Бурные страсти кипят не только во дворцах, но и в поместьях. Карл Модестович Шуллер, управляющий поместьем Корфов, помогает помещице Долгоруковой в ее коварных планах. Крепостная Корфов, хитрая и опасная Полина, ненавидит Анну. Она мечтает занять место актрисы на сцене. Ради этого она заключает с Шуллером временный союз…
Содержание:
Глава 1 - Секреты Забалуева 1
Глава 2 - Завеса тайны приоткрывается 5
Глава 3 - "Враги? - Врага!" 11
Глава 4 - Тайна старого поместья 15
Глава 5 - Возвращение блудного отца 20
Глава 6 - Свободная и покинутая 25
Елена ЕЗЕРСКАЯ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Глава 1
Секреты Забалуева
- Дело, конечно, ваше Мария Алексеевна, - уклончиво сказал Забалуев, входя в дом Корфов. - Можете ничего на меня не переписывать, но Лиза совершенно не имеет опыта в управлении поместьем.
- Когда я осталась одна, без мужа, у меня тоже никакого опыта не было. И ничего - справилась, - отвечала ему Долгорукая, между делом осматривая обшивку кресел и диванов в гостиной.
- У вас характер другой. А Лиза слишком впечатлительна. Вдруг ей крестьян жалко станет, она возьмет и всех их на свободу отпустит?
- А вы не позволяйте жене глупостей делать!
- Лизе-то я муж, а не хозяин.
- Так будьте хозяином, - Долгорукая взяла со столика графинчик с рифленым стеклом, глянула на просвет - красиво.
- А как я могу быть хозяином в доме, который мне не принадлежит? Здесь бы ремонт надо сделать да мебель обновить…
- Кстати, о ремонте, - перебила его Долгорукая и достала из дамского кошеля какие-то тряпички. - Я сама кое-что выбрала. Вот образчики обивки. Не желаете взглянуть?
- Конечно, с превеликим удовольствием. - Забалуев приблизился к ней и потянул носом воздух, воздав должное изысканному аромату дорогих духов.
- Вы извините меня, Андрей Платонович, - кокетливо поморщилась Долгорукая, - за то, что я уж решила имение оставить за собой. Для чего нам сейчас лишние хлопоты, бумаги? Вы только посмотрите, какая топкая работа, ручная вышивка - золото да серебро.
- Тончайшая работа, - кивнул Забалуев, почти склоняясь к ее плечам. - Разве в России так умеют делать? И, верно, дорого обошлось?
- Не дешево, - похвалилась Долгорукая, с любопытством оценивая траекторию перемещения забалуевского взгляда по ее телу. - В Бельгии заказывали. А вот это - китайский шелк.
- Прекрасный вкус… Великолепная фактура… - Забалуев уже терся подбородком о ее шею.
- А вы еще не видели туалетных принадлежностей, - растаяла от прикосновений Долгорукая. - Все из серебра.
- Все чудесно, вы чудесная, - зашептал Забалуев, оттесняя княгиню к дивану.
- Что-то у меня голова закружилась, - Долгорукая ловко выскочила из-под его руки. - Может, пройдем дальше по дому и посмотрим, что еще и где мы можем изменить?
- Идемте, идемте, божественная Мария Алексеевна, - Забалуев закатил глаза и выразил на своем лице полную покорность и обожание.
Из гостиной они прошли в библиотеку, откуда двери вели в спальню барона и его кабинет.
- Может быть, сюда, - Забалуев указал на дверь в спальню.
- Пожалуй, - согласилась Долгорукая, проходя вперед, - я как раз думала переменить там покрывала.
- У вас, часом, и на этот случай не имеется ли заготовок? - похотливо спросил Забалуев, прижимая к себе кошель Долгорукой вместе с руками его хозяйки. - А то еще можно и перину проверить - не затерлась ли, не свалялся ли пух.
- Отчего не проверить? - задыхаясь от волнения, шептала Долгорукая. - Можно и перину проверить. Хороша ли.
- Хороша, - процедил сквозь зубы Забалуев, роняя княгиню на постель. - Однозначно говорю вам - хороша.
- Маменька! - вдруг раздался совсем рядом голос Лизы.
