжем Льве и кузине, которая на него похожа. Он ее не забудет. Когда он станет мужчиной, он, конечно, простит ее за то, что она его покинула. Нет, более того: он поймет и поблагодарит ее за избавление.
- Получится вроде библиотеки, как ты думаешь? - говорил Персиваль. - Потому что камни - как книги. То, из чего они сделаны, говорит об их истории. Теперь они стали частью и моей жизни. Конечно, я должен хранить их в ящиках, пока не вырасту, потому что бабушка…
- Чш-ш. - Эсме подняла руку. - Кто-то идет.
- Я ничего не слышу.
Она насторожилась еще несколько минут назад, хотя специально не прислушивалась, потому что шум был слабо различим, далек от речи Персиваля и ее собственных невеселых дум. Но теперь до них ясно доносились тяжелые шаги и невнятные голоса.
- Надо же, - сказал Персиваль. - Какой у тебя острый слух! Мне бы следовало знать. Как в Дурресе: ты гораздо раньше, чем я, услышала, что приближаются люди. - Он широко раскрыл глаза, и Эсме увидела в них всплеск паники.
Голоса были уже хорошо различимы. Один - лорда Иденмонта, отрывистый и раздраженный, хоть она не разобрала, что он сказал. Другой - он возвышался над всеми остальными - говорил длинно и напыщенно.
Персиваль собрался встать, но Эсме его удержала.
- Что-то произошло? - прошептал он. - Что-то плохое? Должно быть, он ощутил ее напряженность, как Эсме сама могла предугадать беду. Для этого не нужен особый дар. Власть имеет собственный звук, надменность слышится не только в голосе, но и в шагах человека. Эсме почувствовала ее приближение и расслышала, когда она вторглась в дом. В этой местности была только одна власть. Голос это лишний раз подтвердил, и она вспомнила имя: Фейзи, один из секретарей Али.
- Должно быть, что-то случилось, - подумала она вслух, fee заботясь о присутствии мальчика. - Иначе у них бы не было причины приходить такой толпой, человек десять… нет, скорее, двадцать. Люди Али. - Она замолчала, потому что еще один голос разразился речью.
Она услышала рядом странный, сдавленный звук. Повернувшись к кузену, она увидела, что он побледнел.
- О Боже. - Он схватил ее за руку. - О Боже, Боже.
- Что такое?
Он смотрел на нее, вытаращив глаза.
- О Боже. Это мой промах. Это он.
- Кто? Ристо? Ты его знаешь? - требовательно вопрошала она, потому что новый голос принадлежал Ристо, человеку Али, но также товарищу Исмала.
Рука у Персиваля была холодная и влажная.
- Он меня не видел, - сказал мальчик. У него дрожал го-рос. - Я точно уверен. О Боже.
- Когда не видел? Да что с тобой? Незачем так путаться. Они тебя не тронут. - Эсме отцепила его руку и обняла мальчика за худенькие плечи. Он дрожал. - Пойдем, Персиваль. Ты храбрый мальчик. Ты не боишься кучи глупых придворных.
- Да, да. По-моему… о, это очень стыдно, но меня сейчас стошнит.
Она мгновенно подняла его на ноги, вытолкала за дверь и по узкому коридору вывела на маленький задний двор. Когда они спустились, она увидела, что солдат вокруг нет. Каковы бы ни были причины их приезда, но окружать дом они не стали. Она слегка расслабилась.
Чего нельзя было сказать о Персивале. Он был на грани истерики. Вообще-то мальчик не был невротического склада: он перенес похищение и назвал его волнующим приключением. Он никогда не кричал ночью, не видел кошмарных снов. Не было случая, чтобы он выглядел напряженным или беспокойным. Эсме чувствовала: он сделан из того же прочного материала, что и она. Если он испугался, для этого должны быть веские причины.
Аллах, даже в таком состоянии он не забыл свои проклятые камни! Когда она вытаскивала его из комнаты, он успел схватить сумку и сейчас вцепился в нее, прислонясь к низкой садовой стене и глотая воздух.
- Слава Богу, - выдохнул он, когда его грудь перестала содрогаться. - Было бы ужасно опозориться перед девушкой.
- Персиваль, нас могут позвать в любой момент, - жестко сказала она. - Ты ничего не хочешь мне сказать? В чем дело?
Он закусил губу, посмотрел на ноги, потом направо, на лестницу, вперед, на резные садовые ворота, налево, на каменную дорожку, и, наконец, на нее.
