– Искренне надеюсь, что у вас честные намерения, – игриво заметила Виктория, пытаясь вести себя легкомысленно. – Похоже, я оказалась в вашей власти, а вы, видно, решили скомпрометировать мою репутацию.
– Думаю, – спокойно ответил Лоуренс со скрытой иронией, – нам следует вернуться домой и поговорить. С другой стороны, у меня может возникнуть соблазн убить вас, поэтому лучше оставаться там, где больше людей.
– Знаю, вам неприятно застать меня здесь с отвратительным лордом Фолконбриджем, однако советую подумать, стоит ли убивать меня ради того, чтобы оказаться повешенным.
– Не вводите меня в искушение, – откликнулся Лоуренс, его голос и лицо исказились гневом. Он удержал ее как раз в тот момент, когда она хотела отвернуться от него, и притянул к себе. – Ладно. Пойдем туда, где меньше народа.
– Как вам угодно, – ответила она. В ее голосе вдруг послышались печаль и боль. – Но если вы так сильно ненавидите и собираетесь убить меня, не стану возражать.
Лоуренс взглянул на Викторию, ей удалось унять его гнев и задеть в душе более нежные струны.
– Не смешите меня, – тихо сказал Лоуренс. – Как я же могу ненавидеть вас? Совсем наоборот. Однако вы действительно причинили боль, отвергнув меня.
– Только не говорите мне о боли. Я испытала боль, когда умерла мать. Я испытала боль, когда узнала ужасные вещи, связанные с ней. Я испытала боль, когда пыталась узнать, что произошло на самом деле, что стояло за всем этим. Затем я снова испытала боль, когда вы обманули меня, скрыв правду, которую обязательно следовало знать. Вы вели себя черство и безнравственно. Я потрясена. Лоуренс, как вы могли так поступить? Как вы могли? От вас я такого не ожидала. Вы должны были стать мне другом, почти моим мужем. Знаю, я все погубила, оставив вас. Если бы вы так не сердились на меня, могли бы понять… потому… потому… – Она вдруг умолкла, не в силах договорить… сказать, что любит его… Ее голос сорвался, сдавленный болью и слезами.
Лоуренс изменился в лице, смотрел на нее с нежностью и изумлением. Коснулся ее лица, нежной щеки, и ей на мгновение, только на мгновение, показалось, что он обнимет ее. Виктория стояла и смотрела на Лоуренса, едва смея надеяться, думать.
– Простите меня за то, что я причинил вам боль. Вы не хотите выслушать меня?
Она кивнула. Он отпустил ее, но она тут же повернулась, собираясь уйти. Лоуренс снова схватил ее за руки.
– Виктория, не уходите, – умолял он.
– Вы хотите меня в чем-то упрекнуть? – вспыхнула она, безуспешно пытаясь вырваться. – Когда я вспоминаю о том, что вы говорили… о вашем гнусном предложении… Вы… вы жалкий, отвратительный, бессовестный тип.
Затащив ее за кусты, где их никто не мог увидеть, чему Лоуренс обрадовался, он отпустил ее.
– Я хочу сделать вам другое предложение.
– Неужели? Так вот, меня больше не интересуют ваши предложения! – гневно выпалила Виктория. – Я все еще испытываю боль, думая о вашем последнем предложении. Вы уже оскорбили меня один раз, больше я вам этого не позволю.
Лоуренс поморщился, когда она напомнила об этом, но не смутился.
– Виктория, я прошу вас стать моей женой.
– Вашей женой? – Она уставилась на него, не веря своим ушам. – Помнится, вы уже просили меня стать вашей женой. Но успели использовать меня как… шлюху. Какой стыд. Отвратительно.
– Не говорите так.
– Почему же? Ведь это правда? Или вас замучило чувство вины?
Лоуренс вдруг горестно рассмеялся:
– Единственная моя вина заключается в том, что я желаю вас с того мгновения, как мы встретились. В том, что мы делали, нет ничего отвратительного. Мы стали любовниками задолго до этого, с того мгновения, как наши губы соприкоснулись. Виктория, почему вы не слушаете меня? Разве вы не видите, что я говорю правду?
