Девочка спряталась поглубже в тростниках и стала наблюдать за ними. Люди были босиком, всего их было двенадцать человек. Они остановились на полянке и принялись медленно пританцовывать и размахивать руками, как птицы.
Послышалась тихая мелодия флейты. В руках у них появился некий сосуд, из которого пили все по очереди. Никто не произнес ни единого слова. По их таинственным жестам Ика догадалась, что это тайный ритуал.
И скорее всего, свидетели им были не нужны. Поэтому Ика вся сжалась и замерла на месте.
Когда сосуд был опустошен, фигуры образовали круг и продолжили медленный танец, двигаясь неторопливо и осторожно. Они простерли руки к луне, словно призывая ее спуститься на землю. Эти руки, связывающие небеса с землей, походили на бледных змей. Накидки были сброшены, и Ика увидела их нежные груди.
"Да, это ритуал", - с тревогой подумала она. И хотя нужно было убежать или отвернуться, зрелище притягивало и манило ее. Ей хотелось увидеть, что будет дальше.
Флейта заиграла быстрее, и женщины запели. Ика не могла разобрать их шепота, но отгадала намерения. Проходя по кругу, каждая женщина срывала с себя одежды; они танцевали обнаженные среди разбросанного платья.
Длинные, темные волосы свободно опускались на их плечи. Руками они проводили по своему телу, и движения их становились все более раскованными. Подул ветерок и донес до Ики незнакомый густой запах.
Опьяненная запахом и сладостной, чувственной музыкой, Ика заворожено глядела на эти извивающиеся тела. Постепенно, не сдерживаемые разумом, руки женщин приникали к грудям, к бедрам.
Ика заволновалась, ее руки и ноги тоже стали выделывать танцевальные па. "Язон", - пронеслось у нее в голове.
Одна из женщин с громким криком упала на землю. Тело ее извивалось, стоны вырывались из горла, она полностью забыла об окружающей реальности.
Затем, как будто очнувшись от наваждения, незнакомки собрали одежду и ушли прочь, оставив Ику наедине со своими желаниями. Ей страстно захотелось познать тайное наслаждение, девочка уставилась на свои руки, раздумывая, не могут ли они помочь делу.
- Это лунный танец, - прошептал кто-то позади нее. - Ты не должна была видеть его.
Ика обернулась, перед ней стоял тот самый молодой человек. От стыда ее кинуло в жар.
- Но может быть, я заблуждаюсь, и у тебя есть полное на то право, - добавил он, немного подумав. - Иначе почему наша Мать привела к тебе своего посланника.
Посмотрев туда, куда он показывал, Ика увидела длинную гадюку у своих ног. Змея будто улыбнулась и уползла загадочно прочь, как и танцовщицы.
Ее спаситель протянул руку.
- Не бойся, царевна. Змея приносит благословение. И мне стало спокойнее за тебя. Значит, правильно, что ты должна стать бычьей танцовщицей.
Ика хотела объяснить, что ее отец - Посейдон, но что-то заставило ее промолчать.
"Мне знаком этот танец", - удивленно подумала она и подала руку. До сих пор ее тело желало танцевать и покачиваться в таинственном лунном свете.
- Тебе нужно торопиться, - сказал он. - Необходимо проникнуть к танцорам до того, как появится стража. Вот, переоденься.
Ика оглянулась в поисках подходящего места для переодевания. Кусты были не выше пояса и не давали необходимого укрытия.
- Извини, - сказал он. - Я не подумал. На Крите мы не обращаем внимания на подобные вещи. Если хочешь, я могу отвернуться.
Он повернул голову, и Ика улыбнулась его словам. Он довольно вежливый, ее спаситель.
- Тебе следует подумать о новом имени.
Если бы он знал, как рада она наконец перестать считаться Дафной!
- Меня можно называть Икадория, - она решила произнести свое настоящее имя.
"Икадория", - повторил он.
- Хорошее имя. Тебе оно подходит.
Ика не слышала: она осматривала одежду.
- Здесь только юбка и ремень. Где остальное?
