Рахель расплакалась:
– А ты не думал, что у него не было возможности учиться,
что ему нужно было работать? Думаешь, он в детстве мечтал
всю свою жизнь пасти овец? Отец, что с тобой? Сколько раз я
слышала от тебя слова великого раби Илеля*: "Не суди чело-
века, пока не окажешься на его месте", – а сам ты сейчас по-
ступаешь именно так.
– С каких пор изучение Торы стоит денег? – не уступал
отец.
– За изучение Торы не берут платы, но ученики ешив всег-
да насмехались над ним, – не сдавалась и Рахель.
– Значит, он этого заслуживал, – с уверенностью сказал
отец.
– Если он бедный, то это не значит, что он не человек и
с ним можно обращаться как с животным. Истинны слова ве-
ликого царя Шломо: "Бедный ненавидим бывает даже близки-
ми своими, а у богатого много друзей"**.
– Ты не выйдешь замуж за пастуха, не для того я тебя
растил. Даже в самом страшном сне невозможно представить,
что презренный пастух будет сидеть за столом рядом со мной
и моей дочерью. Ни за что! – отрезал Кальба Савуа.
– Если бы ты не был богатым и уважаемым человеком,
думаешь, люди к тебе относились бы с таким же почтением,
* Раби Илель – Великий мудрец и законоучитель эпохи Второго Храма. Воз-
главлял Санедрин в течение 40 лет.
** Книга Мишлей , 14:20 .
как сейчас? – спросила Рахель. – Многие из тех, кого ты
считаешь своими друзьями, всячески избегали бы тебя и на-
смехались бы над тобой. Акива не вор и не разбойник, он
честно работает, чтобы заработать себе на хлеб, – плача, об-
ращалась к отцу Рахель. – Разве не ты всегда говорил, что
любой труд заслуживает уважения? Разве царь Давид не был
в молодости пастухом, что, по-твоему, он сразу стал великим
иудейским царем? А наши праотцы Авраам, Ицхак и Яаков,
разве они не пасли овец? А Моше рабейну*, он тоже был па-
стухом. Ты же сам рассказывал, какой тяжелый путь им всем
пришлось пройти, – взывала дочь к разуму и памяти Каль-
бы Савуа.
Но Кальба Савуа не внимал словам своей дочери.
– Не сравнивай безграмотного пастуха с великими людь-
ми. Им было предначертано стать великими, а ему предначер-
тано… – Кальба Савуа замолчал, чтобы не обидеть дочь еще
больше.
– Откуда ты знаешь, что ему предначертано? – сквозь
слезы произнесла Рахель. – Может, и он сможет сыграть важ-
ную роль в судьбе нашего народа.
– Я тебе еще раз повторяю, это были великие люди, а тот,
о ком ты говоришь, невежественный пастух. Единственное,
что он может, это пасти овец, и все, что его ждет до конца его
дней, это овцы, пастбище и река.
– Ты еще услышишь о нем! Тебе будет стыдно за слова,
произнесенные об Акиве!
Видя, что дочь не унимается и не хочет выбросить из голо-
вы глупые мысли, Кальба Савуа сказал:
* Моше рабейну, в буквальном переводе – "Моше, Наш учитель". "Моше"
по-русски – "Моисей". Моше освободил евреев от египетского рабства и по-
лучил Тору на Синае.
– Забудь этого пастуха – вот мое последнее слово. Завтра
он покинет наш дом, а рядом с тобой будет молодой человек,
достойный тебя. В будущем ты меня будешь много раз благо-
дарить за то, что я уберег тебя от необдуманного шага.
Рахель выпрямилась, как струна, и с достоинством ответила:
– Отец, благодарю тебя за заботу, но я для себя уже все ре-
шила. У меня есть Акива, и я хочу стать его женой.