- По-моему, я сделал ужасную ошибку, - проговорил он. - Я… о, раскаяние бесполезно, верно? Я всегда потом сожалею, но бывает поздно. Да, надо было папе отослать меня в школу в Индию. Я всегда считал, что это неразумно, а мама говорила, что тамошний климат меня убьет, но, может быть, папа был прав. Индия, правда, далеко, а так все школы похожи одна на другую. Но наверное, только индийские мне и годятся.
Потому что тогда я был бы далеко, и они бы ничего не узнали. Уверяю тебя, свинья была всего лишь научным экспериментом, и откуда мне было знать, что нельзя ставить зажженную свечу рядом с…
- Персиваль, ты болтаешь чушь. Замолчи немедленно, - оборвала его Эсме.
Он прикусил язык и так прижал к себе сумку с камнями, что должны были остаться синяки.
- Ты повредишь себя, - выпалила она. - Поставь проклятую сумку! - Она сделала шаг, чтобы отнять ее, но он так быстро увернулся, что Эсме потеряла равновесие. Персиваль неуклюже попытался ее поддержать и сам упал. Они покатились по земле, сплетясь руками и ногами, он выпустил из рук сумку, и ее содержимое рассыпалось по земле.
Персиваль мгновенно вскочил на колени и стал собирать свои камни. Чертыхнувшись сквозь зубы, Эсме приняла сидячее положение. Тут она выругалась вслух, потому что что-то твердое впилось ей в зад. Она сдвинулась и вынула обидевший ее предмет. И замолчала, разглядывая его.
Из-под ветхой тряпки выглядывала головка в короне. Персиваль издал тихий стон, но остался стоять на месте на коленях, устремив зеленые глаза на завернутый предмет в ее руке. Эсме ловко размотала его.
- Какой необычный камень, - протянула она. Персиваль сел на пятки.
Она разглядывала маленькую фигурку королевы.
- Похож на шахматную фигуру.
- Пожалуйста, - жалобно прошептал он. - Не рассказывай. Никому.
- Ты обманул лорда Иденмонта, - сказала она. - Сказал ему, что отдал ее Джейсону, а оказывается, сам стащил.
- Я не… то есть…
- Ты знал, что ему нужны деньги.
- Это все знают, - защищался кузен. - Папа его подкупил, чтобы он отвез меня в Венецию.
- А ты подкупил его, чтобы вместо этого он отвез тебя в Албанию. Зачем?
Персиваль не находил себе места, глаза его метались из стороны в сторону.
- Я не могу сказать. Ты мне все равно не поверишь.
- Очень хорошо. - Эсме встала. - Я пойду к лорду Иденмонту и отдам фигуру, которая ему так нужна.
Позади Персиваля был дом, наполненный людьми Али. Одним из них был Ристо, инструмент злонамеренного Исмала. Не надо большого ума, чтобы догадаться, что их появление имеет отношение к Исмалу. Из чего можно заключить, что Исмал получил его послание к Байо и знает, что Персиваль Брентмор пытался его выдать.
Как только Персиваль это подумал, его охватила паника, он решил, что Ристо пришел убить его. Только через несколько минут он осознал свою ошибку. Исмал слишком умен и хитер, чтобы убивать двенадцатилетнего английского мальчика, есть более простой способ заставить его молчать.
Кузина Эсме. Все, что Исмалу требуется, - это заманить ее в Тепелену. Тогда Персиваль не посмеет сказать ни слова против него. А уж если Исмал в нее вцепится, то не отпустит. Никогда.
Хуже всего то, что Эсме запрыгает от радости, отправляясь в Тепелену. Персиваль знал, что она не хочет ехать в Англию.
Он был уверен, что она уже пыталась сбежать: из окна он видел, как они с лордом Иденмонтом возвращались в дом, и оба выглядели так, как будто неистово боролись на грязной земле, и оба были разъярены.
А сейчас она собирается бежать к его светлости, размахивая черной королевой! И Ристо это увидит!
Персиваль встал.
- Я ее стащил, - солгал он. - У меня не было выбора. Дядя Джейсон рассказал мне о заговоре с целью свержения Али-паши. Несколько недель назад в замке Бари я подслушал разговор Ристо с другим человеком; они организовали доставку оружия для Исмала, на корабле. Я обманом уговорил его светлость поехать в Албанию, чтобы предупредить дядю Джейсона.
Несмотря на явное ее недоверие, Персиваль описал секретное послание, которое он отдал Байо, и сказал, к какому выводу только что пришел: Исмал перехватил послание и отправил своих людей, чтобы заманить Эсме в Тепелену и сделать своей наложницей.