- Я сама с горничными поговорю, - намеренно громко сказала Долгорукая, отталкивая Забалуева и бросаясь к двери. Но было поздно - Лиза стояла на пороге спальни.
- Маменька? Андрей Платонович?
- Мы.., мы проверяли, все ли готово к брачной ночи, - быстро нашелся Забалуев. С благодарностью во взоре Долгорукая посмотрела на него.
- Брачная ночь - здесь? Там, где умирал Иван Иванович? Даже и не мечтайте.
- Лизонька, нельзя же быть такой суеверной, - приторно улыбнулась Долгорукая.
- Люди постоянно то рождаются, то умирают, - равнодушно пожал плечами Забалуев. - Если из-за каждой смерти живым свои радости отменять, не будет ни живых, ни мертвых.
- Ах, вот вы где! - наконец-то нашла их Соня. - Я ходила по дому, здесь все такое знакомое, как будто мы всегда жили здесь.
- Не говори глупостей, Соня, здесь нам все чужое, и мне придется немало потрудиться над тем, чтобы я и мы все почувствовали себя в этом сарае, как дома. А сейчас, - Долгорукая решительно взяла Соню за руку и стала выпроваживать из спальни, - пойдем отсюда, оставим молодых наедине.
- Но я хотела… - заартачилась Соня.
- Все, довольно разговоров. У твоей сестры сейчас совсем другие заботы.
Когда мать с сестрою ушли, Лиза встала по другую сторону кровати, давая понять, что расстояние между ней и Забалуевым не сократилось.
- Вы как будто не ласковы ко мне, Лизавета Петровна, - Забалуев обиженно прикусил губу.
- Прежде ласки мои вам ни к чему были, вы все больше о приданом заботились.
- Я передумал. Вот увидел вас сегодня в церкви - такая вы были красивая, аж дух зашелся. Вот как повезло мне с женушкой, - плотоядно облизнулся Забалуев.
- Вон отсюда, - с холодной решимостью велела ему Лиза.
- Да вы никак запамятовали, Лизавета Петровна, я муж ваш, а вы мне супружница, - Забалуев сделал попытку приблизиться. Лиза бросилась к двери и распахнула ее.
- Не смейте и надеяться. Если это моя спальня, то вам здесь не бывать. Никогда!
- И где же, по-вашему, должно быть место вашего мужа?
- Вы не на мне, вы на имении женились. Вот и выбирайте - хоть конюшню, хоть диван в гостиной.
- А если я здесь остаться хочу?
- Андрей Платонович, я вас предупреждаю, я такое устрою, вас даже дворовые на смех поднимут, опозорю - не отмоетесь.
- Хорошо, - подумав, примирительно сказал Забалуев. - Я сегодня и в самом деле устал, могу и подождать. Но и вы мне, Лизавета Петровна, впредь грозить не пробуйте - пожалеете. А вздумаете кому сказать, что я эту ночь не у вас провел - не обессудьте, накажу примерно. Вы меня уже знаете.
- Вон! - воскликнула Лиза.
Забалуев высокомерно окинул ее взглядом, от которого Лизе сделалось противно, и вышел из спальни. Лиза тут же метнулась к двери и заперла ее изнутри на ключ, торчавший в замочной скважине. Потом, чтобы успокоиться, походила по комнате и вдруг почувствовала, что замерзает. Ложиться в эту постель, которую только что приминали Забалуев и маменька, оскверняя место, где умирал добрейший Иван Иванович, - нет!
Лиза еще немного походила по комнате, но усталость и переживания брали свое, она буквально валилась с ног. И Лиза решилась - прилегла на край кровати, натянула на себя верхнее покрывало и, свернувшись под ним в клубочек, скоро заснула.
