Пробелы в образовании он стремился восполнить постоянными занятиями, и с годами его знания стали универсальными. Несмотря на его доброту и щедрость, говорили, что он корыстолюбив. Однако деньги ему нужны были только для того, чтобы проявлять свою щедрость и удовлетворять свои страсти. Те, кто доставал ему деньги, были ему всегда приятны и желанны. А когда деньги доставались ему незаконно, он всегда старался свалить вину на других.
Тяга к удовольствиям и тщеславие были основными чертами его характера, однако удовольствия всегда стояли на первом месте и очень часто пересиливали тщеславие. Тщеславие и желание добиться внимания и восхищения всего света часто заставляли его заниматься всякой ерундой, из-за чего ему приходилось бросать действительно первостепенные и имеющие важные последствия цела.
Так, например, с его страстью к строительству, в чем проявлялись его несомненные способности, его штанам часто мешало желание угодить всем сразу, поэтому ему не удавалось закончить многое из того, что он начинал.
Тот, кто хотел понравиться ему и показаться полезным, легко добивался этого и мог надеяться, что надолго останется у него в милости. Однако он никогда не вмешивался в ссоры своих придворных и предоставлял им возможность выпутываться самим. "Эта линия поведения часто приводила в ярость его куртизанок и даже самих министров. Однажды он воздержался при принятии важного решения и вернулся к нему только тогда, когда у него сложилось совершенно другое мнение. Ему можно было говорить правду, но только с глазу на глаз и без малейшей фамильярности. Он очень ревниво относился к своему авторитету и к своей популярности, во время вечеринок не позволял себе ничего лишнего, однако в то же время от него самого не ускользало ничего. Он нелегко забывал обиды, однако прощал их. Он хорошо знал своих придворных и так разговаривал с ними, что каждый считал, что знает мнение обо всех остальных, однако не знал, что он думает о нем самом. Те, кто обращался с подчеркнутым почтением к его сану, ни в чем не знали отказа. Однако этим пользовались в основном проходимцы. Он никогда не делал ничего со злым намерением, однако его можно было легко перетянуть на свою сторону. Он был очень деликатным, казалось, даже не замечая этого, но очень ревниво относился к чужой славе. Будучи лукавым насмешником, он настраивал друг против друга министров и слуг, и каждый считал, что только он его любимец. Он всегда был любезным и коммуникабельным, и его отношение к дамам было безупречным. Сначала Август не допускал двусмысленностей в их присутствии, однако с годами стал более снисходительным. Он хотел стать вторым Алкивиадом и одинаково проявить себя в добродетелях и пороках. Король находил много радости в балах и любовных похождениях, всегда при этом хотел все сам расписать до мельчайших подробностей, однако только создавал себе и другим лишние хлопоты, беспокойство и беспорядок. Пока он не создал Совет министров, в его делах царил хаос, и его посланники при иностранных дворах часто работали друг против друга, запутавшись в его противоречивых инструкциях. Он считал себя очень хитрым, однако это было совершенно не так, иначе дела у него шли бы значительно лучше.
Среди развлечений первое место у него занимали любовные интриги. Как своих фаворитов, он баловал и своих куртизанок. И те и другие чаще всего пользовались его слабостями, моментально наглели, начинали ему перечить и в конце концов быстро надоедали. По его собственному признанию, он не относился к рьяным искателям приключений и находил не слишком много удовольствия в любви. Однако хотел, чтобы другие принимали его за ловеласа. У него было множество галантных похождений, однако в большинстве случаев они легко начинались и так же легко заканчивались. Чтобы придать им романтический оттенок, он сам себе придумывал многочисленные сложности и окружал свои похождения, особенно вначале, ореолом таинственности. Он изображал ревность, но на самом деле это было ему не свойственно. Обычно имел дело с женщинами, которые побывали в объятиях у многих, не брезговал даже обычными потаскухами. Его любовницы думали, что он любит их так, как он им об этом говорил, однако "они были ему нужны только для удовлетворения его сладострастия, и пока эта страсть владела им, он был готов на все, чтобы не испортить себе удовольствия. Терпеливо перенося прихоти своих любовниц, что они принимали за излияния его любви (и что он тотчас замечал), он легко оставлял их, как только их наглость начинала превосходить определенные пределы, что было вполне благоразумно. Тогда его осуждали за то, что он так изменчив".
Точно так же обстояло дело с его министрами. Когда они считали излишним следовать его указаниям и начинали действовать по своему усмотрению, он переставал доверять им, и они теряли его милость. Тех же, которые действовали в соответствии с его взглядами, он поощрял и продвигал.