– Рахель, если ты продолжишь общаться с пастухом, а тем
более станешь его женой, то я даю обет, что вычеркну тебя
из наследства и не буду говорить с тобой, пока ты будешь
с ним. Уверен, что ты ему нужна только из-за богатства, и как
только он узнает об исключении тебя из наследства, бросит
тебя.
– Нет, он не такой. Отец, выслушай меня, пожалуй-
ста, – вся в слезах, произнесла Рахель. – Я видела, как тебе
было трудно одному воспитывать меня, и благодарна за то, что
росла, часто забывая, что у меня нет мамы. Не знаю, как тебе
одновременно удавалось быть для меня и отцом, и матерью,
ты самый лучший отец на свете. Я тебя умоляю, доверься мне,
пожалуйста, позволь мне стать женой Акивы, я не хочу терять
ни тебя, ни его.
Кальба Савуа еле сдерживал слезы. Он понимал: если дочь
уйдет, его сердце перестанет биться и жизнь потеряет всякий
смысл, так как его маленькая, прекрасная Рахель и была смыс-
лом его жизни, той, ради которой он жил. Но Кальба Савуа хо-
тел показать свою решимость, надеясь, что она одумается и
прислушается к его словам.
– Рахель, давай забудем об этом неприятном разговоре. Ты
единственное, что есть у меня в жизни. Я не буду выгонять
Акиву, пусть работает, пока я ему не подыщу новое место. Да-
вай решим, что этого разговора никогда не было, а сейчас иди
в комнату и забудь о нем.
Рахель, вся в слезах, пошла в комнату и проплакала день
напролет. Кальба Савуа запретил ей отлучаться из имения, и
поэтому она несколько дней не могла выйти из дома и пови-
даться с Акивой, который очень волновался за нее.
Когда Кальба Савуа уехал в город по делам, а управляю-
щий, которому было поручено не спускать глаз с Рахель, от-
правился в столовую, девушка, накинув платок на плечи, от-
правилась к реке.
Она все рассказала пастуху, и он задумчиво произнес:
– Я же тебе говорил, что ничего не получится. Ты молодая,
богатая, красивая, грамотная, а кто я такой – жалкий пастух?
Твой отец прав, из меня ничего не выйдет, я до конца своих
дней буду пасти овец. Раньше мы могли хоть изредка видеть-
ся, но теперь он запретит тебе появляться около реки. И нам
придется забыть о женитьбе.
– Ты быстро опустил руки, какие же вы, мужчины, сла-
бые, – улыбнулась Рахель. – Ты же пообещал учить Тору по-
сле нашей свадьбы, или ты уже передумал?
– Ничего я не передумал, – тихо ответил Акива.
– Замечательно, если ты не передумал, то и я не передума-
ла и не собираюсь отступать, пока ты не станешь грамотным
и уважаемым человеком.
– Я готов учиться, Рахель, я даже уже нашел раввина, ко-
торый готов мне в этом помочь. Я рассказал ему, что есть де-
вушка, на которой я хочу жениться и ради которой готов из-
менить свою жизнь. Конечно же, я не сказал ему, кто ты и кто
твой отец. Он оказался любезным человеком и даже пред-
ложил нам провести обряд в синагоге, в которой он служит
раввином.
– Видишь, Акива, не так все раввины и невежливы с то-
бой, как ты считал раньше, – сказала Рахель. Затем, немно-
го подумав, она произнесла: – Акива, это хорошо, что ты
рассказал мне об этом. Знаешь, что мы сделаем? Жди меня на
рассвете у выхода из имения.
– Зачем, что ты задумала? – забеспокоился Акива.
– Мы с тобой отправимся к раввину, и он нас тайно обру-
чит. И когда у отца будет хорошее настроение, я ему расскажу
об этом, и ему ничего не останется, как принять тебя, а если
он откажется и будет стоять на своем, то мы покинем имение
и начнем самостоятельную жизнь. Не думай, что я ничего не
умею, я смогу готовить и держать дом в порядке. То, что я рос-
ла в достатке, не означает, что я не готова к трудностям. Аки-
ва, я очень сильная и уверена, что у нас с тобой все получится.
