После ужина мисс Роджерс решительно заявила, что мыть посуду будет она и только она.
- Сегодня у тебя и Антуана выходной, - объявила Эллен, - так что все домашние заботы я беру на себя.
- Не хочешь прогуляться к яхт-клубу, Симона? - спросил Антуан. - Разумеется, после того, как освободится Эллен. Я купил новые паруса и хотел бы похвастаться ими. Кстати сказать, - небрежно промолвил он, - там сейчас должен быть Бенджамин, он собирался загрузить на борт свежую провизию.
Но Симоне от одной только мысли о возможной встрече с Бенджамином стало не по себе. Она испытала острый приступ тоски и одиночества. Рядом с ней, как и раньше, был любимый брат, но в то же время все изменилось. Сейчас Антуан и Эллен целиком и полностью принадлежали друг другу, и, хотя в этом была своя справедливость, легче от этого не становилось.
- Боюсь, я - пас! - сказала она. - А вы обязательно прогуляйтесь…
Вечером, когда Антуан и Эллен ушли, она все-таки решила прогуляться, но по пляжу. Переодевшись в шорты и блузку, Симона брела вдоль волн. Погруженная в мысли, она неожиданно натолкнулась на кого-то, кто шел навстречу.
- Извините, - пробормотала она, не поднимая головы, и хотела обойти мужчину, но тот поймал ее за руку.
- Боже, что ты здесь делаешь, Бенджамин?
- То же, что и ты, - мечтаю, - невозмутимо ответил он. - Прогуливаюсь после ужина.
- Но ты сейчас должен быть возле яхты! Если бы я знала…
- Я передумал и решил, что лучше будет прогуляться. И не ошибся.
Симона в отчаянии опустила голову.
- Как это могло случиться? - вырвалось у нее. - В один миг я потеряла все: душевное спокойствие, брата, яхту, дом, а теперь еще - свободу гулять по пляжу, не опасаясь там встретиться с тобой. Что такое со мной происходит? Неужели я плачу? - удивленно спросила она, почувствовав, как по щекам побежали соленые ручейки.
- Не надо плакать, - попросил Бенджамин, нежно обнимая ее.
Симона щекой прижалась к его плечу, вся содрогаясь в рыданиях.
- Я предлагаю посидеть где-нибудь и выпить чашечку кофе.
Девушка подняла голову и затихла.
- Вот так-то лучше! - одобрительно сказал он. - Пойдем!
5
До отеля можно было дойти пешком по дороге или пляжем. Со стороны фасада отель был соединен с "Виктория-Мираж", прибрежным комплексом из шикарных магазинчиков и ресторанов, стилизованным под строения викторианской эпохи. В спокойных водах залива, защищенных от ветра и волн узкой косой, и располагался Марри-Харборский яхт-клуб.
С пляжа, расположенного по внешнюю сторону косы, открывался вид на безбрежную мощь Атлантического океана, но сам отель примостился позади дюн. Следуя за Бенджамином по песчаному пляжу и далее - через ворота, Симона снова и снова наслаждалась великолепием этого зрелища.
Обширный аквапарк подсвечивался прожекторами. Окна многочисленных ресторанов, баров, кафетериев пылали ярким светом, элегантная публика чинно сидела за столиками под светом хрустальных люстр.
И вдруг Симона остановилась. Бенджамин вопрошающе обернулся.
- Я не одета для ресторана.
Бенджамин окинул беглым взглядом ее синюю блузку, шорты и легкие кожаные сандалеты.
- Ты отлично выглядишь, Симона. Ты всегда отлично выглядишь!
- Спасибо, но…
Он нежно взял ее под руку.
- Расслабься!
Молодые люди прошли по деревянному мостику, разделяющему два бассейна, и оказались в "Ризон-баре". Там они уселись в уютные кресла, слушая, как пианист наигрывает мягкую, убаюкивающую мелодию.
У столика мгновенно возник официант, и Бенджамин заказал два кофе по-ирландски.