Вот так в высшей степени противоречиво изображают Августа его фавориты. Он всегда хотел быть великим завоевателем и главнокомандующим. И в своих мемуарах писал, что в юности называл себя Атлантом, Он был "храбрым, как его шпага", и в то время, как его отца называли саксонским Марсом, его называли саксонским Гераклом и Самсоном, а турки окрестил его "Железной рукой", точно так же, как они называли его врага и двоюродного брата Карла XII Шведского "Железной головой".
Тем не менее в качестве главнокомандующего он не добился никаких успехов ни в битвах с турками, ни в битвах со шведами. У него не было способных генералов. Отличился только Шуленбург, в будущем венецианский фельдмаршал. Однако и он потерпел поражение в войне со Швецией, когда саксонская армия была полностью деморализована. Она не признавала, как указывал Шуленбург, ни дисциплины, ни субординации, ни законов. Офицеры постоянно нарушали устав, постоянно пьянствовали, не подчинялись генералам и при этом еще имели заступников при дворе.
Уже в июле 1695 г., когда Август находился в Вене, откуда он собирался отправиться на войну с турками, английский посланник в Дрездене Степни писал своему венскому коллеге Лексингтону, что Август занят только пьянством и балами:
"Я очень хотел бы, чтобы он прекратил эту праздную жизнь и вернулся к своим делам, если он хочет быть принятым подобающим образом у императора. Однако я начинаю думать, что он возьмет с собой в лагерь биллиардный стол и бальный зал". Август хотел поле боя и войну тоже превратить в праздник и предполагал, что знаменитый Мюльбергский лагерь не что иное, как место проведения военного праздника...
Он был также никудышным государственным деятелем. Необыкновенно суеверный, он постоянно читал астрологические книги, искал философский камень, чудовищные настойки на золоте, верил в предсказание мечтателя Пауля Гребнера, который обещал ему господство над всей Восточной Европой. В 1696 г. он должен был стать королем Польши, потом немецким и греческим императором, умереть в Адрианополе и быть похороненным в Константинополе. Ему должна была покориться даже часть Азии, а династии Дании, Гольштейна к Вюртемберга должны были стать его вассалами, и только Бурбоны могли бы сравниться с ним в могуществе.
В действительности из всего этого он смог на будущий год добиться только польской короны, да еще один вюртембергский принц, герцог Фердинанд-Вильгельм, поступил к нему на службу. Когда в 1697 г. на одном из карнавалов король появился наряженный султаном в сопровождении отряда янычар, он этим символически выразил свои устремления. Польская авантюра полностью провалилась, она стоила ему миллионов, было потеряно много людей и снаряжения, и все его планы рухнули. Одна только церемония восхождения на трон стоила ему 11 миллионов талеров, и отчеканенная в то время медаль с сатирическим рисунком изображает крестьянина, катящего в тачке девочку, с надписью: "Я везу Саксонию в Польшу".
Чтобы раздобыть средства для занятия польского трона и удержания его, пришлось сделать заем у Голландии, продать некоторые государственные земли и ввести новые налоги. А в общем завоевание польской короны стоило Саксонии 88 миллионов талеров, 40000 людских потерь и 800 пушек. А когда Карл XII был разбит царем Петром, Август снова появился в Польше, по-прежнему оставаясь мнимым королем.
Он проводил сугубо династическую и эгоистическую политику и был похож на восточного деспота: все должно было служить ему и его прославлению. Придворные поэты Бессер и Кениг воспевали его подвига в высокопарном стиле, свойственном эпохе.
Под его покровительством расцвели промышленность и ремесла в стране, царила свобода верований. Он способствовал превращению Дрездена в первый город ярмарок в Германии и благодаря своей любви к роскоши превратил его в самый посещаемый иностранцами город в стране. Однако принадлежащая ему страна испытывала трудности из-за его многочисленных территориальных претензий и неправильного понимания стоящих перед страной задач, как это обычно говорится, и при нем было утеряно решающее влияние протестантской церкви...
Графиня фон Кенигсмарк не была чужой при дрезденском дворе. Август, который был на короткой ноге с ее пропавшим братом Филиппом-Кристофом, уже видел ее раньше, однако так и не сблизился с ней. На этот раз он в нее влюбился и стал добиваться ее расположения. Когда она приехала, чтобы просить о помощи в деле брата, он был в Лейпциге, потом отправился на охоту под Мейсен, и только через месяц Аврора смогла поговорить с ним, уже обеспечив себе благоволение его матери и супруги. Он обещал ей свое содействие и попросил остаться в Дрездене, пока ситуация не прояснится.
