В лодку пересаживались в полной тишине. Виктор Серов не проронил ни слова. Может, маяк плохо видно из-за тумана? Но ведь что-то же все равно видно, а он молчит…
Волны плескались. Не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы Августа замутило. Или причиной тому была не качка, а волнение? Глупость какая – волноваться из-за мнения безусого мальчишки!
Когда сошли на сушу, дождь усилился, в мгновение вымочил их до нитки. А Бергу переохлаждаться нельзя, он и так простуженный. К маяку Август пошагал первым, не оборачиваясь и не дожидаясь всяких там столичных выскочек. Отпер дверь, шагнул внутрь, привычно затаив дыхание от монументальности собственного творения. А вот Серов, несмотря на дождь, внутрь заходить не спешил. Мало того, он имел наглость обойти маяк по кругу и что-то там внимательно разглядывать. Игнат тоже молчал, понаблюдал немного за мечущимся Августом и принялся растапливать железную печку.
Серов явился, кажется, спустя целую вечность. Вид у него был сосредоточенный и задумчивый, и Август не выдержал:
– Ну, что скажете, милейший? – От излишнего волнения или, может, от простуды голос его дал петуха. – Каков ваш вердикт?
– Я не могу так сразу ничего сказать, Август Адамович. – Внутреннее устройство башни он изучал с тем же пристальным интересом. – Если бы ваш маяк был лишь произведением архитектурного искусства, как часовая башня, я бы сказал, что он прекрасен. – От сердца отлегло. Все-таки прекрасен! – Но, поскольку это не произведение искусства, а в первую очередь инженерно-техническое сооружение, я бы хотел детально осмотреть и сам маяк, и чертежи к нему. Если вас не затруднит.
Чертежи ему подавай! Каков наглец!
– Меня не затруднит, – буркнул Август и направился к шкафу, в котором держал все документы.
А Серов уже взбирался по винтовой лестнице, и по башне разносилось гулкое эхо его шагов.
– Каков, а? – сказал Август шепотом и глянул на Игната.
Тот уже пристраивал над печкой чайник с водой.
– Парень делает свое дело.
– Да я уже сделал за него все дела! – зашептал Август злой скороговоркой. – Ему осталось только восхититься и признать мой гений.
– Вы когда-нибудь раньше строили маяки, мастер Берг? – Вместо того чтобы поддержать, Игнат вдруг взялся задавать каверзные вопросы.
– Я строил башни!
– А это маяк. Сдается мне, для сведущего человека тут есть определенные тонкости.
– Да какие тут могут быть тонкости! – Август забылся, перешел на крик.
– Вот сейчас господин Серов спустится, и мы у него спросим.
Серов спускаться не спешил, подозрительно долго осматривал фонарное помещение. У Августа аж сердце зашлось от переживаний. Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, он принялся раскладывать на столе чертежи. Пусть приезжий посмотрит, пусть убедится, что они тут тоже не лыком шиты. А Игнат к тому времени уже разлил чай по кружкам.
– Эй, Виктор Андреевич, где вы там запропастились? Спускайтесь уже с небес на землю! – Все-таки терпения Августу недоставало. Никогда раньше не доводилось ему сталкиваться с таким явным пренебрежением.
Серов спустился и сразу же направился к столу с чертежами. Август коршуном ринулся следом. Игнат тоже подошел, встал за их спинами.
– Вы знаете, Август Адамович, – наконец заговорил Серов, – когда мне сделали это необычное предложение, я сначала обрадовался, а потом испугался.
– И что же вас так напугало, позвольте поинтересоваться? – Берг уперся ладонями в стол, на столичного выскочку смотрел недобро и слега снисходительно.
– В строительстве маяков есть определенные особенности, даже не столько архитектурные, сколько сугубо технические. И если мелкие огрехи можно исправить, то что-то по-настоящему существенное может свести на нет все наши усилия.