Акива прислушался к совету Рахель, и на рассвете они от-
правились к раввину и тайно провели обряд бракосочетания.
Рахель вернулась в имение и ждала подходящего момента,
чтобы рассказать все своему отцу. Но слухи по Иерусалиму
распространялись быстро, и когда Кальба Савуа узнал об об-
ручении своей дочери с Акивой, он был вне себя от ярости и
приказал им тотчас же покинуть имение. Он решил безогово-
рочно выполнить данный им обет, вычеркнув дочь из наслед-
ства и перестав с ней общаться.
Глава 4
СВЕТ ТОРЫ
Повелели мудрецы, чтобы муж любил
свою жену, как самого себя, и уважал ее
больше, чем самого себя.
Рамбам*. Законы супружества 15, 19
Влюбленным пришлось долго скитаться по городу в поисках
жилья, но ничего подходящего они не нашли. Поняв, что на на-
копленные Акивой деньги им не удастся подыскать хорошее
жилье в Иерусалиме, они приняли решение поселиться в за-
брошенной конюшне недалеко от города. Купив на рынке самое
необходимое – еду, свечи и кувшин для воды, – они покинули
город. Проделав долгий путь, поздней ночью они добрались до
конюшни. Акива зашел первым, зажег свечу и огляделся вокруг.
Убедившись, что в конюшне никого нет, он произнес:
– Рахель, проходи.
Горящая свеча позволила Рахель разглядеть в дальнем углу
конюшни маленькие стулья и старый стол, на котором стояла
свеча, справа был стог сена. Пройдя в конюшню, Рахель сразу
же присела на стул и с облегчением сказала:
– Наконец-то пришли.
– Да, вот та самая конюшня, о которой я тебе говорил. Пер-
вое время поживем здесь, а потом подыщем более подходящее
жилище.
* Раби Моше бар Маймон (Рамбам; 4895–4965 / 1135–1204 гг.) – один из вели-
чайших раввинистических авторитетов, выдающийся мыслитель и врач.
– Мне здесь нравится, – осмотрев еще раз конюшню, про-
изнесла Рахель.
– Ты, наверное, очень устала.
– Да нет. Давай я накрою тебе поесть, мы с самого утра ни-
чего не ели.
– Я не голоден, если хочешь, приготовь что-нибудь себе.
Я боялся, что ты ужаснешься, увидев эту конюшню.
– Здесь мило, любимый, – пытаясь подбодрить мужа,
произнесла Рахель. – А где мы будем спать? – потирая опух-
шие от долгой ходьбы ноги, поинтересовалась девушка.
– Кровати здесь нет, и пока нам придется спать на стоге
сена.
– Хорошо, что не на полу, – весело произнесла Рахель. -
Завтра я постараюсь встать пораньше и приготовить тебе
завтрак, а сейчас мне хочется прилечь на наше шикарное
ложе, – продолжала шутить Рахель.
– Спасибо, – тихо произнес Акива.
– Я никогда прежде не спала на сене, но всегда мечтала
и вот наконец-то попробую, – запрыгнув на стог сена, вос-
кликнула девушка. – Здесь мягко, почти как на моей кровати.
Лежа на стоге сена, раскинув широко руки и ноги в наде-
жде отдохнуть после тяжелого дня и устремив взгляд вверх,
Рахель произнесла:
– Акива, милый, только не грусти, поверь мне – я очень
счастлива с тобой. Пусть это не самое удобное жилище, но
мне здесь все нравится, главное, есть крыша над головой.
– Надеюсь, что тебе все это не надоест и ты не сбежишь
от меня обратно в имение своего отца.
