- Лорд Ричард, а как же я? Вы не можете забрать ее. Она моя… - Делмас пытался ухватить ее за руку.
- Ты, мерзкая свинья! - Ричард толкнул его в грязь. - Я делаю все что мне угодно. - Он сел на лошадь и рывком вздернул Бринн на седло впереди себя. - Я забираю свое добро. Теперь она послужит мне.
Он пустил лошадь галопом вслед за капитаном норманнов и его войском.
- Мне не следует оставлять вашу жену, - с отчаянием в голосе произнесла Бринн, оглянувшись на поместье, вскоре скрывшееся из виду. - Она может умереть без меня.
- Ну и пусть. Меня это не волнует. Забудь о ней. С сегодняшнего дня ты принадлежишь норманну.
- Какому норманну?
- Лорду Гейджу Дюмонту. Его офицер, сарацин, ранен. Дюмонт переживает за него, и я поклялся, что ты его вылечишь. Ты - мой подарок ему. - Ричард горько усмехнулся. - Впрочем, вряд ли этот заморский дикарь способен на благодарность.
- Вы не можете отдать меня ему. Я не ваша рабыня.
- Твой муж, бестолковый Делмас, - мой раб. Значит, кто ты?
- Я не…
Бринн вскрикнула от боли, когда железные рукавицы цепко обхватили ее, и от таких объятий у нее заныло все тело.
- Слушай меня, Бринн из Фалкаара, и запоминай. Я не буду повторять дважды. Ты вылечишь этого сарацина и будешь делать все, что потребует от тебя норманн. - Ричард перешел на шепот, уткнувшись губами ей в ухо: - А если я попаду к нему в милость, то, может, уговорю его вернуть тебя моей хныкающей жене. Я знаю, ты привязана к ней и не захочешь ее смерти по чьему-либо недосмотру.
Гневная дрожь охватила Бринн. Ему наплевать на Эдвину, она стала лишь орудием в его руках для достижения богатства. Да и саму Бринн стремились использовать - Делмас, лорд Ричард, а теперь и этот… норманн.
- Поместье скоро опустеет, - продолжал Ричард. - Все узнают о нашем поражении и о захвате норманнами замков. Слуги разбегутся как овцы, и кому тогда будет нужна Эдвина?
- Лорд Келлз не позволит ей умереть.
- Отец Эдвины в плену и тоже станет рабом норманна.
Последняя надежда Бринн рухнула.
- Так что Эдвина на твоей совести. Только ты можешь помочь ей. - Ричард беззастенчиво отрекался от жены.
Бринн сгорала от жгучего желания повернуться и дать ему пощечину. Никогда еще в жизни не чувствовала она себя такой беспомощной и полной ненависти.
- Послужи смиренно норманну, и я постараюсь вернуть тебя в Редферн. Проявишь свой непокорный дьявольский нрав, и Эдвина отойдет в мир иной. - Ричард слегка разжал железные объятия. - Так мы понимаем друг друга?
- Я буду служить норманну… - согласно кивнула Бринн, - пока.
- Пока, - эхом отозвался он. - Ты ведь всегда настоишь на своем, никогда не уступишь, правда? - Ричард злобно рассмеялся. - Проклятая тварь. Сколько раз я в бешенстве оставлял поместье из-за тебя! Ты вынуждала меня бежать. Смотрела сквозь меня своими огромными глазищами, как в пустоту. Как мне хотелось изнасиловать, раздавить, втоптать тебя в грязь! Ты, верно, догадывалась?
- Да.
- И не вздумай проверять свои наглые штучки на норманне. Лорд Келлз теперь ничто и больше не сможет покрывать тебя. - Ричард смаковал каждое слово. - Если ты не спасешь сарацина, то Гейдж вначале попользуется тобой на славу, а потом бросит тебя на утеху своим солдатам. Он жестокий человек и варвар, хуже даже, чем этот самозванец Вильгельм, которому он служит.
Бринн едва удалось совладеть с собой от ужаса, но она постаралась не показать Ричарду, как испугало ее услышанное. Он так жаждал ощутить ее страх, но она не доставит ему такого удовольствия.
- Думаю, разница небольшая между нормандскими варварами и саксонскими дикарями. Вы все на одно лицо.
Он глухо выругался.
- Ты, тварь, скоро сполна почувствуешь разницу на своей шкуре!
