- Ваша игра просто волшебна, - сказал Джон. - Вы так виртуозно владеете флейтой, что мне даже показалось, будто играют два человека, а не один.
Неужели он слышал флейту Гизелы? Но этого не может быть - ведь Гизела не существует ни для кого, кроме Изабель!..
- Как вам удалось заставить флейту так звучать? - поинтересовался он.
- Это все акустика открытого пространства, - солгала Изабель.
Джона, казалось, вполне удовлетворило это объяснение.
- Позвольте мне сесть рядом с вами?
- Прошу вас, ваша светлость, - ответила Изабель и подвинулась.
Герцог сел так близко, что они почти касались друг друга; Изабель ощутила, что ее щеки заливает жаркий румянец, и про себя возблагодарила бога за то, что в темноте это незаметно.
- Мне показалось, я видел кого-то рядом с вами, - заметил Джон, украдкой взглянув на девушку.
В изумлении Изабель резко повернулась к нему. Неужели он видел Гизелу? Но ведь ангела может видеть только она одна… что же это значит?
- Уверяю вас, я была одна, - ответила она. - Да и кто бы мог сидеть со мной?
- Быть может, друг?
- У меня нет друзей.
- Даже невидимых?
- Если вы ее заметили, значит, она не была невидима, ваша светлость, - возразила Изабель.
- Значит, это женщина?
- Право же, ваша светлость, что за нелепый разговор, - фыркнула Изабель, стараясь отвлечь герцога от опасной темы.
- Вы правы, - ответил он.
Повисло напряженное, гнетущее молчание. Наконец Изабель решила, что эта гнетущая тишина еще хуже, чем вопросы герцога, и решилась заговорить первой:
- Вам не стоило вступаться за меня перед Лобелией и Рут. У моих сводных сестер куриные мозги…
- Даже куриные мозги могут создать проблемы в обществе, - предостерег Джон, оборачиваясь к девушке, и снова Изабель ощутила приступ мучительной неловкости. - Как раз в куриных мозгах-то и рождаются сплетни.
- Возможно, в этом вы правы, - ответила Изабель, с трудом отводя взгляд. Ей вдруг показалось, что эти глубокие черные глаза словно бы проникают в сокровенные глубины ее души…
- Не хочу вас обидеть, - продолжал Джон, - но, когда вы поедете в Лондон, придется оставить привычку думать вслух. Иначе вам никогда не поймать жениха!
- "Поймать"? Разве это рыбалка? - раздраженно спросила Изабель. - Я не нуждаюсь в женихе!
- Каждой женщине нужен мужчина, который бы заботился о ней, - убежденно сказал Джон. - Если женщина думает иначе, значит, она лжет или себе, или окружающим.
- Я вовсе не имела в виду, что никогда не выйду замуж, - поправилась Изабель. - Когда вернется Майлз, я выйду в свет и найду себе мужа…
- Вы дебютируете этой весной независимо от того, вернется ваш брат или нет, - непреклонно заявил Джон. - Моей матери никогда не приходилось воспитывать дочь, и она с удовольствием примет вас под свое крылышко. Ну, разумеется, прежде чем вы выйдете в свет, вам придется усвоить некоторые правила поведения.
- Чихать я хотела на приличия. - Изабель оскорбили покровительственные нотки в голосе герцога.
- Ах, мисс Монтгомери, - покачал головой Джон. - Я уже слышу зловещий стук черного камня, падающего на ваши весы. С другой стороны, я заработал белый камешек.
- Вы? Белый камень? - повторила Изабель: ее голос прямо-таки источал сарказм. - И позвольте узнать, за что?
- За то, что даю советы сомневающимся, - сообщил ей Джон, - и наставляю невежественных.
- Наставляете невежественных? - Изабель задохнулась от возмущения. - Ваша светлость, не мешало бы вам присмотреться к себе. Ваши манеры…
- Осторожнее, мисс Монтгомери, - предупредил он.
- А что вы сделаете? - с вызовом проговорила она. - Откажетесь оплатить мой выход в свет?
Джон усмехнулся:
- А ведь вам только этого и хочется, верно?