- Шпионы. Заговоры. - Эсме с жалостью посмотрела на него. - У тебя слишком богатое воображение. Услышал, как два человека говорят о ружьях и пистолетах - а мужчины всегда об этом говорят, - и решил, что раскрыл заговор. Фантазировать не вредно, братишка. Может, когда-нибудь ты станешь поэтом.
- Это не фантазии, - возразил он. - Я слышал. Я бы везде узнал голос Ристо. Он плохо говорит по-итальянски, а по-английски еще хуже.
- Ты что-то услышал, и твой изощренный ум все приукрасил, - сказала она. - Но это было давно. Теперь ты уже не различишь, что слышал, а что вообразил, вот и запугал сам себя. Исмал не так самонадеян и слишком осторожен, чтобы поднимать безнадежное восстание. Он знает, как умен Али. Люди годами пытались свергнуть визиря, но всегда проигрывали и жестоко расплачивались за это, вместе с друзьями и семьями. - Она отдала ему шахматную фигуру. - Я не расскажу его светлости, что ты сделал. Я не обязана быть ему преданной. К тому же забавно было посмотреть, как умно ты его провел. Какая же я дура, что старалась быть с ним честной и откровенной. Надо было поучиться у тебя.
Персиваль стоял, молчаливо негодуя, глядя, как она спешит к лестнице. Но когда до него дошло, куда она так торопится, его охватила паника. Он побежал за ней, кричал, чтобы она остановилась, но она его не слушала - она ринулась в коридор к той двери, за которой ее поджидало крушение.
Под его вопли Эсме толкнула дверь, и Персиваль не раздумывая кинулся за ней - и натолкнулся на лорда Иденмонта.
Персиваль отпрянул, пробормотал извинения и тут увидел, что его светлость одной рукой держит Эсме. У нее было враждебное выражение лица, но лорд этого не замечал и, в свою очередь, зло посмотрел на Персиваля.
- Забирай кузину и иди в свою комнату, Персиваль. Сейчас же.
- Конечно, сэр. - Персиваль вежливо подал руку кузине. - Кузина Эсме?
Она цокнула языком.
У Персиваля упало сердце. В комнате было тихо, и все на них смотрели. "Все" - значит два десятка мужчин; некоторые из них были такие же огромные, как Байо.
- Позвольте, милорд Иденмонт. - Из толпы вышел низкий толстый человек в грязном желтом тюрбане. - Я приехал из-за дочери Рыжего Льва. Мой господин желает, чтобы я лично передал ей его послание.
Лорд Иденмонт сказал что-то неразборчивое. Персиваль мог предположить, что это было. Он и сам злился на Эсме, хотя в этот момент чувствовал только ужас.
Лорд Иденмонт выпустил руку Эсме и сказал:
- Мисс Брентмор остается, мистер Брентмор идет в свою комнату. Аджими, Мати, проследите, чтобы он там оставался.
Истинный герой твердо стоит на земле. Персиваль хотел бы быть таким героем, но ему не позволил желудок. Он увидел, что Ристо смотрит на него, и его охватил тошнотворный ужас. Персиваль кинулся за дверь и дальше, к себе в комнату. Аджими и Мати следовали за ним по пятам.
Оказавшись в комнате, он лег и постарался дышать глубоко и ровно. Желудку понадобилось много времени, чтобы успокоиться. Но Персиваль не мог унять дрожь. Он сделал ужасную ошибку, рассказав кузине Эсме. Она ему не поверила. И она так разозлила лорда Иденмонта, что он будет только рад отдать ее этим людям. Навсегда.
Персиваль упорно смотрел в потолок. Это его вина. Не надо было давать Байо то послание. Надо было подумать о безопасности кузины. Теперь поздно.
Он сполз с кровати, встал на колени, зажмурился и стал изо всех сил молиться.
Но ведь он молился за маму, не правда ли, и за дядю Джей-сона, а Бог не услышал. Бог никогда его не слушал, ни разу. Почему же он должен помочь теперь?
Персиваль вскочил и стал судорожно метаться по комнате.
Вариан распахнул дверь комнаты Персиваля и вошел. Он слышал, как тот расхаживает, послал одного из своих людей его утихомирить, но мальчик не успокоился. Персиваль угрожал разбить голову о дверь, если ему не дадут поговорить с лордом Иденмонтом.
- Вот он я, - отрывисто произнес Вариан. - Какого черта ты поднял переполох?
