- Мой отъезд в Польшу, - доверительным шепотом поведала ей Ольга, - только для отвода глаз. Я хотела проверить чувства Владимира ко мне.
- И что же вы узнали?
- Он… - вздохнула Ольга, - он так страдает, что я решила не ехать и тайком пробраться на бал-маскарад, чтобы там признаться ему в своих чувствах. Вы представляете, как он будет счастлив?
- Могу представить, - сухо ответила Анна.
- Обещайте никому не говорить о моей тайне, - Ольга умоляюще заглянула ей в глаза. - Вы, наверное, тоже любили. И должны понять меня.
- Я понимаю вас, - кивнула Анна, - и не стану препятствовать вашему счастью.
Оставив Ольгу, Анна вернулась к себе. Взгляд ее упал на роскошное платье с кринолином в духе рыцарских времен - костюм, который она подобрала в надежде на сегодняшний вечер. Только надежды эти оказались зыбкими! Анна взглянула на настенные часы - у нее еще есть время отправиться на репетицию с господином Шишкиным. Он-то уж, по крайней мере, не скрывает своих намерений и не говорит о любви. И если надо отрешиться от иллюзий о вечной и прекрасной любви, то только ради любви к искусству!
Анна спустилась в прихожую, и Матвеич услужливо набросил ей на плечи шубу.
- Это что же, и есть ваш маскарадный костюм? - тут же раздался рядом голос Корфа.
- Нет, Владимир, я не еду на бал, - Анна хотела выйти, но он остановил ее.
- Что с вами? Вас пригласил сам наследник престола. И разве не о таком успехе мечтал для вас отец?
- Вот именно о его мечте я и думаю. У меня нет времени на развлечения. Я должна репетировать, а вы пригласите на маскарад кого-нибудь другого. Позвольте мне пройти.
Корф растерянно посторонился, не в силах спорить с ней, и еще какое-то время с недоумением смотрел Анне вслед. Нет, он не позволит ей так просто бросить его. Довольно уже он мучался - она должна выслушать его и остаться с ним!
- Что вы сказали Анне? - со злостью спросил он, снова появляясь на пороге комнаты Ольги.
- Однако не слишком ли часто за последний день вы приходите ко мне? - усмехнулась она. - Надо ли понимать это как признание в любви?
- Вам следует понимать это как желание видеть вас отсюда подальше! И чем скорее, тем лучше!
- Вы хам, Владимир! Грубый, неотесанный, деревенский хам!
- Значит, мне нет необходимости вести себя благородно, а посему, - Корф достал из кармана сюртука ключ, - видите этот волшебный ключик? Сейчас я выйду из этой комнаты и закрою эту дверь, а вы сможете вполную насладиться моим отсутствием. Я не буду вам надоедать и раздражать вас - я просто уйду, а вы останетесь. И будете сидеть смирно до самого утра, когда, вернувшись с бала, я снаряжу для вас карету, и вы сделаете то, что давно обещали мне - навсегда покинете Россию.
- Вы не посмеете! - побледнела Ольга.
- Еще как посмею, - кивнул Корф и направился к двери.
- Вы еще пожалеете об этом! - закричала Ольга.
- Кричите не кричите, все это бесполезно! Вас никто не услышит и не придет к вам на помощь. Это мой дом, и вы займете в нем то место, что я отвел для вас. Do widzenia, pani! - Корф вышел и, как обещал, закрыл дверь на ключ.
Потом он спустился вниз и отдал ключ мажордому.
- Матвеич! Я сейчас должен уехать, а ты береги этот ключ. Он от комнаты госпожи Болотовой, и ты отвечаешь за него головой. Если мадам что-нибудь понадобится, позови Полину и приглядывай за обеими.
- Это уж как водится, Владимир Иванович, - с пониманием закивал Матвеич.
Когда Корф уехал, Ольга принялась звать на помощь. На ее крики первой прибежала Полина.
- Ты должна мне помочь выбраться отсюда, - сказала ей Ольга через дверь.
- Да как я помогу? - запричитала та. - Ключ-то у Матвеича!