В своей книге "Галантная Саксонка" Пельниц изобразил в общих чертах любовную интригу Августа и Авроры, и, как всегда у него, правда перемешана с вымыслом. Сначала Аврора отклонила притязания Августа и этим, естественно, воспламенила его еще больше. Он обратился к своему духовнику, знавшему его еще с юношеских лет, который объяснил ему, что такая великосветская дама, как графиня фон Кенигсмарк, никогда не сдастся после первого же приступа. Пельниц украшает весь ход событий цитатами из писем курфюрста, ответами на них, интимными разговорами в свойственном этому писателю духе и рассказывает, что в конце концов Аврора оказала Августу свое расположение, после чего он задаривает ее ценными подарками и приглашает в свой охотничий замок Морицбург, чтобы достойно принять там.
Вскоре после этого графиня последовала туда в окружении красивейших придворных дам, одетых, как амазонки. К своему удивлению, она увидела, что недалеко от находившегося рядом с Морицбургом леса появился дворец. Его совсем недавно здесь не было. И когда ее карета подъехала к этому замку, створки ворот распахнулись, появилась Диана (госпожа фон Байхенлиген), окруженная своими нимфами, приветствовала богиню Аврору и пригласила ее в замок, чтобы принять клятву верности лесных богов. Аврора со своей свитой проследовала в огромный зал, увешанный картинами, представлявшими различные сцены из жизни богов охоты, как, например, "Смерть Эндимиона" и "Наказание Актеона".
С приближением часа обеда, пол раздвинулся и появился стол, уставленный дорогими яствами, на котором также возлежали обе богини со своей свитой. Вскоре зазвучали гобои, флейты и дудки, возвестившие прибытие бога Пана (самого Августа) с его фавнами и другими лесными богами, роль которых исполняли самые галантные придворные. Пан уселся перед Авророй и стал забавлять ее с таким же рвением и пылом, как его свита амазонок и нимф.
После обеда во дворе раздался собачий лай и звуки рожков: егеря со сворой собак подняли огромного оленя. Пан, Аврора, Диана и их свита вскочили на лошадей и тоже приняли участие в охоте. Олень, преследуемый собаками, бросился в лежащее неподалеку от Морицбурга озеро, и когда дамы в гондолах переплыли на лежащий в центре озера остров, они смогли присоединиться к остальным охотникам. Тут они отправились в раскинутый на острове роскошный турецкий шатер, где их встречали двадцать четыре богато одетые турчанки, предложившие им прохладительные напитки в серебряных кувшинах. За этим шатром оказался еще один, в котором, окруженный янычарами, их встречал сам султан (курфюрст) в сверкающих драгоценными камнями одеждах. Он с Авророй опустился на подушки, в то время как все остальные расселись на полу за низенькие столики, чтобы полюбоваться живописными турецкими танцами.
После этого интермеццо последовала прогулка на лодках с музыкой, а потом отъезд в Морицбург. Август проводил свою даму в подготовленную спальню, где было устроено великолепное ложе: окаймленные серебром занавеси из сукна цветов родового герба Кенигсмарков были разрисованы амурами, а собственно ложе было усыпано цветками мака, розами и анемонами. Стены спальни и других покоев были увешаны картинами с изображением сцен любви Авроры и Титана.
"Здесь вы настоящая королева,– сказал галантный курфюрст,– и каким великим повелителем я бы ни был, я буду всего лишь вашим рабом".
Он ушел, чтобы переодеться и дать ей возможность переодеться тоже, а потом повел ее в театральный зал, где уже начался спектакль "Психея и ее развлечения".
На ужине Аврора обнаружила на своей тарелке букет из бриллиантов, рубинов, смарагдов и жемчуга, а затем они с Августом открыли бал. Однако в разгаре веселья они неожиданно исчезли, и все были достаточно тактичны, чтобы не обратить на это внимания.
День за днем один праздник сменял другой, и даже когда у Августа были неотложные дела в Дрездене, он все равно каждый раз быстро возвращался назад. Он даже ни разу не посетил свою супругу и мать. Однако Аврора была достаточно умна, чтобы просить его оказывать обеим всевозможные знаки внимания, что вполне соответствовало обычному стилю ее поведения и образу мыслей – по возможности не вредить другим дамам...
В Дрездене, где она в качестве официальной куртизанки заняла роскошный дом, праздники продолжались всю зиму. Курфюрст каждый вечер ужинал у своей возлюбленной, а также устраивал банкеты, на которых присутствовал весь двор.
В январе 1695 г. Август устроил свой первый грандиозный карнавал, на который съехались гости со всей Германии.
В мае он отправился в Карлсбад, и английский посланник в Дрездене писал своему венскому коллеге: "Он берет с собой свою привычную куртизанку фроляйн Кленгель, свою новую – Кенигсмарк, а там его уже ждет третья – фроляйн Альтайм (или Альтан)".
Фроляйн Кленгель, как назвал ее Лексингтон в своих письмах, на самом деле фроляйн Кессель, позже вышла замуж за одного из фон Хаугвицев. Август обычно таким способом старался отблагодарить своих прежних куртизанок, выдавая их замуж за услужливых придворных. Отсюда следует, что не одна Аврора пользовалась одновременно успехом у имевшего богатый выбор любвеобильного курфюрста, но и здесь она вела себя с присущим ей тактом.