- На Крите женщины обычно открывают груди. Тебе нужно привыкнуть к местным обычаям, если хочешь остаться незамеченной.
Одно дело сменить имя, но она так долго одевалась по-мужски. Она не знала, как нужно женщине двигаться, вести себя.
Юбка была всего лишь набедренной повязкой. Она натянула ее, бедра оставались открытыми. Они были гладкими, совершенно без мускулов, и она поняла, что хвастливый Тезей был прав - природа берет свое. Скоро она превратится в настоящую женщину.
Сдерживая дыхание, Ика пыталась застегнуть узкий пояс. Она похлопала по плечу своего спасителя и спросила, для чего эта застежка.
- Для пустого тщеславия, - рассмеялся он. - Считается красивым иметь очень узкую талию, так что у нас стягивают ее ремнями, начиная с шести лет. Ты можешь этого не делать.
- Знаю, зачем ты принес такой узкий ремень. Хочешь, чтобы я не смогла съесть лишнего.
Он снова рассмеялся и протянул ей мешок. Внутри Ика нашла жареную козлятину. Она с жадностью съела ее и запила соком свежего персика.
Когда с едой было покончено, юноша погрустнел. Вздохнув, он наклонился, чтобы собрать ее прежнюю одежду.
- Ну что ж. Время идти.
Его грусть подчеркивала серьезность ситуации. Попасть в бычьи ямы к танцорам - это не шутка. Обратного пути не будет.
Спутник ее неожиданно остановился перед невысокой стеной.
- Если хочешь, можешь отдать мне твою печать. Если ее найдут вместе с твоей одеждой в гавани, то сочтут тебя утонувшей.
Ика с радостью отдала ему печать Дафны.
- Ты сможешь взобраться на стену? - спросил он извиняющимся тоном.
Она кивнула, потому что не смогла ответить вслух: слова застряли у нее в горле.
- Мы можем никогда больше не встретиться, - проговорила Ика наконец.
- Не бойся, - успокоил он ее. - Поверь мне, я не оставлю тебя на милость судьбы.
- Я обязана тебе жизнью, - Ика с трудом проглотила слюну и взглянула в обезображенное лицо. Как могло так случиться, что за столь недолгое время, она привязалась к этому незнакомцу? Ей уже тяжело прощаться с ним.
- Как мне тебя благодарить, если я не знаю даже твоего имени?
Он пожал плечами и повернулся ко дворцу.
- Наверное, для нас обоих лучше, что ты его не знаешь.
- Но почему? Кто ты? - настаивала она, но никто ее уже не слышал. Он исчез, поглощенный ночью, словно его и не существовало.
Ика взобралась по стене. Она уже скучала по этому непонятному человеку. На вершине стены девочка немного помедлила, оглядывая то, чему предстояло стать ее новым домом. В одном углу находилась кучка низких хижин, в другом - загоны для скота. В них злобно пыхтели быки. Они переступали с ноги на ногу, словно чувствовали ее присутствие.
Ика ощутила себя слишком молодой и неопытной, чтобы справиться с подобными животными. Все равно, что играть со смертью.
Но нельзя было поддаваться сомнениям. Она расправила плечи. Нужно спасать Дафну.
Глубоко вздохнув и моля богов придать ей смелости, Ика прыгнула вниз.
Язон ежился от холода в своей пещере и рассматривал странный предмет - выгравированный диск. Ему было приятно смотреть на него. Он нашел его у себя на груди, когда очнулся у берега моря. Эта вещь помогала ему думать, что когда-то у него была более счастливая жизнь, чем нынешнее серое, беспросветное существование.
Сейчас все сводилось к заботам о пище, воде и тепле. Из пещеры Язон выходил только по ночам и учился жить у тех птиц и животных, которые питались падалью. Конечно, плохо надеяться на объедки, но он ничего не умел делать и не знал, как самому добывать пищу.
Язон ворочался на грубой соломенной подстилке, пытаясь заснуть. Ему нечем было заполнить дневную пустоту, и он жил только в ожидании приятных сновидений.
Вот и сейчас он уже дремал. Сначала слышались чьи-то голоса, потом появился смутный женский образ. Наконец, он мог чувствовать незнакомку в своих руках.