- Итак, - сказал он, - ты никак не можешь оправиться от того, что произошло между Антуаном и Эллен.
Симона в смущении помяла пальцы и с жаром заговорила:
- Я чувствую себя совершенной дурой! С одной стороны я счастлива за него, да и Эллен тоже изо всех сил старается сделать его жизнь счастливой, но с другой… Меня не покидает ощущение, будто я стала третьей лишней.
- А что тут удивительного, - пожал плечами Бенджамин. - Забота о брате все это время было основой твоего существования, подменяя все другие, естественные для взрослой женщины устремления. - Он внимательно посмотрел на нее и поинтересовался: - Что Антуан говорит про нас с тобой?
Симона с досадой мотнула головой.
- Сегодня вечером он наконец-то раскололся. Ты оказался совершенно прав, хотя я до сих пор не могу поверить в это! Хуже всего, что Эллен, кажется, разделяет надежды Антуана, хотя и не считает себя вправе вмешиваться в наши с тобой дела.
- У тебя был нелегкий вечер, - сочувственно сказал Бенджамин.
Симона быстро взглянула на него.
- Моя лучшая подруга Дороти, у которой я сегодня была в гостях, видела тебя в каком-то телевизионном интервью и объявила, что является твоей поклонницей… Она даже попросила меня познакомить ее со знаменитым мистером Роком.
Бровь Бенджамина взмыла вверх.
- Вот уж не думал, что ты дружишь с такими тщеславными людьми! - Он осекся.
- Я тоже не была в восторге от ее излияний, но совсем по другой причине, - решилась Симона и поглядела на него в упор. - Почему ты не рассказал мне о Кэтлин Эверсон?
Бенджамин нахмурился.
- Почему это тебя интересует? - спросил он раздраженно.
- А почему это не может меня интересовать? - Она остановилась, сообразив, что угодила в ловко расставленную ловушку.
Бенджамин улыбнулся, наклонился вперед и, не спуская с нее проницательного взгляда, поинтересовался:
- Симона, ты рассматриваешь меня как друга или как любовника? Может быть, ты решила принять мое предложение насчет поездки в Австралию?..
Она торопливо отвела глаза в сторону, но тут, на ее счастье, молоденький официант принес кофе и шоколад.
- Не знаю, боюсь, я на это не способна.
Бенджамин откинулся в кресле и задумался.
- Почему ты решила спросить о Кэтлин Эверсон именно сейчас?
Симона поколебалась.
- Если честно, то потому, что ты опять-таки оказался прав. То, что произошло между нами, стало для меня настоящим откровением. Но правда состоит в том, что ты меня обманывал. Я до сих пор не могу простить тебе этого, но в целом я обрела способность смотреть на вещи трезво и непредвзято.
- Вот и славно! - кивнул Бенджамин.
- И вовсе нет! - устало возразила она. - Потому что я поняла, ты не изменишься, а значит, не изменится и мое отношение к тебе. Видишь ли, мой милый, я не из тех людей, кто способен жить, следуя капризу или прихоти… Многие женщины на моем месте наверняка бросили бы все и пошли за тобой хоть на край света, не думая о том, что будет дальше… Но я так не могу!
- А тебе не кажется нелепым расставание уже после того, как мы выяснили, что поразительно подходим друг другу?
- В постели? - вспыхнула Симона. - Неужели у тебя ни с кем ничего подобного не было? С той же Кэтлин, например? Или с кем-то еще, о ком я знать, разумеется, не могу…
Глаза Бенджамина сделались непроницаемыми.
- Знаешь, - сказал он после долгой паузы, - ты единственная женщина, с которой я разделил страсть и при этом ни разу не обмолвился даже словом!
- А может быть, все дело в том, что ты месяц провел в экспедиции и… просто изголодался по женщине? Тут уж не до слов.
Мистер Рок весело и одновременно снисходительно взглянул на нее, как на ребенка, который не понимает очевидных вещей.
