Лорна молча наблюдала, как раздвинулась бисерная занавеска и вошла Захра. Она была уже без чадры и улыбалась, а это явно свидетельствовало о том, что шейха поблизости не было. Служанка подошла к постели и вполголоса поздоровалась. Ее хладнокровная реакция на случившееся заставила Лорну предположить, что ей, по всей видимости, приходилось прислуживать здесь и другим женщинам.
От этой мысли Лорна покрылась жарким румянцем и с трудом смогла ответить, когда Захра поинтересовалась, хорошо ли лелла спала. В этот момент на волосы Лорны упал солнечный лучик, и арабка застыла, пораженная их сиянием. Потом взгляд ее карих глаз остановился на шелковой ткани, которой покрывалась Лорна, и, прищелкнув пальцами, служанка бросилась к комоду и достала оттуда прелестное платье. Без возражений Лорна позволила надеть его на себя. Платье, очевидно, было из шифона и от него шел нежный аромат духов.
- Чье оно? - Лорна мяла в руках шелк. - Скажи же мне!
Во взгляде Захры читалось явное замешательство.
- Неделю назад, лелла, мимо проходил караван; там принц Касим и купил платья и благовония, чтобы потом отвезти во дворец, Тюркейе.
Тюркейя! При этом экзотическом имени Лорна сразу же представила себе образ гибкой, стройной красавицы с волосами, как вороново крыло, и почувствовала, что прохладный шелк жжет ей кожу.
- Принц приказал, чтобы кое-что из этих вещей принесли сюда, для леллы. - Служанка показала на кедровый комод. - Разве лелле не нравятся такие красивые вещи?
- Я предпочла бы выпить кофе, а потом принять горячую ванну.
- Ванну? - Захра захлопала длинными черными ресницами. - Да ведь лелла уже принимала ванну вчера вечером!
- И лелла примет еще одну сегодня утром! - В этот момент Лорна сообразила, что она ведь не в отеле, а в пустыне, где воды может не хватать. - Захра, мне бы очень хотелось принять ванну, если, конечно, воды достаточно.
- Мы всегда становимся лагерем у колодца, - откликнулась девушка, а на лице ее было написано:
"Если так часто мыться, то и вода скоро кончится!".
- Мерси, - Лорна улыбнулась служанке, которая была все же славным существом и единственно возможной подругой здесь. Вспомнив шейха, Лорна снова ощутила свою беспомощность, а шелковое одеяние только усиливало это ощущение. К тому же шейх купил его в подарок другой девушке, а Лорна оказалась на его пути лишь волею судьбы. Снова вспомнились вчерашние события, она вновь как бы ощутила силу его рук, и у нее вырвался слабый сдавленный стон…
- Я напугала леллу? - Это вернулась Захра с подносом.
- Нет… все в порядке. - Разве Лорна могла испугаться кого-то или чего-то больше, чем шейха? Только при мысли о его властном лице сердце ее начинало испуганно колотится.
Захра установила поднос на кровати. Лорне безумно хотелось только кофе; наливая себе из медного кофейника с длинным носиком, она сказала служанке, чтобы та унесла еду.
- Я не голодна, только пить очень хочу. Должно быть, это воздух пустыни вызывает у меня такую жажду.
- Лелла еще не привыкла к пустыне? - Захра совершенно спокойно подняла кибр, валявшийся на табурете, а у Лорны, наблюдавшей за нею, вся кровь прихлынула к щекам.
- Я приехала из страны, где солнце гораздо прохладнее, а песок можно найти лишь на морском берегу. - В голосе Лорны слышалось тихое отчаяние. Англия, монастырь, школа, затем год в Париже с больным отцом. Откуда ей было знать, что паломничество на Восток навлечет на нее такую беду, о которой она теперь страшилась даже думать? Ее, презиравшую мужчин и превыше всего ценившую свою свободу, теперь этой свободы лишили. И сделал это человек, которого ее чувства нимало не трогали!
