- Я люблю тебя, - произнес он. - У меня сердце на части разрывается, как подумаю, что потеряю тебя навсегда. Я отдал тебе все, что мог, Алекс, потому что дороже тебя у меня нет никого на свете. Мне будет ужасно больно смотреть, как ты покидаешь меня, и боль эта неизбывна. Умом я понимаю, что жизнь на этом не кончится и я по-прежнему буду заниматься делами, смеяться и шутить, и однажды наступит день, когда я ни разу не вспомню о тебе, но сердце отказывается верить в это. Вот так. Теперь ты довольна?
В глазах его блеснули слезы, и он снова улыбнулся ей.
- Да. Теперь да.
Александра видела, как он сглотнул и постарался взять себя в руки, усилием воли вернув голубым глазам улыбку.
- Я думала, что мне нужна свобода, - сказала она, - пока не получила ее и не поняла, что это не так. Оказывается, я совсем о другом мечтала, Эдмунд, совсем другого всю жизнь желала - быть нужной. Мама и папа заботились обо мне, учили меня, прививали мне дисциплину. Джеймс любил и защищал меня. Ты и вся твоя семья взяли меня под свое крылышко и одарили безмерной добротой. Но я никому не была нужна. Другие люди изливали на меня свои чувства, но не ждали ничего в ответ. Никто и никогда не нуждался по-настоящему в моей любви.
- Ты нужна мне. Господи Боже мой, Алекс, ты нужна мне!
- Знаю. - Внезапно на ее губах заиграла ослепительная улыбка. - Ты женишься на мне, Эдмунд?
Он испытующе заглянул ей в глаза.
- Ты ведь знаешь, что я готов жениться на тебе в любое время, только слово скажи.
- Нет. - Александра покачала головой. - Не так. Ты не должен жениться на мне только потому, что я этого хочу. Уж лучше я стану компаньонкой какой-нибудь девяностолетней брюзги в шотландском захолустье. Правда-правда. Я хочу, чтобы ты женился на мне по своему желанию. Или не женился, если не хочешь. Но только руководствуясь своими собственными потребностями и чувствами, Эдмунд.
- Жизнь без тебя невыносима. Но я не из тех, кто кончает жизнь самоубийством. Алекс, мне хочется взять тебя на руки, отнести в свою каменную хижину и держать там до конца наших дней. Мне хочется любить и любить тебя, и забыть, что на земле существуют другие люди, которые нуждаются во мне. Ты нужна мне словно воздух. Я достаточно убедителен?
- Да.
- Вот и хорошо, - кивнул он. - Разрешишь мне исполнить свою мужскую обязанность? Я знаю, ты считаешь, что наше общество несправедливо к женщинам, но мы живем в этом мире, моя дорогая. Другого мира у нас нет, и если кто-то из нас должен сделать предложение, то это буду я. Понятно?
- Да, Эдмунд.
- Вовсе не обязательно быть такой кроткой. Ты можешь спорить со мной всю оставшуюся жизнь, но в данном случае я настаиваю на исполнении своего мужского долга. Ты выйдешь за меня?
- Да, Эдмунд.
Он взял в ладони ее лицо и зарылся в волнистые волосы, поглаживая пальцами ее щеки. Несколько мгновений Александра смотрела в его серьезные глаза.
- Это правда? - взволнованно спросил он. - Ты согласилась не из жалости?
- О нет, именно поэтому я и согласилась, Эдмунд. Я думала, что все кончено, пока ты не убедил меня, что я действительно нужна тебе. Я сомневалась, считала, что ты просто добр ко мне и жаждешь защитить слабую девушку, поэтому и женишься на мне.
- Ох, Алекс. - Он покачал головой. - Даже после вчерашней ночи?
- Я сама попросила тебя об этом, - ответила она. - Вдруг ты просто хотел доставить мне удовольствие?
- Будь у тебя опыт в подобных делах, тебе бы и в голову такого не пришло. Я бы не смог сделать для тебя того, что сделал, моя дорогая, да еще так, если бы просто хотел доставить тебе удовольствие. Я занимался с тобой любовью, Алекс, любил тебя всем своим существом. И просил, умолял тебя о том же. Ты бы непременно поняла это, не будь это твой первый раз. Тебе не надо было просить меня.
