- Благодарю вас, тетушка, - ответил Джон и, не проронив больше ни слова, покинул обеденный зал.
Шестью днями позже Джон стоял во дворе Эйвон-Парка и наблюдал за тем, как в большой карете из ворот выезжает Галлахер. Кучер направлялся в Лондон, где должен был остановиться в герцогской резиденции на Парк-лейн и собрать лучших портных, модисток и сапожников, чтобы отвезти их в Эйвон-Парк.
Ожидая, пока подведут Немезиду, Джон нетерпеливо расхаживал по двору в бриджах для верховой езды из оленьей кожи. Он направлялся в Арден-Холл, чтобы пригласить четырех дам Монтгомери в Эйвон-Парк на новогодний праздник.
Наконец покинув Эйвон-Парк, он направил свою лошадь в сторону Стратфорда - Арден-Холл располагался в предместьях этого города, и верхом от него до Эйвон-Парка можно было добраться за час.
Прошлым вечером выпал первый снег. Кисейным покровом одевал он землю; полуденное солнце не по-зимнему теплого дня пригревало, и снег таял в его лучах.
В полях по дороге Джон почти не заметил зверей: на их присутствие указывали только следы на снегу. На опушке леса виднелись яркие ягоды шиповника и кустики черники.
Оставив за спиной луга, Джон направил лошадь через лес к реке Эйвон. Только на мгновение он остановился, наслаждаясь одиночеством и идиллической тишиной зимнего утра.
Джон уже полчаса скакал на юг вдоль реки, когда внезапно до него донеслась нежная музыка, заставившая его натянуть поводья и остановить лошадь.
Изабель Монтгомери была здесь, недалеко. Джон знал это наверное. Он замер в седле и попытался уловить настроение мелодии. На этот раз она звучала звонко и весело, вызывая в памяти звон замерзших ветвей, пение ручья и птичий щебет, - а после перешла в нежную убаюкивающую мелодию, словно бы сотканную из туманов и лунного света. Но вскоре голос флейты стал печален, в нем зазвучали тоска и одиночество, проникающие в самое сердце.
Не может быть, чтобы она бродила по этим лесам в одиночестве, подумал Джон, направляя лошадь вперед.
Обогнув излучину реки, он снова остановился, увидев Изабель Монтгомери. Она сидела на пне, прикрыв глаза, словно в экстазе.
Невольная улыбка тронула губы Джона, когда он разглядывал точеный профиль девушки. Она олицетворяла собой кротость и женственность; глядя на нее, никто бы не подумал, какой несносной она может быть.
Джон снова задумался о том, как ей удавалось заставить свою флейту петь на два голоса. В это время мелодия внезапно оборвалась; девушка стремительно обернулась и проговорила:
- Да, я и в самом деле думаю, что он самый красивый мужчина на свете. Только похож на избалованного ребенка, ведь правда?
Она действительно сумасшедшая, решил Джон. Как жаль - она так красива… Если бы ему только удалось излечить ее от этого недуга, Изабель легко нашла бы себе мужа.
Почему-то сама мысль о том, что Изабель Монтгомери выйдет замуж за какого-нибудь знатного джентльмена, была ему неприятна. Чрезвычайно неприятна.
- Кто это - красивый и избалованный? - крикнул ей Джон.
Изабель обернулась к нему так стремительно, что потеряла равновесие и едва не упала со своего пенька; она беспомощно взмахнула руками, ее губы раскрылись в изумленном возгласе.
Джон спрыгнул с седла и поспешил к девушке.
- Вы меня напугали, ваша светлость. Вам не следовало подкрадываться ко мне! - с осуждением сказала она.
- А вам не следует бродить по этим лесам одной, - ответил Джон; когда девушка открыла рот, чтобы возразить, он улыбнулся ей: - С Новым годом, мисс Монтгомери!
Изабель заметно расслабилась и успокоилась.
- С Новым годом и вас, ваша светлость, - улыбнулась она.
- Мои друзья зовут меня Джоном, - сказал он. - По крайней мере когда мы наедине.
- А мы друзья? - спросила девушка.
- Я хотел бы надеяться на это.