Изабель вздернула нос и отвернулась. Вечерний холод заставил ее зябко передернуть плечами, о чем она тут же пожалела.
- Вы замерзли? - спросил герцог.
Девушка покачала головой, не глядя на него.
Джон снял плащ и укутал в него девушку, задержав руки на ее плечах чуть дольше, чем это было нужно. О господи, как трудно ей было находиться наедине с этим человеком! Раньше она никогда не оставалась одна с мужчиной…
- Благодарю вас, ваша светлость, - смущенно пробормотала Изабель. Она опять покраснела, но надеялась, что в темноте герцог ничего не заметит.
- Отчего вы краснеете?
Изабель готова была провалиться сквозь землю. Она мучительно подыскивала тему для разговора - и, как ей показалось, нашла:
- Ночь холодна. Вы уверены, что не замерзнете?
Джон покачал головой:
- В этой ночи все еще чувствуется дуновение лета.
- Лета? - повторила Изабель, недоверчиво взглянув на своего собеседника. Боже - он улыбался, и его лицо было близко, так близко, что она могла коснуться его губ, поцеловать его…
- В это время в моих шотландских владениях снега, должно быть, уже по пояс, - говорил между тем герцог.
Представив себе это, Изабель невольно зябко передернула плечами и подумала о том, что пора сменить тему. В конце концов, сколько можно обсуждать погоду?
- Сегодня День святого Фомы, - коротко сказала она.
- Святого Фомы? - Джон улыбнулся; его развеселила эта мысль. - Вы религиозны, мисс Монтгомери?
Изабель кивнула.
- Хотя я и посещаю воскресные службы только тогда, когда туда не ходит моя мачеха с сестрами, я все же надеюсь обрести место на небесах, чтобы увидеть мою умершую мать. Я верую, что господу наши поступки и помыслы важнее, чем количество прослушанных литургий.
- Я полагаю, что для меня приготовлено тепленькое местечко кое-где еще, - заметил Джон.
Изабель улыбнулась его словам. Говорить с этим человеком оказалось вовсе не так сложно, как ей подумалось вначале.
- Сегодня двадцать первое декабря, - заметил Джон. - Осталось всего несколько дней до шотландского праздника Хогманэй.
- Хогманэй? Что это?
- Шотландский Новый год.
- Вы, я вижу, любите Шотландию, - заметила Изабель.
- Самый древний мой титул - шотландский.
- Какой же?
Джон подмигнул ей:
- Граф Безбожный, разумеется!
Изабель рассмеялась нежным, мелодичным смехом, так похожим на звуки ее флейты.
- Взгляните на небо, - проговорил герцог.
Она подняла глаза к небу, озаренному светом луны и звезд.
- В преддверии Нового года эти звезды всякий раз возвращаются на одно и то же место, - заговорил Джон. - Они всегда напоминали мне коней, которые после долгой и трудной скачки возвращаются в свои стойла.
- Я раньше никогда не задумывалась о звездах. Просто смотрела на них издали, - призналась Изабель. - Они кажутся мне безмолвными стражами, хранящими нас.
- Посмотрите на юг, - указал ей Джон. - Вон тот красноватый огонек - это Бетельгейзе. Далекая и прекрасная планета. А над ней - Сириус. Самая яркая звезда в небе.
- Я люблю ночь, - проговорила Изабель. - Иногда по ночам я сижу здесь одна и играю на флейте.
- Посмотрите на небо вон там… обернитесь.
Изабель повернулась и взглянула на небо за его плечом.
- Это Полярная звезда, звезда Севера, которая всегда остается на одном месте и указывает путникам и мореплавателям дорогу, - прошептал герцог ей в самое ухо.
Изабель взглянула на него. Его лицо, его губы были так близко… она знала, что он собирается ее поцеловать, - и знала, что позволит ему это.
Когда их губы соприкоснулись, Изабель закрыла глаза. Его губы были теплыми и нежными, а аромат вереска, шедший от него, опьянял девушку…
- От вас пахнет фиалками, - прошептал Джон. Звук его голоса разрушил чары. - И мне кажется, что сегодня я подарил очаровательной английской фиалке ее первый поцелуй.