- Лелла должна поесть, не то принц Касим будет гневаться на меня, что я плохо смотрю за вами. - Захра подняла крышку с блюда хрустящих риссолей. - Разве такая еда не придется по вкусу лелле?
Пряный аромат риссолей достиг ноздрей Лорны, и она поняла, что все-таки хочет есть.
- Похоже, указующий перст вашего шейха действует даже в его отсутствие, - заметила она, принимаясь за еду.
Служанка уставилась на нее, словно не понимая, как можно в таком тоне говорить о ее хозяине.
- Захра, - сердце у Лорны колотилось от волнения, - ты поможешь мне убежать?
Девушка отшатнулась от постели точно так же, как слуга шейха минувшим вечером. Она завесила глаза длинными ресницами, а вся ее манера держаться мгновенно переменилась: из дружелюбной стала почти враждебной.
- Пойду поставлю воду для ванны лелле. - И выскользнула, превратив слабый лучик надежды в глыбу льда, придавившую сердце Лорны.
Как они все боятся его! Его власть над ними так велика, что никому и в голову не приходит спросить, а почему, собственно, в этом шатре находится молодая англичанка. Похоже, все считают, что этим он оказывает ей честь!
Оттолкнув поднос, Лорна выскользнула из кровати. В алькове, где стояла большая медная лохань, обнаружился еще и маленький комодик. Девушка огляделась, снова отметив, в какой безупречной чистоте содержится здесь все. Принц Касим бен Хусейн оказывается брезглив; хоть какое-то, маленькое, утешение…
Она расхаживала взад и вперед по ковру, утопая босыми ногами в рыжеватой шкуре леопарда. Эта пустыня - предмет ее детских мечтаний, куда она так рвалась, - предала ее и жестоко ранила. Лорна чувствовала себя птицей, попавшей в клетку.
Девушка улеглась на шкуру, погрузившись в мех и подложив под голову диванную подушку. Волосы, шелковистые и золотистые, рассыпались по лицу; сквозь полупрозрачную ткань платья просвечивала белая кожа.
В такой позе и нашла ее Захра, вернувшаяся с медными чайниками горячей воды.
- Лелла плачет? - Служанка прикоснулась к ее волосам, и Лорна повернула к ней сумрачное лицо с совершенно сухими, хоть и затуманенными глазами.
- А ты считаешь, я должна улыбаться? - спросила она.
- Но шейх очень мужественный и красивый. - Захра смутилась. Как и любую арабскую девушку, ее воспитали в убеждении, что мужчины - высшие существа. Ей было невдомек, что Лорна не из тех девушек, что сдаются первому встречному и без звука подчиняются его воле.
- Шейх Касим - самый жестокий человек из всех, с кем мне приходилось сталкиваться, - с горечью произнесла Лорна. - От всей души желаю ему познать страдание.
Большие карие глаза Захры с ужасом уставились на Лорну.
- Сиди Касим вовсе не жесток со своими людьми…
- Я видела, как он запорол человека. - Лорну передернуло при этом воспоминании.
- Тот человек, верно, заслужил наказание, а лелла должна понять, что здесь, в пустыне, законы совсем другие, чем в городе.
- Наверное, это пустыня так ожесточает людей, - прошептала Лорна.
Захра пожала плечами: ей были совершенно чужды понятия этой юной англичанки о жестокости. Она наполнила лохань горячей водой, от которой еще шел пар, и опять капнула в нее ароматного масла, сделавшего воду мягкой и мыльной. Взяв губку со стоящего рядом низкого столика, девушка молча посмотрела на свою госпожу.
- Я прекрасно справлюсь и сама, - заверила ее Лорна.
- Я вымою леллу, как делают у нас в хаммане, и кожа леллы разрумянится. Очень приятное ощущение… так расслабляет…
- Нет… - Лорна была слегка шокирована. - Я предпочитаю мыться сама.
- Лелле не надо стесняться. - Захра говорила с ней, как с ребенком. - Зачем стыдиться, если на теле нет никаких изъянов.