Наши! Да он к строительству маяка вообще не имеет никакого отношения, приехал, понимаешь, на все готовое!
– Но вы, Август Адамович, на самом деле гений. – В голосе Серова послышалось неподдельное восхищение, и восхищение это вмиг примирило Августа с незваным гостем. – Все самое критичное, самое важное вы учли. Думается мне, такое сооружение запросто выдержало бы морской шторм. Что уж говорить про обыкновенное озеро!
– Вы еще не знаете, какое это озеро, – хмыкнул Берг и многозначительно добавил: – При строительстве своего маяка я учитывал многое, даже тот факт, что этот остров иногда потряхивает.
Теперь уже хмыкнул Игнат, наверное, хотел дать понять, что в своем желании поразить залетного инженера Август явно переборщил. Легкую дрожь никак нельзя было сравнивать с землетрясением.
– Но, Август Адамович, позвольте! – Серов смотрел на него с недоверием. – Этот регион безопасен в сейсмическом плане.
– Регион, может, и безопасен, а вот остров – нет. И ты, Игнат, не лыбься. То, что на земле ощущается как легкая вибрация, в фонарном помещении чувствуется уже совсем по-другому. Если не веришь, дождись полнолуния и сам проверь.
– А при чем здесь полнолуние? – Серов казался окончательно озадаченным.
– При том, – буркнул архитектор. – Придет время – сами все поймете. А мне, знаете ли, недосуг вас обманывать, я человек занятой.
Серов перевел взгляд на Игната, но тот лишь равнодушно пожал плечами.
– Ну, сам так сам! Тогда давайте поговорим о том, что я понимаю уже сейчас.
Ах, какой это получился разговор! Не разговор, а спор – отчаянный и злой, до осипшего от крика голоса. Осип Август. Инженер говорил спокойно и уважительно, но при том был чертовски дотошен.
– Винтовую лестницу нужно переделать.
– Почему? Такая чудесная лестница! Чем она вам не угодила, милейший?
– Всем угодила, кроме одного. На ней нет площадок для отдыха. А на такую высоту их нужно как минимум пять, а лучше шесть.
– И зачем же нужны эти ваши площадки? Я, знаете ли, давно уже не мальчик, но вполне еще могу взобраться на верхний ярус.
– Это если с пустыми руками. А представьте, что на верхний этаж потребуется доставить тяжелый груз. Такая необходимость возникнет не единожды, уверяю вас. На узкой винтовой лестнице вдвоем маневрировать будет очень тяжело, руки поудобнее перехватить, передохнуть можно только на площадке.
Он говорил, а Игнат кивал, соглашаясь. Эта молчаливая солидарность с чужаком была Бергу едва ли не обиднее всего остального. И когда речь зашла о необходимости переделки фонарного помещения, а Игнат в очередной раз поддержал Серова, Август не выдержал, заорал:
– Ты, Игнат, конечно, человек образованный, инженерную академию окончил, да только все время забываешь, что к строительству твои знания не имеют никакого отношения! Многого ты просто не понимаешь!
Выкрикнул, выпустил пар и под тяжелым Игнатовым взглядом прикусил язык. Если бы хватило духу, то и откусил бы, но слово не воробей…
Серов тоже смотрел очень внимательно, только не на Берга, а на Игната.
– Я пошутил, – сказал Август и вытер выступивший на лбу пот. – Шучу я так, ясно вам? Не люблю, знаете ли, чтобы всякие недоучки меня жизни учили. Понимаешь ты меня, Игнат?
– Понимаю. – Тот отвел взгляд.
– Ну почему же? Игнат дело говорит. Вы, Август Адамович, можете на меня обижаться, но фонарное помещение переоборудовать все равно придется. Для приличной линзы Френеля там и места почти нет. Надеюсь, тут вы со мной согласитесь?