Его слова удивили Изабель. Положим, если верить пророчеству Гизелы, принц будет думать, что она прекраснее, чем фиалки на снегу… но Джон Сен-Жермен никакой не принц, он известный светский повеса! И как только Изабель позволила ему!..
- Я не должен был этого делать, - извиняющимся тоном проговорил Джон. - Когда вы отправитесь в Лондон, не позволяйте так легко целовать себя - это может плохо закончиться.
- Что?! - Изабель вскочила и стремительно развернулась к герцогу. - Я не какая-нибудь потаскушка, ваша светлость. Но вы умеете пользоваться неискушенностью таких, как я!
Повернувшись на каблуках, Изабель решительно пошла прочь, бросив через плечо:
- Доброй ночи, ваша светлость.
Она успела дойти до дверей дома, когда ее нагнал герцог.
- Мисс Монтгомери, я прошу прощения за то, что невольно оскорбил вас. Простите ли вы меня?
- Я принимаю ваши извинения, - не глядя на него, ответила Изабель, когда они вошли в холл. - Вы не так много значите для меня…
Когда они дошли до лестницы, герцог поймал ее за руку и ласково, но настойчиво заставил остановиться и повернуться к нему лицом. Изабель вопросительно посмотрела на него, считая, что инцидент исчерпан.
Джон одарил ее самой обаятельной из своих улыбок:
- Встреча с вами стоила того, чтобы приехать сюда из Эйвон-Парка.
Комплимент заставил Изабель залиться краской смущения. Ни один мужчина никогда не говорил с ней так. Почти все окружающие считали ее сумасшедшей. Что будет, когда герцог снова услышит, как она говорит сама с собой?
- Доброй ночи, мисс Монтгомери, - сказал Джон. - Желаю вам приятных сновидений.
Изабель поспешно поднялась по лестнице в свою комнату, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.
- Он тебя поцеловал?
Открыв глаза, Изабель увидела Гизелу, сидевшую на своем обычном месте у камина.
- Похоть - один из семи смертных грехов, - сказала Изабель.
- Поэтому, собственно, индульгенции всегда были в цене, - заметила Гизела. - Люди грешат и покупают отпущение грехов, что приносит святой церкви немалый доход. И никто не остается в проигрыше.
- У тебя какое-то однобокое понимание греха и отпущения грехов, - проговорила Изабель, присаживаясь на пол рядом с Гизелой. - Герцог слышал, как ты играла на флейте вместе со мной.
- Неужели? Похоже, Джон Сен-Жермен наделен особым даром…
- Он тот самый принц, который был послан ко мне, чтобы спасти?
- Только со временем мы сможем узнать это, дитя мое.
- Но Джон Сен-Жермен не принц.
- Я уже говорила тебе, что принцы не всегда носят короны, - возразила Гизела. - Следуй велению сердца - и ты найдешь своего принца.
Изабель положила голову на колени Гизеле и заглянула в ее светлые глаза.
- А если я последую велению сердца, - тихо спросила она, - куда оно поведет меня?
- Вовсе не обязательно знать это, дитя мое, - с ласковой улыбкой сказала Гизела. - Просто слушай свое сердце, и ты обретешь истинное счастье.
4
"От Изабель Монтгомери пахнет фиалками".
В предрассветной тишине Джон стоял у окна своей спальни, блуждая взглядом по зимнему печальному саду. Было еще слишком рано - даже слуги еще спали. Сквозь голые ветви деревьев видно было, как занимается восход и как светлеет небосвод на востоке, меняя цвет с сине-фиолетового на бледно-голубой…
Но Джон не видел восхода солнца. Перед его глазами стояла Изабель - копна светлых волос, похожих на золотые нити, мягкий взгляд фиалковых глаз, в которых, казалось, отражались ласковые вечерние сумерки, золотая пыль веснушек на точеном носике, песня ее флейты, подобная соловьиным трелям. И удивительное ощущение ее нежных губ…
- О господи! - пробормотал Джон, отвернувшись от окна. Он вел себя как влюбленный школьник - а думал, что Ленора Гримсби вырвала всю нежность из его сердца. Должно быть, от мужской глупости нет лекарств.