До Гастингса было еще далеко, когда дыхание ночи донесло до Бринн сладковатое зловоние смердящих трупов и крови. Удушающий запах смерти бросал в холодный пот, комком стоял в горле и не давал ей вздохнуть. Такие муки были выше сил Бринн, и она судорожно забилась в истерике.
- Нет, нет!
- Что с тобой, черт побери?! - рыкнул Ричард, с трудом удерживая ее в седле.
- Смерть…
- Сарацин не должен умереть! - рявкнул Ричард.
- Нет, вы не понимаете. Когда так много мертвых… - Бринн судорожно хватала ртом воздух. - Я ничего не смогу сделать.
- Ты спасешь сарацина, слышишь?
Почему он упрямо твердит об одном человеке, когда вокруг тысячи погибших и умирающих от ран. Тело Бринн сотрясали рыдания.
- В чем дело? - К ним галопом подскакал капитан Лефонт. - Я не позволю причинить ей вред. Послушай, сакс, мне тоже, как и лорду Гейджу, не понравится, если она не справится со своим делом.
- Все в порядке, - торопливо заверил Ричард. - Пустые женские капризы. - Он зашептал ей на ухо: - Прекрати стонать. Норманн должен поверить, что я привез для него самый дорогой подарок в мире. Будешь…
- Вот его палатка.
Капитан Лефонт спрыгнул с лошади и поспешил к входу.
- Милорд, - заглянул он в палатку, - это я, капитан Лефонт. Малик еще жив? Мы торопились…
- Он жив. Едва. Вы привезли ее?
Лефонт обернулся и щелкнул пальцами.
- Давай сюда женщину, сакс.
Ричард спешился и снял с лошади Бринн.
- Прекрати скулить или, клянусь небом, ты у меня взвоешь по-настоящему, - едва слышно предупредил он.
Все вокруг нагоняло боль и тоску, округа дышала смертью, и даже в море слез не потопить горечь утрат. Она должна овладеть своими чувствами. Эдвина. Надо думать о ней. Бесполезно: Эдвина слишком далеко. Сарацин. Если она отдаст все силы ему, то ей, возможно, удастся держаться от остальных на расстоянии.
- Где она? - снова послышался грубый нетерпеливый голос норманна.
Ричард схватил ее мешок с травами, взял Бринн за локоть и толкнул к палатке.
- Бринн из Фалкаара, как и обещал. Мой подарок, чтобы угодить вам… по вашему вкусу.
- Я сам решаю, что мне нравится.
Гейдж Дюмонт поднялся с колен и повернулся к Бринн. Она внутренне ахнула, и дрожь пробежала по ее телу. Над ней возвышался двухметровый исполин, словно оживший греческий бог. Он был так грозен и так мужествен, что Бринн не смела дышать. Широкие плечи, могучий торс. Казалось, природа, расщедрившись, изваяла это прекрасное тело, вложив в него все искусство прошлых веков и будущих. Рядом с норманном довольно рослый Ричард показался ей вдруг маленьким и неказистым. Иссиня-черные волосы струились по плечам Дюмонта, закрывая его скулы и высвечивая ярко-голубые глаза, излучавшие силу и власть.
- Твой бывший хозяин уверял меня, что ты знахарка. - Он показал на лежавшего на деревянном лежаке человека. - Вылечи его.
- Попробую. - Она взяла у Ричарда мешок с травами и подошла к раненому. - Что с ним?
- Ранен мечом в грудь. - Гейдж пристально посмотрел ей в глаза. - И не попробуешь, а вылечишь. Он не должен умереть, иначе ты пойдешь следом за ним в могилу.
Гейдж Дюмонт и в самом деле оказался не таким, как все. Его убежденность завораживала и пугала. Но Бринн, сталкиваясь лицом к лицу с необычными людьми, научилась бороться со страхом и стойко переносить угрозы. Она посмотрела Гейджу в глаза.
- Ты собираешься мешать мне, запугивая своими глупыми угрозами, или дашь заняться твоим человеком?
Легкое удивление пробежало по его лицу.
- Почему глупыми? Ты еще узнаешь, что я не бросаю слов на ветер.
- Простите ее дерзость, - вступил в разговор лорд Ричард, - моя жена обращается с ней как с любимой собачкой, вот она и забыла свое место.