- И мне тебя учить, как мужика от службы отвлечь? - Ольга в раздражении стукнула кулаком по двери, и Полина, прижимавшаяся к ней ухом, от неожиданности на мгновенье отпрянула.
- Да разве ж то мужик? Песок сыпется…
- Значит, быстрее подействует. Давай, не медли! Живо, кому говорю!
Голос за дверью стал таким грозным, что Полина тут же бросилась выполнять приказ своей суровой барыни.
Завидев Матвеича, она вдруг изрядно захромала и принялась стонать:
- Ой, ой!
- Что случилось, Поля? - заволновался сердобольный старик.
- Ногу подвернула, загоняла меня самодурка, со свету сжить хочет. Ой! - стенала Полина, цепляясь за стены, словно и сил у нее стоять уже не было.
- Да уж, барыня с норовом, - кивнул Матвеич и, подойдя к Полине, предложил:
- А ты обопрись на меня, милая. Я тебя до твоей комнаты отведу.
- Тоже мне царица нашлась! Жду не дождусь, когда она уедет, - согласилась Полина. - А ты меня далеко не веди, можно и в гостиной посидеть. Барина все равно нет.
- Пойдем, пойдем потихонечку.
Полина рукой обвила старика за талию и, пока они шли, нащупала в кармане его ливреи заветный ключ.
- Вот спасибо тебе, - ласково сказала она, когда Матвеич усадил ее на диван в гостиной. - Мне чайку бы, а?
- Принесу, - пообещал тот и ушел.
А Полина, мгновенно забыв про болезнь и опрометью взлетев на второй этаж, открыла дверь в комнату Ольги.
- Все, барыня, выходите!
- Молодец! - похвалила та. - Вернусь - озолочу!
Ольга стремительно сбежала вниз по лестнице. Полина помогла ей надеть шубу, скрывшую ее карнавальный костюм, и бросилась назад в гостиную.
Когда Матвеич принес ей чаю, Полина снова прильнула к ноге, растирая ее и охая. И пока старик помогал ей облегчить "страдания", она незаметно ловко подбросила ключ туда, где он и лежал.
Однако покой в тот вечер ей судьба на даровала. Вскоре в уличную дверь забарабанили. И Матвеич, поспешивший в прихожую, был сметен жандармами, ворвавшимися в дом, едва он открыл дверь.
- Где она? - закричал на Матвеича полковник, руководивший обыском.
- Кто? Что? - забормотал тот и даже икнул с перепугу.
- Это дом барона Корфа? - властно спросил полковник.
- Так точно, - почему-то по-военному отрапортовал Матвеич.
- А госпожа Калиновская где?
- Да я и не знаю такой, - растерялся Матвеич.
- А это кто? - ехидным тоном спросил полковник, указывая на упиравшуюся Полину, которую жандармы волоком вытащили из гостиной.
- Это? - махнул рукой Матвеич. - Полька, крепостная его сиятельства господина барона.
- Полина я, Полина! - закричала та, вырываясь из рук тут же отпустивших ее жандармов.
Полковник недоверчиво посмотрел на нее, а потом сверил то, что видел, с описанием Калиновской, крупным округлым почерком изложенным на розыскном листке.
- А еще женщины в доме есть? Особенно подозрительные? - обратился он к Полине.
- Есть, а как же! Анька Платонова. Крепостная, а сызмальства как благородная росла, очень подозрительная. Барин ей вольную дал, а теперь еще на бал-маскарад повез.
- И все? - нахмурился полковник. - А глаза почему у тебя бегают?
- Ничего они не бегают… Ай! Ой! Что же это вы делаете, господа хорошие?! - заверещала Полина, которой жандармы по знаку полковника заломили руки за спину и чуть-чуть прикрутили пальцы.
- Сдается мне, что ты знаешь больше, чем говоришь, - усмехнулся полковник. - Больно?
- Больно! - теперь уже по-настоящему застонала Полина.
- Значит, скажешь нам правду? - ласково спросил ее полковник, давая знак жандармам, чтобы Полину отпустили.