"Пожалуй, мне нужно отправиться на верховую прогулку по утреннему морозцу - это поможет прийти в себя", - сказал Джон сам себе.
Он оделся, прошел в конюшню, оседлал Немезиду и во весь опор поскакал прочь от Эйвон-Парка.
Два часа бешеной скачки - и Джон внезапно понял, что подъехал к берегу реки Эйвон. Он взглянул в сторону Стратфорда и Арден-Холла, и перед его глазами снова манящим видением встал чистый образ его подопечной…
Джон выругался, увидев, куда заехал; натянув поводья, он развернул лошадь и поскакал обратно - в спокойный, безопасный Эйвон-Парк.
Войдя в обеденный зал, Джон внезапно остановился в изумлении: несмотря на ранний час, за большим столом черного дерева уже сидели тетушка Эстер, Росс и его мать. Они завтракали и негромко беседовали.
Как только Джон вошел, разговор прервался и все трое обернулись к нему. Он понял, что его семейство ждет рассказа о вчерашней поездке в Арден-Холл.
Он медленно подошел к столу и налил себе чашку кофе, после чего занял свое место во главе стола и откинулся на высокую резную спинку стула из черного дерева. Приказав Доббсу подать тарелку, Джон посмотрел через стол на мать, тетку и брата.
- Право же, Тесса, - заговорила тетушка Эстер, - я всегда думала, что у твоих сыновей манеры лучше.
- Я тоже так думала, - мать внимательно смотрела на Джона. - Ну и что же ты можешь сказать?
Джон подождал, пока Доббс поставит перед ним тарелку с яичницей и ветчиной.
- Мне кажется, что лучи восходящего солнца удивительно красиво играют на этих люстрах.
Леди Эстер и ее сестра одновременно подняли глаза к трем хрустальным люстрам над обеденным столом и тут же снова перевели взгляд на Джона. Росс не выдержал и прыснул.
- Не поощряй его наглость, - упрекнула его мать.
- Наглость? - Джон приподнял брови.
- Сядь здесь, рядом со мной, - настойчиво проговорила герцогиня. - Если мне придется кричать, я к полудню совсем охрипну.
Джон вынужден был покориться неизбежному. Он понимал, что ему не позволят уйти до тех пор, пока он во всех подробностях не передаст матери и тете разговор с его подопечной.
- Хорошо, матушка. - Поднявшись со своего стула, Джон прошелся вдоль стола и наконец уселся напротив брата. Он подождал, пока Доббс перенесет на новое место его нетронутый завтрак и отойдет на свое место у буфета.
- Позвольте спросить, что подняло сегодня вас так рано? - поинтересовался он.
- Можно подумать, ты сам не догадываешься, - усмехнулась тетушка Эстер.
- Мы хотим узнать, что случилось в Арден-Холле, - сказала леди Тесса.
Ее сестра усиленно закивала:
- Расскажи нам все, Джонни!
- И с чего же мне начать? - поддразнил их Джон.
- Начни с того, как выглядит эта Изабель Монтгомери, - предложила мать.
- Да, пожалуйста, братец, - поддержал ее Росс. - С тех пор как ты уехал, я сижу как на иголках.
Джон кивнул брату и начал:
- У мисс Монтгомери соломенно-желтые волосы, глаза - как две пурпурные виноградины, а на переносице - крупные веснушки.
- Веснушки? - воскликнула тетушка Эстер. - Ох, Тесса, как же мы сумеем выдать эту девушку замуж?
- Тише! Продолжай, мой мальчик.
- Эта девушка одевается как служанка, почти все время разговаривает сама с собой и играет на флейте.
- Все еще хуже, чем я думала! - всплеснув руками, простонала тетушка Эстер. - Игра на флейте - это совсем не то, что нужно! Юные леди, получившие хорошее воспитание, играют на фортепиано.
Джон расхохотался; даже его мать и брат улыбнулись. Тетушку Эстер вовсе не волновало то, что девушка разговаривает сама с собой, - только то, что она играет на флейте!
Бросив короткий взгляд на Росса, Джон заметил на лице брата задумчивое выражение.