А Забалуев вынужден был устраиваться на ночь в библиотеке. От злости весь хмель прошел, но вернулась способность рассуждать здраво и плодотворно. Конечно, ссориться с мерзкой девчонкой не имело смысла, и впрямь, чего доброго, драться начнет. Забалуев был уверен, что сумел бы с ней справиться, но завтра явится с ответным визитом братец ее, начнет требовать удовлетворения. Хорошо, что сейчас он боится огласки его романа с крепостной, а вдруг… Вдруг, скажем, упрячет куда Татьяну с глаз подальше или, паче чаяния, передумает жениться - тогда все, больше ничем князька не припугнешь. И тогда уже точно за каждую пощечину, за каждый синяк его разлюбезной сестрички отвечать придется. Нет, перекрестился Забалуев, я и без брачной ночи смогу ею управлять. А лучше так ее матушкой. Вот женщина, так женщина, что тебе плечи, что тебе ручки. И, похоже, сама не против…
Забалуев растянулся было на диванчике в библиотеке, как в дверь постучали. "Ну, кто еще там - недовольно подумал Забалуев и крикнул - войди, человек!" Человек оказался весьма смазливой и видной девкой.
- Ты кто? - жадно оглядывая ее, поинтересовался Забалуев.
- Полина. Я здесь в услужении.
- Крепостная?
- А как же.
- И ты знаешь, кто у вас новый хозяин? - сладострастно улыбнулся Забалуев.
- Знаю - вы. Потому и пришла познакомиться. Спросить - не надо ли чего.
- Надо, Полина, надо, - Забалуев поманил Полину к себе. - Иди-ка сюда, ты в доме живешь? (Полина кивнула.) А я как раз хотел дом осмотреть - каково оно, приданое моей женушки, пока она там к брачной ночи готовится. Не желаешь дом показать?
- Отчего не показать, - улыбнулась понятливая Полина. - Затем и пришла, чтобы новому барину угодить.
- А старому часто угождала?
- Старый больно стар был, а молодой и похозяйничать не успел, как новый объявился.
- Ну, тогда пойдем, проводишь меня, - Забалуев от души шлепнул Полину ниже талии. Она не обиделась и быстрее вперед пошла.
- Хороша, - сказал сам себе Забалуев. - Хороша. Что же, пойдем посмотрим, а как там все остальное…
В это же время Долгорукая продолжала инспектировать дом. Она вошла на кухню в тот момент, когда Шуллер воевал там с Варварой, - вернувшись, как и обещал Репнину через час, он не застал в комнате Анны ни ее самой и ее вещей, ни Никиты и понял, что его опять провели. На всякий случай он обежал двор и конюшню, но беглецов - а в том, что Анна и Никита сбежали, управляющий уже не сомневался - нигде не было. Тогда он бросился к Варваре и учинил ей допрос с пристрастием. Варвара отбивалась от него половником и кричала: "Не подходи, убью!" А Шуллер бегал вокруг стола и ругался что есть силы по-немецки.
- А вот этого безобразия я в своем доме не допущу, - грозно сказала Долгорукая, испепеляя взглядом парочку, замершую при ее появлении. - Это, смею вам напомнить, кухня. Наказывать строптивых крепостных следует на конюшне, господин управляющий.
- Простите, Мария Алексеевна, не сразу вас и заметил, - испугался он.
- Вы, я вижу, не только меня не замечаете. То же мне управляющий! Это не дом, а помойка какая-то. Сплошное запустение, все старое, не модное. Вот и на кухне беспорядок, в шкафах пусто. Пряностей раз-два и обчелся.
- Барон не любил, - пояснила Варвара.
- А я люблю, и потому - чтоб запасы были! - прикрикнула на нее Долгорукая.
- Как скажете, барыня, так и будет, - равнодушно кивнула Варвара.
- По всему видно - нет женской руки ни в чем. А что Анна, - княгиня обернулась к Шуллеру, перестав шарить по полкам, - воспитанница барона? Куда она смотрела? Как могла до такого довести? Впрочем, она все актеркой стать хотела, ей не до домашних дел. Сейчас, наверное, ушла с Корфом? Стоит ей посочувствовать, он о себе-то позаботиться не может, куда ему такая обуза.
- А при чем здесь Анна, - пожал плечами Карл Модестович. - Она и не хозяйка в доме была, а так, как и все, - крепостная.
- Что ты сказал? - в миг побелела Долгорукая. - Да ты в своем уме? Она воспитывалась на моих глазах. С детьми моими играла!
- Барин ее и воспитывал, как собственное дитя! - воскликнула Варвара, пытаясь защитить Анну.