- Хорошо, ваша светлость… то есть Джон. Ему нравилось слышать из ее уст свое имя.
- А как вас называют друзья? - поинтересовался он.
Изабель взглянула ему прямо в глаза:
- У меня нет друзей.
- Теперь есть, - напомнил ей Джон.
Изабель откинула белокурые волосы, упавшие ей на лицо:
- Майлз зовет меня Белли.
- Можно, я тоже буду звать вас так? - спросил Джон.
Изабель кивнула и слегка подвинулась.
- Садитесь сюда, Джон, - предложила она.
- Я уже думал, вы мне никогда этого не предложите.
Джон сел так близко к ней, что, кажется, ощутил тепло ее тела, - и немедленно пожалел о том, что принял ее приглашение, когда на него повеяло свежим нежным ароматом фиалок.
- Вы замерзли? - спросил он, пытаясь скрыть невольно возникшую неловкость. - Может быть, вам лучше вернуться в дом?
- Интересно, куда она делась? - едва слышно пробормотала Изабель, оглядываясь вокруг.
- Кто? - спросил Джон.
Изабель не обратила внимания на его вопрос.
- Хотите послушать, как я играю? - спросила она, поднимая флейту.
Джон кивнул, невольно задумавшись о том, как изменилось ее отношение за эти шесть дней: сейчас его подопечная, казалось, даже рада была видеть его. Интересно, что вызвало такие изменения?
Изабель поднесла флейту к губам; на этот раз мелодия звучало весело и игриво.
Когда она перестала играть, чтобы передохнуть, Джон спросил ее:
- А как вам удается заставить флейту звучать на два голоса?
- Это акустический эффект, - ответила девушка с двусмысленной улыбкой.
- Черта с два! Акустика здесь ни при чем.
- Вы получаете черный камешек за грубость, - сообщила ему Изабель.
- Ничего, куплю себе индульгенцию, - ответил Джон. - Все-таки признайтесь, как вы это делаете?
- Ну, мне подыгрывает мой ангел-хранитель, - ответила девушка и подмигнула ему.
Джон усмехнулся:
- Что ж, можете пока держать ваши музыкальные секреты при себе, Белли.
Изабель отчаянно пыталась придумать следующую фразу и наконец коротко заметила:
- Осталось совсем немного до Дня избиения младенцев…
- В Шотландии его называют Детским днем, и он считается несчастливым, - сказал ей Джон. - В этот день нельзя начинать никакую работу, потому что кровь невинно убиенных обречет ее на неудачу.
- Вы суеверны?
- Я вовсе не сказал, что верю в это.
Изабель посмотрела на него долгим взглядом, потом серьезно спросила:
- Если бы вы могли получить все, что захотите, чего бы вы пожелали?
"Любящую жену и детей", - подумал Джон, но ответил только:
- У меня уже есть все, чего я хочу.
- Как вам повезло, - заметила она.
- А чего бы пожелали вы?
Взгляд девушки приобрел мечтательное выражение; она долго молчала и наконец ответила:
- Чтобы Майлз поскорее вернулся.
- Вы не об этом подумали, - возразил Джон. - Я прочел это в ваших глазах.
- Как вы проницательны, - ответила Изабель, поднимая на него глаза. - Но у леди должны быть свои секреты.
Нежное прекрасное лицо Изабель было так близко - и Джон не смог противиться зову, который прочел в ее глазах. Он обнял ее одной рукой за плечи и склонился к губам, но ощутил, что она дрожит от холода.
- Думаю, нам все же нужно поехать в Арден-Холл, - сказал он, слегка отстраняясь. - У меня есть сюрприз для вас и ваших сестер.
- Я не хочу домой.
- Почему?
- Я стараюсь избегать племянника моей мачехи, Николаса де Джуэла, - ответила Изабель. - Знаете, барон Редесдейл…
Темные глаза Джона не отрывались от лица Изабель.
- Почему же вы его избегаете?
- Де Джуэл решил жениться на мне, - сказала девушка, - а мне ненавистна сама земля, по которой он ходит.