Гейдж вновь опустился на колени у лежака раненого.
- Я сумею ее приручить. Можешь идти.
Щеки Ричарда вспыхнули малиновым румянцем от его ледяного тона, но он сдержал свой гнев.
- Как вы изволили заметить, она еще не привыкла к покорности. Вам может понадобиться моя помощь.
- Мне за свою жизнь еще ни разу не требовались помощники, чтобы справиться с какой-то девкой. Ты отдал ее мне. Или, может, решил забрать свои подарок обратно?
- Нет-нет, но я…
- Иди. Не мозоль мне глаза.
- Я свободен?
Гейдж Дюмонт кивнул в ответ, не отрывая глаз от бледного лица Малика.
- Я прикажу Лефонту доставить тебя невредимым до Редферна. Но не слишком рассиживайся там. Вильгельму понадобится твое поместье и другие владения при раздаче своих долгов.
Лицо Ричарда потемнело от злости, но он все-таки сумел выдавить из себя подобие улыбки.
- Не волнуйся, эта женщина подчинится тебе. Я позаботился, чтобы она поторопилась вылечить сарацина.
Он поднял полог палатки и вышел; на Бринн пахнуло холодом.
- Слышала? - обратился к ней Гейдж. - Так спасай его.
Бринн подошла к сарацину и опустилась перед ним на колени. Дрожащий свет лампы выхватил из темноты удивительно красивое лицо, и даже черная борода не могла скрыть его совершенство. Сарацин поразил ее своей молодостью: ему едва минуло двадцать лет. Бринн почувствовала сильную жалость к этому человеку. Смертельно раненный, в беспамятстве он лежал неподвижно, однако его крепкое тело все еще сохраняло юношескую гибкость.
- Как его зовут?
- Тебе ни к чему имя, чтобы лечить.
- Не указывай мне, что надо делать. Если хочешь, чтобы он выжил, будешь отвечать на все вопросы и дашь мне все, что понадобится, - холодно предупредила она. - Так как его зовут?
После минутного колебания Гейдж ответил:
- Малик Калар.
- Он говорит по-английски?
- По-английски, и по-французски, и по-норвежски, и еще на четырех языках, о которых твои саксы и не слышали. Считаешь, если он не христианин, то невежественный дикарь?
- Да говори он хоть на языке всех ангелов мира, мне до этого нет дела. - Бринн осторожно сняла покрывало. - Просто необходимо, чтобы он понимал меня. - Она сняла повязку. - И потом, я не саксонка. Я из Уэльса.
- Какая разница!
- Большая. Я никогда не буду… - Бринн отпрянула, увидев кровавую открытую рану. - Господь милостивый, ты хочешь, чтобы я вылечила это? Его проткнули, как жаркое на вертеле.
- Все случилось четыре часа назад, а он до сих пор не умер. У Малика очень крепкое здоровье. Помоги ему, и он останется жив.
- Порой умереть не так-то просто и быстро.
Гейдж перегнулся через тело Малика и цепко схватил ее за плечи.
- Не желаю слышать никаких отговорок. Вылечи его, ты должна это сделать! - приказал он, впиваясь глазами в ее лицо.
Его пальцы так вцепились ей в кожу, что Бринн вскрикнула от боли.
- Если ты переломаешь мне кости, то я ничем не смогу ему помочь, - рассердилась она. - Не нравится слушать правду - прочь из палатки. Он умирает. Я сделаю все, что в моих силах, но не по твоему приказанию.
Гейдж криво усмехнулся.
- А по повелению трусливого красавчика лорда Ричарда? Теперь ты будешь подчиняться только мне. Он тебе больше не хозяин.
- Он никогда не был моим хозяином. Ни один мужчина не смеет распоряжаться мной. - Бринн посмотрела ему прямо в глаза. - Не трать попусту время на глупую болтовню. Угрозами меня не запугаешь и не заставишь вылечить этого парня. Так уж я устроена. Я знахарка и знаю свое дело. А теперь прикажи принести горячей воды и чистый холст для перевязки.
Гейдж не сводил с нее глаз.
- Священник уже промыл рану.
Бринн поняла, что победила. Он не будет мешать ей.
