- Не напоминай мне о безумии тех неразумных. Для них оскопить меня еще не значило лишить главного стимула жизни, поэтому они решили отнять у меня способность мыслить. - Малик притворно тяжело вздохнул. - Но такова уж участь всех одаренных Всевышним. Всякому, обладающему, подобно мне, столь блестящим умом и жаждой знаний, не избежать подстерегающих врагов.
- Сдается мне, чуть не постигшее тебя оскопление связано с твоими низменными страстями, а отрубленная голова - всего лишь скандинавская сага. Я так и не взял в толк, почему тебе понадобилось соблазнить жену начальника королевской гвардии?
- Я был нужен ей, - простодушно ответил Малик. - Эта скотина, ее муж, жестоко обращался с ней.
Гейдж покачал головой. Его не удивили слова Малика. Женщине вовсе не обязательно быть молодой или привлекательной, чтобы оказаться в постели Малика. Он любил их всех и, похоже, наслаждался каждой с той же необузданной страстью, как наверняка и они с ним.
- Я беспокоюсь, все ли с ней в порядке сейчас, - заволновался Малик. - Может, стоит нам вернуться в Карзну и…
- Нет! - решительно отрезал Гейдж.
Тогда им едва удалось выбраться из Византии живыми и невредимыми и спасти вдобавок женщину. По настоянию Малика они взяли ее с собой и спрятали в надежном месте, в ее деревне.
- С ней все в порядке. Я дал ей достаточно золота, она безбедно устроит свою жизнь. Ты ей не нужен.
Гейдж говорил об известном им обоим, но Малику важно было еще раз услышать о благополучном завершении этой рискованной истории.
- Возможно, ты и прав. Я должен был помочь ей найти другого подходящего мужчину. - Он широким жестом указал на комету. - Подобно светящейся комете, я затмеваю все вокруг.
Гейдж ухмыльнулся.
- Насколько легче мне было бы жить, если бы ты сиял не так ярко и не так часто.
Лучистая широкая улыбка под густой бородой озарила прекрасное лицо Малика.
- Но ты не признаешь легкую жизнь. Благодаря мне ты развлекаешься и рискуешь. Поэтому ты и взял меня в друзья.
- Зачем я вообще ввязался в эту историю?
- Ты тоже не слишком-то застенчив и скромен. Так идем мы в эту Англию?
- Вильгельм поставил условие: если я соглашусь, то должен буду оставить тебя в Бельриве. Он боится, что твоя сарацинская душа навлечет гнев небес и погубит все дело.
- Ты разъяснил ему, что в бою мне нет равных и я могу завоевать этих саксов без его армии? - Малик гордо выпятил грудь. - Мой карающий меч заставит их удирать, как овец. У них от страха отнимутся ноги, когда я натяну тетиву лука и пущу стрелу. Их затрясет от ужаса и боли под копытами моего мощного коня…
- Я сказал ему, - перебил друга Гейдж, - что у них задрожат колени и застучат зубы от твоих хвастливых речей.
Малик печально покачал головой.
- Стрелы твоих ядовитых слов ранили меня в сердце. После стольких лет дружбы ты так и не оценил моих подлинных достоинств.
- Ты изо дня в день ежеминутно расхваливаешь себя. Как же я могу сомневаться в твоем мужестве?
- Я совершенствуюсь и хочу, чтобы ты знал об этом. - Малик отвел взгляд и тихо сказал: - Если для тебя будет лучше, то я останусь в Бельриве.
- Ты позволишь Вильгельму указывать, с кем мне быть, кого брать в друзья и сражения?
- Он правитель Нормандии.
- Он нуждается во мне, а не я в нем. Если решу идти, ты пойдешь со мной. - Поморщившись, Гейдж досказал: - Я уж не говорю о том, какой разгул ты устроишь здесь, оставь я тебя в замке.
- А ты затоскуешь без меня, и ничто тебе не поможет.
Помрачнев, Малик снова взглянул на небо.
- Возможно, мне придется остаться здесь, - пробормотал он. - У меня тяжелое предчувствие: там, за морем, меня ждет беда.
- Так начертано на небе, - едко заметил Гейдж. - Господь милостивый, ты тоже лишился разума при виде этой дьявольской кометы.
- То, что не дано понять уму, чувствует сердце.
- Или придумывает. Может, тебе следует трижды прокрутиться на пятке вокруг себя, чтобы отогнать дьявола и спасти душу?
- Какой ты циничный, - передернул плечами Малик, - ни во что не веришь.
- На этой земле - нет. Впрочем, я верю в нас - в себя и тебя, в то, что можно видеть, услышать и потрогать. - Он взглянул на комету. - А ты, сдается мне, вроде Вильгельма, замечаешь только то, что тебе надо. Не хочешь сопровождать меня в походе, так и скажи. Не обижусь.