- Не думайте о нем, - успокоил ее Джон. - Теперь я ваш опекун, и в этом качестве намереваюсь оберегать вас от нежелательных знакомств.
Изабель изумленно посмотрела на него:
- С десяти лет, когда умер мой отец, никто не защищал меня от оскорблений мачехи и сводных сестер…
Эта откровенность смутила его.
- А как же Майлз?
- Майлз защищал бы меня, - вступилась Изабель за брата, - но он был в университете…
- Ваш брат должен был лучше заботиться о вас, - проговорил Джон, вставая. - Считайте, что я ваш рыцарь в сияющих доспехах, а вы - моя прекрасная дама, - прибавил он, подавая ей руку.
- Благодарю вас, - ответила Изабель, кладя пальцы на его ладонь. - Но не судите Майлза слишком строго. Научиться самому вести свои сражения - достойное стремление.
Джон помог ей сесть в седло и сам сел позади нее. Путь до Арден-Холла был недолог, но он чрезвычайно взволновал Джона: он ощущал запах фиалок, которым веяло от Изабель, а то, как доверчиво она прильнула к нему, тронуло его до глубины души.
Во дворе Арден-Холла Джон спешился первым и помог Изабель спуститься на землю. Они вошли в холл вместе и одновременно поморщились от громких немелодичных звуков, обрушившихся на них.
- Все домочадцы собрались в салоне, - сообщил им Пебблс.
- А что это за шум? - В голосе Джона слышалось живейшее отвращение.
- Кто-то спустил с цепи адских псов…
Изабель оглянулась через плечо: за ними следом по коридору шла Гизела. Джон остановился и также оглянулся с озадаченным выражением на лице.
- Так что вы говорили? - спросила Изабель, когда они снова зашагали по коридору.
- Я спросил, что это за шум, - ответил Джон. - А вы сказали, что кто-то спустил с цепи адских псов.
Теперь настал черед Изабель остановиться. На ее нежном лице отразилось замешательство, она невольно коснулась пальцами золотого медальона.
- Вы действительно слышали эти слова - "кто-то спустил с цепи адских псов"? - спросила она.
- Но ведь вы именно так и сказали?
- Да, ваша светлость. Я действительно так сказала…
- Зовите меня Джон. Помните, мы договорились?..
Изабель улыбнулась:
- Только наедине.
Джон склонил голову, соглашаясь с ней, и, взяв ее за руку, уверенно повел к дверям в салон.
- Лобелия играет на фортепьяно, - пояснила Изабель. - А Рут поет.
Игра и пение прервались в тот же миг, как Джон и Изабель вошли в салон. Лобелия вскочила из-за фортепьяно и присела в реверансе:
- Добрый день, ваша светлость.
- Ваша светлость, добрый день. - Рут повторила движение сестры.
- Добро пожаловать снова в Арден-Холл, ваша светлость, - проговорила Дельфиния, проходя через салон, чтобы приветствовать герцога. - Позвольте представить вам моего племянника. Это Николас де Джуэл, барон Редесдейл.
Джон повернулся к Николасу и пожал протянутую руку, окинув его внимательным взглядом.
Николас де Джуэл выглядел лет на двадцать пять - похоже, он был ровесником Россу. Невысокий, щуплый, с темно-русыми волосами и маленькими блестящими карими глазками, барон Редесдейл разительно напомнил Джону хорька.
- Вы должны выпить с нами чаю, - сказала Дельфиния. - А еще лучше - оставайтесь ужинать.
- Боюсь, мне придется отказаться от вашего любезного предложения, - ответил Джон, понимая, что еще одного вечера в обществе двух беспрестанно хихикающих и взвизгивающих от избытка чувств дочек Дельфинии с их коровьими глазами он просто не выдержит. - Я приехал в Арден-Холл, чтобы пригласить вас на новогодние праздники в Эйвон-Парк. Я и мои родные хотели бы, чтобы вы провели с нами неделю или две. Лучшие портные Лондона также приедут туда; моя мать выписала их, чтобы подготовить гардероб девушек к весеннему сезону.