- Значит, придется сделать это еще раз. Если сарацину суждено умереть, то я не буду потом упрекать себя за чужие ошибки. По моим наблюдениям, священники не всегда отличаются чистоплотностью. - Она сняла шаль. - Разведите огонь у палатки и дайте мне небольшой горшок с горячей водой. Я приготовлю отвары и снадобья.
- Он может умереть, пока ты возишься со своей стряпней.
- А ты ждешь, что я пошепчу над ним и он выздоровеет? Мне надо промыть рану и смазать ее бальзамом. На первый случай у меня он есть, но понадобится еще. - Она устало добавила: - Если он переживет ночь.
- Он может не… - Гейдж отвернулся, чтобы Бринн не видела его горя, но дрогнувший голос выдал его боль за друга. - Не думай обо мне плохо. Я отблагодарю тебя, - быстро пообещал он, - дам щедрый подарок, если Малик останется жив.
Он страдал, она чувствовала его отчаяние и страх потерять друга.
Ему и вправду был дорог этот сарацин.
- Как же ты можешь торговаться со мной в обмен на человеческую жизнь?
- Почему бы нет? За сладкий кусок мы все торгуемся еще с колыбели. - Его лицо снова приняло бесстрастное выражение. - С годами в нас возрастает алчность, желание иметь все больше, но и расплачиваться приходится дороже. Ненасытен глаз человека.
Просунув голову в приоткрытый полог палатки, Гейдж продолжал говорить:
- Спустись с холма и взгляни на поле, усеянное мертвыми и искалеченными. Вот цена, которую Гарольд и Вильгельм заплатили за этот клочок саксонской земли. Жизни отданы за бесценок.
Зачем Гейдж напомнил ей о поле битвы! Бринн тогда едва проглотила комок в горле от ужаса. Сейчас ее вновь охватило удушье. Кровь. Боль. Смерть.
Гейдж тихо выругался.
- Что с тобой? Тебе плохо? Ты стала бледная, как снег.
- Все в порядке. - Бринн облизала пересохшие губы. - Принеси мне холст. Пора приниматься за работу.
Гейдж круто повернулся и вышел из палатки.
Раскачиваясь и тихо постанывая, Бринн пыталась сдержать слезы и справиться с темнотой. Сосредоточиться она должна только на сарацине. Впрочем, его имя Малик. Неважно, из каких он краев, главное - он человек. Ей ничем не помочь тем тысячам и тысячам погибших и изувеченных в сегодняшнем сражении, но, может, удастся спасти хотя бы одну эту жизнь.
- Малик, - прошептала она. - Ты слышишь меня? Я знаю, ты чувствуешь, что я рядом с тобой. Я - Бринн из Фалкаара. Я постараюсь вернуть тебя к жизни и сделать все для твоего спасения, но и ты должен помочь мне.
Ни одна жилка не дрогнула на молодом бородатом лице.
Да она и не надеялась на его ответ, он слишком близко подошел к смертному часу. Лишь бы он услышал ее. Ей не дано было знать, что ощущают и чувствуют люди под саваном забытья. Она принялась осторожно ощупывать разорванное тело вокруг раны. Боже, как холодна его кожа!
- Что ты делаешь?
Бринн резко отдернула руки и с вызовом посмотрела через плечо на стоявшего у входа в палатку Гейджа Дюмонта. Снова присев на пятках, пояснила:
- Я проверяю, не застряло ли что-нибудь в ране - грязь, обломок меча. Вроде бы все чисто, но маленькие кусочки металла или одежды могут вызвать нагноение…
- Ты лжешь! - Гейдж не сводил с нее недоверчивых глаз. - Ты щупала его. Я велел привезти тебя не затем, чтобы ты оглаживала и ласкала его. Для этого я мог бы позвать одну из лагерных шлюх. Одному Богу известно, сколько раз в этой кровати он спал едва ли не со всеми ними.
Она удивленно посмотрела на него. Он, конечно, решил, что ее пленили мужские достоинства сарацина.
- Если я дотронулась с нежностью до него, то только из жалости, а не от возбуждения. Надо лишиться рассудка, чтобы желать умирающего. - Она вернулась к главному: - Где горячая вода?
- Сейчас будет. - Гейдж прошел к Малику и опустился перед ним на колени. - Лефонт принесет воду.
Он посмотрел на Малика и вздохнул.
- Черт возьми, он едва дышит.
- Значит, еще есть надежда.
