ет силу.
– Порой я так жалею, что втянул тебя во все это…
– Может, ты и жалеешь, но я ни о чем не жалею, у нас все
хорошо. Есть где жить, есть где спать, есть чем питаться, а в
шаббат мы живем почти как короли. А знаешь, что самое глав-
ное? То, что у меня есть ты, а у тебя есть я, разве я не права?
Акива ничего не ответил. И Рахель продолжила:
– Я думаю, что для этого и нужна человеку жена, чтобы
помогать и поддерживать его в трудную минуту. Любимый,
слава Б-гу, у нас все хорошо.
– Это ты называешь хорошо? Жизнь в конюшне. Ты, дочь
Кальбы Савуа, одного из самых богатых людей в Иудее, гово-
ришь, что все хорошо. Мы с трудом питаемся, мы даже кро-
вать купить не можем, все еще спим на стоге сена, это хоро-
шо? И за все это ты говоришь: "Слава Б-гу". Наверное, во
всей Иудее не встретишь людей беднее нас.
– Акива, не падай духом! Возможно, это испытания, и мы
расплачиваемся за наши ошибки в этой жизни или за те, что
совершили в прошлой, – нам этого не дано понять… Мы
должны просто смириться и постараться их преодолеть.
– Но за что нам такие испытания, что мы такого совершили?
– Нам не дано понять волю Его, милосердного. Но равви-
ны говорят, что испытания дают возможность человеку в этом
мире искупить свои грехи через страдания. Страдание позво-
ляет человеку духовно очиститься и стать мудрее. Все это де-
лается во благо человека, чтобы дать ему возможность стать
на правильный путь. А иногда испытания посылаются для
того, чтобы пробудить человека, показать ему, что он свернул
с верного пути и попусту растрачивает свою жизнь. Поэто-
му нам нужно всегда спрашивать себя: что Вс-вышний хочет
от нас? Что мы делаем не так? Как бы Он хотел, чтобы мы по-
ступили в той или иной ситуации? Что Он этим хотел нам по-
казать и что нам необходимо осознать?
– Какое Ему дело до нас, до двух человек, живущих в этом
забытом месте? Какого Он может ожидать от меня поведения
и зачем устраивать все эти испытания для такого человека, как
я, человека, который не владеет грамотой и письмом?
– Акива, ты себя недооцениваешь.
– Я оцениваю свои возможности и понимаю, что, кроме
бедности и скитаний с места на место, нас ничего не ждет.
Нам нужно разбогатеть, чтобы купить новый дом, достойно
вырастить детей.
– Ты думаешь, что все заключается в деньгах?
– Рахель, деньги играют огромную роль, они дают челове-
ку свободу, дают человеку возможность распоряжаться своей
жизнью по своему усмотрению. Ему не нужно работать, как
ослу, с восхода солнца и до заката, не нужно дорожить каждой
монетой, он свободен в своих действиях и передвижениях.
Рахель внимательно посмотрела на Акиву и произнесла:
– Знай, Акива: деньги – большое испытание, и не каж-
дый способен его выдержать. Поэтому человек не должен ра-
доваться деньгам, так как он не знает, с какими намерениями
они были ему даны. Мудрецы учат, что деньги даются чело-
веку в трех случаях. В первом случае – если его хотят возна-
градить за хорошие качества и добрые поступки. Во втором -
чтобы наказать: Вс-вышний пошлет человеку денег, а тот
этими деньгами разрушит свою жизнь и жизнь своих близких.
И в третьем случае деньги даются человеку как испытание, и
тогда он уже сам решает, какой путь ему избрать – путь сози-
дания или путь разрушения. Поэтому мы должны довольство-
ваться тем, что имеем, и за все благодарить Вс-вышнего.
– Ты еще находишь, за что благодарить Его.
– Да, Акива, я благодарна за все, и если бы у меня была
возможность повернуть время назад и снова выбирать, быть
с тобой или остаться с отцом, я бы выбрала только тебя. Ты
знаешь, мне отец в детстве постоянно читал притчи царя Шло-
мо. Он уверен, что царь Шломо – мудрейший из когда-ли-
бо живших людей, и одна из его притч гласит: "Мудрая жена
устроит дом свой"*.
После небольшой паузы Рахель продолжила:
– Акива, пойми меня правильно, я совсем не утверждаю,
что мы всю жизнь должны жить в бедности. Напротив, нам
следует молиться Вс-вышнему, чтобы Он позволил нам стать
богаче. Так как, став богаче, человек может сам помогать нуж-
дающимся и вершить немало добрых дел.
– Мне бы твою силу и уверенность, моя Рахель. Если бы я
был таким сильным, как ты, то, может, и верил, что у нас что-
то получится. Надеюсь, что наш ребенок будет похож на тебя,
а не на такого, как я.