Лобелия и Рут буквально визжали от восторга. Джон перевел взгляд на свою подопечную, у которой был откровенно несчастный вид: девушка снова взялась за свой медальон - верный признак того, что она нервничала. Интересно, почему она так волнуется из-за этого выезда в свет? Неужели боится того, что ей не удастся найти себе мужа? Но ведь это просто глупо!..
- Ваша светлость, я правильно понимаю, что вы опекун Изабель? - заговорил де Джуэл. Джон кивнул.
- Тогда я официально прошу у вас ее руки, - объявил де Джуэл.
- Нет, я не дам согласия на этот брак, - ответил Джон и перевел взгляд полуночных глаз на свою подопечную, которая улыбнулась ему. Одна эта улыбка пробудила в нем поистине мальчишескую радость.
- Бедная девушка так неуравновешенна, - понизив голос, проговорил хорек. - Кто еще захочет взять ее в жены?
- Если это правда, - темные глаза Джона сузились, - то почему же вы хотите жениться на ней?
Барон пожал плечами:
- Наверное, мне просто жаль ее…
- Оставьте вашу сомнительную жалость для тех, кто в ней нуждается, - заговорила Изабель. - Я не пошла бы за вас замуж, даже если бы вы были последним и единственным мужчиной в Англии.
- Изабель Монтгомери!.. - Дельфиния задохнулась от возмущения. - Немедленно извинись!
- Не буду.
- Отправляйся в свою комнату и оставайся там, пока не раскаешься в своей грубости, - заявила Дельфиния.
- Спасибо, что избавляешь меня от его общества, - ответила Изабель и повернулась, чтобы выйти.
- Мисс Монтгомери, вы останетесь с нами в гостиной, - жестко сказал Джон, и, когда она снова села, объявил: - Изабель - моя подопечная. С этого момента слушаться она будет только меня. Барон, я предлагаю вам поехать со мной в Эйвон-Парк и подождать там приезда дам, - прибавил он, переводя взгляд на хорька.
- Дайте мне несколько минут, чтобы упаковать вещи, - кротко проговорил де Джуэл.
- Не проводите ли вы меня? - обратился Джон к Изабель. - Мне хотелось бы сказать вам несколько слов наедине.
Изабель ответила ему кивком; она явно испытывала желание оказаться подальше от своих дорогих родственничков.
- Благодарю вас, - шепнула она, пока они шли по коридору к холлу. - Но почему вы пригласили его в Эйвон-Парк?
- Я не доверяю ему, - ответил Джон, когда они оба оказались во дворе. - А теперь объясните мне, почему вас так пугает поездка в Лондон.
- Меня ничто не пугает, - возразила Изабель. - Я просто обеспокоена.
- Чем же?
- Я еще никогда не уезжала из Арден-Хол-ла, - призналась девушка, отводя глаза. - Я совершенно не знаю, как себя вести в обществе.
- Этим искусством легко овладеть, - заверил ее Джон. - Или, может быть, вы предпочли бы обвенчаться с де Джуэлом?
Изабель вскинула на него свои чудесные фиалковые глаза.
- Как вы могли вообразить такое?!
- Всем людям свойственно ошибаться, - пожал плечами Джон. - На этот раз я рад, что заблуждался в отношении вас и барона.
- На ошибках учатся, - проговорила Изабель.
Джон усмехнулся и собрался было ответить ей, но тут услышал, как открываются двери. Без сомнения, это был де Джуэл.
Легко коснувшись его руки, Изабель прошептала:
- Благодарю вас за то, что вы защищаете меня.
- Прекрасная дама, благодарю вас за то, что вы позволили мне защищать вас, - ответил Джон, взяв ее руку в свою. - Быть может, и для меня найдется место на небесах?
Изабель одарила его улыбкой, которая, казалось, озаряла весь дом словно ясное солнце:
- Все может быть, ваша светлость…
5
"Двадцать восьмое декабря. День избиения младенцев - несчастливый день, в который нельзя начинать никаких дел…"
Изабель стояла у окна спальни. Пытаясь избавиться от гнетущего ее беспокойства, она глубоко вдохнула хрустально-чистый утренний воздух, потом закрыла разукрашенное морозными узорами окно.