Она была такой живой, такой теплой! Ее огромные темные глаза приглашали его, затягивали внутрь. Проваливаясь в них, он чувствовал, как боль его стихает. Вот его будущее, его дом. Только эта девушка может спасти его в этом злом мире, требующем его смерти.
Язон проснулся. Видение исчезло, а вместе с ним и надежда. Радостный хор голосов затих, и холод охватил его. Теперь он ощущал только вонь от гнилой соломы.
Потеря так разочаровала его, что он, снова погружаясь в бездну беспамятства, прокричал единственное слово, которое знал:
- Ика!
9
Спустя два года
Икадория оглядывала простиравшуюся перед ней равнину, прикрывая рукой глаза от яркого утреннего солнца. Как здорово наконец выйти из ям и очутиться в открытом поле. Она будто проснулась от зимней спячки и начинала новую жизнь.
Возле нее находились ее товарищи, они сжимали в руках веревки и сети. У всех было приподнятое настроение - наконец-то они вышли на охоту за быком. Перед тем как выступать на арене, новичок должен поймать быка.
Долгое время Ика жила только в ожидании этого момента. Она не хотела быть шутом, как ее товарищ Туза; у нее не было склонности развлекать публику или отвлекать внимание быка от упавшего танцора. Не хотела Ика быть и "ловцом", который должен страховать и поддерживать прыгунов. Нет, она хотела быть настоящей танцовщицей и поэтому должна поймать своего быка.
Во сне он предстал перед ней - огромный белый бык, его мускулистая туша возвышалась над горизонтом. Он гневно фыркал и топал ногами, но знал, что рано или поздно ему придется преклониться перед ее волей.
Когда она рассказала свой сон Тузе, тот засмеялся.
- Не говори о нем Челиосу, - сказал он. - Ведь он, глава прыгунов, слишком ревностно относится к своему положению.
Сейчас она снова услышала смех Тузы. Она обернулась и увидела его, вместе с Челиосом. Вдруг он рассказывает о ее сне? Но нет, она доверяет Тузе; почему же она сейчас засомневалась в нем? Он ее друг и, хотя любит порой пошутить, у него есть свои представления о чести, он никогда не предаст ее.
Ика сравнивала обоих юношей. Они были типичными минойцами, темными и стройными, с крепкими телами. Но от Челиоса исходила властность, а ее друг кипел от нереализованной энергии. Глава прыгунов говорил редко и целиком посвящал себя танцу; Туза же считал, что в мире и без того много интересного - столько разных удовольствий, достойных его внимания. И хотя Ика восхищалась Челиосом и завидовала его самообладанию, вспыльчивого Тузу она любила как брата.
Он первый познакомился с ней той ночью, когда Ика появилась среди танцоров, и, не скрывая усмешки, предложил ей помощь. Это он назвал ее "Дори", полагая, что выговаривать "Икадория" слишком долго.
Туза постоянно находился рядом с ней, он выяснил, где находится Дафна, часто докладывал о состоянии ее дел. Юноша выучил Ику критскому языку и объяснил ей местные обычаи, чтобы она могла сойти за местного жителя. Как он сказал, еще ни один чужеземец не становился настоящим прыгуном, греки могли надеяться стать только шутом или ловцом.
Милый Туза. О чем он разговаривает с Челиосом?
Но вот он оставил его и направился к их хозяину Пересубе. Ика покачала головой. Судя по их движениям - Туза чересчур раскован, а Персуба натянут и осторожен, - ее друг опять задумал какую-то проказу: ему так нравится дразнить сурового хозяина.
Потом Туза подошел к ней, улыбаясь от уха до уха. Ика нахмурилась. Ей тоже нравились его шутки, но как бы они не причинили им неприятностей. Грустно, конечно, но приходится признать - не все понимают юмор.
Челиос смотрел перед собой холодным, оценивающим взором. Глава прыгунов никогда не обвинял никого без причин, но сейчас был очень важный момент - священная охота, и веселое настроение он мог счесть святотатством. Он может сурово наказать Тузу.