– А я мечтаю, чтобы наш ребенок был похож на тебя. Ког-
да ты уходишь, я подолгу разговариваю с нашим будущим ма-
лышом и рассказываю, какой ты молодец.
– Прошу тебя, не надо. Что может быть хорошего во мне?
Будет большой удачей, если он будет походить на тебя. А я
из себя ничего не представляю, так и умру неучем в полной
нищете. А ты умна, красива, образованна.
– Акива, пожалуйста, не говори таких вещей, я уверена:
ребенок все слышит, – обхватив живот, произнесла Рахель.
– Скоро он и сам сможет во всем убедиться, подрастет и
узнает, что собой представляет его отец. Кальба Савуа прав:
из меня в самом деле ничего не получится. Если останешь-
ся со мной, то у нас не будет возможности отправить наше-
го ребенка учиться грамоте, может, и ему придется, как и
мне, работать с самого детства. И вместо грамотного юноши
* "Мудрая жена устроит дом свой, а глупая разрушит его своими руками" (Миш-
лей, 14:1).
мы вырастим еще одного неграмотного пастуха. Прошу тебя,
пока не поздно, вернись к своему отцу.
– Знай, я никогда этого не позволю, – расплакалась Ра-
хель. – Я продам последнее платье, последнюю лепешку, но
выращу грамотных детей. Говори, что хочешь, ругай меня,
бей, но, умоляю тебя, не ломай мою веру. Вера в лучшее дает
мне силы бороться со всем этим.
– Прости меня, Рахель, пожалуйста, не плачь.
Слезы текли рекой по щекам девушки, но она продолжила:
– Я готова сама трудиться с самого утра и до поздней ночи,
но обязательно отправлю учиться и тебя, и наших детей. Ты не
смотри на то, что я женщина, я со всем справлюсь – я очень
сильная. Я сама все сделаю, только умоляю тебя – не ломай
мою веру в лучшее, веру в светлое.
– Я знаю, что ты сделаешь все, что задумала. Пожалуйста,
не плачь.
– Да, я все сделаю, – продолжая плакать, произнесла Ра-
хель, – но почему ты губишь все мои стремления и надежды?
Я понимаю, что тебе тяжело и порой мы недоедаем, но разве
это повод для печали?
Акива никак не мог успокоить жену – она повернулась
к окну, продолжая плакать.
– Рахель, пойми меня, пожалуйста, – тихо сказал Акива,
обнимая жену.
– Я только и делаю, что пытаюсь тебя понять. Я ничего не
требую, стараюсь выполнять все, что ты скажешь, боюсь воз-
разить тебе, но ты ничего этого не ценишь.
– Рахель, я все это ценю, но мы не сможем долго жить
в этой конюшне. Крыша у нее исхудала и при сильных моро-
зах может рухнуть в каждую минуту. Мы не можем продол-
жать здесь жить вечно, а чтобы подыскать другое жилье, нам
нужны деньги.
В это время они услышали голос и стук снаружи:
– Откройте, пожалуйста, откройте, моя жена рожает.
– Акива, иди посмотри, кого принесло в наш дом в эту хо-
лодную зимнюю ночь.
Акива, открыв дверь, увидел продрогшего от холода муж-
чину в рваных одеждах.
– Мир вам, – с трудом переводя дух, произнес мужчина.
– Мир тебе, – ответил Акива.
– Моя жена сейчас родила мне сына, – прерывисто дыша,
произнес мужчина.
– Поздравляю, чем мы можем помочь?
– Нам очень нужно немного соломы, нам некуда уложить
новорожденного ребенка.
Акива побежал в дом и быстро вынес мужчине небольшую
связку соломы. Мужчина, взяв солому и поблагодарив Акиву,
быстро направился к себе домой.
– Хоть кому-то мы можем помочь, – заперев дверь, про-
изнес Акива.
– Видишь, любимый, не все так плохо. Есть люди, у кото-
рых нет даже связки соломы, – произнесла Рахель, немного
успокоившись.
– Да, я думал, что мы самые бедные люди на земле. А по-
лучается, что есть те, кому еще сложнее, у кого нет даже соло-
мы, которой у нас вдоволь.
– Слава Б-гу, что Он послал нам этого человека и поддер-
жал в трудную минуту, а то я совсем начала терять надежду.
Акива поцеловал жену, и они, поужинав, отправились спать.
* * *
С наступлением весны Акива начал получать больше денег за
собранный хворост, и они переехали в комфортное жилище
на окраине Иерусалима. Шло время. Рахель родила ему сына,
которого они назвали Иошуа. А затем родилась и дочь Шулямит.
Акива продолжал тяжело трудиться, но, когда Иошуа при-
шло время идти учиться грамоте, Рахель напомнила Аки-
ве о его обещании, и он отправился учиться грамоте вместе
с сыном.