"Мы проводим здесь время так весело, как это только возможно,– писал далее Степни из Карлсбада.– Мы построили домик ценой в 2000 гульденов, существование которого весьма недолговечно. Это придумали итальянцы, в нем четыре отхожих места, полутемные укромные покои, удобные кушетки и другие обычные удобства, облегчающие любовные свидания. Из Дрездена мы привезли с собой целый обоз фривольных картин и статуй для украшения домика, и 6 июня у нас будет маскарад, на котором Кенигсмарк будет представлять Диану, за которой будет следовать свита из шести нимф. Я не могу сказать, кому будет доверена роль Актеона, но я рискну поклясться, что очередные рога будут кое-кому наставлены, как только наступит ночь, так как я прекрасно понимаю, что это основное условие для любовных приключений". И уже месяц спустя он замечает, рассказывая о пребывании Августа в Вене: "Фроляйн Ламберг прелестное существо, и я надеюсь, что она заставит его забыть Кенигсмарк".
Таким образом, на любовном небосводе Августа взошла еще одна звезда.
Отправившись в Варшаву, он снова взял с собой трех куртизанок – Аврору, Ламберг и Шпигель, красивую и знатную черкешенку, доставшуюся Августу в качестве добычи. Аврора взяла ее себе в служанки, и она повсюду сопровождала графиню, а потом была выдана замуж за камердинера Августа, который получил дворянство и чин подполковника.
Всех трех поселили в Варшавском замке. Аврора думала, что только она – фаворитка, однако курфюрст в то же время жаловал своим вниманием обеих других, о чем не знала ни одна из них. После возвращения Авроры в Дрезден ее роль официальной фаворитки курфюрста уже закончилась. Со свойственной ей мягкостью и тактом она приняла это как должное, не стала устраивать сцен ревности и осталась в хороших отношениях с другими дамами, опасавшимися потери быстро проходившего благоволения Августа. Аврора была умной и снисходительной и, прекрасно зная характер Августа, никогда не строила иллюзий насчет длительности их отношений. Однако она была теперь связана с ним ребенком, которого ждала. И в том же октябре 1696 г., когда родился законный сын Августа, Аврора родила сына. В память о прекрасных, но теперь забытых Августом днях в Морицбурге, он был назван Морицем. Это имя стало потом прославленным именем солдата и маршала Франции и ассоциировалось в истории войн XVIII в. с победами в битвах под Фонтенэ, Руко и Лаффельдом.
4 декабря 1696 г. курфюрстина София писала из Ганновера своей племяннице графине Луизе: "Все, что мне до сих пор сообщали о Кенигсмарк, было лишь предположениями, однако теперь сомнений нет, что она в Госларе, городке в Гареце, родила сына. Она может сказать себе, что она победила. И вот теперь она снова в Дрездене. Получив это известие, саксонский курфюрст в тот же день посетил свою супругу, отправился в казино, не заходя к Кенигсмарк, чем не дал поводов для ревности своей венской любовнице. Это некая Ламберг, которая вышла замуж за графа Хинсерле. Ее возлюбленный и повелитель уже потратил на нее несколько сотен тысяч талеров. А у Кенигсмарк теперь остался только сын".
2 января Лизелотта фон дер Пфальц пишет своей тете курфюрстине Софии: "Полагаю, что Аврора совершенно необыкновенная личность, так как, совершенно не смущаясь, выходит на прогулки в толпе бюргеров и синдиков, после того как родила бастарда. Мне кажется, Германия очень изменилась с тех пор, как я там жила, потому что о таком бесстыдстве я никогда не слышала..."
Аврора, официально все еще оставаясь куртизанкой Августа, какое-то время еще главенствовала при дворе; когда там появилась Ламберг, Аврора отнеслась к ней с изысканной вежливостью, не высказывая ни неприязни, ни ревности, и вела себя так, как будто в их отношениях с Августом ничего не изменилось. Курфюрст по достоинству оценил поведение своей покинутой возлюбленной и остался с ней в дружеских отношениях, которые, правда, с годами становились все холоднее. Во всяком случае, среди его фавориток она единственная, кого он потом не выдал замуж...
После рождения сына Аврора в ноябре 1696 г. получила от Августа богатые подарки: драгоценные камни, материи, зеркала "и другую галантерею" и 50 000 талеров к Новогодней мессе. Позднее она тоже получала значительные суммы.
Будучи великосветской дамой и обладая к тому же связями в самых высоких слоях общества, Аврора решила сама позаботиться о своей дальнейшей и по возможности независимой жизни: она хотела стать аббатисой Кведлинбургского монастыря.