Август согласился. Он бы согласился, даже если бы Серов предложил разрушить башню до основания, а на ее месте построить новую, только бы увести разговор подальше от опасной темы. Но Серов, слава богу, ненужных вопросов не задавал, то ли был полным дураком, то ли, наоборот, слишком умным. Август не знал, какой вариант в их случае предпочтительнее. А вообще, если положить руку на сердце, парень ему нравился. И Игнату, кажется, тоже. Хотя про Игната ничего нельзя было сказать наверняка.
Пока спорили, не заметили, как выпили весь чай и съели все припасенные Августом баранки. И одежда, развешанная перед печкой, просохла, а дождь наконец закончился.
– А хотите, Виктор Андреевич, я вам остров покажу! – предложил Август.
Показать он хотел не остров, а замок, похвалиться еще одним своим детищем.
Конечно, приезжий захотел, потому что, несмотря на образование, цепкий ум и пробивающуюся на щеках щетину, все еще оставался мальчишкой. А какой же мальчишка откажется посмотреть на замок?
Замок Серова впечатлил, это стало ясно, стоило только взглянуть на его восхищенное лицо, но Август не удержался, все равно спросил:
– Ну, а теперь что вы скажете, милейший Виктор Андреевич?
– Скажу, что поражен. Признаться, не ожидал встретить в такой глуши подобное. Вы в самом деле гений, Август Адамович.
Вот теперь он полюбил мальчишку всем сердцем и даже простил ему недавние придирки. В конце концов даже гениям не дано объять необъятное и учесть всякие малозначительные мелочи. На то и существуют обычные инженеры. И Игнат, кажется, не злится на тот его прокол на маяке. По крайней мере, когда Август попробовал извиниться, он лишь отмахнулся:
– Пустое, мастер Берг. Я знаю, что вы не со зла.
Он-то не со зла, но давно уже следовало бы научиться держать язык за зубами. Чай, не маленький. Но как бы то ни было, а денек выдался неплохим. Даже погода наладилась, выглянувшее из-за туч солнце позволило в деталях рассмотреть все красоты Стражевого Камня. И природные, и рукотворные. Виктор Серов смотрел во все глаза, и то, что он видел, ему очень нравилось. А Августу нравилась эта его увлеченность, преданность своему делу. Вполне возможно, что они сработаются.
* * *
Город встретил Виктора неприветливо: проливным дождем и промозглой слякотью. Из-за дождя он, считай, ничего толком не рассмотрел, пока добирался до заводской конторы. Там, в конторе, ему надлежало найти приказчика. Искать пришлось долго, расспрашивать людей. На его невинные вопросы люди реагировали странно: дичились, поглядывали искоса. Виктор понял причину такого поведения, когда увидел наконец приказчика. Он не мог похвастаться особым чутьем на людей, но черное от белого отличить умел. Приказчик Сиротин был чернее сажи, несмотря на широкую улыбку и кажущееся добросердечие. В тот момент, когда Виктор пожал твердую ладонь Сиротина и заглянул в холодные глаза, пришло ясное осознание того, что с этим человеком нужно держать ухо востро, потому что он опасен. Уверенность эта не была ничем подкреплена, но молодой человек привык доверять своей интуиции. Наверное, поэтому он вздохнул с облегчением, когда Сиротин, сославшись на занятость, приставил к нему паренька-провожатого и пообещал, что завтра за гостем заедет здешний архитектор мастер Берг, чтобы собственнолично показать остров и ввести в курс дела.
Про Берга Виктор слыхал еще в Петербурге, там опальный архитектор считался фигурой скандальной, но гениальной. Очень скоро ему самому предстояло убедиться и в гениальности, и в остальном, но кое-какие выводы Виктор мог сделать прямо сейчас. Он видел водонапорную башню и часовую. Каждая из них была по-своему красива и уж точно очень необычна для серого провинциального городка. Признаться, предстоящего знакомства с гением Виктор немного побаивался. Может, из-за этого, а может, из-за мыслей о Насте спал он плохо и проснулся очень рано, как раз, чтобы подготовиться к грядущей встрече.