Первый день учебы Акивы был ужасным. Дети, тыча в его
сторону пальцами, громко смеялись над ним – они никак не
могли свыкнуться с мыслью, что с ними вместе занимается
взрослый дядя. Акива и Иошуа сидели за узкой партой на двух
низких стульях. Стулья были рассчитаны на детей, поэтому
ему было очень неудобно. Учителю не раз приходилось пре-
рываться, так как детский стул скрипел от малейших телодви-
жений Акивы, чем отвлекал внимание учеников. А в конце за-
нятия стул под Акивой и вовсе развалился, чем вызвал бурный
смех учеников и преподавателя. Упав на пол, Акива получил
незначительные ушибы, на него посыпались насмешки, после
которых он дал себе слово больше не посещать это учебное
заведение.
Досидев до конца занятий, он, забрав сына, направился до-
мой. На протяжении всего пути он проклинал себя, что пошел
на поводу у Рахель и согласился сесть за учебники в своем
возрасте. Он мечтал только об одном – поскорее вернуться
в свой дом, запереться и забыть о пережитом позоре. Но по-
дойдя к дому и отворив калитку, Акива услышал голос своего
пожилого соседа по имени Ишра. Он тоже не упустил возмож-
ности язвительно подшутить:
– Акива, как прошел твой первый день в учебном заведе-
нии? – спросил сосед с ехидством. – Ты уже нашел себе дру-
зей в новом классе?
Акива, ничего не ответив и опустив голову, прошел в дом, где
его ждала сияющая от радости жена. Он пребывал в подавленном
настроении, но решил не показывать это Рахель, чтобы не огор-
чать ее.
– Акива, любимый, как я счастлива! Наверное, я сегодня
самая счастливая женщина на свете – мой муж и сын начали
постигать грамоту.
Акива ничего не ответил и, вымыв руки, сел с сыном за
стол, где их ждал вкусный ужин. Рахель радостно ухаживала
за ними, не переставая интересоваться подробностями перво-
го учебного дня. Но Акива упорно молчал, ссылаясь на уста-
лость. Поужинав и сказав жене, что идет спать, Акива попро-
сил разбудить его пораньше.
Когда Акива лег спать, Рахель, поговорив с Иошуа, узна-
ла о всех насмешках и унижениях, которые пришлось сегод-
ня вынести ее мужу. Она до утра не могла сомкнуть глаз и
была готова лично отомстить каждому, кто обидел Акиву. Ра-
хель надеялась, что, проснувшись и позавтракав, Акива забу-
дет о всех обидах и снова пойдет учиться.
Приготовив завтрак, она с первыми лучами солнца раз-
будила своего мужа. За завтраком рассказав Рахель, как ему
трудно дается учеба и что это не для него, он собрался, как
обычно, отправиться за хворостом. Выйдя провожать Акиву,
Рахель произнесла:
– Акива, разве учебное заведение не на другой стороне?
– Ты права, Рахель, на другой, но я сегодня направляюсь
не туда, а как обычно, в лес за хворостом.
– Почему, Акива, что произошло?
– Ничего, я мужчина и должен всех вас кормить. Я больше
не пойду ни на какую учебу.
Рахель, видя решительность мужа, посчитала разумным
перенести разговор на более подходящее время. Она пожела-
ла Акиве хорошего дня и прошла в дом, чтобы подготовить
к учебе сына.
Проводив сына, она, вернувшись домой, стала думать, как
убедить Акиву снова пойти учиться. Она перебирала разные
варианты и решила откровенно поговорить с ним после ужина.
Накормив вернувшихся Иошуа и Акиву, Рахель произнесла:
– Акива, может, хоть сейчас мне ответишь, почему ты се-
годня не пошел вместе с сыном на учебу?
– Я не хочу об этом говорить. Ноги моей больше не будет
в этом заведении.
– Ты же обещал мне пойти учиться, стать грамотным че-
ловеком. Я ради тебя покинула отцовский дом, тружусь целый
день, чтобы создать в доме уют, приготовить вкусную трапезу,
а ты не можешь сделать для меня такую малость.
– Рахель, попроси меня пройти всю Иудею вдоль и попе-
рек, пешком с севера на юг или с запада на восток, и я отправ-
люсь выполнять твое желание беспрекословно. Прикажи мне
собрать весь сухой хворост в нашем лесу, проси все что хо-
чешь, только не учиться. Мне уже сорок, и в моем возрасте
крайне тяжело усваиваются знания, но в то же время край-
не больно воспринимаются насмешки. Если раньше я мог все
терпеть и проглатывать, то сейчас мне с трудом удается сдер-
живать себя и не нападать на обидчиков с кулаками. Все пре-
подаватели, торговцы на рынке, соседи смеются надо мной.