"Весьма эстетическая точка зрения", - вынуждена была признать Лорна про себя, но тем не менее, пока она раздевалась и усаживалась в ароматную воду, щеки ее все еще пылали.
Захра натерла ее губкой, слегка шершавая поверхность которой вызвала у Лорны удивительное ощущение внутреннего жара и восхитительной свежести одновременно. Служанка избегала ее взгляда и не подняла глаз, даже когда Лорна вскрикнула от боли: губка случайно коснулась синяка на правой руке, выше локтя. Эта темная отметина на белой коже была следом гнева шейха после того, как она кинулась на него с кинжалом. Лорна потрогала синяк пальцем и порадовалась тому, что и ей удалось оставить на теле шейха свою отметину. Кинжал все-таки оцарапал его, и там, наверное, есть маленький шрам.
Вымытая, завернутая в банное полотенце, девушка стояла и задумчиво рассматривала свои бриджи и рубашку. Бриджи можно было вычистить, сапожки - тоже, а вот рубашка явно нуждалась в стирке.
Опустившись на колени у кедрового комода, Лорна принялась перебирать его содержимое. Среди разнообразных шелков и бархатов там обнаружилась голубая парчовая туника без рукавов, которую можно было использовать как блузку, заправив в бриджи. К тунике были приложены шелковые шальвары… но нет, будь она проклята, если наденет их.
Напрасно Захра старалась уговорить ее надеть весь наряд.
- Я не одалиска, - оборвала ее Лорна непререкаемым тоном. - Не стану носить прозрачные штаны, и все тут!
- Если вы рассердите принца Касима, то увидите, каким недобрым он может быть. - Захра опустила ресницы. - Мужчины - они такие, у них свои привычки.
- Ты хочешь сказать, что им просто нравится быть такими, со своими привычками? - Лорна натянула сапожки и застегнула пояс у бриджей. Из туники получилась прехорошенькая свободная блуза, а ткань, переливающаяся всеми оттенками голубого, была просто великолепна. - Ты еще слишком молода, Захра, чтобы хорошо знать мужчин, их потребности и привычки.
- Я замужем, - ответила та застенчиво. - Мой муж Юсуф - табунщик, стережет лошадей; очень важное дело, потому что сиди Касим очень любит лошадей, и его лошади - лучшие на много миль.
Лорна с удивлением рассматривала служанку. На вид ей не было еще и семнадцати, а она уже несла на своих плечах тяжесть домашней работы и покорно подчинялась воле своего мужа.
- Теперь я понимаю, почему вчера вечером на тебе была чадра, - сказала Лорна. - Арабы не любят, когда их жены показывают свои лица другим мужчинам, а ты очень хорошенькая.
Захра покраснела, и нежный жар румянца, окрасивший золотистую смуглоту кожи, сделал ее еще краше.
- Юсуф очень добр ко мне, - произнесла она.
- Еще бы! Ведь ему просто повезло иметь такую жену.
Лорна подошла к зеркалу и бросила на себя взгляд сбоку. В этой тунике без рукавов, мягко поблескивавшей на ее светлой коже, с аккуратно расчесанными белокурыми волосами она была похожа на изящного мальчика-пажа из свиты какого-нибудь языческого короля. Кладя на место гребень, девушка неожиданно обнаружила агал, забытый шейхом на комоде, и отшатнулась от него, словно от свернувшейся змеи. Правда, через несколько минут она благополучно забыла о нем, желая побыстрее уйти из гарема, пусть всего лишь на другую половину шатра.
Подойдя к бисерной занавеске, Лорна остановилась.
- Ты не должна одна вытаскивать эту огромную, тяжелую лохань, - сказала она служанке, приводившей все в порядок после мытья. - Я пришлю Хасана помочь тебе.
- Лелла добра, - произнесла та, ласково улыбаясь.
- Лелла глупа! - вырвалось у Лорны. - И упряма, как ослица. Я, Захра, не послушалась друга, который умолял меня остерегаться пустыни с ее опасностями.