Август Берг приехал не один, а с помощником. И помощник этот заинтересовал Виктора куда сильнее архитектора. Он был среднего роста, но крепкого телосложения, из-за шрамов, обезображенного лица и отсутствующего глаза выглядел гораздо старше своих лет, хотя, если присмотреться, становилось ясно, что он немногим старше самого Виктора. Но было в помощнике мастера Берга что-то еще, едва уловимое, совершенно не мужицкое, никак не вяжущееся с общим простецким обликом. А еще Виктора не покидало совершенно иррациональное чувство, что это лицо он уже где-то видел раньше, хотя быть такого не могло. Увидев однажды такого необычного человека, он бы никогда его не забыл.
А вот Август Берг Виктора не впечатлил. Не таким суетливым и мелочным, на его взгляд, должен быть настоящий гений, не должен он обижаться на каждое сказанное слово и так яростно и бескомпромиссно отметать дельную критику. Но мастер Берг и в самом деле оказался гением.
Маяк был прекрасен. В том, как он возвышался над островом, ощущалось что-то величественное и хищное. Издалека кладка из черных камней напоминала чешую гигантской змеи. В каплях дождя башня влажно поблескивала чешуйчатым боком и казалась живым существом. Одной только этой удивительной иллюзии хватило бы на то, чтобы признать ее создателя гением, но Виктор твердо решил не доверяться чувствам. В маяке главное не красота, а надежность. И за надежность отвечает именно он. Поэтому Виктор, видя очевидное нетерпение мастера Берга, не спешил с выводами, с максимальной тщательностью изучал то, что только можно было изучить и проверить. Грубых конструктивных нарушений Виктор не углядел, лишь несколько достаточно легко устранимых мелочей. Но даже из-за мелочей архитектор бросался в бой, спорил до хрипоты не только с Виктором, но и со своим помощником. И вот в этом боевом запале он сказал кое-что необычное, заставившее Игната нахмуриться и сжать кулаки. Не простой работяга, а инженер, интеллигент в мужицком обличье. Кто станет по доброй воле скрывать такое, терпеть пинки и унижения? Впрочем, с пинками Виктор явно погорячился, не думал он, что найдется желающий пнуть Игната Вишнякова. Было в нем то, что Викторова мама называла железным стержнем. В Игнате было, а вот в Августе Берге нет, и поэтому он тут же начал юлить и врать. Получалось у него плохо, слишком уж по-театральному. Не может гениальный архитектор быть еще и гениальным актером.
Виктор сделал вид, будто ничего не понял, что слова про инженерную академию расценил как не слишком удачную шутку. Нет ему дела до чужих тайн, а вот послушать истории про остров очень даже любопытно. Особенно его заинтриговали слова о том, что в полнолуние на острове приключается что-то вроде землетрясения. Быть такого не могло, а если бы и было, то никакой связи с луной точно не имело бы. Но опровергнуть эту небылицу достаточно просто, требовалось лишь дождаться полнолуния. И ждать уже совсем недолго осталось, всего каких-то пару недель.
В Чернокаменске Виктор освоился на удивление быстро. Наверное, оттого, что таких, как он, чужаков, в городе было много. Расширялся и модернизировался железоделательный завод, открывались новые шахты, разрабатывались золотые прииски, со всех уголков страны съезжались желающие заработать люди, или те, кто просто любил приключения. Город гудел, как растревоженный улей, и только стройка на острове шла ни шатко ни валко. Август постоянно жаловался на нехватку рабочих рук. Сначала Виктор думал, что это из-за плохой оплаты, но оказалось, что рабочим платили хорошо.
Местные про озеро и остров говорили неохотно, с оглядкой, а если и говорили, то несли несусветную чушь про огромного змея, живущего на дне. Просвещенный век на дворе, паровые двигатели, электричество, а тут мракобесие какое-то! И самое удивительное – Август Берг эти слухи не опровергал, и когда однажды Виктор не выдержал и резко отозвался о местном фольклоре, посмотрел как-то слишком уж пристально, а потом сказал:
– Фольклор это или не фольклор, а пока луна полная, все работы на острове мы сворачиваем, расходимся по домам.
