- Не знаю, может быть… - Владимир сделал попытку приподняться на узкой и низенькой деревянной кровати, но тут же вынужден был опереться на спинку - в глазах вспыхивали и гасли маленькие серебряные звездочки, а слабость была такая, что тело казалось невесомым и совершенно чужим.
- Давно я так?
- Время торопится, и тебе надо торопиться.
- Куда, зачем? - обреченно махнул рукой Владимир. - Я один, без денег. Отравитель моего отца женился на моей бывшей невесте! Я не вернул поместье, не наказал убийцу!
- Но ты еще можешь это сделать, - Сычиха попыталась положить ладонь ему на лоб, но Владимир отшатнулся.
- У меня нет свидетельств выплаты этого проклятого долга. У меня нет ничего против Забалуева. Что я могу? Я устал воевать. Мне надоело.
- Это не ты говоришь, это брага. И разве ты не воин?
- Но почему, почему за все приходится воевать?! За правду, за любовь и даже за то, что мне и так принадлежит по праву?
- Зря только тратишь силы на вопросы, вместо того, чтобы искать ответы.
- А что изменится оттого, что истина откроется мне? Все чудесным образом перевернется? Воскреснет отец, Анна полюбит меня?
- Найди убийцу отца, и ты вернешь себе поместье. И любовь вернется к тебе.
- Что ты меня гипнотизируешь? Я же не девица - верить в твои заговоры и видения.
- А ты и не верь, ты просто встань и иди.
- Куда?
- Чтобы жить в будущем, надо понять прошлое. Ищи там, - тихо сказала Сычиха и исчезла, словно на самом деле привиделась ему.
Но нет, она, конечно, была в его комнате - на столе остывал приготовленный ею отвар. Корф понял: это для него и, поморщившись от горечи, выпил всю кружку. Через полчаса он почувствовал облегчение в голове и во всем теле. Руки, ноги - все было на месте. Он стал бодрым, уверенность вернулась к нему. Пожалуй, Сычиха права: валяться в пивной недостойно героя войны и дворянина. Больше никаких слабостей - он должен найти убийцу отца. Как она сказала - ищи ответы в прошлом? Хорошо, он тотчас же отправится в имение Забалуева и попробует разыскать там свидетельства своей правоты.
Владимир заплатил хозяину гостиницы за лошадь и отправился на поиски дома Забалуева. Ему пришлось немало поплутать по проселочным дорогам - судя по всему, Забалуев большого хозяйства не держал, поэтому мало кто видел его крепостных. Да и в гости он никого не приглашал, все больше сам навещал соседей и приятелей по карточной игре.
Когда Владимир добрался до имения Забалуева, солнце уже перевалило зенит. Под выпавшим утром снегом дом казался обычным особняком - не лучше и не хуже его собственного. Но подойти Владимиру к дому не дали. Едва он появился на дорожке, на него бросились с лаем три мохнатые собаки. Они не нападали, но обступили и принялись рычать, выразительно демонстрируя солидные клыки. Следом за собаками показались сторожа - три дюжих мужика в дохах и с ружьями наперевес.
- Здорово, братцы! - крикнул им Корф. - Собак-то отозвали бы.
- Здорово, барин, коль не шутишь! - неласково откликнулся один из них. - Фу, псины, фу!
- Мне бы хозяина твоего повидать, Андрея Платоновича, - с благодарностью кивнул Корф, видя, что собаки отбежали и два других мужика увели их за поводки к крыльцу.
- Нет его, - покачал головой сторож.
- Так проводи меня в дом. Я его подожду.
- Не велено!
- Как же не велено?! Мы с твоим барином договорились. Если я уйду, он приедет и тогда уже точно велит тебя выпороть за такое гостеприимство!
- Не стращай, барин, и не лезь на рожон! Мы зайцев бьем без промаха.
- А вот это я сейчас и проверю, - Корф стремительно сделал шаг к сторожу и выхватил у него ружье. Мужик оторопело уставился на него и пуще прежнего замотал головой.
- Зря ты это, барин, - с угрозой в голосе сказал один из вернувшихся сторожей. - Фирс у нас ротозей известный, ружье зарядить забывает.
- А вот мы свои завсегда наготове держим, - поддержал его третий сторож.