– Я похожа на глупую девушку, готовую оставить такое
сокровище без присмотра? – произнесла девушка улыбнув-
шись. – Я с таким трудом стала твоей женой и так просто
другим красавицам города тебя не отдам.
– Рахель, ты когда-нибудь бываешь серьезной?
– Будь уверен, никуда я от тебя не сбегу, даже и не надей-
ся. И если когда-нибудь захочешь избавиться от меня и уйти
к другой, я вцеплюсь в твою ногу, так как обе я ухватить не
смогу, и буду волочиться по земле за тобой даже на край зем-
ли. Пойми, если я выбрала тебя, то это навсегда. Тебе ясно,
уважаемый Акива?
– Надеюсь, что все так и есть, – улыбаясь, произнес он.
– А я надеюсь, что ты помнишь данное мне обещание.
– Да, но ты понимаешь, что сейчас не самое подходящее
время для учебы. Мне нужно работать, чтобы у нас было что
есть и пить. А при первой же возможности я пойду учиться и
надеюсь, что к семидесяти годам уже освою алфавит, – с сар-
казмом произнес Акива.
– Хорошо, – ответила Рахель, – но при первой возмож-
ности я все равно тебя отправлю учиться, даже если тебе бу-
дет восемьдесят, будь к этому готов.
– Хорошо, моя госпожа, – шутливо ответил Акива.
Они рассмеялись, и Рахель произнесла:
– Акива, пожалуйста, потуши свечу. Сегодня был тяжелый
день, пойдем ложиться. Я, наверное, за всю свою жизнь столь-
ко не ходила пешком.
Акива задул свечу, и они легли спать.
* * *
Нежные лучи солнца, пробивающиеся сквозь оконные щели,
разбудили влюбленных.
– Доброе утро, любимая, – произнес Акива.
– Доброе утро, любимый, – нежно ответила Рахель.
– Как спалось?
– Я спала замечательно, такое ощущение, что проспала це-
лую вечность. А как тебе спалось?
– Я привык к таким условиям, я сплю на сене с самого
рождения – произнес Акива.
– Хоть я и не привыкла к таким условиям, но после пер-
вой ночи на сене чувствую себя бодрой как никогда. Может,
теперь моя осанка станет грациозней, – шутливо произнес-
ла Рахель.
– Не знаю, какая у тебя будет осанка, но волосы у тебя
в ужасном состоянии. Если бы ты только себя видела – твои
прекрасные черные волосы стали наполовину желтыми.
– А что с ними? – взволнованно спросила Рахель.
– Лежи спокойно, не двигайся, и я выберу соломинки
из твоих волос.
– А много их там?
– Да, очень.
– А они мне идут?
– Ты и так самая прекрасная на свете, и эти соломинки ни-
как не могут тебя испортить.
– Ты мне льстишь, – покраснев, произнесла Рахель.
– Ты же знаешь, что это так. Почти все парни Иеруса-
лима мечтали, чтобы ты была рядом с ними, а ты сейчас со
мной в этой конюшне, – говорил Акива, выбирая соломинки
из длинных волос Рахель.
– Ничего страшного, все с чего-то начинали. У нас с тобой
все еще впереди.
– Я не верил, что в мире еще остались такие девушки,
как ты. Ты дала мне надежду, и я буду самым несчастным
из мужчин, если испорчу тебе жизнь. Ты с самого детства
росла в роскоши, у тебя были лучшие платья и преподавате-
ли. Ты красива, умна, образованна – мечта любого мужчи-
ны, но выбрала почему-то меня. И раз ты пошла на такой шаг,
чтобы быть со мной, я должен сделать все, чтобы твой выбор
оказался верным.
– Я сделала этот шаг, так как уверена, что ты способен
стать мудрым раввином и изменить наше общество. А день-
ги – они будут, это не главное.
Акива, продолжая выбирать соломинки и размышляя над
словами Рахель, произнес:
– Рахель, за то, что ты сделала такой шаг, поверила в меня,
я обещаю тебе, что буду много и упорно учиться. И когда-ни-
будь я куплю тебе одно очень красивое золотое украшение.