- Что ты на меня так смотришь? - раздраженно спросил он.
- Я поставлю свой последний шиллинг у Уайта на то, что девушки красивее леди Изабель Монтгомери ты не встречал уже много лет. - В голосе Росса звучало плохо скрытое торжество.
Джон сдвинул брови:
- Проиграешь, братец.
- Думаю, нет - иначе ты не пытался бы так упорно убедить нас в том, что она некрасива!
- Мне это тоже пришло в голову, - заметила герцогиня.
- Мне не нравятся блондинки, - упорствовал Джон, - особенно такие несносные, как мисс Монтгомери!
- Джонни, от любви до ненависти - один шаг! - объявила тетушка Эстер.
Росс расхохотался снова, а герцогиня закашлялась, пытаясь скрыть смех. Джон с неприязнью взглянул на тетушку и хотел было подняться с места, но мать приказала ему:
- Сядь. Рассказывай дальше.
Джон покорно опустился на стул и уставился на противоположную стену. "От нее пахнет фиалками, и у нее такие нежные, такие манящие губы…"
- Так что?
Джон перевел взгляд на мать.
- Дельфиния Монтгомери, ее мачеха, - просто ведьма. У нее две дочери, такие же жадные и противные, как она сама, - сообщил он. - Все они так дурно относятся к девушке, что та придумала себе подружку-невидимку. И это еще не все… Я же не мог предложить выезд в свет одной сестре, проигнорировав двух других. Так что вам нужно будет позаботиться о гардеробе для мисс Монтгомери. Она действительно одевается как служанка - в чем, я полагаю, виновата ее мачеха.
- Понимаю, - задумчиво проговорила его мать.
- Бедное дитя! - прибавила тетушка Эстер.
- Чему ты улыбаешься? - спросил Джон своего брата.
Росс пожал плечами, с трудом согнав с лица улыбку:
- Похоже, ты… неравнодушен к ней!
- Я к ней совершенно равнодушен. Я просто озабочен будущими расходами на экипировку для трех девиц.
- Но Майлз Монтгомери со временем возместит тебе все расходы, - заметил Росс.
- Если только не потеряет в Америке все свое состояние, - докончил мрачно Джон.
- Пошли Галлахера в Арден-Холл и пригласи семейство Монтгомери к нам на Рождество, - предложила герцогиня.
Джону показалось, что он ослышался:
- Прошу прощения?..
- Мы можем пригласить портных сюда на время праздников, так что к моменту отъезда в Лондон все будет готово, - пояснила герцогиня.
- Я хотел бы спокойно отметить Рождество в семейном кругу, - возразил Джон. - Я не желаю в праздник думать о проблемах мисс Монтгомери!
"Или об аромате свежих фиалок…" - докончил он про себя.
- С твоей стороны это просто немилосердно, - заявила тетушка Эстер.
Джон снова оглядел всех троих. Росс улыбался, мать и тетушка были явно рассержены.
- Хорошо, я согласен на компромисс, - сдался он. - После Рождества я лично поеду в Арден-Холл и приглашу их на Новый год, а Галлахер в это время привезет портных из Лондона.
- Как мне хочется, чтобы Рождество поскорее миновало! - заявил Росс. - Жду не дождусь, когда увижу эту вздорную девчонку… которая тебе явно небезразлична!
- Осторожнее, братец, не то женю тебя на одной из ее сводных сестер, - предупредил его Джон. - Должен сказать, что за всю свою жизнь я ни разу не видел столь заурядных… брюнеток!
- Не ты ли изъявлял желание жениться на некрасивой брюнетке? - напомнил Росс опрометчивое высказывание брата. - Или, может быть, мисс Монтгомери сумела тебя переубедить и ты теперь предпочитаешь блондинок?
- Черт побери, - пробормотал Джон. Он встал, чтобы уйти, и сделал уже несколько шагов к дверям, но его остановил голос тетушки:
- Джонни, ты еще не прощен.
Джон медленно обернулся и одарил ее грозным взглядом.
- Ну, напугал! - воскликнула тетушка. - Хорошо-хорошо, иди, ты прощен.