Бринн набралась мужества, решив попросить Гейджа о том, что вряд ли ему понравится, впрочем, как и всем мужчинам, а он был упрямее и настойчивее других.
- Я хочу, чтобы ты оставил меня с ним наедине.
Гейдж даже не взглянул на нее.
- Нет.
- Делай, что я говорю.
- Он вот-вот умрет. Он мой друг, и я не покину его в смертный час.
- Оставь меня наедине с ним, - как можно жестче повторила она, - или я пальцем о палец не ударю.
Гейдж поднял к ней свои ярко-голубые глаза. В них билась такая несокрушимая сила, что страх пробежал по ее телу.
- Что ты сказала?
Бринн облизала враз пересохшие губы.
- Ты отлично слышал. Я не позволю тебе вмешиваться или задавать мне вопросы. Ты должен оставить меня с ним одну.
- Должен? - насмешливым эхом отозвался он. - Мне не нравится это слово. Ко мне оно не подходит.
- Да, должен, - повторила она.
Пресвятая Дева Мария, как он посмотрел на нее! Бринн внутренне сжалась, ожидая удара, который легко бы ее расплющил. Что ж, ей уже приходилось выносить побои, и она осталась жива. Надо постараться выдержать гнев этого чужестранца, его пристальный взгляд, хотя в глубине души она не слишком-то была уверена в своей храбрости.
- Тебе надо, чтобы он остался жив, тогда подчиняйся. Я позову тебя, если замечу, что приближается конец.
- Я не двинусь с места.
Не мигая, он смотрел на нее. Его обуревали гнев и желание вышвырнуть вон эту непокорную девку. Но жизнь Малика! А ей еще никогда не приходилось сталкиваться с более волевым и упорным человеком. Бринн на мгновение ощутила себя хрупкой тростинкой на ветру, согнувшейся под натиском его глаз, но она не могла позволить себе проявить слабость и отступить.
- Ладно, тогда оставайся и смотри, как он умирает. Я и пальцем не шевельну. Ты этого добиваешься?
Его огромные руки сжались и разжались, взгляд задержался на ее горле. Ей показалось, что сейчас он бросится через распростертое тело Малика душить ее.
- Проклятье! - Гейдж встал и направился к выходу из палатки. - До рассвета можешь оставаться с ним.
Он посмотрел на нее через плечо. Бринн с трудом овладела собой, пытаясь не поддаться неподдельному ужасу от его угрожающего тона.
- Мне не нравится, когда мной командуют. Всю жизнь я боролся за право приказывать самому. Когда Малик поправится, я еще тебе припомню.
С этими словами он вышел из палатки.
Глубокий вздох облегчения вырвался из груди Бринн. Его присутствие рядом было подобно грозовой туче: не давало ей дышать. Теперь она займется лечением, не думая о самозащите.
Буря. Именно таким был Гейдж Дюмонт. Вокруг нее, словно не было палатки, сверкали молнии и выл ветер. Бринн сама удивлялась тому радостному возбуждению, с которым ей удалось отразить напор норманна. Сейчас главной наградой ей стали мир и покой. Когда-то, как ей казалось, давным-давно, еще в раннем детстве, она носилась под дождем, испытывая счастье и перед буйством стихии. Но теперь, когда ей пришлось столько пережить за последние три года, ее единственной несбыточной мечтой стала надежда на покой в лесах Гвинтала.
Она склонилась над Маликом и коснулась его виска. Ее пальцы уловили еле пульсирующую жилку.
- Он ушел, - шепотом сообщила она. - Удивительно беспокойный у тебя друг, Малик. Думаю, нам без него будет лучше. Мы просто посидим и поговорим, а пока я приложу свои лекарства к твоей ужасной ране. Ты ведь не хочешь оставаться там, где ты сейчас. Может, там тише и спокойнее, но у тебя еще много дел в этом мире…
Ока положила руку почти на самую рану.
- ...Ну, о чем теперь поговорим? Только не о кровавых сражениях. Я страдаю от таких рассказов не меньше, чем ты от своей раны. Хочешь послушать о моем милом сердцу Гвинтале? Скоро я вернусь туда, думаю, тебе бы там тоже понравилось. Он такой же красивый, как и те места, по которым ты сейчас бродишь, нет, пожалуй, еще прекраснее…
Она поудобнее устроилась возле него.