– Не знаю, да мне уже все равно. – Она пыталась сдержать подступающие слезы. – Лоуренс, держитесь от меня подальше. Я уезжаю в Америку. Я так решила.
– Я вам не верю… Быть у кого-то на побегушках. Виктория, выходите за меня замуж.
– Вы не боитесь, что я снова не приду на свадьбу?
– Я готов рискнуть. – Она явно рассердилась и расстроилась. Им не удастся начать все сначала, пока оба не разберутся в своем прошлом. – Я знаю, что произошло, что заставило вас бежать. Диана рассказала про Клару. Как глупо я тогда вел себя. Когда вы не пришли, я думал только о себе. Мне следовало догадаться, что случилось нечто серьезное, раз вы отвернулись от меня.
– Именно так и было, – согласилась Виктория, улыбаясь сквозь слезы.
– Посмотрите на меня, – попросил Лоуренс, приподняв ее подбородок. На этот раз чудесные глаза Виктории смотрели прямо на него. – Я хочу жениться по многим причинам. Закрывая глаза, я все время вижу ваше лицо. Без вас не нахожу себе места. Мне все равно, где я, если вас нет рядом. Я желаю лишь вас. Хочу так много сказать.
Виктория ощутила такой прилив счастья, что стало больно.
– Прошу, не говорите так, если вы в этом не уверены. А то я не выдержу.
– Я с самого начала хотел сказать, что еще не было такой женщины, за которой мне хотелось бы идти, кроме вас. Для меня вы были недосягаемой. Редко когда я считаю женщину недосягаемой. Я знаю, почему испытываю к вам такие сильные чувства. В свое время я без жалости расстраивал любовные дела даже среди друзей. Но я не был готов завязать с вами роман. Часто думал, почему вы такая особенная, почему мне хочется бывать с вами. Должен признаться, это объясняется тем, что вы пробудили во мне чувства, которые я не испытывал ни к одной женщине, даже к Мелиссе. Они творят со мной нечто неожиданное, я стал осторожным, предупредительным, бескорыстным. Но я не мог ухаживать за вами без благословения брата.
– И вы его получили.
– Да.
– Не могу поверить, что мы родственники. Вам следовало рассказать мне об этом. Вы поступили жестоко, допустив, чтобы мне об этом сообщили чужие люди. Я была в отчаянии.
– Я знаю и искренне сожалею об этом. Натан не хотел, чтобы вы узнали об этом. Но он не ожидал, что Клара осмелится на такое.
– Ей не терпелось сказать мне все об том. Визит Клары произвел желаемый эффект. Я только что видела ее, она ехала в чудесном красном фаэтоне вместе с очень приятным джентльменом.
– Это сэр Джон Гибсон. Он с севера, точнее из Ньюкасла. К тому же вдовец. Мы с ним деловые партнеры. Я представил его Кларе на балу у Пендлтонов. С тех пор оба неразлучны.
– Хорошо бы так и продолжалось. Будем надеяться, они полюбят друг друга и Клара переедет в Ньюкасл.
– Весьма вероятно. Клара уже достигла критического возраста и боится остаться старой девой. А я точно знаю, что сэру Джону нужна жена и мать для его троих детей.
– Меня пробирает дрожь при мысли о том, какой мачехой она окажется. От всего сердца жаль этих детей. Я никак не пойму, почему ваш брат и Диана остановились в гостинице "Палтни", ведь у вас в Лондоне есть дом.
– Брат с женой обычно гостят у меня, но, когда Клара заявила, что поедет с ними, оба, видя ее настойчивые попытки заманить меня в свои сети, предпочли остановиться в гостинице.
– Понятно. – Виктория действительно все поняла. Встретив их вместе на пустоши, догадалась, что Лоуренс не испытывает к Кларе Эллингем романтических чувств. – Перед смертью мать говорила, что желает сообщить мне нечто важное. Наверное, хотела рассказать о Натане.