- Ладно, - кивнул Корф, поняв, что диспозиция неудачная, и осторожно опустил на землю отобранное у Фирса ружье. - Все, спектакль окончен. Так и передам вашему барину, мол, хорошие у вас, Андрей Платонович, сторожа!
- Мы воробьи стреляные, нас на мякине не проведешь, - усмехнулся второй сторож.
- Давай, давай, пока мы тебе шкуру не попортили! - с обидой в голосе пригрозил ограбленный Корфом сторож.
- Да не, Фирс, пусть катится восвояси, нам из-за него на каторгу идти неохота, - сплюнул вдогонку Корфу третий мужик.
Этот странный случай только подтвердил, что в нынешней и прошлой жизни хозяина дома что-то нечисто. Теперь уже Владимир был в этом уверен. Но как проникнуть в дом, хранящий не одну, наверное, тайну? Одному вряд ли удастся преодолеть этот заслон. Что же, пора звать на помощь Михаила. Уезжая, Репнин сказал, что найти его можно в таборе у цыган близ поместья Забалуева. Гитарные переборы ветер доносил до слуха и сейчас. Значит, это судьба. Владимир направил коня в сторону озера и пришпорил его. Вперед!..
- Снова слышу голос твой, / Слышу и бледнею. / Как расставался я с душой, / С красотой твоею. / Если б муки эти знать, / Чуя спозаранку, / Ох, не любил бы, не ласкал смуглую цыганку, - пел красивый бархатный баритон, и голос становился все ближе и ближе.
Но что это? Владимир вздрогнул - второй, зазвучавший рядом с мужским, женский голос принадлежал Анне. Корф никогда и ни с каким другим не спутал бы его. Владимир осадил коня и спешился. Он боялся нарушить ладность песни и то очарование, каким веяло от проникновенных голосов.
- Зачем, зачем передо мной / Образ этот милый / Ох, не смогла меня ты полюбить. / Я забыть не в силах.
Владимир привязал коня к дереву и подошел ближе к кибиткам - да, это была Анна. Они сидели у костра - седовласый величавый старик, молодая красавица-цыганка и Репнин.
- Снова, снова слышу голос твой. / Слышу и бледнею. / Ох, расставалась я с душой, / С красотой твоею, - пела Анна, и как когда-то сердце зашлось от тоски. Владимир отступил назад, под ногою хрустнула ветка.
Песня оборвалась. Репнин, выхватив из-за пояса пистолет, вскочил со своего места и бросился в ту сторону, откуда послышался шум. Корф на всякий случай поднял руки и вышел из-за кибитки.
- Владимир? Дружище, как же я рад! - приятели обнялись, Седой жестом пригласил Корфа к костру.
- Я думал, вы уходите из наших мест с первым снегом, - с благодарностью кивнул Корф Седому.
- Мы бы и уехали, да должок тут один остался - надо бы получить.
- Забалуев?
- Он самый, - подтвердил Седой, раскуривая трубку.
- А что здесь делает Анна, Михаил? Она уже давно должна была жить в Петербурге.
- Карл Модестович помешал, - тихо сказала Анна.
- И мне пришлось устроить похищение и спрятать ее у цыган, - добавил Репнин.
- Это не выход, Миша. Мы можем все исправить только одним способом - уличить Забалуева в убийстве и вернуть поместье.
- Пока ты будешь возвращать свое поместье, Анна может попасть в руки какого-нибудь самодура!
- Похоже, ты сейчас не способен принимать правильные решения. И уж не знаю, то ли это дым от костра, то ли опять тебе любовь в голову ударила.
- А что за это время предпринял ты? Где был, что делал, пока я Анну спасал?
- Тоже спаситель нашелся - забрался в глухой лес и отсиживается.
- Я-то хотя бы оборону занял, а ты до передовой вообще не дошел - отдал все Долгорукой без боя и руки опустил!
- Перестаньте ссориться, господа, - прервала их Анна. Еще немного, и спор мог легко перерасти в драку и дуэль. - В нашем положении бессмысленно держать обиды друг на друга. Если вы снова приметесь враждовать, то ничего хорошего из этого не выйдет. Так что лучше обменяйтесь рукопожатием и помиритесь. Я прошу вас.
- Анна права, - подумав, признал Репнин. - Мир?