Им же нужен только повод, а то, что я пошел учиться с детьми
грамоте, учиться писать и читать – что может быть лучше?
Я уже взрослый, и мне поздно что-либо начинать. У нас под-
растают дети, Иошуа уже учится, через несколько лет и наша
маленькая Шулямит пойдет учиться грамоте, мы о них долж-
ны думать, а не обо мне.
Рахель молча слушала мужа, который предложил ей следу-
ющее:
– Давай условимся так. Я буду много работать, и все зара-
ботанные деньги будем тратить на образование наших детей.
И я прошу тебя только об одном: не поднимай тему учебы,
оставь меня в покое, я очень устал от насмешек людей.
Рахель, выдержав паузу, произнесла:
– Акива, мне очень обидно от того, что тебя интересует
мнение людей и совсем не интересует мое мнение, мнение са-
мого дорогого для тебя человека. Я столько делаю для тебя,
а ты для меня не можешь сделать даже такую малость. Я про-
шу тебя только об одном: не бросай учебу, а всю заботу по
дому я готова взять на себя.
– Как ты можешь просить меня об этом, ты же понима-
ешь, что у меня на это нет ни средств, ни желания, ни способ-
ностей. Грамоте нужно было учиться с самого детства, а не
в сорок лет. Ты что, хочешь сделать из меня всеобщее посме-
шище? Ты даже представить себе не можешь всей нелепости
ситуации: дети все время смотрят не на преподавателя, а на
меня, как я умещаюсь за этой партой и сижу на детском стуле.
Я не только сам ничему не учусь, но и мешаю другим.
– Акива, это же дети, они не ожидали увидеть тебя за пар-
той. Хочешь, я пойду и поговорю с учителем, чтобы тебя пере-
садили за отдельный стол и дали высокий стул? Пойми, про-
изошедшее не повод опускать руки, я хочу, чтобы у меня был
грамотный и мудрый муж, который сможет стать достойным
примером своим детям и внукам. Я пошла на все это в наде-
жде на то, что однажды ты станешь уважаемым человеком.
Пойди еще раз, попытайся, я тебя прошу. Вспомни данное мне
обещание.
– Нет, Рахель. Я для себя все уже решил, я больше не соби-
раюсь выслушивать насмешки в свой адрес.
Рахель, подумав немного, предложила:
– Давай поступим так. Ты сделаешь, о чем я тебя попрошу,
и если после этого ты не изменишь своего мнения, то можешь
взять обратно данное мне обещание.
– Да, я слушаю.
– Дай мне все деньги, которые у нас есть.
Акива, достав из укромного места все накопленные ими
деньги и положив их на стол, произнес:
– Зачем они тебе, что ты хочешь с ними сделать? Это все,
что у нас есть.
Рахель, ничего не сказав, взяла все деньги и пошла спать.
Проснувшись рано утром, она не стала будить Акиву и на-
правилась на рынок.
Вернувшись домой и приготовив завтрак, она разбудила
мужа и сына. Накормив их, она отправила Иошуа на учебу,
а Акиву попросила пройти с ней во двор. Там Акива увидел
осла, привязанного к росшему во дворе дереву.
– Что это, Рахель? – спросил удивленный Акива.
– Это осел.
– Откуда он у тебя? И почему осел такой старый и еще
с впадиной на спине, как у двугорбого верблюда?
– Я его сегодня купила на рынке.
– И сколько ты за него заплатила?
– Все, что у нас было.
– Рахель! – громко закричал Акива, схватившись за голо-
ву. – Ты отдала за этого старого осла все наши деньги? Хо-
чешь на рынке показывать его людям за деньги? Он же ничего
не может, кроме как есть и спать.
– Тебе же нужно на чем-то возить хворост, вот тебе и бу-
дет помощник.
– Какой это помощник, ты за эту сумму могла купить нор-
мального осла! А этот, может, до лесу еще и дойдет, а вот об-
ратно мне и его, и хворост придется нести на себе. Думаю, со-
всем скоро и у меня появится на спине такая же впадина.
– Акива, успокойся, выполни то, что я тебе скажу, а затем
мы решим, что делать дальше.
– Что ты придумала на сей раз?
Рахель взяла землю, заполнила впадину осла землей и по-
средине поставила цветок. Она прикрыла все это небольшим
старым ковром и сказала:
– Ты будешь ходить с этим ослом на рынок целую неде-
лю, хорошо?
– Рахель, что с тобой? Ты в своем уме? Зачем тебе все это,
люди и так ищут всякий повод подшутить надо мной, а здесь
ты им сама его предоставляешь.
– Акива, выбирай: или ты делаешь это, или завтра же идешь
с сыном на учебу.
– Ладно, я сделаю, но только для того, чтобы покончить