- Ах, он старый мерзавец! Ах, мошенник! Крепостную девку за дворянку выдавал! Благородные люди ее принимали, ручки целовали! Ах, лжец! Без обмана жить не мог! Ненавижу! - накричавшись, княгиня обратила взгляд на управляющего. - А ты все знал, чертово отродье! Все это время знал и молчал?!
- Да у нас, почитай, все знали, - с довольным видом сказал Варвара, понимая, что Модестовичу сейчас же и достанется.
- Барон клятву взял, - бросился объяснять управляющий. - Крепостным грозил - кто проболтается, того сразу продадут. Говорят, даже сына заставил поклясться. О себе уж молчу, тотчас же и вылетел бы со службы.
- Ах, он хитрый лис! - задыхалась от возмущения Долгорукая. - Как посмел!
- В любовницы Анну себе держал, говорил - пусть только кто прикоснется, - продолжал он мутить воду.
- А вот это ты хватил, - вмиг остыла Долгорукая. - Нет-нет, так трепетно относятся лишь к родным детям или крестникам своим. А кем ему была Анна?
- Сирота она, - кивнула Варвара, видя, что вопрос этот к ней. - В младенчестве без родителей осталась, вот барон и пожалел ее.
- И родных, значит, у нее нет, и вольную старый дурак ей дать не успел. Славно, однако! - улыбнулась Долгорукая. - Так, стало быть, Анна теперь моя крепостная? Я хочу ее видеть! Карл Модестович! Веди ее живо ко мне!
- Да где же я теперь Анну найду - ушла она, - залепетал управляющий.
- Где хочешь, ищи - всю округу переверни, под каждый куст загляни, но чтоб была она здесь передо мной, - кипятилась Долгорукая. - Вот уж потешусь, душу отведу. Вспомнят меня еще Корфы не раз - будут помнить!
От новости такой княгиня пришла в столь большое возбуждение, что никак не могла успокоиться и направилась в библиотеку - там у Корфа всегда стояли графинчики с вином и коньячком. Но, как оказалось, не одна она в этот час пробавлялась баронскими припасами.
- Андрей Платонович, вы-то что здесь делаете? Или в брачную ночь заняться нечем?
- А я одно дело уже сделал, - нагло ответил ей Забалуев. - И решил отметить свой успех. А почему вы бодрствуете?
- У меня теперь забота есть, воспитанницу барона найти.
- Далась она вам!
- Пока не далась, но пусть только в руки попадется - шкуру спущу. Воспитанница, дворянка! Анька - крепостная актерка!
- Что вы такое говорите, Мария Алексеевна? - недоуменно приподнял бровь Забалуев.
- То и говорю - дурачил нас старый Корф. Крепостную за равную нам выдавал. Но она у меня за это ответит. За всех Корфов ответит! - Долгорукая плеснула себе коньячку в рюмку и решительно выпила.
- Смелая вы, Мария Алексеевна, - как бы между прочим отметил Забалуев. - В этом доме пить надо осторожнее. Особенно крепкие напитки.
- А я не из пугливых!
- Разумеется, вы же сама себе не враг, - усмехнулся Забалуев.
- На что это вы намекаете? - насторожилась Долгорукая - Да бросьте, княгинюшка! Каждая собака в поместье уверена, что это я отравил барона. И только два человека знают правду. Догадываетесь, о ком речь?
- Догадываюсь, Андрей Платонович, что затмение на вас от брачных трудов нашло. Перенапряглись, однако, вот кровь в голову и ударила.
- Зря вы так, Мария Алексеевна. Постельное занятие для мозга полезное - потом расслабишься, подумаешь да на многое прозревать начнешь.
- И какое же прозрение на вас снизошло, зятек дорогой?
- А то, что вы барона убили. И теперь об этом знают только два человека - вы и я.
- Да вы и впрямь съехали, Андрей Платонович! - зашлась в деланном смехе Долгорукая. - Али грибки на свадебном столе не хороши были?
- Грибки были в самый раз. И факты - тоже. Один к одному.
- Это какие же факты? - озлобилась Долгорукая.
- А вы присаживайтесь, Мария Алексеевна, чтобы слушать удобнее было.