– Возможно, вы правы. Бетти не смогла бы вырастить его сама. Моей матери хотелось завести еще одного ребенка, и она устроила так, чтобы он появился на свет от связи моего отца с Бетти и вырос в Стоунгрейв-Холл. Вашей матери это показалось разумным, у моего отца родился столь желанный сын, о котором он хотел заботиться. Передав отцу в день рождения, Бетти больше не видела его.
– Моя мать получила за это какое-нибудь вознаграждение?
– Никакой сделки не было, она не получила денег, если вы это имеете в виду. Однако существовала договоренность, что о ней всегда будут заботиться.
– Наверное, если бы мать рассказала об этом, мне было бы легче справиться с неприятной ситуацией. Когда я обнаружила, что до появления в ее жизни отца она любила еще кого-то, мне стало не по себе, однако я испытала настоящее потрясение, когда узнала, что у них был ребенок. Кажется, потерянного ребенка любят больше всех остальных. Я догадывалась, что любовь матери принадлежит ему, и именно поэтому никогда не чувствовала ее нежности.
– Виктория, вы говорите глупости. Она вас любила.
– Нет, не любила, – резко возразила Виктория. – Она лишь терпела меня, вот и вся ее любовь. А вот отец любил меня. Я чувствовала разницу.
– Натан ничего не значил для нее, он бывал либо в Холле, либо в школе, а затем поступил в университет. Он так и не увидел свою мать.
– Думаю, ей хотелось бы увидеть его. Тогда бы он… ваш отец… тоже вел себя иначе. Если мать любила его так сильно, как утверждала, она, должно быть, все время думала о нем.
– Возможно, так. Мы об этом не узнаем. Я говорил, что мы с Бетти были близки, как могут быть близки два человека из разных общественных слоев. К тому же она работала у матери. Когда я нуждался в близком человеке, а это случалось часто, поскольку у меня не установились теплые отношения ни с матерью, ни с отцом, Бетти становилась таким человеком. Я оказался в полном одиночестве, когда в Холл прибыл Натан, а Бетти уехала.
– Отец был суров к вам?
– Я почти не знал любви, которая должна возникнуть между отцом и сыном. Он много требовал от меня, поскольку я оказался единственным сыном, имевшим право на наследство. Когда мне исполнилось двенадцать лет, настоял на том, чтобы я освоил все, что необходимо для управления имением.
– Но вы были всего лишь мальчишкой.
– Для своего возраста я был уже взрослым. Отец умер, когда мне было восемнадцать, но к тому времени я уже два года занимался делами имения.
Виктория обняла его и опустила голову ему на грудь. До замужества она наивно полагала, будто знает, что такое разбитое сердце. Как она ошибалась, ибо только сейчас угадала наметившийся перелом в ее чувствах к мужчине, которого любила, к которому родители в детстве относились пренебрежительно. Мальчик смотрел, как они носятся с братом, тогда как ему напоминали лишь об обязанностях. Виктория знала, что ему тогда было трудно постоять за себя, понимала это лучше, чем кто-либо.
– Между нами много общего.
– Правда?
– Родители нас не любили, по крайней мере, так можно сказать о моей матери. Но я всегда любила ее. Очень любила.
– Я знаю.
Виктория отстранилась и взглянула на него:
– Сколько вам было лет, когда родился Натан?
– Шесть лет. Тогда я понятия не имел, как он появился на свет. Лишь видел, как сильно мои родители любили его, мне он тоже нравился. Натан был прелестным малышом, он никого не оставлял равнодушным. Однако я не привык рассчитывать на любовь родителей, но волны боли и разочарования накатывали на меня. Уже юношей я понял, чего лишился, однако, перестав добиваться любви родителей, научился использовать эмоции для разжигания своих амбиций.
– И у вас это получилось. Вы были недовольны Натаном?
– Отнюдь нет. Он мой брат, я научился развевать печаль и гнал прочь отчаяние, погружаясь в работу, надеясь на то, что этот суровый жизненный урок придаст мне силы жить дальше.