- Ну что ж, - протянула она, упершись ладонью ему в грудь, и прикрыла глаза. - О, Эдмунд, мне все же не придется уезжать отсюда. Не придется покидать тебя. И смогу дать тебе что-то взамен. Я нужна тебе. Действительно нужна! Мне хочется кричать от счастья. Не могу поверить, что все это не сон. Мне не придется уезжать, Эдмунд!
Александра открыла глаза и увидела, что он широко улыбается ей.
- Придется попросить тебя удалиться от меня ярдов на сто, если ты и в самом деле собираешься кричать.
Она рассмеялась и обняла его за шею.
- О, Эдмунд, я так тебя люблю! Ты прав. Важнее любви ничего нет. Но любовь эта должна быть взаимной. Любовь, которая и дает, и принимает.
- Тебе придется научить меня последнему, - сказал граф. - Я не привык держать душу нараспашку, Алекс. Каждый раз, когда мне будет больно или тревожно, я непременно попытаюсь замкнуться в себе и справиться с проблемами в одиночку. Тебе придется научить меня не делать этого. Задачка не из легких, моя дорогая. Я так боюсь разочаровать тебя.
- Этого не случится. Теперь, когда я знаю, что нужна тебе, я ни на миг не забуду об этом и не позволю тебе забыть.
Он наклонился и поцеловал ее. Она еще крепче обняла его за шею и снова подняла голову.
- Эдмунд, мне надо кое в чем тебе признаться. Нельзя начинать помолвку с обмана, правда ведь?
Он удивленно взглянул на нее, в глазах - тревога.
- Что такое, любовь моя?
- Я солгала. Прошлой ночью я солгала тебе, потому что до смерти хотела тебя. На самом деле я не знаю, могла я зачать ребенка или нет. - Она вспыхнула и залилась краской.
Он прижался лбом к ее лбу.
- Мне придется спасти твою честь, не так ли?
- Да, Эдмунд.
- Скоро, - заверил он ее. - Очень скоро, Алекс. Надеюсь, ты сумеешь солгать не менее правдоподобно, если наш первенец появится на свет раньше, чем через девять месяцев после венчания.
- О, Эдмунд! - Она серьезно заглянула ему в глаза. - Надеюсь, что так оно и будет. Я так надеюсь на это! Правда. Более чудесного способа зачать ребенка не придумаешь.
Граф снова поцеловал ее.
- Все наши дети будут зачаты так же красиво, Алекс. Даю слово. Все сто два ребенка, - задорно улыбнулся он. - Что это ты так задрожала, любовь моя? Не забывай, что в нашей семье уже есть близнецы.
- Мне хочется рассказать об этом маме с папой. Поедем домой, Эдмунд! Пожалуйста!
- О чем рассказать? О ста двух детях? Или о первенце, который, быть может, уже зачат?
- О, Эдмунд, я серьезно! Про нашу свадьбу, конечно же. Я хочу рассказать им об этом - и твоей матери, и Мадлен, и лорду Идену, и сэру Седрику, и дяде Уильяму, и тете Виоле, и всем людям на всем белом свете. И Джеймсу.
Граф притянул Александру к себе и прижался щекой к ее макушке.
- У него будет все хорошо, Алекс. Не буду притворяться, что знаю твоего брата или понимаю его. Есть в нем что-то такое, чего не передать словами. Но в нем чувствуется внутренняя сила и желание жить, и что-то еще. Не могу объяснить, что именно, но я чувствую это. Он непременно вернется, моя милая, вернется, как только найдет себя, и у тебя еще будет шанс отплатить ему любовью за любовь.
Александра расслабилась и позволила ему накрыть свои губы поцелуем.
- Спасибо тебе, - сказала она. - Ты ведь знаешь, как много он для меня значит, правда?
- Конечно. Не меньше, чем Доминик и Мадлен для меня. Сегодня последний день Доминика дома, Алекс. И мы должны сделать для него все возможное.
- Да. - Она улыбалась и протянула ему руку. - Отведи меня домой, Эдмунд.
Он взял ее за руку и крепко обхватил ее хрупкие пальчики.
- Вот так. Ты уже дома, любовь моя. И я тоже. Так вернемся же в Эмберли.
Примечания
1
Оплошность (фр.).