- Сэр, вы не должны отдавать им Эсме, - сказал Персиваль, потирая покрасневшие костяшки пальцев. - Как бы вы на нее ни злились. Не должны.
- Вот оно что. Она говорит - должен, ты утверждаешь - не должен. Персиваль, я похож на Соломона?
Вариан подошел к узкому окну, из которого был виден кусочек потемневшего неба над красными крышами.
- Сядь! - велел он. - Я тебе кое-что скажу. Тебе это не понравится, мне еще меньше. В жизни бывают вещи, которые человеку не по нраву, но он должен их принять.
- Но, сэр…
- Сиди. И слушай. - Вариан пригвоздил его взглядом. Персиваль торопливо сел на деревянную софу.
В сжатом виде Вариан изложил, как Эсме видит ситуацию и что она считает необходимым сделать.
- Да, конечно, - нетерпеливо сказал Персиваль. - Естественно, что она так думает. Но она девушка.
- Тонко подмечено. Что скажешь про остальное?
- Что ж - она не права. Я не хочу сказать, что ей не хватает ума. Но видите ли, она девушка, и естественно, она думает, что единственный выход - брак. А поскольку она нежная представительница слабого пола…
- Нежная?
Персиваль серьезно посмотрел на него:
- У женщин ранимая душа, сэр, вы должны помнить, что недавно Эсме претерпела несколько ударов по своей чувствительности.
- Нежная? Чувствительность? Твои камни и те податливее. В ней нет ни капли мягкости. Проклятие! - Вариан отвернулся к окну.
- Я знаю, что она притворяется сильной, - сказал Персиваль, - и очень рациональной. Но уверяю вас, это не так. Когда пришли эти люди, она чуть в обморок не упала, мне пришлось вытащить ее во двор на свежий воздух и прислонить к стене. Потом с ней случилась истерика…
- Персиваль!
- Действительно, сэр, потому что она всех осыпала бранью. Она сказала, что она для всех проклятие, и что все, кого она любила, мертвы, и меня тоже убьют, если она со мной останется. Лучшее, что она может сделать, - это выйти замуж за своего заклятого врага, потому что от него она избавится одним движением пальца. Потом она засмеялась и побежала в дом. Естественно, я счел себя обязанным последовать за ней. Я был уверен, что она может повредить себя. Было видно, что она не в своем уме.
Вариан круто повернулся к мальчику. Тот спокойно встретил его подозрительный взгляд.
- Ты считаешь, я поверю, что твоя кузина - кандидат в Бедлам?
- О нет, сэр. Я не хотел сказать, что она потеряла разум. Думаю, тогда были бы более очевидные симптомы, даже вы бы их заметили. Я имел в виду, что напряжение последних недель было для нее слишком велико, а она женщина, следовательно, нежное существо, и не способна думать логически.
Вариан поморщился. Ведь это он способствовал тому, что у нее мозги набекрень, не так ли? Но как же она была невозмутима, даже после того, , как он стащил ее с телеги и обращался с ней так грубо, что не мог об этом спокойно вспоминать! Он ожидал, что она станет кричать, обвинять, разорвет его на части своим острым язычком. Она вела себя ненормально, не так ли? То есть ненормально для Эсме. Слишком холодно и благоразумно. Это потому, что она погрузилась в свой искаженный внутренний мир? Не оттого ли она была такой отдаленной в эту последнюю, нескончаемую неделю? Он неуверенно посмотрел на Персиваля.
- Знаешь, - сказал Вариан, - я убедился, что у тебя и у твоей кузины не осталось ни крошки мозгов.
Персиваль опустил голову:
- Я очень сожалею, сэр.
- Я дал тебе уговорить меня поехать в эту сумасшедшую страну, я позволил ей убедить меня постоянно поступать вопреки собственным суждениям. Сегодня я дал ей обещание, которое, как ты считаешь, я не должен сдержать. Я обязался помочь ей остаться среди своих. Я обещал, - зло повторил он.
- Да, но это не в счет, потому что она солгала! То есть она не хотела обманывать, я уверен. Скорее, она не понимала, что лжет. Можно считать, что у нее амнезия. Правда? Когда она поправится, она все забудет.
- Это не одно и то же, мой мальчик, - со вздохом сказал Вариан. - В соседней комнате двадцать два человека, их прислал Али-паша, чтобы всех нас отвезти в Тепелену.
Эсме свирепо пихнула Петро локтем в толстый живот и прошла мимо него в спальню лорда Иденмонта.