- Я пойду, - прервал недолгое молчание Малик. - Пусть будет что будет. - Говорил он спокойно, но обреченно. Внезапная улыбка озарила его лицо. - Обещай мне, что не дашь погибнуть от рук этих варваров. Столь печальный конец не годится для такой блестяще начатой карьеры.
- Обещаю. - Гейдж признательно взглянул на друга.
- Хорошо. - Малик поспешил к двери, ведущей из зала. - Раз уж мы решили броситься в эту кровавую бойню, то следует не теряя времени предаться прелестям жизни. Вот уже три часа меня в спальне ждет прелестная дама.
- Наверняка она уже ушла. Дамы не любят ждать.
- Эта останется… Из любопытства. Она хочет проверить, правда ли, как говорят, что сарацин прекрасен телом так же, как и душой. - На мгновение остановившись у порога, он сообщил: - Ее имя леди Женевьева. Ты не против? Она ведь была твоей дамой.
Гейдж пожал плечами и равнодушно заметил:
- Не стоит и спрашивать. Мы и прежде делили женщин. Ты прав, она из любопытства никуда не уйдет. Дама обворожительна и…
Ему с Маликом приходилось много раз обладать знатными дамами, здесь и в Византии, которые скуки ради искали тайных развлечений. Женевьева оказалась забавнее других, но Гейдж не обольщался на ее счет: как и она к нему, так и он не чувствовал к ней привязанности.
- …очень изобретательна. Ты получишь удовольствие.
- Если тебе нужна женщина, то она намекнула, что не прочь, если мы оба окажемся с ней в постели.
- В другой раз.
Малик в нерешительности потоптался, вглядываясь в лицо Гейджа.
- Тебя мучают сомнения? Хочешь поговорить? Я останусь.
- И заставишь ее опять ждать?
- Ей придется ждать меня вечно, если я нужен тебе. Награда за дружбу дороже телесных утех.
- Но получаешь ее не сразу. - Он нежно улыбнулся Малику. - Иди. Увидимся утром.
Малик кивнул и вышел из зала.
Гейдж обратил взгляд к комете, и сердце бешено заколотилось от нахлынувших вожделенных мечтаний.
Англия. В памяти ожили рассказы о ней короля Хардраады в полумраке его замка, о лакомстве со сладким названием "Англия". Его отцу всегда хотелось заполучить эти земли. Гейджу, его незаконнорожденному сыну, бастарду, еще предстоит поквитаться с Норвегией и Хардраадой, когда он вступит в союз с Вильгельмом. И он пойдет до конца, он заставит отца признать его.
Впрочем, вряд ли это удастся. И все-таки долгое время в нем теплилась надежда, но со временем и она истаяла. Что ж, придется понять простую истину и смириться. Во время последнего похода Хардраада с грубой прямотой отрекся от сына.
Раз у него нет отца, то ни о какой преданности не может быть и речи.
Англия открывала для него безграничные возможности. В честолюбивых мечтах Гейдж заносился высоко, и презираемая им знать ловила каждый его жест, наперебой пытаясь услужить. Он мечтал о власти, славе и трепете подданных, о чем Гейдж не мог даже подумать в Нормандии и в Норвегии.
Яростное свечение кометы звало к сражению, вселяло уверенность в победу.
Хотя Гейдж и не верил в приметы, но ему, как будущему барону, а может, и наследнику Хардраады, не обойтись без надежной защиты. Почему бы не призвать в союзники этого сверкающего посланца небес, наводящего ужас на всех и вся, вселяя предчувствие грядущей беды? Безрассудная смелость новоявленного купца-рыцаря, выступающего под знаменем кометы, заставит трепетать Вильгельма, короля Гарольда Английского, Хардрааду и даже самого Папу Римского.
2
14 октября 1066
Гастингс, Англия
Багровый закат охватил запад небосклона, окрасив его в алый цвет, но он не смог по краскам соперничать с кровью Малика, что зловеще залила его длинные одежды.
- Я сделал все, что в моих силах. - Отец Бернар покачал головой. - Бесполезно. Я остановил кровь, но рана слишком глубокая. Он умрет. Мне надо идти к другим покалеченным.
- Ни с места! - остановил его Гейдж. - Он ведь еще жив, помоги ему.
Отец Бернар обвел взглядом поле битвы и перекрестился. Убитые, раненые, искалеченные и горы трупов. С трудом верилось в благословение Папы на столь кровавую резню. Войско саксов было полностью разбито, но и армия Вильгельма понесла ощутимые потери. Раненые верили, что священники могут сотворить чудо, надеялись, что они вопреки всему вытащат из лап смерти тех, кого уже невозможно спасти.
- Я должен идти к тем, кому я нужен. - Отец Бернар поднялся с колен. - Этот человек мертв.