- Тут еще госпожа Болотова была. Может, вы ее ищете?
- А имя-то у госпожи Болотовой есть?
- Елена, Елена зовут ее. Ой, лишенько, - заплакала Полина, растирая затекшие и посиневшие пальцы.
- А где она теперь? - улыбнулся полковник.
- Уехала на бал-маскарад, - пряча глаза, призналась Полина.
- Ах ты стерва! - не выдержал Матвеич. - Бежать ей помогла!
- Не я! Не я! - забилась Полина. - Она сама, она такая, она все может!
- Успокойся, эти способности госпожи, как ты сказала - Болотовой? - нам хорошо известны, - принялся увещевать ее полковник. - Ты вот лучше расскажи-ка нам, милая, в какой она одета костюм?..
* * *
Владимир решил заехать за Анной в театр и, узнав, где идет репетиция, без лишних церемоний открыл дверь класса.
Картина, явившаяся ему, потрясла и возмутила. Уже знакомый ему хлыщ, вертевшийся вчера вокруг князя Оболенского, сжимал Анну в объятьях и пытался поцеловать.
- Покажите, покажите мне свой самый страстный поцелуй! - просил Шишкин.
- Что вы делаете? - отбивалась Анна. - Оставьте меня! Прошу вас!
Владимир одним прыжком преодолел пространство между ним и "репетирующими" и, оторвав Анну от Шишкина, нанес ему сильнейший удар в челюсть. Шишкин покачнулся и закричал:
- Что? Кто? За что?
- Желаете объяснений? - грозно спросил Корф, нависая над скорчившимся от боли Шишкиным.
- Кто этот господин?! Анна, вы его знаете?
- Это барон Корф, мой опекун, - сквозь слезы улыбнулась Анна.
- Желаете сказать, что вы меня забыли? - Корф сделал попытку снова приблизиться к Шишкину.
- Ах, нет, вспомнил, вспомнил! В таком случае, я не буду заявлять в полицию, дорогая. Однако хочу заметить, что с таким опекуном вам не в актрисы идти, а сиднем дома сидеть!
- Как вы сюда попали? - воскликнула Анна, обращаясь к Корфу, когда Шишкин выбежал из класса. - Вы что - следите за мной?
- Нет, я приехал увести вас на маскарад, где вашего выступления ждут наследник престола и его невеста, принцесса Мария.
- А какое вам дело до моего выступления? Госпожа Болотова…
- Какое мне дело до госпожи Болотовой! - вскричал Корф.
- Она вас бросила? И вы решили вернуться ко мне? Я не нуждаюсь в опеке!
- Как же вы наивны, Анна!.. Сначала угодили к мадам де Воланж, теперь к этому господину Мишкину…
- Шишкину!
- ..который пытался соблазнить вас под видом репетиции! Да вас из дома выпускать нельзя! Я ваш опекун и отвечаю за вас, - Корф упокоился, и в его голосе появилась уже знакомая Анне нежность.
- Тогда, быть может, мне стоит вернуть вам вольную? - пошутила Анна.
- Неволить я вас не собираюсь, - глухо сказал Корф, - но я бы хотел, чтобы оправдались надежды моего покойного отца, а не этого репетитора.
- Простите, если разочаровала вас, - пожала плечами Анна.
- Возьмите, это ваше платье для маскарада, - Корф протянул Анне круглую коробку с костюмом. - Прошу вас - спойте на балу. И больше я ни о чем вас не попрошу.
Глава 2. Безумие любви
- Вам очень идет домино, - мягко сказал Владимир, оглядывая Анну с плохо скрываемым восхищением.
- Я никогда не была на придворном балу, - смутилась она.
- Собственно говоря, рыцарская карусель - это скорее церемониал, - успокоил ее Корф. - Его участники - рыцари и дамы в средневековых костюмах - гарцуют на лошадях, которые под музыку совершают различные фигуры и демонстрируют свою выездку. Основная же часть гостей - это свита.
- Понимаю, - кивнула Анна, - как зрители на трибунах в Древнем Риме.