- Мир, - нехотя, сквозь зубы согласился Корф. - И хочу, чтобы ты знал: я тоже не бездействовал. Сегодня я пытался пробраться в поместье Забалуева, но сделать это оказалось не так просто. Дворня вооружена. Дом охраняют собаки. Одному там не справиться.
- Ты, кажется, просишь моей помощи? - хмыкнул Репнин.
- Я прошу, чтобы ты довел начатое дело до конца. Ведь это была твоя идея - пробраться в дом Забалуева.
- Я поеду с вами, - решительно сказала Анна.
- Женщина на корабле… - покачал головой Корф.
- Анна, мне кажется, вы недооцениваете опасность предстоящего предприятия, - поддержал сомнения друга Репнин.
- Я пойду с вами. Потому что я знаю, как пробраться в дом, а вы нет.
- Тише, - вдруг остановил их Седой. - Слушайте.
- Чужой, - подтвердила сидящая рядом с ним Рада.
- Надо спрятать Анну. Рада, помоги, - обернулся к ней Репнин.
- Хорошо, барин," - Рада поднялась и кивнула Анне. - Идем со мной. Я спрячу тебя так, что и князь не найдет.
Не успели девушки и Седой скрыться за кибитками, на поляну вышел сам Карл Модестович.
- Что будем делать? - шепнул Репнин и в следующую секунду упал, получив мощнейший удар в челюсть.
- Подлец! - закричал склонившийся над ним Корф. - Я знаю, это ты. Ты увез ее. Где ты ее спрятал? Где она?
- Да мне нет до нее никакого дела. Я с Анной порвал отношения, и тебе это хорошо известно, - со злостью сказал Репнин, держась за щеку. Он не сразу понял игру Корфа, но быстро опомнился.
- Она исчезла. Ты знаешь, куда. Отвечай!
- Не знаю и знать не хочу. Уходи отсюда по добру по здорову. Я здесь у друзей-цыган, сейчас мы вместе объясним тебе, что к чему.
- Не верьте ему, Владимир Иванович, - вмешался управляющий. - Он сам мне деньги предлагал, чтобы я Анну с ним отпустил.
- И ты те деньги, конечно же, взял? - Корф свирепо посмотрел на управляющего.
- Если бы я деньги взял, стал бы я сейчас Анну искать!
- Так ты тоже за ней сюда пришел?
- Вот, дорога привела. Видать неслучайно, раз и вы здесь…
- Значит, правильно привела, - кивнул Корф и снова обернулся к Репнину. - Говори, где она?
- Да я о ней и думать забыл. Купить хотел, не отрицаю. Может, мне приятно видеть, как она в моем доме на кухне картошку чистит да полы моет. А тебе-то она зачем, ты ведь не хозяин ей уже?
- Так я тебе и поверил!
- Не столь уж и важно, веришь ты мне или нет. С цыганками мое сердце успокоилось. Они песни поют страстные, объятия их - жаркие, поцелуи - сладкие. Мне до вашей Анны дела нет. Нужна она вам - так ищите, а меня не трогайте. Понятно?
- Как не понять! - Карл Модестович подмигнул появившейся на словах Репнина Раде. - Из-за такой красавицы можно забыть все на свете! Однако я все же проверю, не здесь ли предмет вашего спора.
- Я только что все проверил, Карл Модестович. Нет ее здесь, - Корф с безнадежностью махнул рукой. - Поеду дальше искать.
Что ж, если Корф отчаялся, значит, и впрямь чисто здесь, - рассудил управляющий.
- Я, пожалуй, тоже пойду. А ты, красавица, всем скажи - ищут, мол, беглую крепостную, что выдает себя за барышню. Деньги за нее обещаны хорошие. Ваш вожак знает, где меня найти.
Друзья собрались вместе не сразу.
- Однако, Михаил Александрович, вы были весьма убедительны, когда говорили с Карлом Модестовичем, - обиженно заметила Анна.
- Сказал первое, что в голову пришло. Простите, моя царица!.
- А мне показалось, вы были довольно искренни. Я даже поверила, что вы хотели сделать меня своей рабыней.
- Разве только в страшном сне, Анна! - принялся оправдываться Михаил.
- Все, друзья мои, довольно разговоров - нам пора действовать. Модестович в любой момент может вернуться. Кто знает, действительно ли он поверил нам, - остановил милую перебранку Корф. - Я сделал вид, что ушел, и обернулся вокруг табора. Надеюсь, мне удалось запутать управляющего хотя бы на время.