- Он дышит, и я не теряю надежды, что его можно спасти.
- Я и так потратил слишком много времени на этого сарацина, а меня ждут правоверные христиане.
Гейдж Дюмонт, встав перед отцом Бернаром во весь рост, заступил ему дорогу.
- Потратил? Этот язычник лучше всех христиан, которых я знаю.
- Не богохульствуй! Да простит Господь такие… - Отец Бернар отступил, встретившись взглядом с горящими ярко-голубыми глазами Дюмонта. На его перекошенном от гнева лице появилось неистовое, дьявольское выражение. Рука отца Бернара потянулась к груди сотворить крестное знамение, но замерла в воздухе. Хотя Гейдж Дюмонт и сражался сегодня с невиданной храбростью, словно легендарный герой-исполин, но все равно он оставался лишь простым смертным, а не исчадием ада.
- Грешно так говорить, - только и нашелся сказать отец Бернар.
- Грех оставлять человека умирать, когда он может выжить. - Гейдж выхватил из ножен меч и наставил его на священника. - Ты не отойдешь от него ни на шаг. Спаси его!
- Что ты хочешь от меня? Даже под угрозой смерти я буду повторять тебе снова и снова, что не сумею вылечить этого сарацина. Он безнадежен.
- Я знаю, кто может вылечить его.
Гейдж взглянул на небольшую группу пленных, стоявших неподалеку под охраной стражников.
- Кто сказал?
- Я, лорд Ричард Редфернский. - Высокий белокурый мужчина не спеша выступил вперед, но тут же был остановлен стражником. Он продолжал говорить через плечо солдата: - Ты хочешь, чтобы этот человек остался жив? Освободи меня, и его вылечат.
- Он лжет. Никто не сможет спасти язычника, - раздался голос отца Бернара.
Не обращая внимания на его слова, Гейдж испытующе разглядывал правильные черты лица красивого сакса.
- Так ты говоришь, что сможешь вылечить его?
- Не я. Моя жена дважды была при смерти и, если бы не знахарка из моей прислуги, ей бы не выжить.
- Предатель! - вырвалось у пожилого пленника. - Я послал эту женщину к своей дочери, а не для лечения норманнов. По мне, лучше смерть, чем помощь врагу.
- Ну и глупец ты, милорд Келлз, - огрызнулся Ричард. - Король Гарольд погиб, мы разбиты. Может, тебе и по вкусу рабство, а мне нет. Нам не подняться вновь без умения торговаться. - Он снова обратился к Гейджу: - Твоего человека еще можно спасти. Освободи меня и позволь привести лекаря. Эта женщина - рабыня, и я подарю ее тебе.
- Не успеешь, - позлорадствовал отец Бернар: его раздражала уверенность сакса.
- Мои владения к северу отсюда менее чем в часе езды, - неторопливо продолжал пленный. - Через два часа она будет у раненого.
Гейдж напряженно всматривался в лицо Ричарда.
- А что ты хочешь взамен за знахарку? - Уж он-то знал, что за все надо платить.
- Просто свободу, - не задумываясь ответил Ричард, - и… - он помолчал, - возможность служить тебе.
После минутного колебания Гейдж отрывисто бросил:
- Свободу ты, может, и получишь, но всего несколько часов назад ты убивал моих солдат. Я не беру врагов на службу.
Он повернулся к капитану Лефонту, отвечавшему за пленных.
- Возьми этого человека, солдат и поезжай в Редферн. Привези сюда эту женщину.
- Ты не пожалеешь, - продолжал Ричард, пока капитан развязывал его. - А там посмотрим, думаю, что я пригожусь тебе. - Он неторопливо растер затекшие от веревок руки.
- Мне наплевать на твою нужность. Если Малик умрет, то берегись. Будешь жрать объедки с моего стола вместе с собаками. - Гейдж повернулся к солдату: - Поставь мою палатку. Мы разобьем лагерь здесь.
Капитан Лефонт удивленно посмотрел на него.
- Мне казалось, его милость решил не останавливаясь двигаться к Лондону.
- Пусть Вильгельм идет без меня. Я присоединюсь к нему позже.
Отец Бернар недоуменно покачал головой.
- Из-за какого-то сарацина ты навлечешь на себя гнев его милости. Ничего хорошего из этого не выйдет. Его все равно не спасти.
Гейдж отвернулся. Он не хотел, чтобы отец Бернар заметил его горе и испуг от сказанных им слов.
- Он будет спасен. - Гейдж всматривался в безжизненное лицо Малика, пытаясь взглядом своих глубоких ярко-голубых глаз остановить смерть, маячившую в изголовье друга.
- Ты нарушил… свое обещание. - Голос Малика прошелестел, подобно слабому ветерку, в полумраке походной палатки. - Ты обещал… варвары не убьют меня.