– Какое украшение? – громко засмеялась Рахель.
– Я хотел сделать тебе сюрприз, но раз я проговорился, то
расскажу.
– Рассказывай, рассказывай – в семье не должно быть се-
кретов, – продолжала шутить Рахель.
– Каждый раз, когда я прохожу мимо лавки торговца укра-
шениями. Там есть много красивых вещей, но для тебя я при-
смотрел кое-что особенное – "Золотой Иерусалим". Мне ка-
жется, это украшение было создано специально для тебя. Оно
будет подчеркивать красоту твоих больших карих глаз, твоих
густых черных волос. О таком украшении мечтают все жен-
щины Иерусалима, но я обещаю, что когда-нибудь оно обяза-
тельно станет твоим.
– Акива, столько комплиментов не ожидала от тебя услы-
шать, ты на моих глазах становишься поэтом.
– Я говорю серьезно, а ты все переводишь в шутку.
– Извини. Продолжай. И что в нем такого особенного?
– поинтересовалась Рахель.
– "Золотой Иерусалим" – это украшение из чистого зо-
лота с изображением нашего святого города. Каждый раз, ког-
да я смотрю на него, я представляю, как оно украсит твою
голову и как твои глаза будут светиться от счастья. Ты даже
представить себе не можешь, как оно будет на тебе красиво
смотреться! Когда у нас будут деньги, я обязательно куплю
тебе золотую диадему с видом Иерусалима. Если бы я мог, я
подарил бы тебе "Золотой Иерусалим" прямо сегодня, и ты
хоть ненадолго забыла бы о всех заботах и трудностях.
– Милый, спасибо, что ты думаешь обо мне. Думаешь, как
сделать мне приятное, но я же тебе не раз говорила, мне всего
этого не нужно. Рядом с тобой я чувствую себя любимой и за-
щищенной. И знаешь, мы с тобой уже сейчас богаче всех лю-
дей на земле, потому что у нас есть любовь, взаимоуважение
и стремление стать лучше.
– Рахель, я все это понимаю, но я решил купить тебе это
украшение, и я его куплю, как только у нас будут лишние день-
ги или как только мы разбогатеем, даю тебе слово.
Когда Акива достал все соломинки из волос Рахель, они
встали, привели себя в порядок, позавтракали, после чего
Акива отправился в лес собирать хворост, а Рахель – наво-
дить порядок в их новом жилище.
* * *
Постепенно Акива и Рахель начали обживать свое новое
жилье. Первой задачей Рахель как хранительницы очага
было создать уют в их скромном жилище перед приходом
любимого. Она с самого утра была на ногах, чтобы к при-
ходу Акивы успеть навести порядок и приготовить ему еду.
Ей было сложно, здесь не было всех тех многочисленных
помощниц, которые окружали ее в доме отца. Девушке са-
мой приходилось выполнять все работы по хозяйству, даже
такие, где требовалась мужская сила. Она никогда не роп-
тала на судьбу и сложные условия, прекрасно справлялась
с отведенной ей ролью хозяйки. Она была счастлива и бла-
годарила Вс-вышнего за каждый день, прожитый вместе
с Акивой.
Акива тоже, несмотря на все житейские тяготы, был очень
счастлив. Он, как и прежде, собирал дрова в лесу и продавал
их на городском рынке. Денег хватало только на то, чтобы
прокормиться. Всю неделю они питались скромно, но в суб-
боту Рахель готовила королевскую шаббатную трапезу. Перед
наступлением шаббата Рахель надевала праздничную одежду,
зажигала свечи и приглашала мужа к накрытому столу. Она
с радостью ухаживала за ним, подавая рыбу, мясо, и наполня-
ла его бокал красным вином.
Но в этот шаббат у Рахель была важная новость, она тща-