- Пора - значит, пора, - улыбнулся Репнин. - Мы ведь теперь в расчете?
- Что? Ах, да, в расчете, - кивнул Корф. - Думаю, твоя боль скоро пройдет. Моя успокоилась к вечеру.
- Что такое, господа? - с недоумением поинтересовалась Анна. - Вы что-то скрываете от меня?
- Так, былое! - отмахнулся Репнин. - Не стоит и разговора. Спасибо тебе, Рада, за Анну.
- Зачем цыганке слова? Сердцем благодари, любовью своей, - прошептала Рада, с грустью смотревшая на них. - Только вот сердце твое занято, а любовь слепа.
- Прости меня, - тихо сказал Репнин. - Видишь ли, Анна…
- Опять, Анна! - воскликнула Рада и пошла прочь от костра.
Репнин смутился, поймав на себе взгляда Корфа и Анны, и махнул - не стоит переживать, не о чем…
Когда они подошли к дому Забалуева - Репнин узнал у цыган кратчайшую дорогу к имению - уже смеркалось. Охранники, по-видимому, разделились и дневалили по одному на посту у небольшого костра возле крыльца. Собаки далеко не отбегали, видать, тоже мерзнуть не хотели. Первый снег, не растаявший днем, напоминал о конце осени, вечерами было уже по-зимнему зябко.
- Голову на отсечение, это тот самый мужик, с которым я давеча сцепился! - признал его Корф, выглядывая из-за угла дома.
- Побереги голову и лучше подумай, как заставить его открыть двери, - посоветовал Репнин.
- Надо подумать…
- Пока мужчины думают, женщины обычно действуют, - сказала Анна и с криком "Помогите! Помогите!" открыто побежала к дому.
- Анна! Куда вы?! Подождите! Что она задумала? - Корф растерянно смотрел на Михаила. Репнин только пожал плечами - кто их поймет, этих женщин!
- Помогите! - Анна с рыданием бросилась к сторожу. - Умоляю! Карета разбита, мой муж - ему плохо! Цыгане напали!
- Цыгане? Чур меня, чур! - принялся креститься сторож. - Эй, Матюха, Митька, сюда!
- Что за крик? - выскочил на крыльцо второй сторож.
- Умоляю вас, - застонала Анна. - Нога… Мы были на свадьбе в соседнем поместье. Ехали домой, лошадь понесла. Карета перевернулась. Господи, нога, так болит нога! Мне плохо…
- Чего это вы, барышня, на меня падаете. Я мужик, я не барин какой-нибудь, - перепугался сторож.
- Зато ты у нас самый молодой, - подбодрил его товарищ. - Помоги-ка барышне в дом подняться.
- Там, кажется, собаки, я боюсь, - побледнела Анна, цепляясь обеими руками за доху сторожа.
- Не боись, барышня. Митька! Собак запри! А ты, Матюха, веди госпожу в комнаты, пусть посидит, отдохнет. А где карета-то?
- Там, за пригорком, я через лес бежала, заплутала, - Анна склонила голову на скрещенные руки.
- Устала, поди ж ты, - посочувствовал сторож. - Ладно, мужики, пошли мужа ейного из-под кареты извлекать. Вдруг, неровен час, это знакомцы нашего барина, будет потом попрекать, что не помогли.
- Вы не думайте, - словно очнулась Анна. - Муж заплатит вам за работу. Только помогите ему!
- Вот, водички принес, - Матюха подал стакан Анне.
- Спасибо тебе, милый, - улыбнулась она и отпила глоток. И, едва сторожа ушли, бросилась к дальнему от входа окну и открыла его.
- Господа, - позвала Анна в темноту двора, тотчас же откликнувшуюся голосами Репнина и Корфа. - Добро пожаловать в поместье Забалуева, господа!
- Да… - протянул Корф, оглядывая коридоры и гостиную забалуевского дома.
- Неужели здесь можно жить? - с недоумением воскликнула Анна.
- Жить, конечно, нельзя, а вот изображать жизнь можно, - усмехнулся Репнин, стараясь не задевать запыленных и покрывшихся паутиной вещей.
- Теперь понятно, почему господин Забалуев так хотел переехать в наше имение - свое-то изгнило от ветхости.