Бисерная занавеска прошелестела и Лорна снова оказалась в главной половине просторного шатра. Наружная занавеска была подвернута, и внутрь потоком лилось солнце, освещая белую хламиду Хасана, который как раз вошел и вежливо приветствовал ее.
Лорна напряженно смотрела на открытый вход. Кажется, вот она, возможность сбежать. В своем отчаянии девушка готова была пешком уйти в пустыню, только бы избавиться от Касима бен Хусейна.
Хасану было ведено помочь Захре вынести лохань с водой, и он повиновался с непроницаемым лицом. Выйдя из шатра, Лорна огляделась. Нетерпеливый взгляд наткнулся на человека, небрежно привалившегося к груде седел. У него было худое, какое-то ястребиное лицо, и как только девушка вышла и направилась к главной площади лагеря, он тут же последовал за нею. Она оглянулась, и снова этот человек показался ей похожим на ястреба.
Лорна задержалась у лагерного костра, по краю которого выстроились в ряд закопченные от дыма кофейники с длинными носиками.
- Полагаю, вам приказано следовать за мной как тень, - произнесла она по-французски.
Араб слегка наклонил голову; на смуглом, обожженном пустынным солнцем лице резко выделялись крючковатый нос и скулы. Белоснежные одежды только подчеркивали эту черноту лица, и Лорну поразило, что он гораздо больше похож на араба, чем шейх.
- Я не желаю, чтобы меня охраняли словно пленницу, - заявила она.
- У меня есть приказ, мадам. - По-французски он говорил с резким акцентом.
- Sans duote. Его высочество просто обожает раздавать приказы!
- Мадам может прогуляться и осмотреть лагерь.
- А могу ли я прокатиться верхом на одной из хозяйских лошадей?
- Боюсь, нет, мадам, пока сиди Касим не даст разрешения.
Лорна прикусила губу, чувствуя, как в ней все сильнее разгорается ненависть к этому сиди Касиму. Она пошла дальше, высоко держа белокурую головку и ощущая на себе взгляды обитателей лагеря; дети украдкой поглядывали на нее, высовываясь из-за длинных ярко-синих материнских юбок.
Несколько гончих лениво развалились на клочках тени, а за изгородью сгрудились молодые жеребята. Они были такими гладкими, блестящими, ухоженными, что Лорне безумно захотелось погладить одного из них. С какой радостью она ускакала бы на любой лошади от этого человека, который держит ее в плену как свою добычу!
И, словно прочитав ее мысли, араб повел девушку в тень зеленых пальм, оберегавших колодец. Проходя под ними, Лорна опять подумала, что еще вчера она была свободна, как птица. Тогда ей и в голову не приходило, что оазис Фадна подтвердит свою славу дурного места.
Фадна… Рок. Возможно, она и ошибается, но, скорее всего, ее просто ослепили то счастье, вдохновение и душевный покой, которые обрел здесь ее отец.
- Пожалуйста, отведите меня обратно, - попросила Лорна своего надсмотрщика с настойчивостью, которую тот ошибочно принял за нетерпеливое желание поскорее снова оказаться в шатре шейха. Улыбка тронула его губы, когда он худыми пальцами прикасался к своему лбу и глазам, как бы говоря, что он - ее раб и ее желания - его желания.
Девушка заметила эту улыбку, и на ее щеках вспыхнул румянец.
Вернувшись в шатер, она бросилась на диван и принялась внимательно рассматривать каждый предмет, каждую мелочь в убранстве. Лампы оказались весьма искусной работы, ковры сияли яркими, чистыми красками, орнамент на медных и латунных вещах отличался изысканностью.
Диванные подушки, ковры, роскошные портьеры, - все дышало стариной, а вот небольшой шкаф с книгами и письменный стол в уединенном уголке шатра были вполне современными. Стол украшала перламутровая инкрустация; его многочисленные ящички и привлекли внимание Лорны.