Симона покусала губы и уже менее уверенно спросила:
- А что, такого не бывает?
- Почему же? - пожал он плечами. - Более того, я подозреваю, что такое может произойти не только с мужчиной, но и с женщиной, особенно если она несколько лет до того вела монашеский образ жизни…
Симона покраснела как вареный рак.
- Ты хочешь сказать, что я отчаянно искала хоть какого-нибудь мужчину? - с нескрываемой обидой спросила она.
- А что, такого не бывает? - повторил он с легкой насмешкой ее же слова.
- Что касается меня, то нет.
- Тем лучше. В таком случае нам остается констатировать, что в основе влечения, бросившего нас в объятия друг друга, лежит нечто большее, чем просто вожделение…
Симона поняла, что в очередной раз попала в ловушку.
- Сказанное тобой ровным счетом ничего не меняет.
- Послушай, мне кажется, мы рановато начинаем выносить оценки и расставлять точки над "i".
- Ты бы предпочел подождать, пока я не влюблюсь в тебя до полусмерти, а после объявить, что ничего не складывается по причине того, например, что ты никак не можешь забыть свою прежнюю любовь.
- Моя мифическая привязанность к Кэтлин в данном случае не играет никакой роли, - сказал он ровно. - Вся эта история давным-давно забыта. Сейчас речь идет скорее о невозможности предсказать то, чем обернется для нас наша связь. К примеру, не держишь ли ты в уме мысль, что я подхожу на роль хорошего мужа?
Симона нервно, чуть не расплескав, взяла чашку с кофе.
- А сама ты, на собственный взгляд, подходишь на роль хорошей жены? - осведомился он после минутной паузы.
- Я?.. - Симона опешила.
- Трудно не признать, что ты обладаешь всеми качествами хорошей хозяйки, имеешь опыт обращения с детьми и к тому же прелестную внешность. Но именно решительность, с которой ты ищешь мужчину, чтобы затем удушить его работой, возможно, как раз и является для тебя проблемой. Не смотри на меня так, ведь ты же сама попрекала меня тем, что я поздно спохватился, подразумевая при этом, что серьезная карьера в таком возрасте вряд ли мне по плечу!
Симона медленно поднялась, с трудом удерживая себя от того, чтобы выплеснуть остатки кофе ему в лицо.
- Я ухожу, - сказала она. - Не надо больше ничего говорить…
- Боюсь, ничего из этого не выйдет, - возразил он. - За окном хлещет дождь.
Симона остановилась и повернулась к окну. За струями дождя все скрылось, как за мутной пеленой.
- Но когда он успел начаться? - растерянно спросила она.
- Совсем недавно. Что же, вот и еще один из тех внезапных летних ливней, по которым мы с тобой стали большими специалистами. Садись, Симона!
Мисс Шарне села. Было заметно, что она едва справляется с волнением.
- Итак, мне предстоит и дальше выслушивать твои оскорбления?
- Прости меня, но очень трудно уследить за ходом твоей мысли. Кстати, все могло бы стать куда проще, если бы ты не реагировала столь сильно на перемены, связанные с любовью Антуана и Эллен.
- Ты хочешь сказать, - еле слышно проговорила она, - что мне лучше уйти с тобой?
- Да, а почему бы и нет?
- Я не могу, Бен… Есть школа, и я…
- А если бы ее не было? - Симона робко взглянула и вздохнула.
- Это не честно!
- Расскажи почему?
Сердце Симоны часто застучало. Было что-то тихое и проникновенное в его тоне, живо напомнившее ей молчание, воцарившееся между ними после того, как они занимались любовью, когда не было никаких вопросов, а лишь его надежные объятия и ощущение тепла и защищенности.
Несколько раз она порывалась опять что-то доказать и в конце концов просто сказала:
- Это был бы настоящий рай. Но я по-прежнему не могу и не хочу делать этого.
Бенджамин молчал.