– Почему? – Ну никак Виктор не мог взять в толк, что даже такой образованный человек, как Август Берг, поддерживает эти бредовые россказни.
– Вы можете не верить в фольклор, но, я думаю, поверите фактам. А факты таковы, что каждое полнолуние на озере и на острове бесследно пропадают люди. Тела находят очень редко, а если и находят, то в жутком состоянии.
– И вы, Август Адамович, на самом деле считаете, что все это происки мифического чудовища? Не смешите меня!
– Я вас не смешу, я вас предупреждаю. Если хотите, запрещаю появляться на острове в такие дни и уж тем более ночи. Видите вон того блаженного?
Виктор обернулся. Совершенно седой мужчина сидел на камне и увлеченно разглядывал плывущие по небу облака. Вид у него был отрешенный, нижняя губа отвисла.
– Еще месяц назад он был совершенно нормальным, пока на его глазах то самое мифическое чудовище не утащило под воду его товарища. Надо ли говорить, что товарища так и не нашли? Виктор Андреевич, дорогой мой, – голос мастера Берга смягчился, сделался вкрадчивым, – вы не первый, кто смеялся над особенностями Стражевого озера, и, думаю, не последний. Да что греха таить, я и сам таким был, ни черта, ни дьявола не боялся. А вот прожил здесь больше десяти лет, насмотрелся на всякое и честно вам заявляю – теперь я боюсь, а тех, кто не боится, считаю дураками. И поверьте, многих таких дураков я уже пережил. Вы мне нравитесь, и мне бы очень не хотелось, чтобы вы пополнили ряды тех, кто исчез бесследно.
Эта длинная и очень проникновенная речь лишь сильнее укрепила Виктора в желании разобраться в происходящем на озере. И предпосылки к тому были отнюдь не мифические, а вполне материальные.
У него имелись собственные ключи от маяка. Очевидно, Август Берг не хотел их ему давать, но Виктор настоял. В конце концов маяк очень скоро станет его детищем тоже, да и как же можно без ключей!
Тем утром он собрался на остров очень рано, появилась у него одна мысль, как малой кровью перестроить фонарное помещение, захотелось определиться на месте. Светало теперь поздно, поэтому на остров он плыл почти в темноте. Плыл, вглядывался в светлеющий горизонт и думал, какое это будет чудо, когда заработает маяк. Только чудо техническое, а не сказочное, без всяких там глупостей.
Дверь, ведущая в маячную башню, оказалась лишь прикрыта, но замка на ней не было. Неужто скрупулезный и въедливый мастер Берг с вечера забыл запереть? Оставаться внизу Виктор не стал, сразу поднялся наверх, по ходу прикидывая, как лучше переделать и лестницу. В том, что это не прихоть, а жизненная необходимость, мастер Берг с ним все-таки согласился.
Наверху гулял ветер и холодно было уже совсем по-осеннему, а зимой станет многим хуже. Зимы тут, говорят, суровые и снежные, а значит, нужно хорошенько утеплить маячную комнату и позаботиться об отоплении. Стены в башне толстые, но под лютыми зимними ветрами и они могут промерзнуть насквозь. Вид со смотровой площадки открывался удивительный. Восходящее солнце золотило верхушки вековых сосен, первыми робкими лучами скользило по озерной глади, вспыхивало красными искрами на черных валунах. В предрассветной дымке уже полностью достроенный дом казался сказочным замком, вот только Виктору вдруг подумалось, что жить в такой громадине, должно быть, не слишком уютно. Он бы точно не смог. Усадьба со старым парком, аллеи и словно из кружева сделанная часовая башня виделись ему куда более пригодными для жизни. И Насте там, наверное, понравилось бы.