Поколебавшись с минуту, она поднялась и подошла к столу. Кончиками пальцев провела по золоченым инициалам кожаного несессера с письменными принадлежностями, а потом попыталась один за другим открыть ящички. Все они оказались заперты, кроме одного.
Лорна выдернула его полностью и стала рассматривать, вертя в руках. Внутри ящичка поблескивали какие-то предметы, и девушка принялась вынимать их, затаив дыхание от волнения. В руках у нее оказались медальон на цепочке и распятие из слоновой кости, подвешенное к четкам из множества крошечных бусинок. Лорна открыла медальон и увидела миниатюру, на которой была изображена молодая женщина с классической прической и с прекрасными слегка раскосыми глазами.
"Моя мать была родом из Испании", - вспомнила она слова своего похитителя.
Его мать - прелестное создание с чувственным изгибом губ; женщина, по своей доброй воле согласившаяся вести замкнутую жизнь гаремной жены… Она, наверное, обожала своего мальчика, но не дожила до того, чтобы увидеть, в какого красивого и безжалостного мужчину он превратился.
Лорна закрыла медальон и вместе с распятием положила его обратно в крохотный ящичек. Затем сунула руки в карман бриджей. Тот факт, что ее похититель получил хорошее воспитание и образование, только усиливал всю гнусность содеянного им. Девушка с безнадежным видом уставилась на открытый вход в шатер… Там, снаружи, были люди, множество людей, но никто из них не захочет помочь ей бежать.
Через час или два он вернется в лагерь и широким шагом войдет в шатер. Лорна четко представляла его: сильного, высокого, опаленного солнцем, полного мужественной грации. Девушку затрясло при мысли, что опять придется смотреть в эти желтые, как у леопарда, глаза. Силы, казалось, оставили ее; она упала на диван и зарылась лицом в подушки.
- Пусть его сбросит лошадь и он сломает себе шею! - умоляюще прошептала она.
Глава 6
Звяканье верблюжьих колокольчиков прервало послеполуденный сон лагеря.
Лорна тоже проснулась и села среди диванных подушек, поправляя волосы. В шатре стало сумрачно, и она поняла, что день на исходе. Встав с дивана, направилась к выходу, чтобы полюбоваться закатом.
Женщины в длинных одеждах хлопотали у костров; неизвестно откуда появившиеся всадники увеличивали эту вечернюю суету. Топоча ножками, пробежал малыш, но тут же оказался подхваченным сильными отцовскими руками. Невнятное бормотание гортанных голосов смешивалось в вечернем воздухе с позвякиванием серебряных подвесок на лошадиной сбруе, и над всем этим пустынным бытием неистово полыхал красно-золотой закат.
Лорна стояла, полускрытая входной занавеской шатра, и с интересом наблюдала за разворачивавшейся перед нею картиной жизни лагеря. От костров поднимался дым, смешиваясь с ароматом кофе и пряным запахом мяса, которое тушилось в горшках, подвешенных над огнем. Жалобно звенели струны какого-то музыкального инструмента; мелодия была странной и чуждой.
В другое время и в другой ситуации Лорна, без сомнения, была бы очарована живописностью этого лагеря, но теперь… Солнце стремительно уходило за горизонт, в воздухе разливалась прохлада; уже совсем скоро вернется шейх… Она старалась не думать об этом, рассеянно слушая болтовню женщин, шедших с кувшинами от колодца. Походка их была грациозна, а браслеты на щиколотках нежно позванивали в такт плавным шагам.
В болезненной вспышке красок умирало заходящее солнце… Природа хранила в себе все: страсть и жестокость, красоту и печаль.
Последний луч угас, оставив в небе трепещущие, мучительно-алые штрихи. Ночь наступила почти сразу, и над лагерем зажглись звезды.
В этот момент Лорна заметила, что из пустыни к лагерю мчались трое всадников в плащах; и вскоре лошади, сверкая серебряной сбруей, влетели в освещаемое кострами пространство.