Она ждала, не понимая, каким будет его ответ: колко-ядовитым, небрежно-беспечным? Стиснув руки на коленях, она прямо смотрела ему в глаза.
- В таком случае позволь мне отвезти тебя домой. День и без того был слишком длинный.
Симона растерянно моргнула, потом провела языком по пересохшим губам.
- Но как?
- На такси. У входа всегда дежурят несколько моторов.
- У меня нет с собой денег.
- Не беспокойся, они есть у меня.
- Спасибо! - Симона снова посмотрела в окно. Там по-прежнему лил дождь.
- А что, по-твоему, я должен был ответить?
- Не знаю, - запинаясь, прикинула она. - Что-нибудь колкое и язвительное, скорее всего так.
- Мне кажется, мы значим друг для друга больше, чем ты это осознаешь, моя милая. Пошли, возьмем такси! - Он поднялся и направился к двери.
Симона безмолвно последовала за ним. Бенджамин обернулся и сухо сказал:
- Я не деревянный чурбан, к великому моему сожалению.
Помогая ей сесть в такси, - у входа, в самом деле, стояла целая вереница машин, он небрежно добавил:
- По-моему, имеет смысл тебе сразу же отправиться спать. - Он о чем-то переговорил с шофером и вручил ему деньги. - Спокойного сна! - кивнул на прощание, захлопнул дверцу и пошел прочь.
В гостиничном фойе он взял у дежурного регистратора зонт и под ливнем двинулся к южному крылу отеля, где располагался его номер с видом на океан. Одеяло было чуть отогнуто у изголовья, а на белоснежной подушке лежали несколько шоколадок. На телефонном аппарате мигал зеленый огонек автоответчика. Бенджамин тут же сделал несколько ответных звонков, после чего прошел через комнату, поднял жалюзи и распахнул окно.
Он слышал, как волны с грохотом разбивались о волноломы, видел в темноте смутно белеющие буруны. Дождь затих, а затем перестал вовсе, и сквозь облака выглянул серп луны. Печально кричали в темноте кроншнепы, и он невольно подумал о Симоне. Она сейчас отдыхала в уютной розовой спальне и наверняка размышляла о своей полетевшей вверх тормашками жизни.
Мистер Рок нахмурился. Эта женщина по-прежнему представляла для него загадку. Такая страстная в одно мгновение и такая неуверенная в себе в следующее; странным образом довольствующаяся жизнью, мягко говоря, необычной для двадцатипятилетней красавицы. Неужели причина всему - один-единственный неудачный роман? - снова и снова спрашивал он себя.
В номере он долго стоял у окна, затем отвернулся, налил себе из мини-бара вина и с бокалом в руках уселся на диванчик, подумав, что время, как живое существо, может прийти, чтобы переговорить о многих вещах.
Ночь на яхте стала для него незабываемым переживанием, как, впрочем, и сегодняшний вечер. Мисс Шарне уступила ему вчера, но теперь она замкнулась, не желая не то что продолжения интимных отношений, но и всячески избегая разговоров о них. Почему? Потому что не могла простить ему, что он водил ее за нос? Потому что страсть в ее сознании неразделимо переплетена с обманом?
Возможно, он сошел с ума, поддался минутному настроению… Но почему же теперь не мог забыть ту чарующую штормовую ночь? Он боялся себе признаться, но его преследовал запах ее нежной шелковистой кожи, и до сих пор ощущался на его губах солоноватый привкус страстных поцелуев… А потом, у него не было и в мыслях обманывать мисс Шарне. Может быть, она убеждена в том, что он законченный одиночка? Пожалуй, к такому выводу легко прийти, если судить о его склонностях по прежним отношениям с Кэтлин Эверсон.
Бенджамин, пригубив вино, долго глядел в пустоту, снова и снова размышляя о происходящем. Действительно, кто же он? Важно вовремя понять это самому. Конечно же, ему не составило бы труда уйти от Симоны, если он и в самом деле одиночка… Но в ней есть что-то особенное, что затронуло его за живое.