– Когда вы узнали, что его родила не ваша мать?
– Когда мне исполнилось пятнадцать лет. Натану было девять. Мать произвела меня на свет в трудных родах и после этого лишилась возможности рожать. Наверное, она пришла в отчаяние. Когда ваша мать забеременела, обе надолго отправились в Бат, а когда вернулись, Натан уже родился. Друзья и соседи предположили, что это сын моей матери. Однако слуг обмануть трудно. Для них не было секретом, что происходило между Бетти и моим отцом, он не делил брачное ложе с матерью после того, как я родился. Рождение Натана вызвало много толков среди них, и отец решил, что правду должны узнать от него, а не из другого источника.
– Лоуренс, нет ничего лучше правды и честности. Жаль, никто мне не сказал правду. Тогда моя жизнь могла бы сложиться иначе. Все же было бы лучше рассказать мне о Натане.
– Я понимал, что вы имеете право знать все, когда первый раз предложил вам выйти за меня замуж. Простите меня, я не мог рассказать об этом без разрешения Натана. А теперь, – добавил он, отворачиваясь, чтобы не видеть ее полный укора взгляд, – если вы действительно считаете, что не можете стать моей женой, и предпочтете устроить свою жизнь в Америке, я больше не стану приставать к вам. Только прошу, если после того, что произошло между нами, появится ребенок, хотя бы позвольте мне выполнить свой долг по отношению к нему.
Слезы обожгли ей глаза.
– Лоуренс, вы только что сделали мне предложение, хотя, думаю, место экономки мне лучше подошло бы. Когда вы впервые предложили мне руку и сердце, я сомневалась, получится ли из меня хозяйка Стоунгрейв-Холл. Я вряд ли создана для того, чтобы устраивать вечеринки, принимать знатных особ и свысока смотреть на остальных, будто я намного лучше их. С этим у меня могут возникнуть большие трудности.
Он напрягся и долго молчал. Затем глубоко вздохнул и медленно выдохнул, повернулся к Виктории:
– Этому можно научиться. Хотя вам, возможно, придется учиться обращаться со слугами с присущей вам дипломатичной добротой, улаживать разногласия, порожденные лордом, который известен своей раздражительностью и не всегда внимательно относится к чувствам тех, кто работают на него.
– Уже не говоря о том, что ему трудно угодить, – спокойно добавила Виктория, проказливо улыбнувшись. – Боже мой, я все-таки думаю, что мне лучше подойдет место экономки.
– Место экономки уже занято. А место жены свободно. Но я предъявлю ряд требований, прежде чем вы согласитесь занять это место.
– И что это за требования?
– Вы будете рожать мне детей, мальчиков и девочек, в той последовательности, какую предпочтете. Я стану благодарить вас за любого ребенка, которого вы мне подарите. Хотелось бы, чтобы девочки были столь же красивы, как вы, а мальчики столь же храбры, как вы. Я требую, чтобы вы любили их без всяких условий, а если не сможете уделять все время мужу, перенесете на них все внимание и любовь, чего не сделали наши родители.
Виктория почувствовала огромную радость, которую уже не могла сдержать.
– И это все?
– Не совсем. – Взяв ее за подбородок, он посмотрел ей в глаза. – Я хочу, чтобы вы взяли фамилию Рокфорд, тогда никто не станет сомневаться, что вы принадлежите мне. Я хочу, чтобы мы навсегда остались вместе с того дня, как произнесем брачные обеты. Каждую ночь я буду делить с вами брачное ложе, любить вас до рассвета. Вы будете просыпаться в моих объятиях. Виктория, я люблю вас. Хочу услышать ваши признания в любви.
Она испытала прилив нежных чувств, слеза покатилась по щеке. Виктория поцеловала руку Лоуренса и улыбнулась:
– Лоуренс, я вас люблю. Очень люблю.
Он почувствовал, как растаял, видя лучезарную улыбку Виктории.
– Спасибо. Отныне мы всегда будем относиться честно друг к другу, никаких упреков, тайн и притворств.