- Осторожней, - сказал Туза, - если будешь долго смотреть на него, станешь такой же кислой, как наш хозяин.
- Меня беспокоит не Пересуба. Почему ты сердишь Челиоса?
- Ну, это своего рода трудная и почетная задача. Пойми, можно многое отдать в жизни, чтобы рассмешить этого человека.
- Он как-то не по-доброму смотрит на меня. Вот узнает, что я гречанка, и не пустит меня на арену.
- О горе, горе!
- Хоть раз в жизни побудь серьезным. Ты прекрасно знаешь, что я должна стать прыгуньей. Это моя единственная надежда попасть во дворец.
Он нахмурился.
- Глупая девчонка. Не нужно рисковать ради какой-то неблагодарной царевны. Я же сказал, что она живет в роскоши и исполняет роль Прорицательницы.
Это было ее больное место. Оба они знали, что по праву Прорицательницей должна была стать Ика. И тогда бы уж она попыталась вызволить Дафну из ям.
Но к чему попусту раздумывать о несбывшемся? Ика сделала все, что могла, чтобы сдержать клятву, ведь этим она доказывала себе, что Язон жив. Хотя бы в ее сердце.
- Я дала обещание, - повторила она упрямо вот уже в который раз. - Я должна найти Дафну. Это мой долг, Туза. Сколько раз тебе повторять?
- Да ну тебя! Давай поговорим о том, что твоему телу есть более достойное применение, - нашептывал он ей на ухо, - занятие более приятное, чем прыгать через дурацкого быка.
- Как ты можешь говорить такое! Неужели у тебя нет ума или сердца?
- Только греки могут так возражать, - он недвусмысленно подвигал бедрами и ухмыльнулся. - Мы, критяне, знаем истинную силу наших чресл.
Туза оценивающе посмотрел на ее груди. Ика покраснела и пожалела, что на ней только короткая юбочка танцовщицы, колеблемая ветром во всех направлениях.
- Ты понапрасну тратишь время, - продолжал он, подвигаясь ближе. - Разве тебе не пора подарить любовь кому-нибудь из мужчин?
В волнении она отступила.
- Не смейся надо мной. Ты же знаешь, я слишком худа и не представляю интереса для мужчин.
- Так было, когда я увидел тебя в первый раз, но сейчас… - он опять ухмыльнулся и подошел еще ближе. - Скажи только слово, и я с радостью докажу, насколько ты желанна.
Она вытянула руку, чтобы остановить его.
- Я знаю, ваши люди считают любовь такой же потребностью тела, как еда или сон, но я не могу отдаться первому встречному. Я хочу сохранить себя в чистоте для любимого человека.
- Ты думаешь, твоя девственность такой уж бесценный дар? - Он схватил ее за руку. - Это бесполезная трата… нет, это преступление. Преступление против природы. Мы должны воспроизводить себе подобных, вот почему Мать Земля сделала это занятие таким приятным.
- У нас разные взгляды. Давай не будем больше затрагивать этот вопрос. Я люблю тебя как брата, Туза. Не порть наших отношений.
Он крепче сжал ее руку.
- Разве я что-то порчу? Внутри тебя я вижу дикое, чувственное существо и могу расшевелить тебя. Позволь мне сделать это, - прошептал он, и его дыхание коснулось шеи девушки. - Разреши мне сделать из тебя женщину, как того хочет Мать Земля.
Ика мысленно перенеслась в ту ночь, когда была свидетельницей тайного ритуала. Жрицы извивались всем телом, кричали от наслаждения и таинственного желания, сущность которого она не могла понять.
Испуганная девушка отдернула руку.
- Туза, остановись. Прошу тебя.
Он посмотрел на нее с гневом.
- Это все из-за того героя, грека. Я презираю его за то, что он требует от тебя подчинения и такой верности.
Она покачала головой, удивляясь его горячности.
- Не ругай Язона. Виновата только я.
- Он заставил тебя дать неисполнимое обещание и связал тебе руки. О богиня, если бы он не был уже мертв, я бы сам убил его.