Он опять погрузился в воспоминания. Ты была само откровение в постели, Симона Шарне, и куда только делись твоя практичность, осмотрительность, солидность. Ты была как огонь - всепожирающий, торжествующе бесстыдный, а потом стала сладостно-тихой. В тебе есть все, что только можно пожелать любовнице!
А может быть, это для нее всего лишь одна из странных форм помощи страждущему? Тогда понятно, почему она так насторожена сейчас - утрачена сама первопричина этого душевного порыва.
Из оцепенения Бенджамина вывел телефон. Звонил Антуан, возбужденный и встревоженный тем, что нет никаких известий о Симоне.
- Ты не представляешь, где она может быть? Машина ее стоит в гараже, скоро одиннадцать, и я не знаю, что думать.
Бенджамин, нахмурившись, поглядел на часы, потом вкратце рассказал о встрече на пляже.
- Час назад я посадил ее в такси. До дому - пять минут езды… Так. Я немедленно отправляюсь к тебе.
- Чертова ночь! - сказал таксист. - Снова дождь. Мой напарник на этом участке дороги столкнулся с машиной. Да вы и сами видите - льет как из ведра.
- У него был пассажир? - насторожился Бенджамин.
- Точно, а вы откуда знаете? Дамочка одна, и, судя по всему, она сломала себе запястье. Пришлось везти ее в больницу.
Бенджамин выругался.
- Простите, но, кажется, я знаю ее. Везите меня тоже туда.
- Откуда?! - Симона изумленно подняла глаза на фигуру Бенджамина, выросшего перед ней в приемном покое травматологического отделения. - Откуда ты узнал, что я здесь?
Бенджамин бросил взгляд на ее побледневшее лицо, на распухшее запястье и пробежался ладонью по лицу.
- Мне позвонил Антуан и сообщил, что тебя нет.
Он коротко рассказал про разговор с таксистом и продолжил:
- Я не должен был отпускать тебя в таком подавленном состоянии… Тебе очень больно?
- Уже не очень. Мне дали какое-то болеутоляющее средство. Я все это время собиралась позвонить Антуану и успокоить его, но бесконечные осмотры, перевязки, рентген…
- Антуан уже в курсе… Кроме как на руке, нигде больше нет никаких повреждений?
- Так… несколько синяков, пустяки… По большому счету это и происшествием-то назвать нельзя. Шофер резко развернул машину, я попыталась упереться в дверцу и получила трещину в лучевой кости. Одно плохо - осталась теперь на время без правой, рабочей руки.
- Ничего! Это как раз не страшно.
Через два часа они оба сидели в такси, направляясь к дому Симоны. Рука у девушки была закована в гипс, и врачи предписали ей двухнедельное освобождение от работы.
- Более неподходящего момента для болезни трудно себе представить, - с досадой сказала Симона. - На носу экзамены, школьный концерт… Это ж надо, вляпаться в такую ерунду!
- Только не стоит во всем винить себя. Случайное дорожное происшествие… Считай, что ты еще легко отделалась, - успокоил ее Бенджамин и, помрачнев, добавил: - Если кто-то и виноват здесь, то это я.
Симона повернула к нему свое бледное лицо.
- Что за ерунду ты мелешь, Бенджамин?! Можно подумать, ты посылал меня не домой, а на минное поле или под танки!
Машина круто повернула, Симона по привычке хотела упереться рукой в дверцу и скрипнула зубами от острой боли. Бенджамин торопливо поймал ее за плечо, помогая сохранить равновесие.
- Я тебя держу, - тихо сказал он. Симона напряженно посмотрела на него, но тут же со вздохом расслабилась и прижалась щекой к его плечу.
- Все это время в больнице я хотела сказать тебе кое-что, - призналась она.
- Что-нибудь по поводу наших объяснений?
- В каком-то смысле, да… Ты в числе моих достоинств назвал опыт обращения с детьми.
- Тебя это почему-то задело?