- Тихо, не разговаривай. - Гейдж нежно отвел волосы со лба Малика. - Береги силы.
- На смертном одре… должен высказаться до конца. - Малик не в состоянии был открыть глаза. - Но я не могу думать о… я… не готов.
- Ты не умрешь. Я послал за лекарем.
Малик с большим трудом открыл уже подернутые пленкой небытия глаза.
- Слишком… поздно. Чувствую смерть. Жаль…
Гейдж взял его ладони в свои и крепко сжал.
- Успокойся. Ты не умрешь. Разве я когда-нибудь нарушал свое слово?
Малик поймал взгляд Гейджа и с трудом раздвинул спекшиеся губы в тщетной попытке улыбнуться.
- Нет, мой друг, никогда…
- Тогда помоги мне.
Малик закрыл глаза.
- Я постараюсь. Самое интересное… узнать… сдержишь ли ты слово на этот раз. - Он закашлялся, и в горле у него что-то забулькало. - Мы победили?
- Да. Король Гарольд мертв, одни его бароны убиты, другие взяты в плен. Мы держим Англию в кулаке. - И Гейдж выразительно сжал пальцы.
- Я знал… Они никогда, - Малик говорил медленно, с трудом, - не смогли бы дать отпор моему славному мечу.
- И ты был прав. В бою тебе нет равных. Ты непобедим.
- А Вильгельм… посвятил тебя в рыцари?
- Да. Помолчи же, отдохни!
- Отдых… Вечный покой…
Малик затих. Дрожь пробежала по его телу.
Гейджа охватило отчаяние. Неужели друг покидает его? Он склонился над раненым и с облегчением увидел слабо пульсирующую жилку на шее Малика. Пока жив.
- Поднимайся!
Вслед за окриком с Бринн сдернули одеяло и рывком подняли с постели.
- В чем дело? - истошно завопил Делмас. - Лорд Ричард, почему вы…
- Заткнись! - рявкнул Ричард. - Мне нужна твоя жена.
Бринн охватил ужас при взгляде на лорда. Ричард тяжело дышал, страх и злоба исказили его красивое лицо, карие глаза дико блестели в отблеске свечей: стоявший позади него солдат держал в руке массивный канделябр.
- Нет!
- Ты еще мне смеешь перечить, грязная девка! - Ричард грубо потянул ее за руку. - Будешь делать все, что я велю тебе!
Бринн потрясла головой, пытаясь прогнать сон. Ее несколько успокоила одежда Ричарда. Он был в боевых доспехах и явно прискакал прямо из лагеря Гарольда. Не похоже, что его обуяла жажда плоти, как ей показалось в первый момент.
- Леди Эдвине хуже? - Тревога охватила Бринн.
- Я не видел ее. - Ричард схватил шаль и набросил ей на плечи. - Теперь это не имеет значения: Эдвина мне больше не нужна.
- Почему вы злитесь? - не унимался Делмас. - Чем мы разгневали вас?
Ричард отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
- Поторопись, женщина, черт тебя побери! Нам надо добраться до лагеря, пока этот мерзавец жив.
- До лагеря? - Бринн быстро надела башмаки и подвязала волосы кожаной лентой. - Вы говорите о лагере короля Гарольда?
- Гарольд мертв. Все убиты. Нас разбили. - Ричард грубо толкнул ее к двери. - Но я не стану рабом этих норманнов. Ты сделаешь все, чтобы вылечить сарацина, или я перережу твое хрупкое горлышко.
- Сарацина? - Бринн ничего не понимала. Норманны победили англичан, а Ричард бредит о язычнике. - Я не могу уехать из Редферна, - пыталась объяснить Бринн. - Вашей жене стало хуже после вашего ухода с Гарольдом. У нее каждую ночь жар, и я должна…
- Дура! Все изменилось. Забудь о ней! Все кончено! Я потерял…
На полуслове он начал выталкивать ее за дверь.
- Постойте, мои травы.
Бринн на ходу схватила большой кожаный мешок. Ричард мигом выпихнул ее из комнаты и потащил через весь зал на задний двор.
Солдат, поставив канделябр на стол возле кровати, где ошарашенный Делмас пытался еще что-то возразить, поспешил за пленным лордом.
Бринн различила в темноте солдат с горящими факелами, чье трепещущее пламя бросало причудливые тени на испуганную челядь, прижавшуюся к стенам домов. Кони нетерпеливо били копытами о мерзлую землю, и на холодном ветру пар валил у них из ноздрей.
Один из всадников выехал вперед - в свете факелов его доспехи зловеще поблескивали.
- Это та женщина?
- Ее зовут Бринн, - уточнил Ричард. - Можем ехать, капитан Лефонт.
Делмас выбежал из дома, в отблесках огня его лицо казалось зеленовато-серым.