- Ты прав, Владимир, - кивнул Репнин. - Забалуев - мошенник, всех водил за нос, рассказывая о своих богатствах.
- Мошенничество еще ничего не значит. Нам надо доказать его участие в убийстве отца. Анна, вот свечи. Помогите посветить здесь, - попросил Корф. - Ага, здесь шкафчик с аптекой. У нас в доме такой же, там хранятся лекарства.
- Похоже, здесь сто лет никто не был и ничего не открывал, - покачал головой Репнин.
- Только не этот шкафчик. Смотрите - его точно открывали, и не так давно. Везде полным полно пыли, а на шкафчике - следы рук!
- И, правда, что это здесь? - Михаил пошарил рукой по полочкам и извлек несколько пузырьков.
- Кажется, вот это лекарство от облысения, - прочитала одну надпись Анна.
- А это что? Какие-то яды.
- Мышьяк, стрихнин. Я видел такие же баночки у Варвары на кухне, - определил Корф. - Но зачем ему столько?
- Не знаю, - задумчиво произнес Репнин. - Только все равно, того самого - чем отравили Ивана Ивановича - здесь нет.
- И что нам это дает, вся эта авантюра? Мы ничего не нашли, - рассердился Корф.
- Не спеши! - остановил его Репнин. - У меня появилась идея. Давайте выберемся отсюда и вернемся в табор. А я скажу, что мы сделаем дальше.
По дороге Михаил изложил свой план, и он показался Корфу удачным. Репнин предложил оставить Анну в таборе, а самим поутру отправиться к Долгорукой. Они убедят княгиню поехать с ними к Забалуеву, и пусть Мария Алексеевна сама увидит, что Забалуев ее обманывал. Михаил был уверен, если удастся разрушить этот союз, Забалуев запаникует и чем-то обязательно выдаст себя. Корф с ним согласился - на том и порешили.
Когда утром Анна проснулась и спустилась из распряженной кибитки, Корф и Репнин уже давно уехали. Они не стали тревожить Анну, каждый втайне надеялся вернуться к ней победителем. Анна хотела поговорить с Репниным еще до отъезда. Она подошла к кибитке, приютившей Михаила, и позвала его. В ответ из-за приоткрывшегося полога выглянула Рада.
- Что так смотришь на меня? - улыбнулась цыганка. - Не тебе одной князья нравятся.
- А мне не важно - князь или раб, - ответила ей Анна. - Главное - сам человек, его душа.
- Видать, ничего-то ты в душе не понимаешь, если так барину сердце надорвала. Извела его, да все попусту.
- Почему это попусту?
- Вижу я, все вижу - от цыганки не спрячешься. Не нужен он тебе, другой в твоем сердце, только ты сама себе в том признаться боишься. Вот и мучаешь князя. Оставь его, освободи!
- Я не понимаю, о чем ты, - смутилась Анна, - я люблю Михаила, и он любит меня. Несмотря ни на что. Он простил мне обман и помогает мне.
- Разные у вас пути. Это я тебе и без карт, и без руки скажу, потому что чувствую - думаешь о другом. Рядом твой любезный, но не князь. Не князь! - Рада спрыгнула с облучка кибитки.
- Нравится он тебе, вот ты и морочишь мне голову, - сказала Анна.
- А я и не скрываю того. Я все, как есть, говорю. Видишь, честно выхожу, не прячусь, - Рада гордо откинула со лба волосы.
- Так ты здесь ночью была… - прошептала Анна.
- Я думала, ты жестокая, а ты и слепая еще! - усмехнулась Рада.
- Незачем тебе меня оскорблять, так мужчины не добиваются.
- А мне и добиваться не надо - он сам меня позвал.
- Если звал, значит, его воля. Михаил Александрович - свободный человек, и не мне его судить, - Анна повернулась, чтобы уйти.
- Отпусти его! - Рада схватила ее за руку. - Не мани больше. А я утешу князя - боль быстро пройдет, потому что и не боль вовсе, так - баловство.
- Я не цыганка, чтобы колдовать, привораживать, отвораживать. Прогонит он меня - уйду. А пойму, что не любит - уйду и того раньше. Но ты мне не мешай, я сама решаю, как мне поступать следует, - Анна хотела было уйти, как вдруг услышала, что ее позвали. Она обернулась на голос. - Лиза?