- Отчасти, но точнее сказать: публика. Потому что все это больше похоже на театр, а значит - вам не из-за чего волноваться. Вы должны быть здесь, как в родной стихии. К тому же маски дают возможность почувствовать свою независимость и создают иллюзию равенства между приглашенными.
- И вы не сможете узнать под маской даже наследника престола? - улыбнулась Анна.
- Однажды это уже произошло, но с тех пор я понял, что лишь люди не очень высокого ранга и достоинства стремятся выделиться шикарными туалетами и бриллиантами. Венценосные особы часто хотят остаться неузнанными и насладиться всеми прелестями обычной жизни. Величие короны - тяжелая ноша.
- Вы сожалеете, что не смогли стать другом наследнику?
- Его высочество показал мне не один пример благородства, а я из тщеславия все пытался сравняться ним в храбрости и щедрости, вместо того, чтобы быть благодарным за его расположение. Знаете, Анна, - глаза Владимира оживились и заблестели, - странная эта штука - богоизбранность. Обычный человек просто не в силах поверить, что кому-то свыше дано больше. И поэтому он все время пытается либо низвергнуть того, кто наверху, либо сам стать таким. А по сути - оказывается всего лишь узурпатором.
- Я думаю, - тихо сказала Анна, с интересом посмотрев на Корфа, - все дело в гордости. Гордость способна удержать вас от посягательств на то, что выше вас. Гордыня способна сбросить вас в пропасть.
- Вы говорите, как отец, - вздрогнул Владимир.
- Иван Иванович был мудрым и очень добрым человеком.
- И почему, когда вы рядом, мне кажется, что и он где-то здесь, поблизости?.. Анна! - Корф порывисто обернулся к ней, но карета вдруг остановилась, и Никита громко крикнул с облучка: "Приехали!".
* * *
После церемониала на площади гости, смотревшие из окон на праздник, перешли к танцам.
Александр записал все номера для Марии и с нетерпением ждал ее в кругу семьи. Императрица, слегка расстроенная событиями последних дней, была немного бледна и рассеянна. Николай, воспользовавшись ее недомоганием, с удовольствием рассматривал принаряженных фрейлин, а Жуковский с благодушным видом подтрунивал над монаршей озабоченностью.
Принцесса Мария к началу бала припозднилась - ее задержал какой-то молоденький паж с прекрасными женскими формами и бархатным голосом. По разговору Мария поняла, что это одна из фрейлин. "Паж" проявил завидную осведомленность в придворных делах и отношениях, но не счел необходимым представиться. Мария пожелала фрейлине веселого бала и присоединилась к монаршей семье.
- Мы пропустили первый танец, - мягко упрекнул ее Александр, когда Мария подошла к нему.
- Я выбирала маску.
- И, должен сказать, весьма успешно. Вы дали мне прекрасную возможность видеть ваши необыкновенные глаза.
- Вы смущаете меня, ваше высочество!
- Нет-нет, привыкайте к комплиментам, Мари, - улыбнулся Александр. - Скоро только ленивый не потрудится найти в вас бесчисленное количество достоинств и не бросится прославлять их. Теперь вы - член нашей семьи, и каждый уважающий себя пиит и придворный обязан восхищаться вами, как невестой наследника престола.
- Так это был дежурный комплимент? И в действительности мои глаза вас больше не вдохновляют?
- Вы не правильно поняли меня! Я всего лишь поторопился искренне рассказать вам, что думаю о вас, до того, как поклонение вам станет обязанностью, и вы уже не сумеете различать, где правда, а где лицемерная ложь.
- Вы сомневаетесь, что у меня не закружится голова? - кивнула Мария.
- Я боюсь, что, став официально женатыми, мы утратим возможность сохранить чистоту наших отношений.
- В таком случае обещаю вам, что никогда не позволю чему-то извне вмешаться в нашу жизнь.
- Я хочу, чтобы вы верили мне, Мари. И хочу, чтобы мы верили друг другу. Тогда никто не сможет помешать нашему счастью.
- Это и мое единственное желание, - прошептала Мария.
Александр поцеловал ей руку и повел в круг - был объявлен следующий танец.