Долгорукая посмотрела на него с презрением, но села - расположилась на диванчике напротив и вперила взгляд свой в Забалуева.
- А факты… Вот вам и факты, - сказал вполголоса Забалуев. - Для начала вы украли у меня яд. Тот самый, что был в индийском флакончике, - помните, вы еще рассматривали его?
- Конечно! И прекрасно помню, что вы забрали флакончик с собой.
- Вот именно - флакончик. Содержимое осталось у вас. После чая в тот день вы попросили Софью Петровну показать мне новые рисунки. Свой флакон я тогда неосмотрительно оставил на столе, и вы просто подменили его содержимое.
- У вас богатая фантазия, Андрей Платонович, - недобро скривилась лицом Долгорукая.
- Это не фантазия, Марья Алексеевна, это факты, и у меня есть доказательства. Когда Корф обвинил меня в убийстве барона, я отправился в свое поместье, чтобы уничтожить яд, так - на всякий случай. И как истинный ценитель прекрасного, бутылочку решил оставить. Но, высыпав содержимое, понял, что это была обыкновенная соль.
- Невероятно! - с притворным восхищением воскликнула Долгорукая.
- И главное - как остроумно! - в тон ей поддакнул Забалуев.
- В другой раз я бы посмеялась над вашей выдумкой…
- Смейтесь сейчас, - прервал ее Забалуев, доставая из кармана серебряную солонку, - другого раза может и не представиться. Узнаете? Вы велели вещи распаковать да в порядок привести. А с этой солонкой одной девице пришлось лишнего повозиться - никак внутри темный налет счистить не могла. Случайно мне пожаловалась. А солонка-то приметная - тогда же у вас на столе и стояла.
- И что из того? Серебро всегда темнеет.
- Увы, этот налет иного свойства. Меня цыган строго-настрого предупредил - в другую посуду яд не пересыпать! Серебро для него непригодно.
- Что ж, убила я его, - страшно усмехнулась Долгорукая после невыносимо долгой паузы, от которой Забалуеву даже страшно стало. - Тогда убила, а представился бы случай - и еще раз убила бы! И вас убью, если вздумаете со мною тягаться…
- Что вы, Мария Алексеевна, - замахал руками Забалуев. - Разве я доносчик какой? Я договориться с вами мечтаю. Мы ведь и породнились уже, а дочка ваша мне как чужая, имение вы себе оставляете. И подозрение в убийстве барона - тоже на мне. Нечестно как-то. Поделиться бы надобно.
- Против вас доказательств нет. Корф не в счет. Никто не поверит опальному дворянину, изгнанному из армии. А вы богаты, влиятельны и к тому же предводитель уездного дворянства.
- Все это хорошо, но маловато.
- Ладно, - устало кивнула Долгорукая, - уговорили. Завтра в город поедем - отпишу вам поместье.
- Мария Алексеевна, благодетельница! - радостно воскликнул Забалуев, но осекся - слишком громко получилось, и дальше уже зашептал. - Никогда не забуду вашей доброты.
- И я не забуду, - тихо сказала Долгорукая.
- Я ваш, весь ваш! Можете на меня рассчитывать!
- Хотелось бы верить… - кивнула Долгорукая.
- Верьте, верьте, а уж я вас не подведу. И давайте выпьем за наш союз!
- Надеюсь, вы принесете опечатанную бутылку из подвала?
- А вы шутница, Мария Алексеевна! Я сейчас прямо и распоряжусь.
- Да разве ж это шутка! Так, баловство. А вот когда я по-настоящему шутить начну, сразу догадаетесь. Только смотрите, чтобы поздно не оказалось, - шепотом добавила Долгорукая вслед уходившему Забалуеву.
Когда Корф пришел в себя, то первое, что он увидел, было лицо Сычихи. Владимир сильно встряхнул головой, пытаясь сбросить это наваждение, но лицо никуда не исчезло, а в голове к шумам и глухой боли прибавилось кружение.
- Ты почему здесь? - с трудом разлепляя иссохшие губы, спросил Корф.
- Не помнишь? Совсем ничего не помнишь?
- А что я должен помнить?
- Как гулял в трактире, подрался с трактирщиком?