Сказав это, Лоуренс прильнул к ее губам. Виктория прижалась к нему, откликаясь на его страсть с жаром, который он не забывал с той ночи после бала. Лоуренс отстранился.
– Давайте разыщем миссис Фенвик и попросим ее не ждать вас. Я хочу показать вам свой дом.
В действительности он хотел показать ей свою спальню. Виктория кивнула, хорошо понимая, что он имеет в виду, и повела его к миссис Фенкик и Амелии, ожидавших их.
Мистер и миссис Левинсон расстроились, когда Виктория сообщила, что не сможет принять место гувернантки их детей, но пожелали ей счастливого бракосочетания и просили не беспокоиться. Юная леди, которая проходила собеседование после Виктории, с радостью заменит ее.
Натан нанес визит Виктории. Потребовалось почти двадцать лет, чтобы он предпринял первые осторожные шаги к установлению дружеских отношений.
Они говорили о многом, обсудили то, что им говори ли и что удалось узнать самим, затем взглянули друг на друга, удивляясь, как им удалось сблизиться за столь короткое время. Улыбнулись, сидя вместе на одном диване. Они долго говорили о матери, которая уже была не столь чужой Натану, взвешивали разные причины, пытались объяснить, почему она вела себя именно так. Оба почувствовали, как между ними зарождаются первые робкие узы дружбы. Виктория поняла, что выстрадал Натан, и почувствовала к нему симпатию. Он ведь вырос, не зная свою мать.
Через месяц в доме Лоуренса состоялась частная церемония бракосочетания в присутствии тридцати гостей. Этот прекрасный дом располагался в самом центре Мейфэра. Все комнаты были обставлены прекрасной мебелью, везде чувствовался уют.
Гостиная залита солнечным светом, кругом чувствовался аромат орхидей и белых лилий. Виктория радовалась, когда гордый Натан вел ее по усеянному лепестками роз роскошному ковру, которым был выстлан проход к импровизированному алтарю.
Викторию обрядили в простое кружевное платье из кремового шелка. Единственной подружкой невесты была красавица Амелия, с серьезным видом шествовавшая за Викторией.
Виктория отчетливо представляла, о чем в эти мгновения мог думать Лоуренс. Она чувствовала угрызения совести, думая о том, каким испытаниям подвергла Лоуренса, когда он первый раз ждал ее в церкви. Увидев, что невеста вошла в гостиную, жених обернулся так резко, что викарий чуть не выронил молитвенник. Чтобы спасти положение, Виктория лучезарно улыбнулась и подошла к Лоуренсу.
От радости у него заблестели глаза. Полагая, что после брачных обетов все пойдет надлежащим чередом, он надел золотое кольцо на палец жены.
Эпилог
После свадьбы оба вернулись в Стоунгрейв-Холл. К радости Виктории, их тепло встретили слуги, друзья и соседи. Хотя Лоуренс часто убеждал ее в обратном, она не могла поверить, что ее примут за прирожденную леди люди, остро ощущавшие различия в социальном происхождении. Она хорошо сыграла свою роль, непринужденно продемонстрировала тонкости, присущие леди.
Лоуренс и Виктория позавтракали в своих покоях. День был пасмурным, только что пошел дождь. Лоуренса ждала напряженная работа. Надо было изучить гроссбухи вместе с управляющим. Ему также захотелось осмотреть часть посевных угодий.
С задумчивым выражением лица он размышлял о делах предстоящего дня, стоя у стола, Виктория с восхищением смотрела на него и уже в который раз твердила себе, как ей повезло в жизни.
После свадьбы прошло уже полтора месяца, полтора месяца божественной безмятежности, однако ей казалось, что это время пролетело слишком быстро. У нее не было причин жалеть о своем решении. Поймав на себе ее взгляд, Лоуренс улыбнулся.
– Не забудь надеть плащ, – предупредила она. – Идет дождь, и мне не хотелось бы, чтобы ты простудился.
– Правда?
– Правда. Я хочу, чтобы ты был сильным и здоровым.