Прошлым вечером была первая метель - бесшумная, в отличие от летних гроз, укрывшая всю землю невесомым снежным покрывалом.
Иней одел вечнозеленые ветви падуба, с карнизов дома свисали длинные сосульки; на росшем неподалеку дереве стайка скворцов клевала схваченные морозом редкие ягоды. Под кормушками для птиц, которые она велела установить на лужайке, на снегу виднелись следы - словно благодарственная надпись, подумалось девушке.
Изабель нравилось это время года - время спокойствия и созерцания, время раздумий и безмолвия. Она наслаждалась долгими вечерами, когда так уютно было сидеть наедине с Гизелой у пылающего камина; они говорили о будущем, о темноволосом принце, который однажды придет, чтобы спасти ее…
И все это разрушил герцог Эйвон.
Через несколько минут прибудет его коляска, которая отвезет ее и ее драгоценных родственниц в Эйвон-Парк.
Поглаживая кончиками пальцев свой золотой медальон, Изабель думала о том, что с этого дня ее жизнь совершенно переменится, - и мысли эти вызывали у нее чувство тревоги. Суеверия гласили, что этот день - самый несчастливый в году для всех начинаний. Может, ей стоит написать его светлости и отложить свой приезд до завтрашнего дня? Нет, Дельфиния никогда этого не позволит.
- Дитя, что проку пытаться отсрочить неизбежное?
Изабель обернулась к Гизеле, сидевшей в одном из кресел у камина.
- Боже милостивый, ты меня напугала. Я уже рассказывала о том, что герцог слышал твои слова?
- По крайней мере десять раз.
- Как ты думаешь, что это может значить?
Гизела пожала плечами.
- Если герцог Эйвон и есть тот принц, тогда я не хочу, чтобы меня спасали, - заявила Изабель. - Его светлость слишком самонадеян.
- Все мужчины самонадеянны, дитя мое, - возразила старая женщина. - Или ты предпочтешь выйти замуж за Николаса де Джуэла?
- Я предпочла бы, чтобы меня просто оставили в покое!
- Но это неестественно! Женщине нужен мужчина, который любил бы ее и заботился о ней.
- А что нужно мужчине?
- Мужчине, в свою очередь, нужна женщина, заботливая и любящая женщина… Они - две половины единого целого. Только когда мужчина и женщина соединяются, они достигают совершенства.
- О, да мы сегодня философствуем! - насмешливо проговорила Изабель.
- А ты считаешь, что я на это не способна? - обиделась Гизела.
- Я не могу ехать, - еле слышно проговорила Изабель, погруженная в свои мысли. - Я не знаю, как вести себя в обществе, я просто уверена, что опозорюсь.
- Дитя мое, у тебя нет причин для волнения, - успокаивающе проговорила Гизела, ласково коснувшись руки девушки. - Я буду рядом и стану следить за каждым твоим шагом.
- О боже мой, я так надеялась, что ты этого не скажешь, - простонала Изабель.
- Подумай, каким бы ангелом-хранителем я оказалась, если бы не сопровождала тебя в самом большом приключении в твоей жизни? - спросила Гизела. - Господь наш никогда не простит меня, если я стану пренебрегать своими обязанностями.
Кто-то постучал в двери спальни.
- Леди Изабель, - позвал Пебблс, - герцогская коляска прибыла. Ваша мачеха и сестры ждут вас.
- Иду, - откликнулась Изабель, поднимаясь с кресла; потом повернулась к Гизеле и спросила: - Ты готова к злосчастному путешествию?
- Господь меня прости, не выношу я твоих родственничков, - отозвалась Гизела. - Встретимся в Лондоне.
И с этими словами она исчезла.
- Трусиха, - бросила в пустоту Изабель и направилась к дверям.
Чуть больше часа спустя коляска въехала в Эйвон-Парк.
Изабель показалось, что дорога тянется целую вечность. Стараясь не обращать внимания на восторженную болтовню сводных сестер, Изабель смотрела в окошко - туда, где солнечные лучи скользили по ослепительно белому снегу, укрывшему землю, - и размышляла о том, что ожидает ее в Эйвон-Парке.