Она хотела возразить, что Язон жив, но гнев Тузы был угрожающим и даже зловещим.
- Я должен идти, - вдруг сказал он, отвернулся и направился к оливковой роще.
Говорили, что Туза часто ходит возносить молитвы змеям, обитающим в этой рощице. Это было небезопасно - царь запрещал подобные ритуалы, и на Тузу могли донести. Но он все-таки ходил в рощицу, обычно рано утром или поздно вечером, когда Мать Земля охотнее всего внимает молитвам.
Ика окликнула его.
- Ты не собираешься сбежать сейчас? Пересуба закует тебя в оковы, если ты пропустишь священную охоту.
Он оглянулся.
- Я вернусь вовремя. Ведь тебе снилось, насколько я помню, что белый бык появится после полудня.
- Не ходи туда молиться. Тебе может угрожать опасность.
- Твой страх такой очаровательный. Но успокойся, пожалуйста. Я иду в деревню. Там у меня семья и друзья, которых я уже давно не видел. Разве на моем месте ты бы не побежала домой? Разве не захотела бы увидеть улыбку матери?
"Мать", - сказал ее внутренний голос. Ика представила себе все то, чего у нее никогда не было - семью, очаг, материнскую любовь.
- Туза, возьми меня с собой, - нежно попросила она, охваченная неожиданной тоской.
Он с удивлением посмотрел на нее, а затем покачал головой.
- Ох, Дори, если бы это было возможно.
- Почему нет?
- И мне-то нелегко сбежать. Да так и безопаснее. - Он поспешил к рощице, давая понять, что хочет побыстрее избавиться от нее.
Ее друг Туза бросил ее? Не желает ей ничего объяснять? Ее как будто ударили, когда он так резко повернулся и ушел. Неподалеку стоял Челиос и холодно смотрел на нее.
"Безопаснее", - сказал Туза. Но для кого безопаснее?
Туза думал о своей греческой подруге, надеясь, что за время его отсутствия она не совершит какой-нибудь необдуманный поступок. Бедная, ничего не подозревающая Дори. Во многих отношениях она напоминала ему местных жителей - они слишком наивны и доверчивы. Как и критяне, она верила, что все люди руководствуются только чистыми побуждениями. Девчонка не подозревает, что есть хитрые и злобные люди, коварно пользующиеся чужой доверчивостью.
"А кто ты, чтобы возмущаться? - говорила ему его совесть. - Разве ты сам не скрываешь от нее свои замыслы?"
Туза убеждал себя, что поступает так из лучших побуждений. До сих пор перед ним стояли огромные черные глаза девушки, умоляющие его взять ее с собой.
Как слепо она ему доверяла, не понимая, что он защищает свою недостойную шкуру. Никто, а тем более Дори, не должен знать о его донесениях, посылаемых во дворец.
"Я делаю доброе дело, - продолжал он себя тешить. - Дори когда-нибудь оценит это". Он был уверен в этом, ведь он был свидетелем ее появления в ямах. Как священный голубь, девочка упала ему в руки, освещенная лунным светом - дар небес. И он вправе распоряжаться этим даром.
- Туза! - На тропинке появился его старший брат; он обхватил его, как медведь, своими огромными узловатыми руками. - Вот так встреча! Откуда ты узнал, что ты нам очень нужен, малыш?
Туза высвободился из его объятий, стараясь не морщиться при упоминании его детского прозвища. Как самый младший и самый слабый из десяти здоровых и крепких братьев, он привык прятать свои чувства под насмешливой улыбкой.
- У меня к тебе просьба, Янос. Мне нужно отправить во дворец послание.
Брат нахмурился.
- Мы и так слишком заняты. Ты не можешь сам пойти во дворец?
- Если бы мог, разве пришел бы сюда? Мне нужно вернуться в лагерь до начала священной охоты.
- У нас своя охота. - Лицо брата приобрело суровое выражение. - Каждую ночь с гор к нам спускается великан. Уже то плохо, что Он забирается в наши сараи, пугает женщин и детей, но он добрался теперь и до погребальных пещер. Ты же понимаешь, мы должны охранять могилу матери.